Темнота ушла в бесконечность.
Глава 16. КЕНТОСАНИ
Мара очнулась.
Она моргнула, пытаясь собраться с мыслями, но в памяти не сохранилось ничего, кроме несвязных обрывков впечатлений. Судя по ощущениям, она полулежала на чем-то вроде подушек в помещении, где воздух был теплым, а свет — ровным и неярким. Казалось, что жгучий, мучительный кошмар колдовства и разрушения отлетел, как страшный сон при пробуждении.
— Где я? — тихо проговорила она.
— В безопасности, — отозвался незнакомый голос, звенящий и бесплотный, и Мара поняла, что совершилось чудо. В последнее мгновение спасенная от гнева Ассамблеи, она, должно быть, находится в тайном убежище магов из расы чо-джайнов. В Чаккахе они показали, что могут переносить ее с места на место силою волшебства. Видимо, это они проделали и здесь, вызволив ее из руин улья, когда черноризцы пустили в дело свою погибельную мощь. Как ни странно, мысль о катастрофе, постигшей чо-джайнов, не повергала Мару в отчаяние.
Она разглядела призрачные фигуры магов из Чаккахи, пристроившихся по обе стороны от нее. В ее отсутствие они не сидели без дела. Нора, где их прятали, теперь поражала убранством, которое сотворили они сами. И душевным миром, который теперь испытывала Мара, она тоже была обязана им.
— Вы тут уже попрактиковались в своих искусствах, кудесники?
Один из магов ответил ей успокаивающим жестом: повернул предплечья таким образом, чтобы острые клинья даже случайно не могли никому причинить вреда.
— Твоя аура была окрашена страхом и гневом, и я взял на себя смелость облегчить твою душу. Если этого не следовало делать, прости меня, но сейчас такое время, что голова должна быть ясной, верно?
Мара сглотнула комок в горле:
— Ассамблея разрушила улей. Мне очень жаль.
Второй маг шевельнулся, и его крылья при этом зашелестели.
— Необходимая жертва, — коротко и бесстрастно возразил он. — Память королевы осталась неприкосновенной, а несправедливый договор наконец-то разорван. Теперь воины чо-джайнов вправе перемещаться по дорогам Империи, и отныне они будут поддерживать твое дело. Благодетельная.
Ее дело! От этих слов Мара застыла. Она хотела обеспечить безопасность своих детей и покончить с застоем и жестокостью, омрачающими жизнь ее народа. Но ради спасения ее самой только что был принесен в жертву целый рой чо-джайнов, и теперь она обязана в полной мере исполнить обязательство, которое взяла на себя перед судом Чаккахи. Королевы ульев в Цурануани свято верили в то, что она не остановится ни перед чем и завоюет свободу для их расы.
— Да, — ответил на ее невысказанную мысль маг, находившийся слева от нее.
— Чтобы отменить бесчестный приговор Ассамблеи, будет достаточно имперской печати, заверенной храмовым свидетельством, на документе, возвращающем чо-джайнам статус полноценных подданных Империи.
Мара заставила себя собраться с мыслями.
— Для начала нужно одолеть Всемогущих, — предостерегла она собеседников. Мысль о прямом противоборстве с магами Ассамблеи приводила ее в ужас.
Весь облик обоих заморских чародеев прямо-таки дышал поразительной беспечностью, когда они склонили головы и тот, что был слева, сообщил:
— Средства для этого у нас при себе. Но время торопит.
Скорость, с которой события настигали властительницу Акомы, сама по себе усугубляла тяжесть, лежащую у нее на душе. Мара пыталась справиться с нарастающим отчаянием. Ее советники погибли. Где обретается Аракаси, знают одни только боги. Судьба Люджана до сих пор ей неизвестна. Может статься, что от армий Акомы остался лишь пепел, а муж Мары уничтожен Ассамблеей в тот самый момент, когда маги объявили ее своим врагом. Возможно, Джиро Анасати уже находится в Священном Городе и ее дети мертвы. И даже если каким-то чудом цитадель императорской резиденции еще держится и пребывает под защитой Имперских Белых, существуют еще войска Анасати и Омекана, облепившие городские стены снаружи.
Мара одернула себя. Можно бесконечно продлевать перечень возможных ударов злой судьбы, но этим делу не поможешь, а только сведешь на нет то зыбкое преимущество, которое отвоевали для нее маги из Чаккахи. Казалось, что смерть поджидает на каждом повороте — будет Мара действовать или не будет. Но уж лучше бороться и по мере возможности управлять событиями насколько хватит сил. Нет смысла гадать, живы ли еще Джастин и Касума и какая семья — Анасати или Омекан — уже, может быть, возвела на золотой трон своего главу; она обязана сделать все, что может, для спасших ее чо-джайнов.
