Лично у меня работа есть, так что как минимум весь следующий год я буду находиться на службе.
— Полагаю, нам следует обсудить это со Смитом.
— Нечего тут обсуждать. У меня контракт.
— А я все пытаюсь разобраться в случившемся. Почему ты ушел из Синанджу ночью? И даже не попрощался? Ответь мне, папочка.
— Я спешил.
— Откуда такая спешка?
— Боялся опоздать на свой рейс.
— Какой рейс? Ты угнал самолет, чтобы перелететь через Тихий океан.
— Я не хотел лишать Императора Смита ни единого часа службы, которую ему задолжал. Что, если бы в отсутствие Мастера Синанджу на него было совершено покушение? Тогда мне пришлось бы искать нового императора. — Чиун покачал седой головой. — Нет, я слишком стар, чтобы искать нового императора. Стар и никому не нужен.
— Что ты хочешь сказать этим “никому не нужен”?
— Не нужен односельчанам, не нужен тебе. Римо вскочил на ноги.
— Это ложь! Разве был бы я здесь, если бы не хотел, чтобы ты вернулся?
— Чувство вины заставляет людей совершать странные поступки. Я тебе не нужен. Тебе нужна Ма Ли.
— Кажется, я собирался жениться на Ма Ли с твоего благословения. Ты всегда мечтал, чтобы я женился на корейской девушке. Для тебя это было навязчивой идеей.
— Ма Ли забыла тебя, — заявил Чиун.
— С чего ты взял? — возмутился Римо, хмуря брови. — Как ты можешь такое говорить?!
— Она написала тебе?
— Так ведь прошло всего несколько дней. К тому же она не знает адреса. Как же она может мне написать?
— Порядочная невеста стала бы писать письма день и ночь и слать их по городам и весям, пока они бы тебя не нашли. Должно быть, она просто тратит твое золото налево и направо — даже сейчас, пока мы разговариваем с тобой.
— Отлично. Тогда поедем и остановим ее.
— Вот ты и поезжай. А я должен сторожить Ферриса.
— Мы же разделались с ребятами, которые охотились за ним. Так от кого мы теперь его охраняем — от нежелательных звонков его мамочки?
— Римо, не кричи, это неприлично. Мы никогда так не препирались в более счастливые дни!
— В более счастливые дни мы только и делали, что препирались.
— Но все же не так, — продолжал настаивать Чиун, в глубине души довольный, что Римо признал те дни действительно счастливыми.
— Да, ты прав, не так. Тогда ты постоянно меня пилил за то, что я отказывался ехать с тобой в Синанджу, а я настаивал, чтобы мы остались в Америке. Но теперь тебе удалось сделать все наоборот. Во всем виноват только ты, Чиун, только ты.
— Ты начинаешь напоминать мне Ферриса, — фыркнул Чиун.
— Это хорошо или плохо? Он, похоже, тебе понравился, хоть он и белый.
— Белые не так уж и плохи. Мне вообще начинают нравиться белые, особенно некоторые из них. Белые умеют ценить талант. В Америке я чувствую, что меня ценят.
— Папочка, в Синанджу тебя тоже ценят. Например, я. И Ма Ли. Она просто тебя боготворит.
— Тогда почему же вы позволили мне уйти среди ночи всего с тремя кимоно и одной парой сандалий?
— Потому что мы не знали, что ты собираешься так внезапно исчезнуть.
— А следовало бы знать. Вы должны были распознать кое-какие знаки — они были разбросаны повсюду.
— Здесь тоже повсюду знаки, — сказал Римо, с отвращением выглядывая из окна.
Внизу лежал город Балтимор, мешанина из старинных зданий и современных небоскребов. Все это совершенно не сочеталось, создавая дисгармонию. На улицах было нечем дышать от выхлопных газов — Римо чувствовал это даже через двойные рамы.
