Собственно, за ним я и пришел, ты достался мне уже как приз. Я надеюсь стать предводителем и отвратить сбор от такой глупости, как прямая атака Сена.
Колдун откинулся на борт шлюпки с победным видом. У него было надменное аристократическое лицо с глубоко посаженными глазами, прямым носом и тонкими губами – хорошее лицо для правителя, помесь римлянина с готом.
– Ты опоздал, Шонсу. Вчера воины провели свою дурацкую церемонию, постаравшись перебить друг друга, чтобы посмотреть, кто из них лучший рубака. Победил этот юнец Боарийи. Смешно выбирать предводителя по длине рук!
Ннанджи пробормотал проклятие и уставился на Уолли, пытаясь понять, можно ли верить услышанному.
– Так они выступили? – поинтересовался Уолли.
Поколебавшись, колдун сказал:
– Они погрузятся на корабли завтра с зарей.
– Быстро! – как можно невиннее сказал Уолли. – А еда, снаряжение…
Ротанкси презрительно усмехнулся:
– Им больше ничего не остается. Потому что у них не осталось денег.
– Ладно, тогда мы остановим их и убережем от ваших больших молний.
– Ха! Не сможете! Они отправились в Уол, а не сюда. Возможно, они еще изменят свое решение, в таком случае Сен всегда готов их встретить.
– Уол гораздо дальше, – сказал хмуро Уолли, – это кажется просто глупым, особенно если знать, что килты посланы тобой. Почему Уол?
– Они думают перехитрить колдунов! – В голосе Ротанкси разливался океан презрения.
– Но пока, кажется, Лорд Шонсу перехитрил тебя! – заметил Катанджи.
Тут же разговор прекратился. Старик сжал губы. Он и так слишком много сказал.
– Но я не думаю, что Лорд Боарийи так самонадеян!
Уолли показалось, что Ротанкси собирался еще что-то сказать, но передумал. Возможно, поход на Уол был выношен дядей Зоарийи, и колебания колдуна объяснялись тем, что он знал об этом. Он был чрезвычайно хорошо информирован обо всем, что происходило на сборе, даже о финансовой стороне.
– Ты проиграл, Шонсу! – с удовлетворением сказала Доа.
– Надеюсь, что нет, миледи, – постарался доверительно ответить Уолли, хотя не чувствовал никакого к ней доверия, – я предпринял шаги, чтобы удержать сбор от выступления.
Она нахмурилась, выражая сомнение.
– Милорд, – спросил Катанджи, – как они узнали, что Лорд Боарийи стал предводителем?
– Голуби! – сказал Уолли. – Их шпионы используют голубей, которые возвращаются в свои гнезда Сена. Конечно, птицы преодолевают расстояние быстрее раза в два или даже в три, чем «Грифон», к тому же им не нужно следовать по излучинам.
– Но голуби не умеют говорить, – возразил Катанджи.
Лицо его радостно сияло, но сомнения не уступали.
– Ты видел кусочек выделанной кожи, который я привязал к лапке голубя, – сказал Уолли не спуская глаз с колдуна, – ну, так они могут использовать код – треугольничек для Боарийи, кружочек – для Тиваникси…
Он, конечно, не считал колдунов глупее, чем они есть, но сделал вид, будто не знает о существовании письменности. Это знание могло повредить, если колдуны догадаются, что другие овладели им. Каста колдунов будет разрушена, если письменность распространится повсеместно; вся культура Мира должна будет перестроиться. Эту угрозу он должен был предвидеть и постараться сохранить тайну. Но он не обольщался мыслью, что убедил Катанджи.
Ветер дул ровно. Уолли вернулся к содержимому балахона.
– Давайте посмотрим, что еще мы тут можем найти, – пробормотал он.
Но следующим, что он нашел, был тонкий и острый кинжал, и Уолли решил, что он чем-то может быть смазан, например ядом.
– По здравому размышлению, до завтрашнего дня нам делать нечего. Можно оставить это занятие до тех пор, пока не станет светлее. Лорд Ротанкси, вас отведут в каюту. Возможно, вы проведете ночь комфортнее, чем мы. Днем вас проводят на палубу. Вам дадут пищу и обеспечат надлежащий уход.
– Приведя в состояние, более подходящее для допроса! – мрачно сказал старик.
– Пытки вам не угрожают, если вы их боитесь.
