– Как думаешь, может, еще одного двойника посадить в тюрьму?
Уолли усмехнулся и сказал, что этого делать не стоит.
– Входит ли кто-нибудь из этих воинов в совет старшин? Или город управляется другими людьми?
– Один из таких – портовый комендант, мой сеньор.
– Великолепно! – Уолли и не надеялся на подобное. – Приведи его тоже к присяге. Если нужно, мечом.
Кастелян нахмурился, стараясь понять.
– Мы должны узнать официальный размер платы за стоянку, – объяснил Уолли. – Такой корабль, как «Сапфир», платил два золотых за стоянку в колдовских портах и пять – у воинов. Разница существенная.
– Мой сеньор? – Тиваникси все еще не понимал.
– Колдуны вынуждены были позаботиться о честности своих портовых служб, они стремятся поддерживать торговлю, а корабли не очень жалуют их порты. Мы же просто соберем портовый налог Касра. Нам нужно только узнать официальные отчисления городу. Если, например, они – два золотых, то мы отдадим их городу, а три заберем на нужды сбора. Это решит финансовую проблему.
Тиваникси тихонько охнул. И чуть не хлопнул своего сеньора по плечу, но удержался и хлопнул себя по бедру:
– Блестяще, мой сеньор! Я присмотрю за этим! Досточтимый Фиендори годится для такой работы!
Он ушел почти подпрыгивая. Уолли посмотрел ему вслед. Дело могло оказаться не таким простым, но, может, у него будет время придумать, как выцарапать совсем уж скрытые доходы. Подошел Ннанджи, улыбаясь и потирая лоб тыльной стороной ладони.
– Мои поздравления еще раз, Досточтимый Ннанджи, – сказал Уолли. – Ты выглядишь вполовину младше, чем нужно для такой должности, но, думаю, ты с ней справишься.
– Спасибо, брат! – Потом спросил:
– Теперь нельзя сказать, что мне сделали поблажку?
– Думаю, нет, – осторожно сказал Уолли, – ты был выдающимся Пятым и теперь дотянулся до Шестого. Что же касается спорного касания, – добавил он, – то не берусь оспаривать утверждения.
Глаза Ннанджи холодно вспыхнули.
– Спасибо, брат, – сказал он, – заверяю тебя, что я не ощутил укола.
Уолли почувствовал раскаяние. Ннанджи никогда не лгал в таких вопросах. И по этой причине он мог и не заметить махинаций Тиваникси.
– Тебе нужна рапира подлиннее, – сказал он примиряюще.
Ннанджи покачал головой:
– Она длиной с мой меч.
Он поднял, как положено при измерении длины, свой меч так, чтобы на вытянутой руке тот коснулся его груди, и удивленно уставился на Уолли.
А Уолли замер потрясенный.
– Когда мы покупали тебе этот меч в оружейной храма, твои глаза ведь не были на одном уровне с моими?
Он не заметил, как прибавил в росте его подопечный, во-первых, потому, что это происходило постепенно, а во-вторых, потому, что вместе с увеличением длины тела наросли и мускулы, раздались плечи. Все эти ежедневные упражнения в фехтовании дали свой результат.
– Скажи, Ннанджи, в вашем Мире всегда так растут?
Ннанджи снова покачал головой. Его глаза теперь были не только на одном уровне с глазами Уолли, но и сияли тем же скрытым светом.
– Нет! Конечно, нет! Это, должно быть, чудо, сотворенное для меня, брат!
– Это все Линина кухня! – Уолли хотел было показать, что не видит в этом ничего необычного, но он чувствовал вину перед Ннанджи за то, что усомнился в нем. – Пойдем, – сказал он, – я достану тебе новый.
И тут же подпрыгнул от звуков «Воинов Прекрасным Утром», которые выводил горнист.
Уолли направился в музей, задержавшись на полдороге, чтобы прихватить трех заспанных, протирающих глаза юнцов из ближайшей спальни. Они были нужны ему, чтобы отодвинуть стол от дверей. Потом он их отослал, исполненных почтения к его рангу и недоумевавших, зачем нужно было двигать этого монстра. Дверь агонизирующе заскрипела, и Уолли ввел Ннанджи внутрь.
Длинная комната была еще холоднее, чем раньше, темнее и пыльнее и производила еще более угнетающее впечатление. Глаза Ннанджи расширились, когда он увидел, куда они пришли.
– Здесь есть Чиоксин, – сказал Уолли, – полагают, что рубиновый. Но думаю, остальное неизвестно кому принадлежало. Выбери себе меч.
Ннанджи уставился на длинную стену, увешанную мечами.
– А это не будет воровством, брат?
– Не думаю! Кому все это принадлежит?
– Ложе? Касте? Богине?