Когда-то Америка была его родиной, но теперь здесь он ощущал себя чужаком. Хотя в Синанджу он прожил не настолько долго, чтобы ее полюбить, но там жили два человека — единственные, кого он любил на всем свете. Вполне достаточно для начала. По крайней мере, в Синанджу выпадал чистый дождь, а грязь была только на земле, где ей и место. Если ввести кое-какие усовершенствования, то Синанджу можно было превратить в настоящий рай для него самого, Ма Ли и Чиуна. Если только удастся убедить Мастера Синанджу.
— О чем это ты задумался? — поинтересовался Чиун.
Часы протикали несколько минут, прежде чем Римо повернулся к Чиуну. Голос его звучал твердо, в глазах светилась решимость.
— Я больше не американец, — произнес он.
— Ну и что?
— С твоей стороны нечестно так со мной поступать. Я делал все, что ты хотел: тренировался, учился и, в конце концов, согласился на твое главное желание: поселился в Синанджу. И вот теперь ты так со мной поступаешь!
— Как это я с тобой поступаю? — наивным тоном спросил Чиун.
— Выбиваешь почву у меня из-под ног.
— Ты стоишь на линолеуме, — заметил Чиун.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, черт побери! — Римо сорвался на крик. На глазах у него выступили слезы — слезы отчаяния. — Я теперь в большей степени кореец, чем белый! — воскликнул он.
— Ты больше житель Синанджу, чем белый, а вовсе никакой не кореец!
— Ты забыл. Ма Ли рассказала мне историю о Коджине и Коджоне, двух близнецах, ставших Мастерами Синанджу. Мать воспитывала одного из них в тайне от отца, чтобы тот не знал, что у него близнецы, и не утопил бы одного из сыновей в море. Оба изучили искусство Синанджу, но Коджон отправился посмотреть мир, и больше его не видели. Ты же сам всегда говорил, что во мне течет корейская кровь, а я это отрицал. Но теперь я признаю это. Коджон был моим прапрапрадедушкой или кем-то в этом роде, вот почему я освоил Синанджу, хотя я и белый.
— С таким учителем, как я, любой бы освоил!
— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что это не так! Мы с тобой одной крови. Ты отыскал меня и вернул в родную стихию. Тебе пришлось выдержать долгую и трудную борьбу, я сопротивлялся, но наконец я попал туда, где мое место.
— В Америку.
— Нет, черт подери, в Синанджу! Я — часть Синанджу, я один из ее жителей. Почему же ты хочешь теперь все перевернуть? Почему ты хочешь снова изменить меня?
— Ма Ли рассказала эту историю не совсем точно, — раздраженно произнес Чиун. — Никакой ты не потомок Коджона. Потомок Коджона ни за что не стал бы разговаривать со мной в таком тоне.
— Ты едешь в Синанджу или нет? Это твой последний шанс. Отвечай!
— Нет. Я дал слово Смиту, а оно, как тебе известно, непоколебимо.
— Тогда прощай.
Когда за Римо закрылась дверь, Чиун вновь опустился на кушетку. Ему только что пришлось выдержать самый трудный разговор с учеником за всю жизнь. Ему пришлось отказаться от Римо, но любой другой вариант был бы еще хуже. Если бы они вернулись в Синанджу, Римо был бы для него навсегда потерян, а вместе с ним утрачена и власть над деревней. Чиун знал: если бы такое произошло, ему больше не хотелось бы жить.
В Америке они могли бы быть счастливы, но только не в Синанджу. В Синанджу — никогда. Римо был прав. Во всем. Несмотря на свое ворчание. Мастер Синанджу не был готов к тому, чтобы позволить Римо стать корейцем. Нет, только не сейчас. Когда-нибудь — возможно, но не сейчас.
Смахнув с ресниц скупую мужскую слезу, Чиун повернулся к экрану, но даже Том и Джерри не могли заставить его смеяться в этот самый печальный для него день.
Глава двадцатая
В течение недели весь мир пребывал в недоумении: что же сталось с Феррисом ДОрром? Чтобы выследить его, репортеры теленовостей работали сверхурочно, но все безрезультатно. ФБР воздерживалось от комментариев. И ЦРУ тоже. Министерство обороны хранило молчание. Пресс-секретарь президента, выступая в вечерних новостях специально для того, чтобы ответить на злободневный вопрос о местонахождении ученого, заверил зрителей, что тот в надежных руках.