Ротанкси недоверчиво посмотрел на него:
– Правда? Великий Шонсу известен тем, что кастрировал мужчин в борделях. Разве не ты как-то снес дом за то, что ребенок бросил в тебя из окна помидором?
Уолли не нашелся, что ответить. Но тут заговорил Ннанджи:
– Те дни прошли, колдун. Можешь доверять его слову. Что касается меня, то я обработал бы тебя с кончиков ног до головы, но Лорд Шонсу будет хорошо за тобой ухаживать. Думаю, даже слишком хорошо.
Юное лицо Ннанджи излучало доверие. Колдун, похоже, успокоился и промолчал.
– Уведите его вниз, – сказал Уолли, – дайте ему еду, воду и одеяла. Давайте есть. Я голоден.
Он оставил балахон колдуна и поднялся на ноги. Красное пламя вспыхнуло над РегиВулом, и в воздухе запахло серой. Бог Огня сердился – и было за что, подумал Уолли. Совершенно ясно, что покров мистики с колдунов будет теперь сорван.., если воины захотят слушать.
Река сияла. Томияно поднял все паруса, торопясь к своему возлюбленному «Сапфиру».
– Я хотела видеть тебя мертвым. Уолли повернулся и обнаружил, что Доа стоит совсем близко.
– Мои извинения за принесенное разочарование, миледи.
– Теперь, я полагаю, ты надеешься, что я напишу балладу для тебя.
Голос ее был сладок, она улыбалась. Будь на ее месте другая женщина, он давно бы уже обнял ее и попытался поцеловать. Выражение ее лица совсем не соответствовало ее словам. Гениальность часто соседствует с сумасшествием – теперь он был уверен, что перед ним сумасшедшая. Что такого мог сделать ей Шонсу, чтобы возбудить такую ненависть и такое обожание? Не исключено, что любая песня, сочиненная ею об этом дне, послужит только разрушению его репутации – словесные оскорбления, положенные на бессмертную музыку. Даже если она напишет феерию, это мало поможет ему, потому что все, что он сделал, было хитростью. Воины отнесутся к этому так же, как к подвигам Катанджи. Скорее всего, это не произведет на них впечатления.
Сколько же в ней было женственности! Ее исключительный рост возбуждал его. Стараясь скрыть дрожь в голосе, он проговорил:
– Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.
Глаза ее вспыхнули в ночи.
– Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?
– Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.
Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.
Уолли невольно двинулся за ней.
– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
– Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
– И ты полагаешь, что я тебе поверю?
– Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты – мальчик.
Она проговорила с невероятно нежной интонацией:
– Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.
– Это был другой Шонсу, миледи.
– Свинья. Уолли сдержался:
– Могу поклясться в этом на моем мече.
– Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, – и без кровопролития.
– Почту за честь.
Она нерешительно помолчала.
– Я должна знать о сорока девяти!
– Ничем не могу помочь.
– Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.
Глава 5
– Ox, как я рада вас видеть! – проревела Брота, летя по палубе, как огромный красный галеон под всеми парусами, в своей развевающейся по ветру одежде, раскинув руки. «Грифон» только что подошел к «Сапфиру», но экипаж еще не успел крепко связать тросы, соединяющие корабли. Уолли перебрался через борт. Брота накрыла его, словно тент, а он обнял ее в ответ, не встретив сопротивления. Он глянул ей в лицо и увидел, что под напускной веселостью спрятано огромное напряжение.
Потом Джия. Он был в саже и рыбьей чешуе, вид его совершенно не располагал к интимным отношениям, но она обняла его и поцеловала, он вернул ей поцелуй, и это было огромным наслаждением. Как хорошо вернуться! Как хорошо иметь женщину, которая разбирается в своих чувствах, женщину, которая прекрасна и любима, и любит, да еще в высшей степени благоразумна.
Ветер, принесший их из Сена, раскачивал «Сапфир», стоящий на якоре в виду Касра. Сияло солнце, утро было прохладно, в воздухе пахло дождем.
Остальные члены экипажа собрались вокруг. Лица их были возбужденными, хотя экипаж «Грифона» был не в лучшей форме после четырех дней трудного плавания. Все обнимались и хлопали друг друга по спинам.
Два корабля стояли на якоре ниже по течению. Кроме них было еще два, на дальнем рейде, но громадная торговая площадь и улицы были пусты, словно в добропорядочном городке воскресным утром.
– Вы дошли до Сена? – спросила Брота. – Туда и обратно – за четыре дня? Как вам это удалось?
