– Теперь позволишь принести тебе третью клятву, Досточтимый Ннанджи? – проскрипел Чинарама.
– Это смущает меня, милорд, – сказал Ннанджи высоким голосом, – принять подобную клятву от такого почтенного сеньора, как ты, но похоже, что положение Лорда Шонсу…
Уолли увидел ужас в глазах Боарийи и Тиваникси. Он проследил их взгляды и увидел, что Ннанджи дотронулся до мочки левого уха, засунул большой палец правой руки за пояс и чуть согнул правое колено.
Ннанджи показывал секретный знак вызова Чинараме.
Что? Он в своем уме? Нет, конечно, – он должен был бы сначала пригласить судей, да и простая вежливость требовала, чтобы он хотя бы спросил того, кого вызывает, да и в любом случае это было не дозволено…
Ннанджи все еще продолжал нести какую-то чушь о клятвах. Чинарама не обращал никакого внимания на знак. Потом почувствовал вокруг себя какое-то напряжение и тревожно огляделся.
Уолли выхватил левой рукой свой меч и приставил его к горлу старика.
– Подними руки! – взревел он, отводя Ннанджи в сторону свободной рукой.
– Говори, Ннанджи!
– Я обвиняю этого человека в самозванстве. Чинарама скривил губы в усмешке:
– Неужели и у некоторых воинов есть мозги? И тут же прорвался фонтаном ругательств и проклятий, в которых вылилась вся застарелая вражда к воинам, словно гной потек из раны, когда он выкрикивал о насильниках и убийцах, ворах, извращенцах и тупоголовых громилах… Это было противно до тошноты, но Уолли позволил ему выговориться до конца; и он не отводил меча. Допрашивать никого не было нужно – человек сам себя выдал.
– Лорд Зоарийи, – сказал Уолли. – Встань сзади него, остальные – по бокам. Теперь снимите с него перевязь. И килт.
– Это необходимо? – поморщился Боарийи.
– Да, – сказал Уолли, не отрывая взгляда от полных ненависти глаз, устремленных на него. – Его заколку тоже! Покажи руки!
Самозванец показал.
– Много доблести здоровенным молодым воинам издеваться над стариком, – криво усмехнулся он.
Только лишь когда Чинарама оказался голым и все вещи колдуна были отброшены так, чтобы он до них не дотянулся, Уолли опустил свой меч. Он огляделся. На лицах окружающих были написаны ужас, страх, стыд и ярость.
– Позже я покажу вам кое-какие колдовские фокусы, – пояснил он им свои действия, голос его охрип. Это становилось смешным – заниматься подобными объяснениями второй раз еще до конца недели. – Как ты узнал, Ннанджи?
Ннанджи взирал на Чинараму со смесью брезгливости и презрения.
– Катанджи сказал мне, брат.
– Катанджи? Но как…
– Помнишь, на «Грифоне» ты показывал нам кое-какие из колдовских штучек. Ты испачкал тогда пальцы. Вчера Катанджи был со мной, когда я представлялся этому.., человеку. У него оказались такие же метки на пальцах. Я не заметил, а Катанджи ничего не сказал, но потом пошел за ним. Он направился в лавочку и пробыл там достаточно долго. Там, во дворе, – голубятня…
– Голубятня? – непонимающе повторил Боарийи.
– Мы не понимаем, но благодарим, мой сеньор Ннанджи, – сказал Тиваникси, – тебя и твоего брата. И тебя, мой сеньор Шонсу. Мы перед тобой в большом долгу.
– Что с ним делать? – поинтересовался Зоарийи.
– Для начала поместим в безопасное место, – сказал Уолли, повернулся и пошел к двери. Его угнетала мысль, что шпион проник в совет, впрочем, почему бы и нет? Все, что Чинараме было нужно, – это выучить салюты и клятвы, которые общеизвестны. От него не требовалось воинского мастерства. А ошибки он всегда мог списать на провалы старческой памяти. Совершенно ясно, что молодые должны были относиться к нему как к старому младенцу. Они, не ведая, сами же защищали его. Он и передавал Ротанкси все о сборе, а также о значении седьмого меча. Теперь, когда его разоблачили, все стало ясно. И кто же? Катанджи, конечно! Вот зачем он, оказывается, брал его в экспедицию на «Грифоне»: его глаза ничего не оставляют без внимания, даже запачканные чернилами пальцы.
Уолли уже дотронулся до дверной ручки, как вдруг услышал какой-то шум за спиной и мгновенно обернулся уже с мечом в руках. Чинарама упал на пол, сраженный рукой Ннанджи. Нож звякнул об пол у ног Уолли.
Все молчали, пораженные. Какое-то мгновение единственными звуками в комнате были предсмертные хрипы колдуна. Затем по телу пробежала судорога, и он затих. Боарийи стоял с обнаженным мечом, Тиваникси держал руку на рукоятке.
