— Это единственный человек, которого я здесь знаю, — девушка поторопилась оправдать любопытство.
— Напротив полкового штаба. За строевым плацем.
Командир медсанбата — полная противоположность полковому лекарю. Солидный, с выпирающим брюшком, низкого роста, почти карлик. Видимо, этот унижающий командира рост — источник постоянных мучений. Отсюда — высокие каблуки, манера подниматься на цыпочки, за что ехидные медсестры прозвали своего начальника Цыпой.
Об этом Клавдии стало известно как только она перешагнула порог медсанбатовского штаба. За столиком дежурного — молоденькая девчушка с петлицами младшего сержанта. Делает вид, что читает газету, а сама так и косится на проходящих мимо мужчин.
— Как пройти к командиру? — распрощавшись с сопровождающим ее красноармейцем, подошла к столику новый военфельдшер.
— К Цыпе, что ли… Извините, оговорилась, — звонко рассмеялась она. — К Фролову? Прямо по коридору, предпоследняя дверь направо. Не перепутайте, последняя — секретка, а там сидит зверюгой за решеткой вреднющий старшина.
Клавдия не перепутала. После долгого допроса, который учинила ей тощая секретарша в очках, оседлавших длинный тонкий нос, она, оставив фанерный чемоданчик в приемной, предстала перед коротышкой в майорских петлицах. Увидев красивую девушку, майор поднялся из-за стола.
— Знаю, звонили. Завтра ваше личное дело будет у нас. Рад появлению в моем батальоне толкового и знающего человека.
Судя по оценивающему взгляду, которым майор прошелся по бедрам и ножкам новой сотрудницы, именно там находился источник толковости и познаний. Наверно, новый ее командир не чурается житейских наслаждений, связанных со слабым полом.
— Прибыла для дальнейшего прохождения службы, — с опозданием выдала Клава уставную фразу. — Где прикажете разместиться?
— Получите отдельную комнату в командирском общежитии, — трубно провозгласил майор, будто одарил сержанта невесть какой наградой. — Все остальные женщины батальона размещаются по два-три человека в комнате. Учитывая будущий ваш вклад в общее дело…
И пошло-поехало! Из пухлых губ командира вылетали набившие оскомину фразы о невероятных достижениях медсанбатовских врачей и сестер в деле сохранения здоровья личного состава. В доказательство толстый палец тыкал в развешанные на стенах разноцветные диаграммы и таблицы.
— Хотелось бы в операционную или — в диагностику, — Клавдия с трудом втиснула в многословный монолог начальника свое видение будущей работы.
— Ни в коем случае! Пойдете в нашу аптеку. Фармакология — великое дело в излечении всех болезней. Операция всегда сопряжена с риском, поэтому она — крайняя стадия.
Спорить, доказывать — бесполезно. Как и все ущемленные физическими недостатками мужики, Фролов слушал только себя. Аптека — так аптека, про себя согласилась будущий провизор, она предполагает больший круг общения, вдруг батальону Видова понадобятся редкие лекарства.
Все события в короткой девичьей жизни, все надежды на будущее так или иначе связываются с именем Семена. Раскладывая в отведенной ей для проживания крохотной комнатенке вещи, Клавдия мысленно оставляла место в старом шкафу для вещей Семки. Сердилась на свою наивность, краснела, но пересилить опасные мечты не могла.
Вечером заявился командир. Вежливо постучал в дверь, не дожидаясь разрешения, вошел. Клава в поношенном домашнем халатике лежала на кровати, изучала учебник по фармакологии. Увидев майора, вскочила, плотней запахнула полы халата.
— Решил посмотреть, как вы устроилисть, — поднявшись на носки, объяснил цель визита Фролов. — Комната, конечно, так себе, маловата. Со временем мы вас переселим в более удобную… По русскому обычаю положено отметить новоселие.
Из дермантинового портфеля появилась лабораторная склянка. Вслед за ней — консервная банка, заполненная разделанной селедкой с кружками лука.
— Спиритус медицинус, — нервно рассмеялся визитер. — Традиционная русская выпивка, полезная и для больных, и для здоровых… Симпатичный у вас халатик, — потрогал он подрагивающими пальцами рукав. Будто приценился к качеству ткани. — Мягонький…
За фанерной перегородкой — ехидный девичий смешок. Наверно обитатели соседней комнатенки изучили повадки своего любвеобильного начальника. Майор метнул грозный взгляд. Будто пронизал перегородку. Угрожающе покашлял. Смех мгновенно погас. Поговаривают, что у Цыпы двоюродный брат служит в Органах, капнет ему в ушко и смешливый обидчик вволю наплачется на Колыме.
— Я не пью, — отстранившись от протянутой к халатику мужской руки, проговорила девушка. — И вообще уже поздно, хочется спать.
— А я о чем? — удивился Фролов. — Сейчас выпьем, закусим и — на боковую.
Процесс празднования новоселья обозначен четко и ясно. Положение казалось безвыходным. Отвесить ловеласу звонкую пощечину? Но все же — командир, придерется к какому-то мелкому нарушению и отправит обратно в отдел кадров. Отойти к окну? Но страстный коротышка уже прижал новую фельдшерицу к стене, запустил бесстыдную руку за пазуху.
— Не надо, товарищ майор, — взмолилась Клавдия, держа обеими руками полы халатика. — Прошу вас…
— Надо… Обязательно надо, — опасливо косясь на перегородку, взволнованно шептал батальонный дон-жуан, не прекращая попыток преодолеть сопротивление упрямой девицы. — Познакомимся поближе, лучше узнаем друг друга…
Неожиданно из коридора донеслись четкие шаги. Знакомый мужской голос о чем-то спросил женщину. Та пугливо ответила. От сильного удара в дверь отвалилась защелкнутая майором задвижка.