– Вслепую! – прокричал Томияно, присоединяясь к компании. – В темноте. Что случилось? Брота мрачно посмотрела на Уолли:
– Вот перед вами идиотский город, полный идиотов-воинов и идиотов-горожан. Сбор выбрал предводителя, как только ты ушел.
– Колдун нам это уже сообщил, – сказал Уолли, улыбнувшись, и увидел, как расширились ее глаза. – Они попытались погрузиться на корабли?
– У них ничего не вышло! Мы пустили слух, как ты велел; и как только предводитель был объяв лен, моряки ударились в панику. Нервные ушли первыми, остальные тоже поторопились, чтобы не остаться последними. Вся набережная опустела в полчаса.
– Ну а воины?
Она злорадно усмехнулась:
– Когда они разобрались, в чем дело, было уже поздно. Они, конечно, бросились к лодкам, и нам пришлось походить под парусами. Но большего они не смогли сделать.
Ннанджи с Таной помогли выбраться Катанджи.
– Ну а как же ночью?
– Уйдем вверх по течению. – Брота махнула рукой в сторону кораблей на внешнем рейде. Как и «Сапфир», они вывесили карантинные флаги. – Те двое согласились поднять знак, только это и спасло. – Она махнула в сторону двух других кораблей. – А эти захватили воины.
Она отерла слезу, которую, как решил Уолли, мог выжать только ветер.
– В любом случае мы не сможем долго продержаться. Они каждый день подплывают к нам. Маленькие лодочки. Но у них уже есть два корабля, и, думаю, теперь они придут за нами на них.
По усталым глазам, коротким речам, интонации можно было понять все.
– Ты выстояла свою вахту, воин! – сказал Уолли, снова обнимая ее.
Речной народ – моряки и торговцы – вообще-то был тупоголов. И только такой выдающийся негоциант, как Брота, могла убедить их бросить торговлю. Опасность быть захваченными тысячью воинов оказалась превыше интересов купли-продажи.
– Я знаю, почему боги выбрали этот корабль. Главная причина – это ты.
Брота махнула рукой, но видно было, что она растрогана, возможно, впервые за годы.
– Ну ладно, я рада, что ты вернулся, я не думала, что это случится так скоро. Или никогда?
– А это чья шлюпка? – спросил как всегда подозрительный Томияно.
Странная лодочка была пришвартована к «Сапфиру». Брота удивленно оглянулась и показала рукой. Кузины, тетки и дядья расступились, и Уолли увидел улыбающегося Хонакуру, который восседал на пожарной корзине. Двое жрецов Третьих стояли рядом с ним. Уолли приветствовал его. Четыре прошедших дня не омолодили Хонакуру. Он выглядел еще более дряхлым. Улыбка же его, как всегда, была полна силы.
– С прибытием, милорд, – просто сказал он.
– Они привозили нам пищу, – пояснила Брота. Уолли опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз Хонакуры.
– Боюсь, что я не смог выполнить обещания, – сказал Хонакура, – и своего обета Богине. Сбор выбрал предводителя.
– Боарийи! Колдун говорил нам.
– Откуда он?.. Ладно. Это правда. Лорд Кадиуинси согласился со мной и не принимал в этом участия. Воины снова приходили его звать. И я снова уговорил его не ходить. – Он продемонстрировал один из своих старческих смешков. – Тогда воины все равно решили начинать. Но ведь у них только шесть Седьмых.
– Да, это осложняет дело, – согласился Уолли. – Ну и что теперь?
Хонакура собрал свои морщины в хмурую гримасу:
– Кадиуинси снова потерял равновесие. Церемония посвящения состоится этим утром. Уолли тоже нахмурился:
– Думаю, сбор собирался тронуться в путь дня два назад?
– Да. Сеньор – нетерпеливый молодой человек, его бы не остановило и отсутствие благословения. Но вы с госпожой Бротой остановили их. Думаю, лучшим выходом для них, чтобы сохранить лицо, будет объявить церемонию теперь, как будто так и планировалось.
Уолли посмотрел в умные старые глаза:
– Ты очень хорошо поработал, святейший! Ты не остановил, но задержал их. Я не сомневаюсь, что большинство из них в три раза тебя слабее. Весь храм плюс тысяча воинов оказались неспособными противостоять и половине жреца.
