Тогда ДОрр был старшеклассником и особыми успехами не блистал, зато встречался с Дориндой Домичи, дочкой дантиста, который считал Ферриса вполне приемлемым, но не более того. А все потому, что Феррис был лишен честолюбия. То есть абсолютно. Он не собирался поступать в колледж, не представлял себе, в какой области станет делать карьеру, и имел лишь сомнительный шанс выиграть в государственную лотерею.
А еще он надеялся жениться на Доринде хотя бы потому, что у ее старика были деньги, а деньги Феррис любил.
Но вот одним темным вечером все его надежды рухнули. Случилось это на переднем сиденье его неуемно пожиравшего бензин “крайслера”. В тот вечер Феррис решил, что их отношениям с Дориндой пора “подняться на новый уровень близости”. Именно так он и выразился.
— О’кей, — согласилась Доринда, не вполне понимая, о чем идет речь, но зачарованная звучанием слов.
— Отлично, — сказал Феррис и принялся стягивать с нее свитер.
— Что ты делаешь? — спросила Доринда.
— Мы же поднимаемся, помнишь?
— Тогда зачем ты пытаешься уложить меня на сиденье?
— Как это расстегивается? — спросил Феррис, пытаясь снять с нее лифчик.
— Попробуй спереди.
— Именно туда я и пытаюсь добраться — до твоего переда.
— Я хочу сказать, лифчик расстегивается спереди.
— Да? Что же ты сразу не сказала?
Ощущение было отнюдь не столь восхитительно, как о том мечтал Феррис ДОрр. Сиденье было слишком узким, и когда его нога застряла в рулевом колесе, они решили перейти назад.
— Так-то лучше, — пробормотал Феррис. Он вспотел. Похоже, придется положить гораздо больше сил, чем он рассчитывал.
— Мне неприятно, — сказала Доринда, хмуря брови.
— Потерпи. Мы же только начали.
Не успел он произнести этих слов, как все было кончено.
— И это все? — разочарованно спросила Доринда.
— Разве это было не великолепно? — с мечтательным взглядом произнес Феррис.
— Нет, противно. Пошли в кино. И забудем, что это вообще случилось.
— Доринда, я люблю тебя, — обнимая девушку, сообщил Феррис ДОрр. И в порыве страсти он выдал ей свой величайший секрет; — Я хочу жениться на тебе.
— Ладно, — сказала Доринда. — Только сначала я должна спросить отца.
— Моя мама тоже, наверно, будет против. У нее мечта женить меня на еврейской девушке из хорошей семьи.
— Как это? — удивилась Доринда, застегивая джинсы.
— У меня мать — еврейка. Но я-то не еврей.
— Как чудесно, — произнесла Доринда.
— Я говорю тебе об этом только потому, что теперь между нами не должно быть секретов. После того, что сегодня произошло. Обещаешь, что это будет наш маленький секрет?
— Обещаю, — ответила Доринда.
И на следующее же утро за завтраком спросила отца:
— Папа, а что такое “еврей”?
— Это такая религия. Отец Мелоун часто упоминает их в проповедях.
— Да? — удивилась Доринда, которая зимой каталась на лыжах, летом — на яхте, а остальное время года — на лошадях и кроме этого мало чем интересовалась. — А я думала, они только в Библии. Как фарисеи.
— А почему тебя это интересует? — спросила мать.
— Потому что Феррис сказал, что он не еврей.
— Конечно, нет. Он же ходит в церковь, как и мы!
— А зато мать у него — еврейка.
Миссис Домичи пролила кофе, мистер Домичи тяжело закашлялся.
— Когда он тебе это сказал? — как бы невзначай спросил он.
— После, — ответила Доринда, намазывая маслом сдобную булочку.
— После чего?
— После того, как мы поднялись на новый уровень близости.
Когда в следующий раз Феррис ДОрр пришел в дом Домичи к ужину, он почувствовал некоторую холодность в отношении семьи к нему. Сначала он решил, что что-то не то сказал, но когда его перестали приглашать на еженедельные лодочные прогулки, устраиваемые всей семьей, он понял, что серьезно влип.
Однажды вечером, когда Доринда тщетно пыталась пресечь его попытки расстегнуть ее лифчик, он напрямую спросил ее, что произошло.
— Отец сказал, что ты еврей, — честно призналась она.
Феррис так и замер на месте.
— Так ты ему все рассказала?!
— Конечно.
— Но ведь это же секрет! Наш маленький секрет!
— Секреты для того и существуют, чтобы их выдавать.