— Мне нужно знать, что происходит, — заявила она, решительно поднявшись на ноги и заставив себя пренебречь острым приступом боли, которым отозвалось все ее тело на это движение. Обратившись к магам, она сразу приступила к делу:
— Без вашей помощи не обойтись. Как только я уясню себе расположение вражеских сил, мне будет необходимо добраться до Священного Города… быстрее ветра!
Маги Чаккахи тоже поднялись. Поклонившись, они встали по обе стороны от Мары.
— Твоя воля для нас — закон, госпожа Мара, — сказал один. — Спрашивай, что тебе хотелось бы знать. Мы воспользуемся своим искусством, чтобы исполнить твое желание.
Понимая, что впереди ее ждет только счет потерь, Мара знала и другое: выбора у нее нет.
— Мой муж, Хокану, — начала она, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Где он?
— Закрой глаза, — велели маги Чаккахи.
Мара повиновалась, испытывая самые мрачные предчувствия. По ней пробежала волна неведомой магической силы. За опущенными веками Мара ощутила присутствие не только темноты. С чувством, похожим на головокружение, она увидела Хокану, склонившегося над тактической картой Священного Города. Он показывал на ряды белых фишек у стен; свой шлем он держал в руке, а лицо выражало очевидную тревогу. Он выглядел так, как будто не спал две недели.
— Он жив! — воскликнула Мара, опасно близкая к слезам: облегчение было чересчур сильным. Радость и бесконечная благодарность богам едва не лишили Мару самообладания. Затем, не имея времени восторгаться совершившимся чудом, она перешла к более практическим задачам.
Маги уведомили ее, что Хокану с ротой кавалеристов успел войти в городские ворота до прибытия осаждающих войск. Роты пехотинцев Шиндзаваи еще находились на марше, передвигаясь с севера, но Мара видела, что надеяться на их помощь для снятия осады не приходится: маги из Чаккахи показали ей сцену, где черноризцы запретили воинам в синих доспехах приближаться к Священному Городу.
Мару объявили врагом, и ее союзникам запретили оказывать ей помощь. Цуранская выучка сработала: воины Хокану повиновались.
— Имперские Белые… — задумчиво проговорила Мара. — Они-то будут обороняться. Кто, помимо Хокану, может ими командовать?
Вместо ответа ей показали просторный кабинет, где происходил военный совет. Мара распознала фигуры, собравшиеся вокруг властителя Шиндзаваи, и с радостью обнаружила присутствие в этом кабинете Аракаси, тихого, как тень, и весьма хмурого. Рядом с ним был первый советник Шиндзаваи, Догонди, с непримиримо-суровым лицом; он вел горячий спор с человеком, в котором Мара с изумлением распознала Чимаку, первого советника Анасати.
— А Чимака-то что здесь делает? — вырвалось у нее непроизвольно.
Маги показали ей новые картинки: поляна в лесу, где Хокану все сильнее закручивал кожаный ремешок, в конце концов задушивший Джиро. Поблекший цвет и дрожание картины служили признаком того, что наблюдаемая сцена происходила не сейчас, а в прошлом. Мара видела, как обмяк Джиро в могучих руках Хокану. Властитель Анасати был мертв!
И все-таки, если судить по первой показанной ей сцене, Кентосани осажден неприятелем.
— Кто возглавляет осаждающих? — задала она следующий вопрос.
Предыдущее изображение померкло. Теперь взору Мары явились отряды воинов, осадные орудия и военачальник в доспехах цветов клана Омекан. Наружные стены во многих местах были разрушены, и там зияли огромные проломы. Теперь бой шел уже за обладание Имперским кварталом, и по плюмажам воинов, обороняющих стены, можно было определить, какие части сражались за резиденцию императорской семьи: Имперские Белые и воины еще одного дома. Мара с изумлением разглядела пурпурные с желтым цвета дома Ксакатекас.
— Хоппара в Кентосани?
— По настоянию его матери, госпожи Изашани, — уточнил один из магов. — Тот, кого ты называешь Хоппарой, походным броском достиг Кентосани до начала штурма и организовал Имперских Белых для обороны. В клане Омекан знают о смерти Джиро, но мечтают осуществить план Анасати в точности так, как было задумано, только в своих собственных интересах. Так что у тебя все еще имеется враг, готовый прорваться к вершинам власти по трупам твоих детей.