– Так и должно быть. Я чувствую, что мне столько лет, сколько всем им вместе взятым, – тут он усмехнулся, – а шлюпки так плохи, как я и боялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Колдун откинулся на борт шлюпки с победным видом. У него было надменное аристократическое лицо с глубоко посаженными глазами, прямым носом и тонкими губами – хорошее лицо для правителя, помесь римлянина с готом.
– Ты опоздал, Шонсу. Вчера воины провели свою дурацкую церемонию, постаравшись перебить друг друга, чтобы посмотреть, кто из них лучший рубака. Победил этот юнец Боарийи. Смешно выбирать предводителя по длине рук!
Ннанджи пробормотал проклятие и уставился на Уолли, пытаясь понять, можно ли верить услышанному.
– Так они выступили? – поинтересовался Уолли.
Поколебавшись, колдун сказал:
– Они погрузятся на корабли завтра с зарей.
– Быстро! – как можно невиннее сказал Уолли. – А еда, снаряжение…
Ротанкси презрительно усмехнулся:
– Им больше ничего не остается. Потому что у них не осталось денег.
– Ладно, тогда мы остановим их и убережем от ваших больших молний.
– Ха! Не сможете! Они отправились в Уол, а не сюда. Возможно, они еще изменят свое решение, в таком случае Сен всегда готов их встретить.
– Уол гораздо дальше, – сказал хмуро Уолли, – это кажется просто глупым, особенно если знать, что килты посланы тобой. Почему Уол?
– Они думают перехитрить колдунов! – В голосе Ротанкси разливался океан презрения.
– Но пока, кажется, Лорд Шонсу перехитрил тебя! – заметил Катанджи.
Тут же разговор прекратился. Старик сжал губы. Он и так слишком много сказал.
– Но я не думаю, что Лорд Боарийи так самонадеян!
Уолли показалось, что Ротанкси собирался еще что-то сказать, но передумал. Возможно, поход на Уол был выношен дядей Зоарийи, и колебания колдуна объяснялись тем, что он знал об этом. Он был чрезвычайно хорошо информирован обо всем, что происходило на сборе, даже о финансовой стороне.
– Ты проиграл, Шонсу! – с удовлетворением сказала Доа.
– Надеюсь, что нет, миледи, – постарался доверительно ответить Уолли, хотя не чувствовал никакого к ней доверия, – я предпринял шаги, чтобы удержать сбор от выступления.
Она нахмурилась, выражая сомнение.
– Милорд, – спросил Катанджи, – как они узнали, что Лорд Боарийи стал предводителем?
– Голуби! – сказал Уолли. – Их шпионы используют голубей, которые возвращаются в свои гнезда Сена. Конечно, птицы преодолевают расстояние быстрее раза в два или даже в три, чем «Грифон», к тому же им не нужно следовать по излучинам.
– Но голуби не умеют говорить, – возразил Катанджи.
Лицо его радостно сияло, но сомнения не уступали.
– Ты видел кусочек выделанной кожи, который я привязал к лапке голубя, – сказал Уолли не спуская глаз с колдуна, – ну, так они могут использовать код – треугольничек для Боарийи, кружочек – для Тиваникси…
Он, конечно, не считал колдунов глупее, чем они есть, но сделал вид, будто не знает о существовании письменности. Это знание могло повредить, если колдуны догадаются, что другие овладели им. Каста колдунов будет разрушена, если письменность распространится повсеместно; вся культура Мира должна будет перестроиться. Эту угрозу он должен был предвидеть и постараться сохранить тайну. Но он не обольщался мыслью, что убедил Катанджи.
Ветер дул ровно. Уолли вернулся к содержимому балахона.
– Давайте посмотрим, что еще мы тут можем найти, – пробормотал он.
Но следующим, что он нашел, был тонкий и острый кинжал, и Уолли решил, что он чем-то может быть смазан, например ядом.
– По здравому размышлению, до завтрашнего дня нам делать нечего. Можно оставить это занятие до тех пор, пока не станет светлее. Лорд Ротанкси, вас отведут в каюту. Возможно, вы проведете ночь комфортнее, чем мы. Днем вас проводят на палубу. Вам дадут пищу и обеспечат надлежащий уход.
– Приведя в состояние, более подходящее для допроса! – мрачно сказал старик.
– Пытки вам не угрожают, если вы их боитесь.
Ротанкси недоверчиво посмотрел на него:
– Правда? Великий Шонсу известен тем, что кастрировал мужчин в борделях. Разве не ты как-то снес дом за то, что ребенок бросил в тебя из окна помидором?
