Она снова начала и опять споткнулась. Зрители затаили дыхание, как на спектакле, когда герои должны вступить в бой. Губы снова беззвучно задвигались.
– Он убьет тебя, Тана.
Конечно, это было преувеличением, хотя кто знает? Хонакура и Уолли много поработали над смягчением нрава Ннанджи. От них он научился милосердию и терпимости, он даже мог простить теперь гражданским убийство воинов – в исключительном случае. Тана откровенно мошенничала. Ярость и стыд Ннанджи могли перейти все границы.
– Начни сначала, – ободряюще предложил Тиваникси.
– Нет, думаю, не стоит, милорд, – вспыхнула Тана.
Ннанджи подбежал помочь ей подняться и крепко обнял ее, утешая. Судьи вежливо пожелали ей удачи в следующий раз и поздравили ее с проявленным мастерством в фехтовании.
Уолли ликовал. Последнее покрывало упало с колдовских трюков, и все благодаря тщеславию Таны. Уолли снова перевел взгляд на Тиваникси.
– Прошу прощения, милорд. Тот держал руку на плече юного Первого, принесшего рапиры.
– Не хочешь ли один-два боя провести сам, Лорд Шонсу? Мы оба знаем, как трудно Седьмому найти хорошую практику.
Уолли уже собирался отказаться, когда заметил, что Тиваникси разглядывает его с явным подозрением. Возможно, мысли о том, что перед ним зомби колдунов, оставили кастеляна, но теперь он хотел проверить туманную репутацию пришельца. Ннанджи уже доказал, что он гениальный воин, – был ли таким же его товарищ, или он самозванец?
Уолли, со своей стороны, проникся симпатией к этому любезному изящному воину.
– Почему бы и нет? – ответил он. – Большее из пяти?
Он выбрал рапиру, самую длинную из всех.
Тиваникси, не желая обременять себя, снял меч и передал его стоящему рядом Шестому. Уолли вслед за ним передал свой меч Ннанджи. Потом снова проскользнул мимо скамей на фехтовальную площадку.
Если предводительство должно решаться в бою, то Седьмые, конечно, будут стараться проверять друг друга в рапирных поединках под видом тренировок. Собственно бой состоится, конечно, на настоящих клинках, но будет уже пустой формальностью. Потом менестрели распишут его для широкой публики и грядущих поколений как кровавую драму. Воины, конечно, восхищаются мужеством, но не безмозглы же они совершенно.
Поединок был объявлен, и толпа снова собралась. Люди на балконах, видимо, обладали какого-то сорта телепатией, так как они тоже притихли.
Противники стали лицом к лицу, салютовали друг другу рапирами, несколько мгновений выждали. Кастелян обладал грацией балетного танцора и легкостью снежинки. Он действительно был очень хорош и очень быстр. И он собирался впервые по-настоящему проверить Уолли с тех пор, как Бог сделал его воином. Они сошлись в поединке, совсем не похожем на смертельный, сражаясь в закрытом пространстве, как морские крысы. У Тиваникси, конечно, была постоянная возможность практиковаться с другими Седьмыми, тогда как Шонсу не имел практики с тех пор, как Уолли вселился в него.
Толпа изредка переговаривалась и вскрикивала, но в основном молча смотрела. Удар – выпад – паррэ – защита – отступление, звенели рапиры.
– Раз!
Уолли увидел несколько новых приемов, кое-какие из них стоило перенять, но если и был где-то воин, равный Шонсу, то это был не он.
– Два!
Они остановились на мгновение перевести дух, потом снова кинулись в бой. Лязг.., лязг… Чей-то громкий голос, какое-то замешательство в толпе отвлекли внимание Уолли от этого серебряного смерча, – и кастелян уколол.
– Раз! – воскликнул Тиваникси.
Проклятье! Шонсу должен был выиграть этот бой по всем позициям. Уолли рассердился и повел поединок жестче, оттеснив Тиваникси к изгороди, где ногам не хватало места для разворота.
– Три! – объявил Уолли; большее из пяти.
Они сняли маски и, задыхаясь, поблагодарили друг друга. Толпа громко захлопала в знак одобрения блестящему поединку и тут же принялась обсуждать его – вне сомнения этот Шонсу, хотя и потерял армию, все еще был хорош в делах с металлом.
Уолли отдал маску с рапирой Первому, потом, усталый и задыхающийся, повернулся к своим, ожидая увидеть улыбки. Вместо них его встретили тревожные лица и взгляды, бросаемые за его спину. Он оглянулся. Двое Седьмых стояли за дальней изгородью.
Проклятье!
Он почти уже растерял дьявольскую энергию Шонсу.
