Про Шонсу пока еще даже и не упоминалось.
Действие переместилось на пристань, где злобный Тарру уже привел к страшной присяге свои свирепые легионы. Ннанджи и Катанджи вышли на сцену. И Давид просто бросил вызов Голиафу, используя ямбический размер.
Кинув поединок на произвол судьбы, менестрель переключился на подводную пещеру, где Богиня, озабоченная судьбой великого Ннанджи, кует его победу и поражение Тарру и посылает Полубога, приказав ему спасать Ее героя.
Уолли в изумлении повернулся к Хонакуре и обнаружил его побагровевшим от сдерживаемого смеха.
Полубог взял Шонсу – где? В конторе по переселению душ? – дал ему седьмой меч – идет описание основных положений саги о Чиоксине, – а потом перенес его посредством чуда на поле битвы.
Повторение кровавых сцен. И с небольшой помощью Шонсу великолепный Ннанджи выиграл битву. Два бравых героя заключили братский союз и, погрузившись на корабль, отплыли на поиски новых приключений. Конец баллады, аплодисменты.
С седьмым мечом все было понятно – люди Имперканни пришли в храм и там услышали всю эту историю. Но про четвертую клятву знал до сих пор только экипаж «Сапфира», пока Уолли не сказал об этом в ложе. Очень многие из присутствующих там и не слышали раньше о таковой. Определенно, в Касре присутствовал Гомер!
Таким образом, седьмой меч был публично объявлен! Уолли чувствовал себя как Агамемнон, слушавший «Илиаду», – хорошее представление, но не про того человека. Он надеялся, что ему удалось скрыть свою досаду, аплодируя вместе с другими. Молодежь хотела еще раз послушать все с начала, но Ннанджи отказался. Возможно, лицо Уолли было не таким непроницаемым, как ему бы хотелось.
– Не совсем то, что я полагал услышать, – сказал Уолли, обнажая белоснежные зубы в улыбке, – но превосходная поэзия! Кто автор?
– Не знаю, – пожал плечами Ннанджи. – Неплохо, правда? – Он выглядел немного разочарованным. – Надеюсь, слушатели не всему здесь поверят.
Экипаж поднялся, готовый теперь приступить к войне.
– Куда теперь, великий предводитель? – спросил Томияно.
– Скрыться! – ответил Уолли. – Мистический Шонсу исчезает так же таинственно, как и появился. Ннанджи смотрел на него в ужасе и смятении.
– Потом мы вернемся и подойдем к храму.
– И что мы там будем делать, брат?
– Фехтовать, – ответил Уолли.
– О! – Ннанджи выглядел удивленным, но фехтование никогда не вызывало у него сомнений.
– Я встречу вас там. Мне нужно еще раз все проверить. Шлюпки, – добавил он, – ведут себя еще хуже, чем мулы, я нахожу, что паланкин дает возможность держать себя в хорошей физической форме.
Уолли проводил жреца к сходням, пока экипаж «Сапфира» готовился к отходу. Где-то там, на краю торговой площади, должны быть наблюдатели, дожидающиеся действий Шонсу.
Он вернулся к Ннанджи, который держал в своих объятиях Тану. Он уже несколько часов не был в постели и поэтому чувствовал себя дискомфортно.
– Очень маскирующий килт, – сказал Уолли.
– Это все, что у них было, – возразил смущенно Ннанджи. – Предполагается, что Пятые должны быть низенькие и толстые.
– Джия уже сшила тебе другой – очень красивый, с вышитым грифоном.
Довольный Ннанджи объявил, что сейчас же побежит переодеваться.
Тана заявила, что, может быть, новый килт придется подогнать, и она пойдет вместе с ним.
– Спасибо тебе, Тана, – сказал Уолли, – за предупреждение о Боарийи.
– Какое предупреждение? – вмешался Ннанджи.
– Не обращай внимания, – быстро ответила Тана, – пойдем побыстрее снимем этот противный килт.
От такого предложения он не смог отказаться. И они удалились.