– Ну? – вопросил Уолли. – А ты лорд-сеньор Ее сбора. Я уверен, что Она хочет, чтобы у тебя был хороший меч. Выбирай же.
– О! – воскликнул Ннанджи, зубы его сверкнули во мраке, когда он улыбнулся. – Ладно, я оставлю здесь свой старый меч, победивший при Ове, – очень исторический. Ну, давайте посмотрим.
Они несколько раз померили его рост, чтобы прикинуть длину оружия, и разбрелись вдоль стен. Как Уолли заметил еще раньше, здесь было удивительно много длинных мечей. Некоторые были покрыты ржавчиной, но лучшие клинки были не повреждены и сохранились неплохо. Довольно скоро Ннанджи сказал:
– Этот!
Уолли поднес его к окну, повертел во все стороны, проверил сталь, наконец сказал «да». Меч этот был, пожалуй, даже получше предыдущего.
– Теперь нам надо найти кого-нибудь, кто бы тебе его вручил. Думаю, любой почтет за честь. Тиваникси, Боарийи.., даже Катанджи, если хочешь. Может быть, Тана?
– Ты мне не показал еще знаков Шестых, наставник, – застенчиво сказал Ннанджи.
– Правда! Их шесть, – Уолли принялся перечислять:
– вызова, обета, тревоги, готовности помочь, знания и тайного смысла.
Естественно, ему потребовалось их показать лишь раз.
– Это все! – закончил он. – Тайных знаков седьмого ранга не существует. Если Седьмой хочет подать сигнал Седьмому, он использует эти.
– А почему? – спросил Ннанджи, явно имея что-то на уме.
– Думаю, потому что Седьмые не так часто встречаются.
Ннанджи усмехнулся:
– Ну что ж! Теперь я – Шестой, и ты не наставник мне больше. – Вторая клятва прекращала свое действие, когда подопечный двигался дальше. – Ты разрешишь мне присягнуть тебе снова?
– Конечно, почту за честь! Я уверен, что ты станешь Седьмым, может быть, сразу же после сбора.
– Спасибо! – Ннанджи не имел на этот счет никаких сомнений, – Но сейчас ты не мой наставник и можешь вручить мне этот меч.., если согласишься. Мне бы хотелось этого, брат.
– Хорошо, – сказал Уолли, хотя он подозревал, что это и нарушает сложившиеся традиции – он только временно перестал быть наставником Ннанджи.
Он опустился на одно колено и протянул меч, сказав, как требовал древний ритуал:
– Живи с ним. Служи Ей им. Умри, сжимая его.
Он подумал о юном Арганари, которому вручали топаз Чиоксина.
– Он станет моей честью и гордостью. – Традиционные слова, но для Ннанджи они были наполнены смыслом, как ни для кого другого.
Он вложил меч в ножны, потом взял свой старый и укрепил на стене.
– Могу я принести вторую клятву. Лорд Шонсу?
– Попозже, Досточтимый Ннанджи, – сказал Уолли, – и еще нам с тобой нужно будет подумать о новых подопечных. И телохранителях. Колдуны очень скоро начнут отвечать.
Когда они спустились вниз, во дворе ложи уже царила суета. Рабы качали два насоса, наполняя две большие лохани, в которых мылись голые воины. Другие рабы разводили огонь в железных печурках, собираясь готовить завтрак. Ннанджи нужен был точильщик – наострить новый меч – и он послал Первого привести его. Большая партия воинов, ведомая Боарийи, его дядей и дюжиной Шестых, вошла с улицы.
Возле локтя Уолли возник Тиваникси.
– Я поговорил с Фиендори, мой сеньор. Портового коменданта скоро доставят сюда с эскортом. – Он рассмеялся. – Думаю, старшинам найдется, что сказать по поводу этого акта.
– Почему же? – спросил невинным голосом Уолли. – Мы предоставляем им услуги.
Тиваникси усмехнулся. Потом кивнул в сторону вошедших:
– Деньги защитят тебя от другого сбора, мой сеньор. Лорд Боарийи не может обеспечить пищей своих людей. Может, пригласишь их к завтраку?
– Совершенно ясно. Дадим им еще несколько дней. Пока ничего не говори.
Но это было приятно. С деньгами он сможет удержать Боарийи.
Боарийи подошел поздороваться и салютовал как равному. Его бесстрастное лицо украшала голубая повязка с семью мечами, нарисованными на ней углем. Уолли ответил ему. Потом принял салют Зоарийи, во взгляде которого читались отпор и подозрительность. Ннанджи был все еще занят с точильщиком. Тиваникси проследил взгляд Уолли.
– Мы сейчас можем пройти в совет, мой сеньор, если хочешь, – сказал он, – нас ждут. К сожалению, Ннанджи не может появиться прилюдно с Седьмыми, пока они не принесут ему клятвы.