— Но я не еврей! У меня мать еврейка, а отец — католик. И я был воспитан в католической вере. Даже после смерти отца я остался католиком, несмотря на все причитания и уговоры матери.
— Отец говорит, что еврей есть еврей.
— А что еще он говорит? — подавленно спросил Феррис, оставляя белоснежный лифчик Доринды в покое.
— Чтобы я и не думала выходить за тебя замуж.
— Черт! — вырвалось у Ферриса, когда он понял, что лакомый кусочек ускользает у него из рук.
Однако, несмотря на это, семья Доринды пригласила его на обед в честь Дня благодарения. Это был типично итальянский обед с обилием вина, чесночного хлеба, домашних равиоли и языка в соусе из моллюсков. И только в конце, словно спохватившись, подали малюсенькую индейку. Трудно съесть много индейки со всем этим изобилием мучных изделий. Можно себе представить, какой скандал закатила Доринда, чтобы добиться этого приглашения, подумал Феррис ДОрр.
Его догадка подтвердилась: вместо того, чтобы усадить его за семейный стол рядом с Дориндой, ее родителями и еще семерыми детьми Домичи, его сослали за приставной столик с шумной компанией двоюродной родни.
Но Феррис не унывал. Он пришел сюда в основном ради того, чтобы поесть, поэтому, не смущаясь, завязал разговор с коротко постриженным кузеном Доринды всего несколькими годами старше него.
— Феррис ДОрр, — представился он, оценивающе оглядывая парня.
— Джонни Теста. Рад познакомиться.
Парень был вежлив, как бойскаут. Феррису даже показалось, что он излишне сладковат. Наверно, поп или семинарист.
— Вы местный? — поинтересовался Феррис.
— Вообще-то да. Но сейчас я в отпуске. Видите ли, я служу на флоте.
— Надо же? Подводные лодки, авианосцы и всякое такое?
— Вообще-то я всплываю только тогда, когда дядя Дом собирает на своем шлюпе всю семью. Я работаю в научно-исследовательской лаборатории ВМФ в Вашингтоне, Я металлург.
— Работаете с металлами? — переспросил Феррис, поняв только половину слова. — Сварщиком?
Парень добродушно расхохотался.
— Не совсем. Наша группа занимается титаном и возможностями его применения в технике. Это такой металл, — добавил он, заметив непонимающий взгляд Ферриса.
— А чем замечателен этот ваш титан? — спросил ДОрр, отправляя в рот что-то сильно напоминающее резину. При ближайшем рассмотрении это оказался кальмар.
— Это ценнейший стратегический металл. Его используют для изготовления важнейших частей самолетов, подводных лодок, спутников, разного рода имплантатов и другого высокотехнологичного оборудования. С одной стороны, он очень хорош: не подвержен коррозии, устойчив к перегрузкам и даже интенсивному обстрелу. Но все дело в том, что его нельзя обрабатывать, как, например, сталь или железо, из него можно лишь штамповать детали при обычной температуре. Процесс очень дорогостоящий, к тому же большой процент потерь. Вот, например, сколько нужно закупить титана, чтобы изготовить какую-нибудь деталь самолета? Обычно соотношение полтора к одному, то есть в процессе производства теряется целая треть.
— И ты действительно этим занимаешься? — спросил Феррис.
— С титаном связаны и другие проблемы. У него слишком высокая температура плавления, что создает трудности для сварки — приходится помещать его в инертный газ, и он практически не поддается ковке. Когда он достигает температуры плавления, то начинает взаимодействовать с азотом и становится хрупким.
— Это и есть его плохие свойства? — уточнил Феррис ДОрр, который, кажется, начал что-то понимать.
— Точно. Именно так.
— И чем же вы занимаетесь?
— Пытаемся разработать способ, который позволил бы сваривать титан как обычный металл. Если мы научимся его сваривать, то сможем строить самолеты из титана. А сейчас его можно использовать лишь для производства важнейших частей.
— Никто не видит свинины? — громко поинтересовался Феррис, глядя в сторону мистера Домичи. — Господи, с каким бы удовольствием я съел бы сейчас сочную отбивную! Это мое любимое блюдо.
Главный стол выразительно проигнорировал его слова, и ему пришлось довольствоваться очередным блюдом из макарон, которое он не сразу опознал.
— Специалист, которому удастся этого добиться, станет миллиардером, — продолжал Джонни Теста.
— Миллиардером? Может, ты им и станешь? — высказал предположение Феррис, втайне надеясь, что этого не произойдет.