Сходни подняли – самое время заняться детальной проработкой планов. Уолли вернулся к Джие, туда, где она обычно находилась, – возле палубной каюты. Он собирался поговорить с ней о шелке и шитье.
– Тебе понравилась баллада, дорогой? – спросила она, и он заметил что-то странное в этих темных, обычно непроницаемых глазах.
– Это великая поэзия, хотя и не совсем точная. А в чем дело?
– Будут и другие! – ответила она. – Ннанджи рассказал менестрелям об Ове.
Уолли обещал это Тиваникси и уже забыл обо всем. Но не важно – Ннанджи сделал это наверняка лучше.
– Сколько же там было менестрелей?
– Дюжины, любимый, – сказала она, нахмурившись.
Так много? Тысяча воинов, плюс молодежь (две-три сотни, не меньше). Менестрели, понятно, слетелись на сбор. Герольды? Оружейники? Жены? Дети? Музыканты? Ночные рабыни? Сколько же тысяч всего вместил Каср? Не удивительно, что старейшины не чувствуют себя счастливыми.
– Еще Тана рассказала им историю, как вы с Ннанджи победили пиратов.
Он подумал, что Джия чем-то обеспокоена.
– Что тебя волнует, любимая? В пиратской истории все в порядке.
Конечно, пираты – это только разорившиеся моряки, причем половина из них – женщины. В версии менестрелей они превратятся в Морганов, Черные Бороды и Джонов Сильверов, но не приобретут обаяния. Свободные мечи ненавидят пиратов, потому что не могут с ними справиться, так что история должна получиться красочной.
Она опустила глаза, не желая опережать в догадках хозяина, который обычно так быстро соображал.
– Кто начал бой?
Ннанджи. Теперь он понял! Снова по той же схеме. Ннанджи был героем битвы с Тарру, он станет героем битвы при Ове, а также в поединке с пиратами. Если историю рассказывала Тана, сомневаться не приходится, что Уолли будет в лучшем случае упомянут в сноске.
– Еще они спрашивали о Ги, – сказала Джия. – Это ведь ты привел полный корабль закаленных в огне инструментов и снова возродил город.
– Да, наконец-то Ннанджи не сможет присвоить это себе, – улыбнулся он.
– Инструменты пришли из Амба, дорогой. Амб – колдовской город! Подозрения снова могут появиться… Обычно он не был так недогадлив, но Джия имела время для размышлений.
– А Катан джи расспрашивали о колдовских башнях.
Проклятье! Уолли был так поражен, что не мог говорить. Конечно же, Катанджи расспрашивали – и наверняка он не смог устоять перед такой аудиторией.., дюжины менестрелей?
Проклятье! Проклятье! Что подумают воины о Седьмом, пославшем, с опасностью для жизни, Первого, да еще переодев его в раба? Реакция их будет как у Ннанджи: подделка меток на лбу – преступление. Они не могут представить себе переодевающегося воина. Пиратская история, может, и не принесет ему славы, но рассказ Катанджи точно подорвет престиж Шонсу.
Проклятье! Проклятье! Проклятье! Менестрели! Уолли забыл, какое положение они занимали в Мире.
Книга третья
Как лучший меч победил
Глава 1
Как у человека бывают пустые дни, так у Касра были пустые столетия. Нигде это не было так хорошо заметно, как в храме. Будучи уменьшенной версией архитектурного сооружения в Ханне, он смотрел своими семью арками на Реку, посвященную Богине, только арки, как дань холодному климату, были застеклены. Два из семи шпилей обрушились и много листов позолоты осыпалось; также было много разбитых стеклянных витражей, а кое-где не хватало элементов каменной резьбы.