Даже после того, как аккредитованный в Белом доме корреспондент, ссылаясь на собственного шурина как на анонимный источник, сообщил, что Ферриса ДОрра захватила проиранская группировка ливанских сепаратистов, а Белый дом отказался допустить к Феррису тележурналистов, в деле исчезновения ученого по-прежнему не было никакой ясности.
— Я знаю, где он! — твердо заявил Конрад Блутштурц, внимательно следя за выступлением пресс-секретаря президента из своего штаба в Крепости чистоты.
— Серьезно? Так где же? — воскликнула Илза, которая в этот момент снимала с него пижаму. Протез она положила на тумбочку.
— В пентхаусе в Балтиморе.
— Но его же оттуда увезли — это всем известно! — ответила Илза, насыпая в мисочку с теплой водой английскую соль. Обмакнув в воду губку, девушка хорошенько отжала ее.
— Никуда его не увозили. Ох, хорошо!.. Если бы его куда-то перевезли, телевизионщики обязательно бы пронюхали. Ведь однажды они уже его нашли. У репортеров полная свобода действий — они могут задавать вопросы, совать нос в разные досье и проводить расследование, заткнув за пояс любых детективов, хоть частных, хоть из полиции. С такими возможностями они бы давно уже что-нибудь разнюхали — везде есть утечка информации. Но они ничего не нашли, а все потому, что просто-напросто его никуда не увозили. После того, как в семичасовых новостях сообщили точный адрес его убежища, никто не может поверить, что он продолжает там находиться, но это именно так.
— Вы уверены? Приподнимите руку — я хочу протереть под мышкой.
— Если бы ДОрра куда-либо перевезли, — объяснил Конрад Блутштурц, — то сделали бы это немедленно. Но в таком случае Бойс Барлоу был бы сейчас жив. Сама рассуди: о местонахождении ДОрра стало известно вечером в четверг, и уже на следующее утро я послал туда Бойса. Он искал, где прячется ДОрр, целое утро, а может, и дольше. К тому времени, как Бойс добрался до места, ДОрра должны были уже увезти — если бы только ФБР действительно собиралось это сделать. С тех пор от Бойса и его братьев ни слуху ни духу — значит, они мертвы. Если бы Бойс погиб, пытаясь ворваться в пустую квартиру, этот случай обошел бы все программы новостей, но такого не произошло. Так что нет никаких сомнений, что Бойса убили охранники ДОрра и дело замяли, чтобы не обнаруживать истинное местонахождение ученого — единственное место, где никому не придет в голову его искать.
— В этом есть смысл. Ниже?
— Конечно. Ты же знаешь, Илза, что мне нравится.
— Что же мы предпримем?
— Отправимся в Балтимор и захватим там Ферриса с его распылителем.
— Мы вдвоем?
— Мы арийцы. Вместе мы сможем вынести любые испытания!
— Мне нравится, когда вы так говорите, — растаяла Илза.
В кассе по бронированию билетов очень извинялись.
— Извините, сэр, но сегодня ночью полетов в Балтимор не предвидится. Вот если бы вы пришли утром, мы наверняка смогли бы вам помочь. Но вы можете воспользоваться услугами других авиакомпаний.
— Я уже пытался, — прорычал Римо. — Вы моя последняя надежда. Так почему не летают самолеты?
— Все очень сложно.
— Я готов ждать всю ночь, — сказал Римо, барабаня пальцами по конторке.
Кассир вдруг заметил, что информация на экране его компьютера скачет в такт дроби, выбиваемой пальцами этого тощего клиента. Кассир постучал по компьютеру, пытаясь привести его в норму, но ничего не получилось. Напротив, дело принимало все более скверный оборот, поскольку клиент в черной тенниске барабанил пальцами все быстрее.
Кассир твердо знал, что его компьютер надежно защищен от вибрации, поэтому просто не мог взять в толк, как, барабаня пальцами, можно вызвать помехи на мониторе. Ведь помехи возникают из-за неисправности электросети — так как же пальцы человека могут влиять на электронный поток?!