Уолли не нашелся, что ответить. Но тут заговорил Ннанджи:
– Те дни прошли, колдун. Можешь доверять его слову. Что касается меня, то я обработал бы тебя с кончиков ног до головы, но Лорд Шонсу будет хорошо за тобой ухаживать. Думаю, даже слишком хорошо.
Юное лицо Ннанджи излучало доверие. Колдун, похоже, успокоился и промолчал.
– Уведите его вниз, – сказал Уолли, – дайте ему еду, воду и одеяла. Давайте есть. Я голоден.
Он оставил балахон колдуна и поднялся на ноги. Красное пламя вспыхнуло над РегиВулом, и в воздухе запахло серой. Бог Огня сердился – и было за что, подумал Уолли. Совершенно ясно, что покров мистики с колдунов будет теперь сорван.., если воины захотят слушать.
Река сияла. Томияно поднял все паруса, торопясь к своему возлюбленному «Сапфиру».
– Я хотела видеть тебя мертвым. Уолли повернулся и обнаружил, что Доа стоит совсем близко.
– Мои извинения за принесенное разочарование, миледи.
– Теперь, я полагаю, ты надеешься, что я напишу балладу для тебя.
Голос ее был сладок, она улыбалась. Будь на ее месте другая женщина, он давно бы уже обнял ее и попытался поцеловать. Выражение ее лица совсем не соответствовало ее словам. Гениальность часто соседствует с сумасшествием – теперь он был уверен, что перед ним сумасшедшая. Что такого мог сделать ей Шонсу, чтобы возбудить такую ненависть и такое обожание? Не исключено, что любая песня, сочиненная ею об этом дне, послужит только разрушению его репутации – словесные оскорбления, положенные на бессмертную музыку. Даже если она напишет феерию, это мало поможет ему, потому что все, что он сделал, было хитростью. Воины отнесутся к этому так же, как к подвигам Катанджи. Скорее всего, это не произведет на них впечатления.
Сколько же в ней было женственности! Ее исключительный рост возбуждал его. Стараясь скрыть дрожь в голосе, он проговорил:
– Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.
Глаза ее вспыхнули в ночи.
– Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?
– Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.
Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.
Уолли невольно двинулся за ней.
– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
– Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
– И ты полагаешь, что я тебе поверю?
– Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты – мальчик.
Она проговорила с невероятно нежной интонацией:
– Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.
– Это был другой Шонсу, миледи.
– Свинья. Уолли сдержался:
– Могу поклясться в этом на моем мече.
– Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, – и без кровопролития.
– Почту за честь.
Она нерешительно помолчала.
– Я должна знать о сорока девяти!
– Ничем не могу помочь.
– Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.
Глава 5
– Ox, как я рада вас видеть! – проревела Брота, летя по палубе, как огромный красный галеон под всеми парусами, в своей развевающейся по ветру одежде, раскинув руки. «Грифон» только что подошел к «Сапфиру», но экипаж еще не успел крепко связать тросы, соединяющие корабли. Уолли перебрался через борт. Брота накрыла его, словно тент, а он обнял ее в ответ, не встретив сопротивления. Он глянул ей в лицо и увидел, что под напускной веселостью спрятано огромное напряжение.
Потом Джия. Он был в саже и рыбьей чешуе, вид его совершенно не располагал к интимным отношениям, но она обняла его и поцеловала, он вернул ей поцелуй, и это было огромным наслаждением. Как хорошо вернуться! Как хорошо иметь женщину, которая разбирается в своих чувствах, женщину, которая прекрасна и любима, и любит, да еще в высшей степени благоразумна.
Ветер, принесший их из Сена, раскачивал «Сапфир», стоящий на якоре в виду Касра. Сияло солнце, утро было прохладно, в воздухе пахло дождем.
Остальные члены экипажа собрались вокруг. Лица их были возбужденными, хотя экипаж «Грифона» был не в лучшей форме после четырех дней трудного плавания. Все обнимались и хлопали друг друга по спинам.
Два корабля стояли на якоре ниже по течению. Кроме них было еще два, на дальнем рейде, но громадная торговая площадь и улицы были пусты, словно в добропорядочном городке воскресным утром.
– Вы дошли до Сена? – спросила Брота. – Туда и обратно – за четыре дня? Как вам это удалось?