К храму и комплексу его строений примыкала полуразрушенная пристань, затерянная среди одичавших деревьев и кустарников. Ее и имел в виду Хона-кура, так что, когда Уолли вышел на берег, ежась на прохладном вечернем ветру, его встречала делегация жрецов. После обязательных ритуальных размахиваний руками и поклонов его провели по сырому подземному ходу в огромную полуразрушенную трапезную с высокими лепными барельефами и каменным полом. Она была не слишком уютна, зато полностью подходила бы для его целей, будь в ней чуточку побольше света. В ней было несколько окон, но они были расположены слишком высоко и, к тому же, поросли мохом и покрылись плесенью. Звук рапир навряд ли будет слышен отсюда. Кроме того, трапезная должна иметь при себе кухню, а в кухне – плиту. Значит, дистилляцию можно будет проводить непосредственно под его наблюдением. Жрецы ждали его заключения, и он сказал, что да, подходит.
Брота и Пора отправятся на закупку шелка, воска и масел, Лаэ – на поиски какого-нибудь тяжелого голубого материала. Томияно и Олигарро – на охоту за кораблями. Тана, Джия и Катанджи должны остаться на «Сапфире». Держа все это под контролем, Уолли мог приступать к фехтованию. Он отослал жрецов ждать Фиендори, попросив, чтобы его сразу же провели к нему.
Он окинул взглядом огромную комнату, походившую на великолепный гимнастический зал.
– Ну ладно, Мастер Ннанджи, – сказал он, – если мне больше некого тут рубить.., ты будешь первым!
Ннанджи многозначительно улыбнулся:
– Мои секреты – твои секреты, брат?
– Конечно, – ответил Уолли, – не думай, что я не доверяю морякам, Ннанджи, так как любое слово лжи для нас сейчас смертельно. Уверен, что колдуны имеют шпионов в Касре.
Он хотел сесть на выщербленную деревянную скамью, но решил, что ее бы не мешало почистить перед употреблением.
– Я думаю так. Шонсу проиграл, и проиграл плохо. В Аусе проиграл я. Два проигрыша, так? В Ове мы победили. Нам нужна еще одна победа! И я хочу получить молнии!
Не потеряй он сознание в Ове, он бы разглядел смертоносное оружие колдунов. У Ннанджи подобные мысли не возникали, но его уже нельзя было удивить подобными заявлениями.
– Ты хочешь поймать колдуна?
– Надеюсь, – сказал Уолли, – но еще больше мне нужны их молнии. Я убил бы ими быка или кого-нибудь в этом роде перед воинами и показал бы им, против чего они собираются выступать. Может, тогда они захотят меня слушать!
Его юного друга совсем не охватило радостное возбуждение, на которое надеялся Уолли. Он выглядел озабоченным.
– Но когда ты думаешь это сделать? Уйдет не меньше недели, по крайней мере, дойти до Сена и обратно; до Вула дольше. Сколько времени осталось до присяги воинов?
Уолли сказал, что столько, сколько их сможет продержать Тиваникси.
Ннанджи всплеснул ладонями.
– Брат, когда сбор присягнет, будет уже слишком поздно. Мы ничего не сможем с ними сделать.
Возможно и так, но Уолли не видел, чтобы он смог что-нибудь сделать и до этого события. Ничего, если воины не признают Шонсу лидером. Он был в слепом полете.
В этот момент появился Фиендори в сопровождении еще одного Шестого, Форарфи. Это был, как вскоре узнал Уолли, свободный меч, один из первых пришедших в Каср по призыву Богини. Он решил для себя, что Тиваникси – хороший человек, и присягнул ему уже через пару дней.
Любой Шестой почтет за честь предоставить свои услуги Седьмому, поэтому маски немедленно были надеты и работа пошла. Фиендори обладал взрывным характером, но в свои лучшие минуты показывал фехтование, достойное хорошего Седьмого. Форарфи был твердым Шестым высшей пробы и левшой. Уолли наслаждался поединком, возможностью делать что-то, в чем он был силен. Он принимал советы, перенимал новое, выискивал в памяти Шонсу не использованные им еще, полузабытые приемы, показывая их своим экспертам. Фиендори и Форарфи были энтузиастами, так же, как и Ннанджи, OHV могли фехтовать целый день. Ннанджи, естественно, тоже не мог равнодушно стоять в стороне, так что обычно проходило два поединка в высокой, эхом отзывающейся трапезной, два облака пыли поднимались восемью ногами.