И он решил ответить на вопрос клиента, несмотря на все существующие в компании запреты.
— Все рейсы отложены из-за погодных условий.
— Но ведь на улице вовсю светит солнце! — заметил Римо — сквозь огромные окна аэропорта были видны купающиеся в зимнем солнце аэропланы.
— Я имею в виду Канзас-Сити.
— Но я лечу в Нью-Йорк!
— Я понимаю, сэр, но Канзас-Сити — узловой аэропорт на нашей линии. Все наши рейсы либо начинаются, либо заканчиваются там, либо проходят через него. А там сейчас буран.
— Что-то я не понимаю, — медленно проговорил Римо. — Вы отменили все рейсы, потому что они все в Канзас-Сити?
— Я этого не сказал. Я сказал, что наш узловой аэропорт в настоящее время закрыт, потому что он весь засыпан снегом. К утру его обязательно расчистят.
— Вон там стоит самолет. Он случайно принадлежит не вашей компании?
— Нашей, сэр.
— Тогда почему бы им не воспользоваться?
— Никак нельзя. Он как раз выполняет рейс на Канзас-Сити.
— Но мы оба знаем, что в настоящее время он никуда не летит. Так почему бы не направить его в Нью-Йорк?
— Простите, но это противоречит принципам нашей авиакомпании. Все наши рейсы проходят через Канзас-Сити.
Тут кассир заметил, что светившееся на экране табло превратилось в ярко выделяющееся на черном фоне зеленое пятно. Нет, это переходит всякие границы!
— Балтимор и Нью-Йорк находятся на Восточном побережье, — сообщил Римо кассиру. — Неужели вы хотите сказать, что по дороге из одного в другой я должен сделать крюк длиной в тысячу миль?
— Да, так принято в нашей авиакомпании. Так намного эффективнее.
— Неужто такое возможно? — удивился Римо.
— Чтобы сократить транспортные расходы, акцизные сборы и дополнительные местные налоги на топливо, все наши самолеты заправляются в Канзас-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Полагаю, нам следует обсудить это со Смитом.
— Нечего тут обсуждать. У меня контракт.
— А я все пытаюсь разобраться в случившемся. Почему ты ушел из Синанджу ночью? И даже не попрощался? Ответь мне, папочка.
— Я спешил.
— Откуда такая спешка?
— Боялся опоздать на свой рейс.
— Какой рейс? Ты угнал самолет, чтобы перелететь через Тихий океан.
— Я не хотел лишать Императора Смита ни единого часа службы, которую ему задолжал. Что, если бы в отсутствие Мастера Синанджу на него было совершено покушение? Тогда мне пришлось бы искать нового императора. — Чиун покачал седой головой. — Нет, я слишком стар, чтобы искать нового императора. Стар и никому не нужен.
— Что ты хочешь сказать этим “никому не нужен”?
— Не нужен односельчанам, не нужен тебе. Римо вскочил на ноги.
— Это ложь! Разве был бы я здесь, если бы не хотел, чтобы ты вернулся?
— Чувство вины заставляет людей совершать странные поступки. Я тебе не нужен. Тебе нужна Ма Ли.
— Кажется, я собирался жениться на Ма Ли с твоего благословения. Ты всегда мечтал, чтобы я женился на корейской девушке. Для тебя это было навязчивой идеей.
— Ма Ли забыла тебя, — заявил Чиун.
— С чего ты взял? — возмутился Римо, хмуря брови. — Как ты можешь такое говорить?!
— Она написала тебе?
— Так ведь прошло всего несколько дней. К тому же она не знает адреса. Как же она может мне написать?
— Порядочная невеста стала бы писать письма день и ночь и слать их по городам и весям, пока они бы тебя не нашли. Должно быть, она просто тратит твое золото налево и направо — даже сейчас, пока мы разговариваем с тобой.
— Отлично. Тогда поедем и остановим ее.
— Вот ты и поезжай. А я должен сторожить Ферриса.