Уолли сказал:
– Спасибо, Ннанджи. – Голос его дрожал.
Ннанджи поднял глаза от тела. Он посмотрел на Уолли и улыбнулся. С его нового меча еще капала кровь.
Уолли наклонился поднять нож. Он был маленький и выглядел смертельно острым, но Уолли не стал пробовать его пальцем, потому что лезвие было чем-то вымазано. Вроде того, что он нашел у Ротанкси. Обычные колдовские принадлежности?
Мрачная комната с ее покрытыми грязью окнами, гобеленами на панелях, старым очагом – все это внезапно невероятно резко предстало перед его глазами. Уолли побывал на пороге смерти. Они бы положили его на эту грязную кровать. Может быть, это была комната Шонсу и на этой кровати лежала Доа, дожидаясь, когда ее любовник вернется из борделя. Он надеялся, что его дрожь не слишком заметна, хотя, скорее всего, скрыть ее не удалось.
Он едва избежал опасности, только невероятная быстрота реакции Ннанджи спасла его.
– Лорд Шонсу! – сказал Боарийи, покраснев. – Я был не прав, очень не прав! Я хочу принести тебе третью клятву.
Ннанджи вытер меч о килт Чинарамы. Все улыбались, подозрения были забыты. Досточтимый Ннанджи сорвал маску со шпиона, а шпион пытался убить Лорда Шонсу, – теперь не оставалось никаких сомнений в их честности.
– Досточтимый Ннанджи, – продолжал Боарийи, – я никогда не видел такого поразительного примера воинского мастерства. Я на год отстаю от тебя.
Он перешагнул через тело и протянул руку в восхищении. Ннанджи убрал свой меч и пожал ему руку, ослепительно улыбаясь гиганту снизу.
– Присоединяюсь к этим словам, – сказал Тиваникси, – я еще только дотронулся до меча. Потрясающе! Нож – это колдовство?
– Думаю, он был у него в сапоге, – сказал небрежным тоном Ннанджи.
– Могу я принести тебе третью клятву. Лорд Шонсу? – спросил Боарийи.
– Подождите! Милорды! – Зоарийи сиял. – Разве сейчас не время для тысяча сто тридцать девятой?
Наступила пауза, во время которой все пятеро спешно пересчитывали клятвы. Потом лица расцвели улыбками и раздался хор согласия.
Ннанджи, озадаченный и растерянный, смотрел на улыбающиеся лица и на Уолли. Уолли совсем не хотелось улыбаться. Седьмые нашли способ обойти их дурацкие иерархические проблемы ценой обращения Ннанджи в посмешище. Он было попытался сохранить бесстрастное выражение лица, но все с надеждой ждали его решения. И совершенно не было возможности обмануть это ожидание. Ннанджи снова спас ему жизнь.
Он должен согласиться.
Он повернулся к Ннанджи и поднял свой меч. Ннанджи удивленно сморгнул.
Уолли помолчал, а потом начал:
– Я – Шонсу, воин седьмого ранга, лорд-сеньор сбора в Касре, и я благодарю Высочайшую…
Его прервал удивленный вопль Ннанджи, остальные же захохотали.
Это было приветствие равному.
Глава 4
Тана шагнула под арку и остановилась, оглядывая шумный, переполненный людьми двор с его затененными коробками балконов. Воины фехтовали, тянули сутры, спорили, пели, ругались.., замечательно! Мужчины во всей красе.
Она оглянулась на Джию. Та держала в руках узел и старалась не казаться испуганной.
– Не волнуйся! Ты же принадлежишь Шонсу. Только помни об этом и ничего не бойся.
Джия улыбнулась и не слишком уверенно кивнула. Тана и сама-то не могла до конца побороть внутреннюю дрожь. После Иока она не могла смотреть спокойно на этих сухопутных. Она, конечно, знала, что сейчас эти воины связаны третьей клятвой и строгими мерами относительно тех, кто обижает мирное население. Но защищает ли это женщин воинов? Кроме того, Джия принадлежала Шонсу, а она – Ннанджи. Но многие ли знают об этом?
Какие-то юнцы, проходя мимо лестницы, увидели их и, восхищенные, остановились. Опасными они не выглядели. Скорее смешными.
– Войдем, – сказала Тана и начала спускаться по ступеням.