Но даже и Шонсу, конечно, не мог фехтовать бесконечно. Решено было не доводить Уолли до изнеможения, чтобы долговязый воин не мог присоединить ехидную ухмылку к вызову. Поэтому перерывы устраивались постоянно. Приходил Хонакура, приводил высшего жреца, Кадиуинси, Седьмого, познакомиться с высоким гостем. Кадиуинси оказался почти таким же худеньким и древним, как Хонакура, но у него сохранилось еще несколько зубов, и нимб серебристых кудрей поднимался над его скальпом. Он был мил и изящен, и не особенно стар, разве что в сравнении с остроумным Хонакурой. Чуть позднее Хонакура привел других жрецов обсудить сапфиры Уолли, после чего отправился с ними за консультацией к храмовому казначею.
Явилась Лаэ с голубой фланелью – самой плотной тканью, похожей на тяжелую шерсть, которую колдуны используют для своих одежд. Еще она принесла огромный коричневый балахон, Уолли примерил его, тот оказался ему узок в плечах, в остальном же годился. И Лаэ забрала его для выкройки.
Еще фехтовали…
Мата с помощью Синборо и Матарро на кухне устанавливала змеевик. Вскоре тяжелый запах алкоголя, смешанный с древесным дымом, начал просачиваться через стены.
Следующим утром фехтовальщики снова сошлись, все четверо с мышечными болями, но никто не признался в них. Позднее, этим же днем, Томияно и Олигарро явились с заявлением, что нашли корабль, соответствующий требованиям Лорда Шонсу. Они подробно описали его. В основном Уолли не мог уследить за их объяснениями, но из того, что он понял, следовало, что этот корабль его вполне удовлетворяет.
– Сколько? – спросил он.
– Ох, он хочет двадцать девять сотен, – сказал Томияно, – но через день-два сбавит.
– У нас нет времени. Покупай!
Томияно ушел.
Фехтовали еще…
Приходила с «Сапфира» Джия показать образцы ее работы по шелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Действие переместилось на пристань, где злобный Тарру уже привел к страшной присяге свои свирепые легионы. Ннанджи и Катанджи вышли на сцену. И Давид просто бросил вызов Голиафу, используя ямбический размер.
Кинув поединок на произвол судьбы, менестрель переключился на подводную пещеру, где Богиня, озабоченная судьбой великого Ннанджи, кует его победу и поражение Тарру и посылает Полубога, приказав ему спасать Ее героя.
Уолли в изумлении повернулся к Хонакуре и обнаружил его побагровевшим от сдерживаемого смеха.
Полубог взял Шонсу – где? В конторе по переселению душ? – дал ему седьмой меч – идет описание основных положений саги о Чиоксине, – а потом перенес его посредством чуда на поле битвы.
Повторение кровавых сцен. И с небольшой помощью Шонсу великолепный Ннанджи выиграл битву. Два бравых героя заключили братский союз и, погрузившись на корабль, отплыли на поиски новых приключений. Конец баллады, аплодисменты.
С седьмым мечом все было понятно – люди Имперканни пришли в храм и там услышали всю эту историю. Но про четвертую клятву знал до сих пор только экипаж «Сапфира», пока Уолли не сказал об этом в ложе. Очень многие из присутствующих там и не слышали раньше о таковой. Определенно, в Касре присутствовал Гомер!
Таким образом, седьмой меч был публично объявлен! Уолли чувствовал себя как Агамемнон, слушавший «Илиаду», – хорошее представление, но не про того человека. Он надеялся, что ему удалось скрыть свою досаду, аплодируя вместе с другими. Молодежь хотела еще раз послушать все с начала, но Ннанджи отказался. Возможно, лицо Уолли было не таким непроницаемым, как ему бы хотелось.
– Не совсем то, что я полагал услышать, – сказал Уолли, обнажая белоснежные зубы в улыбке, – но превосходная поэзия! Кто автор?