— Мы же разделались с ребятами, которые охотились за ним. Так от кого мы теперь его охраняем — от нежелательных звонков его мамочки?
— Римо, не кричи, это неприлично. Мы никогда так не препирались в более счастливые дни!
— В более счастливые дни мы только и делали, что препирались.
— Но все же не так, — продолжал настаивать Чиун, в глубине души довольный, что Римо признал те дни действительно счастливыми.
— Да, ты прав, не так. Тогда ты постоянно меня пилил за то, что я отказывался ехать с тобой в Синанджу, а я настаивал, чтобы мы остались в Америке. Но теперь тебе удалось сделать все наоборот. Во всем виноват только ты, Чиун, только ты.
— Ты начинаешь напоминать мне Ферриса, — фыркнул Чиун.
— Это хорошо или плохо? Он, похоже, тебе понравился, хоть он и белый.
— Белые не так уж и плохи. Мне вообще начинают нравиться белые, особенно некоторые из них. Белые умеют ценить талант. В Америке я чувствую, что меня ценят.
— Папочка, в Синанджу тебя тоже ценят. Например, я. И Ма Ли. Она просто тебя боготворит.
— Тогда почему же вы позволили мне уйти среди ночи всего с тремя кимоно и одной парой сандалий?
— Потому что мы не знали, что ты собираешься так внезапно исчезнуть.
— А следовало бы знать. Вы должны были распознать кое-какие знаки — они были разбросаны повсюду.
— Здесь тоже повсюду знаки, — сказал Римо, с отвращением выглядывая из окна.
Внизу лежал город Балтимор, мешанина из старинных зданий и современных небоскребов. Все это совершенно не сочеталось, создавая дисгармонию. На улицах было нечем дышать от выхлопных газов — Римо чувствовал это даже через двойные рамы.
Когда-то Америка была его родиной, но теперь здесь он ощущал себя чужаком. Хотя в Синанджу он прожил не настолько долго, чтобы ее полюбить, но там жили два человека — единственные, кого он любил на всем свете. Вполне достаточно для начала. По крайней мере, в Синанджу выпадал чистый дождь, а грязь была только на земле, где ей и место. Если ввести кое-какие усовершенствования, то Синанджу можно было превратить в настоящий рай для него самого, Ма Ли и Чиуна. Если только удастся убедить Мастера Синанджу.
— О чем это ты задумался? — поинтересовался Чиун.
Часы протикали несколько минут, прежде чем Римо повернулся к Чиуну. Голос его звучал твердо, в глазах светилась решимость.
— Я больше не американец, — произнес он.
— Ну и что?
— С твоей стороны нечестно так со мной поступать. Я делал все, что ты хотел: тренировался, учился и, в конце концов, согласился на твое главное желание: поселился в Синанджу. И вот теперь ты так со мной поступаешь!
— Как это я с тобой поступаю? — наивным тоном спросил Чиун.
— Выбиваешь почву у меня из-под ног.
— Ты стоишь на линолеуме, — заметил Чиун.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, черт побери! — Римо сорвался на крик. На глазах у него выступили слезы — слезы отчаяния. — Я теперь в большей степени кореец, чем белый! — воскликнул он.
— Ты больше житель Синанджу, чем белый, а вовсе никакой не кореец!
— Ты забыл. Ма Ли рассказала мне историю о Коджине и Коджоне, двух близнецах, ставших Мастерами Синанджу. Мать воспитывала одного из них в тайне от отца, чтобы тот не знал, что у него близнецы, и не утопил бы одного из сыновей в море. Оба изучили искусство Синанджу, но Коджон отправился посмотреть мир, и больше его не видели. Ты же сам всегда говорил, что во мне течет корейская кровь, а я это отрицал. Но теперь я признаю это. Коджон был моим прапрапрадедушкой или кем-то в этом роде, вот почему я освоил Синанджу, хотя я и белый.
— С таким учителем, как я, любой бы освоил!
— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что это не так! Мы с тобой одной крови. Ты отыскал меня и вернул в родную стихию. Тебе пришлось выдержать долгую и трудную борьбу, я сопротивлялся, но наконец я попал туда, где мое место.