Мара прикусила губу. Ее собственная армия — если она избежала повальной гибели и если маги уже не запретили ей выступить в поход — будет слишком далеко на юге, чтобы ударить по войску, штурмующему Имперский квартал. Прочие ее союзники, вероятно, разбежались или отсиживаются где-то из опасения, что гнев Ассамблеи может пасть и на их головы.
Должно быть, растерянность легко читалась на лице Мары.
— Госпожа, — голос мага вывел ее из тяжелых раздумий, — ты не осталась без армии. Каждый воин из народа чо-джайнов в пределах Цурануани готов тебе служить.
— Как это может быть? — сухо спросила Мара. — Королева улья, который был принесен в жертву, уверяла, что чо-джайн вообще не способен нарушить обещание. Воины, которых ты предлагаешь для защиты моего дела, некогда уже присягнули на верность другим властителям. Ваш народ связан договорами о службе… и действие некоторых из них длится уже многие поколения.
Маги защелкали и зажужжали; Мара уже знала, что так чо-джайны смеются.
— Уже не связан, — сказал один.
— Закрой глаза, — скомандовал другой. — Позволь нам показать тебе кое-что.
Окрыленная новой надеждой, Мара исполнила команду. Она увидела сухую равнину, где сошлись в сражении отряды двух захолустных властителей. Толстый молодой человек в доспехах геральдических цветов дома Экамчи распекал одного из своих сотников.
— Да быть такого не может, чтобы они ушли с поля! — орал он, разрубая воздух мечом в опасной близости от лица своего старшего советника. — Эти чо-джайны обязаны соблюдать вассальную верность и мне, и моему отцу!
Сотник покачал головой, сохраняя традиционно невозмутимое выражение:
— А они говорят «нет», господин.
— Как это «нет»? — Лицо у сына Экамчи побагровело под шлемом. — Их порода
— это все равно что рабы! Они никогда не нарушают союзный договор!
— А вот теперь нарушают.
Отвернувшись от своего командира, сотник угрюмо наблюдал, как ряд за рядом воины чо-джайны выходят из боя и быстрым шагом покидают поле.
— Этого не может быть! — возопил сын властителя Экамчи. Он сорвался с места, побежал и преградил путь сотнику чо-джайнов, выстраивающему свою колонну. — Вы предатели! Клятвопреступники!
Офицер чо-джайнов ответил звуком щелчка, который прозвучал крайне презрительно, равно как и последующие слова:
— Три тысячи цинтий в металле и в драгоценных камнях переданы в казну твоего отца. Такова была цена, некогда выплаченная за нашу службу. Все прошлые сделки и союзы расторгнуты; все расходы возмещены.
Экамчи-младший начал было шипеть и брызгать слюной, но поневоле попятился, когда офицер чо-джайнов пригнулся, приняв угрожающую позу готовности к атаке.
Мара открыла глаза, даже не пытаясь сдержать смех.
— Вот будет сюрприз для большинства властителей, когда они узнают, что чо-джайны — это нечто большее — или, возможно, меньшее, — чем просто честные торговцы.
— Людям предстоит многое узнать о нашем народе, — деликатно согласились маги из Чаккахи. — Старые порядки утратили силу. Даже Ассамблея не сможет навязать нашему народу другой договор — вроде прежнего, закабалившего нас на тысячелетия. Тогда наша магия не была еще достаточно развита для оборонительных целей. Можешь быть уверена: в странах за рубежами Империи мы смогли избавиться от этой слабости.
Мара уловила опасный блеск в глазах магов Чаккахи. Традиции сломаны, опасность носится в воздухе, и наступает час, когда она должна использовать любые имеющиеся у нее преимущества, чтобы обеспечить мир и покой на следующие века. Она подавила внутренний трепет и приступила к делу:
— До того как Ассамблея успеет вмешаться, нужно разослать депеши и принять необходимые меры, чтобы подкрепить притязания Джастина на золотой трон. Если мы хотим успеть, нельзя терять ни секунды.
***
Мара ждала, пытаясь преодолеть глубоко засевший в душе страх. На голове у нее высилась сложнейшая прическа, для чего понадобилось зачесать волосы наверх, часть прядей свернуть в кольца, а остальные — заплести, и все это тщательно закрепить с помощью шпилек из драгоценного металла. «Золотые шпильки подумала она, усмотрев в этом некий символ своих устремлений к геральдическому золоту императорских регалий, но тут же спохватилась и упрекнула себя за самонадеянность и высокомерие, которым невольно поддалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133