– Не знаю, – пожал плечами Ннанджи. – Неплохо, правда? – Он выглядел немного разочарованным. – Надеюсь, слушатели не всему здесь поверят.
Экипаж поднялся, готовый теперь приступить к войне.
– Куда теперь, великий предводитель? – спросил Томияно.
– Скрыться! – ответил Уолли. – Мистический Шонсу исчезает так же таинственно, как и появился. Ннанджи смотрел на него в ужасе и смятении.
– Потом мы вернемся и подойдем к храму.
– И что мы там будем делать, брат?
– Фехтовать, – ответил Уолли.
– О! – Ннанджи выглядел удивленным, но фехтование никогда не вызывало у него сомнений.
– Я встречу вас там. Мне нужно еще раз все проверить. Шлюпки, – добавил он, – ведут себя еще хуже, чем мулы, я нахожу, что паланкин дает возможность держать себя в хорошей физической форме.
Уолли проводил жреца к сходням, пока экипаж «Сапфира» готовился к отходу. Где-то там, на краю торговой площади, должны быть наблюдатели, дожидающиеся действий Шонсу.
Он вернулся к Ннанджи, который держал в своих объятиях Тану. Он уже несколько часов не был в постели и поэтому чувствовал себя дискомфортно.
– Очень маскирующий килт, – сказал Уолли.
– Это все, что у них было, – возразил смущенно Ннанджи. – Предполагается, что Пятые должны быть низенькие и толстые.
– Джия уже сшила тебе другой – очень красивый, с вышитым грифоном.
Довольный Ннанджи объявил, что сейчас же побежит переодеваться.
Тана заявила, что, может быть, новый килт придется подогнать, и она пойдет вместе с ним.
– Спасибо тебе, Тана, – сказал Уолли, – за предупреждение о Боарийи.
– Какое предупреждение? – вмешался Ннанджи.
– Не обращай внимания, – быстро ответила Тана, – пойдем побыстрее снимем этот противный килт.
От такого предложения он не смог отказаться. И они удалились.
Сходни подняли – самое время заняться детальной проработкой планов. Уолли вернулся к Джие, туда, где она обычно находилась, – возле палубной каюты. Он собирался поговорить с ней о шелке и шитье.
– Тебе понравилась баллада, дорогой? – спросила она, и он заметил что-то странное в этих темных, обычно непроницаемых глазах.
– Это великая поэзия, хотя и не совсем точная. А в чем дело?
– Будут и другие! – ответила она. – Ннанджи рассказал менестрелям об Ове.
Уолли обещал это Тиваникси и уже забыл обо всем. Но не важно – Ннанджи сделал это наверняка лучше.
– Сколько же там было менестрелей?
– Дюжины, любимый, – сказала она, нахмурившись.
Так много? Тысяча воинов, плюс молодежь (две-три сотни, не меньше). Менестрели, понятно, слетелись на сбор. Герольды? Оружейники? Жены? Дети? Музыканты? Ночные рабыни? Сколько же тысяч всего вместил Каср? Не удивительно, что старейшины не чувствуют себя счастливыми.
– Еще Тана рассказала им историю, как вы с Ннанджи победили пиратов.
Он подумал, что Джия чем-то обеспокоена.
– Что тебя волнует, любимая? В пиратской истории все в порядке.
Конечно, пираты – это только разорившиеся моряки, причем половина из них – женщины. В версии менестрелей они превратятся в Морганов, Черные Бороды и Джонов Сильверов, но не приобретут обаяния. Свободные мечи ненавидят пиратов, потому что не могут с ними справиться, так что история должна получиться красочной.
Она опустила глаза, не желая опережать в догадках хозяина, который обычно так быстро соображал.
– Кто начал бой?
Ннанджи. Теперь он понял! Снова по той же схеме. Ннанджи был героем битвы с Тарру, он станет героем битвы при Ове, а также в поединке с пиратами. Если историю рассказывала Тана, сомневаться не приходится, что Уолли будет в лучшем случае упомянут в сноске.
– Еще они спрашивали о Ги, – сказала Джия. – Это ведь ты привел полный корабль закаленных в огне инструментов и снова возродил город.