– Вслепую! – прокричал Томияно, присоединяясь к компании. – В темноте. Что случилось? Брота мрачно посмотрела на Уолли:
– Вот перед вами идиотский город, полный идиотов-воинов и идиотов-горожан. Сбор выбрал предводителя, как только ты ушел.
– Колдун нам это уже сообщил, – сказал Уолли, улыбнувшись, и увидел, как расширились ее глаза. – Они попытались погрузиться на корабли?
– У них ничего не вышло! Мы пустили слух, как ты велел; и как только предводитель был объяв лен, моряки ударились в панику. Нервные ушли первыми, остальные тоже поторопились, чтобы не остаться последними. Вся набережная опустела в полчаса.
– Ну а воины?
Она злорадно усмехнулась:
– Когда они разобрались, в чем дело, было уже поздно. Они, конечно, бросились к лодкам, и нам пришлось походить под парусами. Но большего они не смогли сделать.
Ннанджи с Таной помогли выбраться Катанджи.
– Ну а как же ночью?
– Уйдем вверх по течению. – Брота махнула рукой в сторону кораблей на внешнем рейде. Как и «Сапфир», они вывесили карантинные флаги. – Те двое согласились поднять знак, только это и спасло. – Она махнула в сторону двух других кораблей. – А эти захватили воины.
Она отерла слезу, которую, как решил Уолли, мог выжать только ветер.
– В любом случае мы не сможем долго продержаться. Они каждый день подплывают к нам. Маленькие лодочки. Но у них уже есть два корабля, и, думаю, теперь они придут за нами на них.
По усталым глазам, коротким речам, интонации можно было понять все.
– Ты выстояла свою вахту, воин! – сказал Уолли, снова обнимая ее.
Речной народ – моряки и торговцы – вообще-то был тупоголов. И только такой выдающийся негоциант, как Брота, могла убедить их бросить торговлю. Опасность быть захваченными тысячью воинов оказалась превыше интересов купли-продажи.
– Я знаю, почему боги выбрали этот корабль. Главная причина – это ты.
Брота махнула рукой, но видно было, что она растрогана, возможно, впервые за годы.
– Ну ладно, я рада, что ты вернулся, я не думала, что это случится так скоро. Или никогда?
– А это чья шлюпка? – спросил как всегда подозрительный Томияно.
Странная лодочка была пришвартована к «Сапфиру». Брота удивленно оглянулась и показала рукой. Кузины, тетки и дядья расступились, и Уолли увидел улыбающегося Хонакуру, который восседал на пожарной корзине. Двое жрецов Третьих стояли рядом с ним. Уолли приветствовал его. Четыре прошедших дня не омолодили Хонакуру. Он выглядел еще более дряхлым. Улыбка же его, как всегда, была полна силы.
– С прибытием, милорд, – просто сказал он.
– Они привозили нам пищу, – пояснила Брота. Уолли опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз Хонакуры.
– Боюсь, что я не смог выполнить обещания, – сказал Хонакура, – и своего обета Богине. Сбор выбрал предводителя.
– Боарийи! Колдун говорил нам.
– Откуда он?.. Ладно. Это правда. Лорд Кадиуинси согласился со мной и не принимал в этом участия. Воины снова приходили его звать. И я снова уговорил его не ходить. – Он продемонстрировал один из своих старческих смешков. – Тогда воины все равно решили начинать. Но ведь у них только шесть Седьмых.
– Да, это осложняет дело, – согласился Уолли. – Ну и что теперь?
Хонакура собрал свои морщины в хмурую гримасу:
– Кадиуинси снова потерял равновесие. Церемония посвящения состоится этим утром. Уолли тоже нахмурился:
– Думаю, сбор собирался тронуться в путь дня два назад?
– Да. Сеньор – нетерпеливый молодой человек, его бы не остановило и отсутствие благословения. Но вы с госпожой Бротой остановили их. Думаю, лучшим выходом для них, чтобы сохранить лицо, будет объявить церемонию теперь, как будто так и планировалось.
Уолли посмотрел в умные старые глаза:
– Ты очень хорошо поработал, святейший! Ты не остановил, но задержал их. Я не сомневаюсь, что большинство из них в три раза тебя слабее. Весь храм плюс тысяча воинов оказались неспособными противостоять и половине жреца.
– Так и должно быть. Я чувствую, что мне столько лет, сколько всем им вместе взятым, – тут он усмехнулся, – а шлюпки так плохи, как я и боялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50