— В Америку.
— Нет, черт подери, в Синанджу! Я — часть Синанджу, я один из ее жителей. Почему же ты хочешь теперь все перевернуть? Почему ты хочешь снова изменить меня?
— Ма Ли рассказала эту историю не совсем точно, — раздраженно произнес Чиун. — Никакой ты не потомок Коджона. Потомок Коджона ни за что не стал бы разговаривать со мной в таком тоне.
— Ты едешь в Синанджу или нет? Это твой последний шанс. Отвечай!
— Нет. Я дал слово Смиту, а оно, как тебе известно, непоколебимо.
— Тогда прощай.
Когда за Римо закрылась дверь, Чиун вновь опустился на кушетку. Ему только что пришлось выдержать самый трудный разговор с учеником за всю жизнь. Ему пришлось отказаться от Римо, но любой другой вариант был бы еще хуже. Если бы они вернулись в Синанджу, Римо был бы для него навсегда потерян, а вместе с ним утрачена и власть над деревней. Чиун знал: если бы такое произошло, ему больше не хотелось бы жить.
В Америке они могли бы быть счастливы, но только не в Синанджу. В Синанджу — никогда. Римо был прав. Во всем. Несмотря на свое ворчание. Мастер Синанджу не был готов к тому, чтобы позволить Римо стать корейцем. Нет, только не сейчас. Когда-нибудь — возможно, но не сейчас.
Смахнув с ресниц скупую мужскую слезу, Чиун повернулся к экрану, но даже Том и Джерри не могли заставить его смеяться в этот самый печальный для него день.
Глава двадцатая
В течение недели весь мир пребывал в недоумении: что же сталось с Феррисом ДОрром? Чтобы выследить его, репортеры теленовостей работали сверхурочно, но все безрезультатно. ФБР воздерживалось от комментариев. И ЦРУ тоже. Министерство обороны хранило молчание. Пресс-секретарь президента, выступая в вечерних новостях специально для того, чтобы ответить на злободневный вопрос о местонахождении ученого, заверил зрителей, что тот в надежных руках.
Даже после того, как аккредитованный в Белом доме корреспондент, ссылаясь на собственного шурина как на анонимный источник, сообщил, что Ферриса ДОрра захватила проиранская группировка ливанских сепаратистов, а Белый дом отказался допустить к Феррису тележурналистов, в деле исчезновения ученого по-прежнему не было никакой ясности.
— Я знаю, где он! — твердо заявил Конрад Блутштурц, внимательно следя за выступлением пресс-секретаря президента из своего штаба в Крепости чистоты.
— Серьезно? Так где же? — воскликнула Илза, которая в этот момент снимала с него пижаму. Протез она положила на тумбочку.
— В пентхаусе в Балтиморе.
— Но его же оттуда увезли — это всем известно! — ответила Илза, насыпая в мисочку с теплой водой английскую соль. Обмакнув в воду губку, девушка хорошенько отжала ее.
— Никуда его не увозили. Ох, хорошо!.. Если бы его куда-то перевезли, телевизионщики обязательно бы пронюхали. Ведь однажды они уже его нашли. У репортеров полная свобода действий — они могут задавать вопросы, совать нос в разные досье и проводить расследование, заткнув за пояс любых детективов, хоть частных, хоть из полиции. С такими возможностями они бы давно уже что-нибудь разнюхали — везде есть утечка информации. Но они ничего не нашли, а все потому, что просто-напросто его никуда не увозили. После того, как в семичасовых новостях сообщили точный адрес его убежища, никто не может поверить, что он продолжает там находиться, но это именно так.
— Вы уверены? Приподнимите руку — я хочу протереть под мышкой.