– Да, наконец-то Ннанджи не сможет присвоить это себе, – улыбнулся он.
– Инструменты пришли из Амба, дорогой. Амб – колдовской город! Подозрения снова могут появиться… Обычно он не был так недогадлив, но Джия имела время для размышлений.
– А Катан джи расспрашивали о колдовских башнях.
Проклятье! Уолли был так поражен, что не мог говорить. Конечно же, Катанджи расспрашивали – и наверняка он не смог устоять перед такой аудиторией.., дюжины менестрелей?
Проклятье! Проклятье! Что подумают воины о Седьмом, пославшем, с опасностью для жизни, Первого, да еще переодев его в раба? Реакция их будет как у Ннанджи: подделка меток на лбу – преступление. Они не могут представить себе переодевающегося воина. Пиратская история, может, и не принесет ему славы, но рассказ Катанджи точно подорвет престиж Шонсу.
Проклятье! Проклятье! Проклятье! Менестрели! Уолли забыл, какое положение они занимали в Мире.
Книга третья
Как лучший меч победил
Глава 1
Как у человека бывают пустые дни, так у Касра были пустые столетия. Нигде это не было так хорошо заметно, как в храме. Будучи уменьшенной версией архитектурного сооружения в Ханне, он смотрел своими семью арками на Реку, посвященную Богине, только арки, как дань холодному климату, были застеклены. Два из семи шпилей обрушились и много листов позолоты осыпалось; также было много разбитых стеклянных витражей, а кое-где не хватало элементов каменной резьбы.
К храму и комплексу его строений примыкала полуразрушенная пристань, затерянная среди одичавших деревьев и кустарников. Ее и имел в виду Хона-кура, так что, когда Уолли вышел на берег, ежась на прохладном вечернем ветру, его встречала делегация жрецов. После обязательных ритуальных размахиваний руками и поклонов его провели по сырому подземному ходу в огромную полуразрушенную трапезную с высокими лепными барельефами и каменным полом. Она была не слишком уютна, зато полностью подходила бы для его целей, будь в ней чуточку побольше света. В ней было несколько окон, но они были расположены слишком высоко и, к тому же, поросли мохом и покрылись плесенью. Звук рапир навряд ли будет слышен отсюда. Кроме того, трапезная должна иметь при себе кухню, а в кухне – плиту. Значит, дистилляцию можно будет проводить непосредственно под его наблюдением. Жрецы ждали его заключения, и он сказал, что да, подходит.
Брота и Пора отправятся на закупку шелка, воска и масел, Лаэ – на поиски какого-нибудь тяжелого голубого материала. Томияно и Олигарро – на охоту за кораблями. Тана, Джия и Катанджи должны остаться на «Сапфире». Держа все это под контролем, Уолли мог приступать к фехтованию. Он отослал жрецов ждать Фиендори, попросив, чтобы его сразу же провели к нему.
Он окинул взглядом огромную комнату, походившую на великолепный гимнастический зал.
– Ну ладно, Мастер Ннанджи, – сказал он, – если мне больше некого тут рубить.., ты будешь первым!
Ннанджи многозначительно улыбнулся:
– Мои секреты – твои секреты, брат?
– Конечно, – ответил Уолли, – не думай, что я не доверяю морякам, Ннанджи, так как любое слово лжи для нас сейчас смертельно. Уверен, что колдуны имеют шпионов в Касре.
Он хотел сесть на выщербленную деревянную скамью, но решил, что ее бы не мешало почистить перед употреблением.
– Я думаю так. Шонсу проиграл, и проиграл плохо. В Аусе проиграл я. Два проигрыша, так? В Ове мы победили. Нам нужна еще одна победа! И я хочу получить молнии!
Не потеряй он сознание в Ове, он бы разглядел смертоносное оружие колдунов. У Ннанджи подобные мысли не возникали, но его уже нельзя было удивить подобными заявлениями.
– Ты хочешь поймать колдуна?