Уолли согласился. Тиваникси показывал дорогу. Они вошли в здание через дверь, ближайшую к выходу на улицу, и прошли через другую в длинную анфиладу комнат. С одной стороны были окна, заваленные кухонным мусором, с другой – панели, в основном, старого дерева. Потолок покрывала паутина трещин.
Все комнаты уже были полны стоящих, сидящих на скамьях и стульях, ругающихся и смеющихся воинов. Когда входили старшие, они вставали, гремя стульями и сапогами. Среди этих среднеранговых, к удивлению Уолли, оказался Катанджи.
Его белый килт был грязен и измят, волосы выбились из-под заколки, глаза красны, но, увидев Уолли, он улыбнулся, и вид у него был совершенно спокойный. Все еще оставаясь мальчиком-героем, он, похоже, развлекал компанию рассказами, хотя наверняка и не спал всю ночь. Чем сейчас занят этот дьяволенок? Не испытывая никакого желания расспрашивать, Уолли просто кивнул ему, улыбнулся и прошел дальше.
Это все было еще вестибюлем. Дверь в дальнем углу вела в меньшую по размерам квадратную комнату, хотя она тоже была огромной. В дальнем углу ее находился громадный каменный очаг, забитый доверху старой золой. Три стены покрывали панели, на четвертой находились окна. Грязный серый ковер только частично закрывал пол с выбитыми плитками. В центре был составлен круг из семи стульев. Возле стены, находящейся против окон, стояли громадный сундук, парчовое кресло.., и, как ни удивительно, кровать, покрытая старым меховым одеялом. Тусклые бронзовые зеркала висели возле двери. Совершенно очевидно, что эта запущенная, душная комната использовалась в разных целях.
Три Седьмых поднялись и салютовали. Самым примечательным был престарелый Чинарама, сгорбленный и забавно смотрящийся рядом с его более молодыми товарищами. Его хвостик был бел и редок, перевязь плохо держалась, но быстрые глаза смотрели ясно. Движения его были угловатыми, возможно из-за артрита. Старик мог оказаться дельным советчиком. Хотя его лицо отнюдь не выражало дружеских чувств. Значит, сторонник Боарийи.
Потом там еще был Джансилуи, тридцатилетний, с квадратным подбородком, грубосколоченный, с еще не зажившей последней лицевой меткой. Он выглядел менее враждебно, не исключено, что ему было все равно, кто будет сеньором.
Линумино был старше, около пятидесяти, начавший полнеть. Одна половина его лица была изуродована шрамом от удара меча, который разворотил его бровь и скулу и, возможно, еще часть нижней кости. Кожа в этом месте была воспаленной и покрытой белыми разводами. Чудо, что еще его глаз остался цел. Он не был так равнодушен к предводительству, салют его был холоден и формален. Еще один сторонник Боарийи. Уолли подумал, кого бы из этих Седьмых можно попросить проэкзаменовать Ннанджи; если откинуть старого Чинараму, оставались этот громобой Линумино и, возможно, Зоарийи, который был близок к отставке.
Уолли пригласил их сесть. Подозрение висело в воздухе, как тяжелый запах. В судилище поединка Богиня доказала его невиновность, но при этом бой был почти смертельным, да и суд поединком в любом случае не был удовлетворен. Они не доверяли ему полностью; они должны ему подчиняться, но подчиняться можно и по доброй воле, и вынужденно – как, например, Тиваникси помог продвижению Ннанджи.
Он подумал, что хотя Ннанджи и получил новое звание и скоро придет сюда выслушать присягу, в совете он все равно, будучи Шестым, заседать не сможет. Но Уолли предполагал поручить ему несколько особых дел.
Сразу же он приступил к разговору о деньгах, объяснив, каким образом воины смогут извлечь пользу из неофициальных поборов за корабельную стоянку. Все заулыбались.
– Так, значит, ты одним махом разрешил эту проблему, мой сеньор? – спросил Чинарама.
– Подождите, – сказал Уолли. Он должен был вернуться к более трудным вопросам. – Лорд Боарийи, ты принес только первую клятву. Я хотел бы видеть тебя полноправным членом этого совета, а твоих вассалов – членами сбора. Я прошу…
Ннанджи никогда не стучал в двери. Он решительно прошагал вперед, оставив за собой болтаться и скрипеть очередную. Он был хмур. Седьмые поднялись с помрачневшими лицами.
Он вытер руки о свой новый килт. Потянулся за своим мечом. Отдал Лорду Боарийи салют, как старшему, потом в замешательстве посмотрел на Уолли и замер в ожидании.
Кто кому должен салютовать? Проклятая четвертая клятва спутала все ритуалы. Поколебавшись, Уолли представил Ннанджи Чинараме, они обменялись салютами и ответами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50