Правда, он показал свой стиль и свои способности Тиваникси, но это был честный поединок. Он не собирался устраивать сеанс массовой игры с этими двумя. Они находились здесь по праву, тогда как Уолли чувствовал себя кем-то вроде шпиона на чужой территории. Признаки ярости подкатили к горлу, и в глазах замелькали красные пятна. Громадным усилием подавил он это сумасшествие берсерка, стиснув кулаки, чтобы удержать руки от знака вызова.
Один из Седьмых был на взгляд не опасен. Зато второй…
Популярного фаворита звали Боарийи, говорил Ннанджи. Этот другой был выше Шонсу, и это было нечестно; Уолли не встречал никого выше себя в этом Мире. Еще он был моложе. Снова нечестно – Шонсу был очень молодым Седьмым, и Уолли гордился этим.
Боарийи напоминал богомола в человеческом облике. Килт его походил на узкую трубку вокруг сильных бедер, жестких, как бейсбольная бита. У него были челюсти слишком большие для его головы и рот слишком большой для этих челюстей. Прямая линия темных бровей завершала жесткое выражение лица. Он стоял, расслабив одну ногу и скрестив руки игрока в гольф на мощной груди, голова слегка поворачивалась, в то время как глаза разглядывали Уолли с нескрываемой насмешкой.
В этот яростный момент решение появилось само собой.
Гаденыш! Нахальный юнец! Так подумал Уолли, и это все, что он мог сделать, удерживаясь от крика. Думаешь, сможешь взять меня? Ладно же, мистер Боарийи, если тебя так зовут, вот что я тебе скажу: «Ты возглавишь этот сбор только через мой труп!»
Минуту спустя Уолли уже стоял посреди фехтовальной площадки, боясь, что его ярость проступает на лице и видна окружающим. Потом немая картина разрушилась приветствиями вновь пришедших. Он должен был обнажить меч и салютовать как равному… Зоарийи, воину Седьмому.
Это был небольшой, легкий и жилистый человек, среднего возраста, с седыми волосами. Как бы ни было велико его мастерство и высока его скорость, они уже оставили его. Вот почему инстинкты Шонсу не отметили угрозы с его стороны. Облачен он был в простую одежду свободного, украшали его только шрамы. Брови его срослись в такую же линию, как и у его приятеля, да и звали их похоже – отец и сын?
Уолли вытащил рапиру из рук Первого и приветствовал ею. Это можно было посчитать оскорблением, и Зоарийи нахмурился.
Потом салютовал верзила – он небрежно вытащил свой меч и проделал приветствие, не меняя своей неуклюжей стойки. Насмешливое выражение лица его не изменилось. Он действительно оказался Боарийи, популярным фаворитом. С такими-то руками – понятно, почему.
Уолли снова использовал для приветствия рапиру. Возмущение юнца возросло. Одна из его меток на лбу еще даже не зажила.
Наверное, он был немногим старше Ннанджи, смешно – для Седьмого. Тридцать – это нормально. На самом деле система предотвращала слишком быстрое продвижение молодежи. Требовалось время на то, чтобы овладеть тысячью ста сорока четырьмя сутрами, пройти путь Шестого, найти Седьмого в наставники, а потом еще двоих чрезвычайно редко встречающихся Седьмых сразу, чтобы проэкзаменоваться. Весь этот путь можно было пройти к тридцати годам, не раньше. Как Шонсу удалось сделать это быстрее – непонятно. Ннанджи будет легче – у него наставник, действительно о нем заботящийся и умеющий хорошо учить.
Все указывало на то, что Зоарийи управлял Боарийи.
Уолли еще раз взглянул на старшего и решил, что да, этот человек может оказаться куда более проницательным, чем его спутник. Потом он повернулся и, пройдя между скамей, остановился перед Ннанджи.
– Мой меч, пожалуйста.
Ннанджи с сомнением взглянул на своего наставника, но отдал меч.
– Разреши взглянуть! – резко потребовал Тиваникси.
Ннанджи инстинктивно отреагировал на авторитетный тон и протянул седьмой меч кастеляну.
Тот внимательно изучил грифона на рукоятке, сапфиры на ее тыльной стороне, а потом – клинок. Уолли вернул рапиру Первому, ухмылку – Катанджи и улыбку Джие и продолжал спокойно вытираться полотенцем. Толпа ждала.
– Шонсу! – тревожно шепнула Тана, и все удивленно на нее посмотрели.
Она стояла за ним, глядя на Боарийи.
– Не вызывай! – прошипела она. Уолли отогнал искушение отступить.
– Ни под каким видом! – добавила она тем же шепотом.
– Отличный меч, Лорд Шонсу! – со странным выражением на лице сказал кастелян. Уолли улыбнулся и кивнул.