Им было ведено ждать на лестнице. Это было не так просто, потому что вскоре вокруг собралась молодежь – гогочущая, дурачащаяся, прозрачно намекающая на возможность уроков по правильной постановке выпада. Нахальные молодые люди, уверенные и самонадеянные, гордые тем, что Богиня позвала их на Свой сбор. Первые и Вторые начали эту потеху, потом к ним присоединились Третьи, образовав внешний круг. Нет, вреда они пока не причиняли. Парочка из них, правда, подошла совсем близко, шутки их были совсем уж острыми. Джие было труднее, она не могла отшучиваться. Сама же Тана даже получала некоторое удовольствие, парируя словами не хуже, чем рапирой. Все это лишний раз давало ей понять, как невозможно молод был Ннанджи для своего звания. Ей очень хотелось знать, чем там у него все кончилось. Если он провалится, годовое ожидание убьет его. Он его не вынесет.
Фанфары! Что теперь? Двор затих, лица повернулись к балкону с трубачами. Вышел совет – Шонсу, огромный и выглядящий очень бледным, сразу за ним Ннанджи. В зеленом килте! Он сумел! Джия возбужденно схватила руку Таны и прошептала поздравления. Они теснее прижались друг к другу. Ннанджи – Шестой! Сегодня вечером – праздник!
Потом вышли другие. Нет, не все – старика не было. И Катанджи. Что он там делает?
– Досточтимые Мастера… – Коротконогий герольд принялся читать послание.
– Сухопутные! – досадливо прошептала Тана на ухо Джие. – Они так любят всю эту помпу, правда?
Затем герольд объявил о разоблачении Чинарамы как колдуна. Тана подскочила от рева мужских голосов, затопившего все вокруг, но они с Джией тоже присоединились, улыбаясь друг другу и внося высокие ноты в общий хор.
Они чуть было не пропустили следующего сообщения. Оно было о том, что Ннанджи убил шпиона; это звучало так, как будто Шонсу еле избежал гибели. Тана обняла побледневшую Джию.
– Сутра тысяча сто тридцать девятая.., выдающееся мужество или воинское искусство, проявленное перед лицом врага, являются достаточным основанием для продвижения…
Она внимательно вгляделась в улыбку Ннанджи, и все вокруг сразу заговорили – она не верила своим ушам. Седьмой? Теперь уже Джия крепко обняла ее, значит, это правда. Она добилась! Она всегда знала, что добьется!
Конечно! Как она могла сомневаться? Теперь, когда это действительно случилось, казалось, что так и должно быть всегда.
– Я тоже заполучила себе Седьмого, Джия! – сказала она, и рабыня кивнула и засмеялась вместе с ней.
Вокруг было много разговоров.
– Никогда не слыхал о подобном…
– Ты хочешь сказать, что он не доказал…
– Что касается сутр…
– Этот ржавый…
Она вглядывалась в лица. Молодые смеялись, улыбались, но старые хмурились. А что вы думали? Лорд Ннанджи? Хорошо звучит! Это уже о его брате – теперь было очень плохо слышно и еще хуже видно, так как толпа шумела, плотно окружив их. Третий? Отлично, верный Катанджи!
Несколько глоток затянули припев из песенки о нем, но были остановлены строгими взглядами старших. Члены совета удалились.
Лорд Ннанджи!
Ей хотелось плясать под звуки труб. Погодите, еще Том услышит об этом!
– Ах, иди сюда! Только один взгляд! – сказал какой-то голос за ней. Но она не обратила на него внимания. Высокий Четвертый с хорошо развитыми грудными мышцами как раз спрашивал ее о Ннанджи, и она гордо отвечала, что да, она – его. И тут Джия не то вскрикнула, не то взвизгнула, и Тана стремительно обернулась и не увидела ее в сплошном море мужских плечей, хвостиков и рукояток мечей. Потом она сумела разглядеть, что двое Вторых уже сорвали с Джии одежду и тянут за узел, которым она прикрывается. Вокруг смеялись, раздалось несколько сердитых выкриков, Тана схватила Четвертого и закричала, что это – рабыня Шонсу и сейчас случится страшное.
Так и произошло.
Откуда взялся Шонсу, она так и не поняла, но он прошел сквозь толпу, как через высокую траву. Люди разлетались от него в разные стороны. Ее тоже сбили с ног, и она сумела выбраться только после нескольких ударов и пинков. Тана в панике бросилась к выходу, проклиная этих мужиков в килтах, пока ее не понесло обратно общим течением, тут появился Ннанджи и крепко схватил ее, и она прильнула к нему.
Лицо его было страшным. Он потащил ее сквозь толпу. Он видел что-то поверх голов, а она ничего не могла разглядеть; тут только она поняла, насколько он ее выше. Она видела только огромную неясную тень Шонсу, мелькавшую над остальными, в то время как она и ее муж продирались сквозь толпу. Воины медленно расступались перед ними, ведь Ннанджи занимал теперь высшее положение, но сейчас здесь более важную роль играли вес и кулаки, хотя Ннанджи и не жалел сил. И наконец они добрались до границы круга.
Двое Вторых стояли на коленях, и между ними кипел Шонсу. Именно кипел, другого слова она не смогла подобрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50