— Если бы ДОрра куда-либо перевезли, — объяснил Конрад Блутштурц, — то сделали бы это немедленно. Но в таком случае Бойс Барлоу был бы сейчас жив. Сама рассуди: о местонахождении ДОрра стало известно вечером в четверг, и уже на следующее утро я послал туда Бойса. Он искал, где прячется ДОрр, целое утро, а может, и дольше. К тому времени, как Бойс добрался до места, ДОрра должны были уже увезти — если бы только ФБР действительно собиралось это сделать. С тех пор от Бойса и его братьев ни слуху ни духу — значит, они мертвы. Если бы Бойс погиб, пытаясь ворваться в пустую квартиру, этот случай обошел бы все программы новостей, но такого не произошло. Так что нет никаких сомнений, что Бойса убили охранники ДОрра и дело замяли, чтобы не обнаруживать истинное местонахождение ученого — единственное место, где никому не придет в голову его искать.
— В этом есть смысл. Ниже?
— Конечно. Ты же знаешь, Илза, что мне нравится.
— Что же мы предпримем?
— Отправимся в Балтимор и захватим там Ферриса с его распылителем.
— Мы вдвоем?
— Мы арийцы. Вместе мы сможем вынести любые испытания!
— Мне нравится, когда вы так говорите, — растаяла Илза.
В кассе по бронированию билетов очень извинялись.
— Извините, сэр, но сегодня ночью полетов в Балтимор не предвидится. Вот если бы вы пришли утром, мы наверняка смогли бы вам помочь. Но вы можете воспользоваться услугами других авиакомпаний.
— Я уже пытался, — прорычал Римо. — Вы моя последняя надежда. Так почему не летают самолеты?
— Все очень сложно.
— Я готов ждать всю ночь, — сказал Римо, барабаня пальцами по конторке.
Кассир вдруг заметил, что информация на экране его компьютера скачет в такт дроби, выбиваемой пальцами этого тощего клиента. Кассир постучал по компьютеру, пытаясь привести его в норму, но ничего не получилось. Напротив, дело принимало все более скверный оборот, поскольку клиент в черной тенниске барабанил пальцами все быстрее.
Кассир твердо знал, что его компьютер надежно защищен от вибрации, поэтому просто не мог взять в толк, как, барабаня пальцами, можно вызвать помехи на мониторе. Ведь помехи возникают из-за неисправности электросети — так как же пальцы человека могут влиять на электронный поток?!
И он решил ответить на вопрос клиента, несмотря на все существующие в компании запреты.
— Все рейсы отложены из-за погодных условий.
— Но ведь на улице вовсю светит солнце! — заметил Римо — сквозь огромные окна аэропорта были видны купающиеся в зимнем солнце аэропланы.
— Я имею в виду Канзас-Сити.
— Но я лечу в Нью-Йорк!
— Я понимаю, сэр, но Канзас-Сити — узловой аэропорт на нашей линии. Все наши рейсы либо начинаются, либо заканчиваются там, либо проходят через него. А там сейчас буран.
— Что-то я не понимаю, — медленно проговорил Римо. — Вы отменили все рейсы, потому что они все в Канзас-Сити?
— Я этого не сказал. Я сказал, что наш узловой аэропорт в настоящее время закрыт, потому что он весь засыпан снегом. К утру его обязательно расчистят.
— Вон там стоит самолет. Он случайно принадлежит не вашей компании?
— Нашей, сэр.
— Тогда почему бы им не воспользоваться?
— Никак нельзя. Он как раз выполняет рейс на Канзас-Сити.
— Но мы оба знаем, что в настоящее время он никуда не летит. Так почему бы не направить его в Нью-Йорк?
— Простите, но это противоречит принципам нашей авиакомпании. Все наши рейсы проходят через Канзас-Сити.
Тут кассир заметил, что светившееся на экране табло превратилось в ярко выделяющееся на черном фоне зеленое пятно. Нет, это переходит всякие границы!
— Балтимор и Нью-Йорк находятся на Восточном побережье, — сообщил Римо кассиру. — Неужели вы хотите сказать, что по дороге из одного в другой я должен сделать крюк длиной в тысячу миль?
— Да, так принято в нашей авиакомпании. Так намного эффективнее.
— Неужто такое возможно? — удивился Римо.
— Чтобы сократить транспортные расходы, акцизные сборы и дополнительные местные налоги на топливо, все наши самолеты заправляются в Канзас-Сити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33