– Могу я спросить, откуда он у тебя?
– Мне его дали, – ответил Уолли.
– Он выглядит так, как будто вчера лежал на наковальне.
– Не совсем так – у него был предыдущий хозяин.
Тиваникси побледнел:
– Имеешь ли ты в виду то, что я думаю?
– Да.
Кастелян посмотрел на него долгим взглядом:
– И ты все еще не присоединяешься к сбору?
– Пока не решил.
Тиваникси взглянул на Зоарийи и Боарийи, потом снова на Уолли.
– Я бы не рисковал носить его, – сказал он тихо. Уолли вспомнил юного Арганари и топаз Чиоксина. Мальчик держал чудесный приз только несколько минут. Потом его у него отобрали и дали взамен другой.
– Все мы должны нести свое бремя, – ответил Уолли.
Он забрал седьмой меч у Тиваникси, все еще смотревшего на него в замешательстве.
– Имя Шонсу хорошо известно в ложе, – раздался голос.
Уолли повернулся лицом к Боарийи и спокойно убрал меч в ножны.
– Про имя Боарийи этого не скажешь. Глаза юноши налились яростью.
– Не все репутации хороши.
– А ничто – это всего лишь ничто.
Рука Боарийи поднялась, и старший что-то ему тихо сказал.
Лес зеленых Шестых вырос за спинами двух Седьмых, и пустыня красных Пятых легла за ними. Призыва к баррикадам не прозвучало. Воины стояли в боевой готовности, ожидая приказа. Боарийи, как известный фаворит, собрал большую армию последователей и ввел в ней дисциплину.
Уолли оглянулся на своих. Ннанджи хмурился и шевелил губами, как будто повторял сутры. Катанджи потерял улыбку. Тана, бросив очередной предостерегающий взгляд Уолли, отступила, разглядывая противников.
– Его дядя, – тихо сказал Тиваникси, ни к кому особенно не обращаясь.
С теплым чувством облегчения Уолли понял, что кастелян теперь на его стороне.
Боарийи снова через фехтовальную площадку обратился к Уолли:
– Я полагаю, ты пришел присоединиться к сбору, Лорд Шонсу?
– Нет.
Это было сюрпризом, и Боарийи в замешательстве взглянул сверху вниз на человека, который должен был приходиться ему дядей, если замечание Тиваникси что-нибудь значило.
– Это благородное занятие для благородного человека.
– Не сомневаюсь в этом, – спокойно ответил Уолли.
– Испугался колдунов?
Наблюдатели ахнули в унисон. Это был повод к отворению артерий.
Рука Уолли начала подниматься, но тут он вспомнил предостережение Таны. Разве же это поединок за лидерство? Никаких формальностей – вульгарная провокация на вызов. И тогда его осенило. Его хотят вынудить бросить вызов, а Боарийи отклонит его, заявив, что Лорд Шонсу – бесчестный человек. При отсутствии свидетелей и подготовленности противников обвинение – опасная вещь. Если обвиняемый не сможет оправдаться, он вынужден будет поплатиться. Это тем более безопасно, что судить должен будет Тиваникси как гость и промежуточный предводитель сбора, значит, суд состоится немедленно, и времени у подсудимого не будет. Все, чем рисковал Боарийи в этом случае – принять вызов, но он-то выиграет время, чтобы собрать все грязные слухи и укрепить свою позицию. Это был змеино-хитрый план, и он мог быть только детищем Зоарийи. Если же Уолли не поддастся на провокацию, его обвинят в трусости. Единственный выход – постараться получить вызов от Боарийи, так как, бросив его, он тем самым признает Уолли честным человеком. Нельзя сказать, чтобы это было легко сделать, но это единственное, что ему оставалось.
Он прошел медленным шагом на середину фехтовальной площадки, мучительно стараясь придумать оскорбление и с горечью понимая, что бой почти немыслим теперь.., и что Боарийи чувствует свое превосходство.
– Позволь задать тебе вопрос, сынок, прежде чем отвечу на твой. Ты когда-нибудь видел колдунов? Боарийи яростно глянул ему в лицо.
– Нет еще. Но…
– Ну так а я – видел! – заорал Уолли. – И я отвечу на твой вопрос. Да, я боюсь колдунов. Ты это видел? – Он махнул рукой в сторону килтов, висевших над двором за спиной Боарийи, – Любой человек, знающий, что такое колдуны, и все еще не боящийся их, – полный идиот, которого нельзя выпускать из-под присмотра. Но бояться – это не значит отказаться от сражения с ними! В Ове, мой юный друг, мы убили четырнадцать, но я все еще не расплатился с ними за это. Еще четырнадцать я оставляю тебе.
– Нет, Шонсу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50