— Если мне это и удастся, все денежки достанутся ВМФ, а мне — лишь почести.
— Не очень-то справедливо.
— Да мне этого и не удастся, — покачал головой Джонни. — Я всего-то снимаю на пленку эксперименты по сварке. Мы изучаем, как капли припоя отлетают от титановых форм. Настоящий прорыв будет только тогда, когда удастся решить проблему горячей ковки, но до реальных открытий в этой области еще пилить и пилить.
— А сколько на это потребуется лет?
— Пять. А может, и десять.
— А сколько лет требуется на то, чтобы стать металлургом?
— Вообще-то четыре, но можно уложиться и в меньший срок.
— А можно быть металлургом, не вступая в ВМФ?
— Конечно. Уверен, что подобный переворот в науке произведет какая-нибудь частная фирма. Вот уж кто поживится!
— А где всему этому учат? — спросил Феррис ДОрр, который именно в этот момент принял решение относительно дальнейшей карьеры.
— Я учился в Массачусетском технологическом институте.
— Это, кажется, в Бостоне?
— Если точнее, недалеко от Бостона.
— А нельзя еще поточнее? — поинтересовался Феррис, бешено строча что-то на салфетке. — И назови слово “металлургия” по буквам, хорошо?
На следующий же день Феррис окончательно порвал с Дориндой и принялся с ожесточением грызть гранит науки. Ему оставалось учиться в школе еще два года, и он рассчитывал извлечь из них максимальную пользу. В свободное время он читал все, что мог, по металлургии, чтобы к моменту поступления в институт у него был бы какой-то задел. Шутка ли, иначе какой-нибудь идиот прикарманит все его миллионы!
Но на это никто не претендовал. Феррис поступил в Массачусетский технологический институт и закончил его за три года, причем в последний год, работая исключительно в одиночку, он открыл способ закалки бронзы, аналогичный тому, который, по мнению специалистов, существовал в Древнем Египте, но был безвозвратно утерян. По окончании института Феррис получил очень хорошее место в компании “Титаник титаниум текнолоджиз”, одной из крупнейших в военно-промышленном комплексе.
А было это пять лет назад, размышлял Феррис, вылезая из машины. За эти годы он дослужился до вице-президента отделения компании. Все это время он неуклонно шел к намеченной цели. У него была собственная лаборатория, и в ней он разработал способ облегчить формовку титана, решил проблему соединения титана с современной пластмассой, провел серию экспериментов по сварке с помощью кварцевой лампы. Но проблема ковки титана так и не была решена.
Этим утром Феррис ДОрр уже готов был объявить все эти открытия никчемными.
— Доброе утро, мистер ДОрр, — приветствовал его охранник на дверях.
— Доброе утро, э-э, Гольдстейн, — ответил Феррис, всматриваясь в табличку на груди охранника, и тут же твердо решил немедленно его уволить. Он не любил евреев — евреи напоминали ему мать.
Он вставил пластиковую карточку в прорезь, и дверь зажужжала, пропустив его и тут же закрывшись за ним. Оказавшись в лаборатории, Феррис приступил к работе. Он испытывал легкое возбуждение: это должно произойти сегодня. Или завтра, на худой конец. Он не знал, когда точно это произойдет, но чувствовал, что близок к цели. Очень близок.
На столе лежали три округлые серовато-голубоватые заготовки титана, на каждой красовалась эмблема компании в виде трех “Т”. Они вполне смахивали на обычный свинец, если не считать закругленных краев и отличной полировки. Если увидишь такую чушку на улице, то не обратишь на нее ни малейшего внимания.
Но Феррис знал, что заготовки представляют собой последнее слово в области титанового производства. Чтобы получить подобные слитки, необходимо выделить титан из исходного сырья. Но даже в них титан все еще остается исходным продуктом. Чтобы изготовить конечный продукт, их необходимо тщательно обточить, разрезать или сформовать, так что в результате большая часть ценного сырья пропадет даром. Титан с трудом поддается ковке и фактически не поддается плавке. Температура плавления титана очень высока. И отливки получаются ломкими.
Проблема казалась неразрешимой, но Феррис ДОрр все же нашел решение, причем столь же блестящее, сколь и очевидное. Другими словами, гениальное.
Если плавка титана для придания ему необходимой формы создает больше проблем, чем решает, значит, штука в том, чтобы расплавить металл, не нагревая его.
Феррис ДОрр высказал эту мысль президенту компании “Титаник титаниум текнолоджиз” Огдену Миллеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33