– Надеюсь, – сказал Уолли, – но еще больше мне нужны их молнии. Я убил бы ими быка или кого-нибудь в этом роде перед воинами и показал бы им, против чего они собираются выступать. Может, тогда они захотят меня слушать!
Его юного друга совсем не охватило радостное возбуждение, на которое надеялся Уолли. Он выглядел озабоченным.
– Но когда ты думаешь это сделать? Уйдет не меньше недели, по крайней мере, дойти до Сена и обратно; до Вула дольше. Сколько времени осталось до присяги воинов?
Уолли сказал, что столько, сколько их сможет продержать Тиваникси.
Ннанджи всплеснул ладонями.
– Брат, когда сбор присягнет, будет уже слишком поздно. Мы ничего не сможем с ними сделать.
Возможно и так, но Уолли не видел, чтобы он смог что-нибудь сделать и до этого события. Ничего, если воины не признают Шонсу лидером. Он был в слепом полете.
В этот момент появился Фиендори в сопровождении еще одного Шестого, Форарфи. Это был, как вскоре узнал Уолли, свободный меч, один из первых пришедших в Каср по призыву Богини. Он решил для себя, что Тиваникси – хороший человек, и присягнул ему уже через пару дней.
Любой Шестой почтет за честь предоставить свои услуги Седьмому, поэтому маски немедленно были надеты и работа пошла. Фиендори обладал взрывным характером, но в свои лучшие минуты показывал фехтование, достойное хорошего Седьмого. Форарфи был твердым Шестым высшей пробы и левшой. Уолли наслаждался поединком, возможностью делать что-то, в чем он был силен. Он принимал советы, перенимал новое, выискивал в памяти Шонсу не использованные им еще, полузабытые приемы, показывая их своим экспертам. Фиендори и Форарфи были энтузиастами, так же, как и Ннанджи, OHV могли фехтовать целый день. Ннанджи, естественно, тоже не мог равнодушно стоять в стороне, так что обычно проходило два поединка в высокой, эхом отзывающейся трапезной, два облака пыли поднимались восемью ногами.
Но даже и Шонсу, конечно, не мог фехтовать бесконечно. Решено было не доводить Уолли до изнеможения, чтобы долговязый воин не мог присоединить ехидную ухмылку к вызову. Поэтому перерывы устраивались постоянно. Приходил Хонакура, приводил высшего жреца, Кадиуинси, Седьмого, познакомиться с высоким гостем. Кадиуинси оказался почти таким же худеньким и древним, как Хонакура, но у него сохранилось еще несколько зубов, и нимб серебристых кудрей поднимался над его скальпом. Он был мил и изящен, и не особенно стар, разве что в сравнении с остроумным Хонакурой. Чуть позднее Хонакура привел других жрецов обсудить сапфиры Уолли, после чего отправился с ними за консультацией к храмовому казначею.
Явилась Лаэ с голубой фланелью – самой плотной тканью, похожей на тяжелую шерсть, которую колдуны используют для своих одежд. Еще она принесла огромный коричневый балахон, Уолли примерил его, тот оказался ему узок в плечах, в остальном же годился. И Лаэ забрала его для выкройки.
Еще фехтовали…
Мата с помощью Синборо и Матарро на кухне устанавливала змеевик. Вскоре тяжелый запах алкоголя, смешанный с древесным дымом, начал просачиваться через стены.
Следующим утром фехтовальщики снова сошлись, все четверо с мышечными болями, но никто не признался в них. Позднее, этим же днем, Томияно и Олигарро явились с заявлением, что нашли корабль, соответствующий требованиям Лорда Шонсу. Они подробно описали его. В основном Уолли не мог уследить за их объяснениями, но из того, что он понял, следовало, что этот корабль его вполне удовлетворяет.
– Сколько? – спросил он.
– Ох, он хочет двадцать девять сотен, – сказал Томияно, – но через день-два сбавит.
– У нас нет времени. Покупай!
Томияно ушел.
Фехтовали еще…
Приходила с «Сапфира» Джия показать образцы ее работы по шелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50