На пороге — Видов.
Клавдия закрыла лицо руками, всхлипнула.
Минуты хватило Семену для того, чтобы оценить обстановку. Бутылка с закуской, прижатая к стене девушка, раскрасневшийся майор.
— Пошел вон, Цыпа! — негромко приказал капитан. — Устроил из медсанбата курятник, паскуда грязная! Кому сказано?
— Как вы смеете, капитан, так разговаривать со старшим по званию?
— поднялся на цыпочки коротышка. — Под суд пойдете, под трибунал!
— Ты еще и угрожаешь?
Видов сгреб майора за шиворот, поднял над полом. Кривые ножки коротышки выписывали в воздухе замысловатые па. Заглянувшая на шум дежурная по общежитию выскочила в коридор, расхохоталась и побежала разнести по комнатам приятное известие об устроенной над Цыпой расправе.
Выбросив неудавшегося любовника из комнаты, Семен отправил за дверь дермантиновый портфель с содержимым. Брезгливо потер ладони. Подошел к девушке, осторожно поднял за подбородок ее склоненную голову, всмотрелся в раскрасневшееся лицо с закрытыми глазами. Сейчас поцелует, замерла Клава. Не поцеловал. Будто испугавшись неприсущей ему нежности, отошел к двери.
— Собирайся, поедешь со мной. С полковым лекарем все решено. Служить будешь фельдшером в моем батальоне.
— Как ты узнал о моем приезде? — немного успокоившись, спросила Клавдия.
— Сашка Новоконев проинформировал… Долго ожидать? Сказано — собирайся!
— Выйди на минутку. Мне нужно переодеться.
Видов неизвестно чему рассмеялся, хлопнул ладонью по крутому лбу и вышел в коридор. Там на него насели девчонки, наперебой принялись выкладывать капитану свои обиды, рассказывали о приставаниях командира медсанбата.
— Сами виновны, — деловито советовал Видов. — Устроили бы ему пару раз темную, сразу бы взялся за ум! Таких только и «лечат» кулаками!
— Кулаками? У него двоюродный братан — чекист…
— А у нас — троюродные тети, — беззаботно отмахнулся капитан. — Не к чему раньше времени в штаны напускать, не так уж страшен черт, как его малюют…
Позже, сидя рядом с капитаном в двуколке, окончательно пришедшая в себя девушка спросила.
— У тебя неприятностей не будет? Все же — майор, командир медсанбата, у него, наверняка, связи с дивизионным начальством…
— Одним рапортом больше, одним меньше, — беззаботно отмахнулся «вечный комбат». — У полкового комиссара — целые папки жалоб на меня. Получит очередной донос — выговорешник обеспечен, отстреляется на отлично батальон — снимут… Все дела.
Вселив нового фельдшера в заранее убранную комнату общежития для холостяков, Видов наспех попрощался. На сегодня намечено присутствие на вечерней поверке в третьей роте, а заранее продуманные планы батальонный никогда не менял.
Вместо того, чтобы разобрать наспех уложенный чемодан, Клавдия уселась на застеленную кровать, положила на колени руки и задумалась. Вдруг Семен помог ей устроиться в своем батальоне по праву друга детства, односельчанина, и у него нет других чувств к девушке? Что делать тогда? Возвратиться в Степанковку, выйти замуж за Горячева, нарожать ему детишек? Или вести прежнюю холостяцкую жизнь, безрадостную и скучную?
Только в полночь, разложив вещи и заставив себя выбросить из головы дурацкие мысли, Клавдия безмятежно уснула.
Утром проснулась отдохнувшая, бодрая. Вчерашние сомнения переродились в уверенность, опасения — в легкую насмешку над девичьими страхами. Все будет нормально, все образуется, мысленно твердила она, Семка любит, еще как любит! Только он никогда не сделает первого шага, побоится резкого отказа. Значит, все зависит от нее.
Несмотря на ранее время — всего шесть утра, в штабе батальона Видова уже не было. Дежурный командир сообщил, что предстоит марш-бросок по пересеченной местности и капитан в сопровождении начальника штаба и двух ординарцев поскакал по маршруту, Привык сам проверять и перепроверять.
Батальоный врач, армянин с грустно повисшим мясистым носом, был предупрежден и с места в карьер отправил нового военфельдшера проверить санитарное состояние одной из рот. Четко сформулировал пункты проверки, начиная с содержимого красноармейских тумбочек и кончая отхожими местами.
В канцелярии роты проверяющую ожидал старшина. Увидев Клавдию, он потешно вытаращил глаза и ущипнул себя за бок. Еще бы не удивиться, когда перед Сидякиным появилась оставленная в Степанковке подруга детства!
— Ты? — только и мог выдавить он. — Вот это фокус!
— Никаких фокусов, — рассмеялась девушка. — Они, фокусы, начнутся, если найду в тумбочках запрещенные вещи, или обнаружу какую-нибудь живность, на подобии тараканов… Будем служить вместе, Прошка. Думаю, ты не против?
— Семка уже знает?
— Встретились вечером, — не вдаваясь в подробности «встречи», туманно ответила Клавдия. — Пошли по взводам?
Сидякин безвольно кивнул и на ослабевших ногах пошел вслед за фельдшерицей. Голову буравили, кружились в хороводе завистливые мысли. Снова повезло не ему, а Семке, Видова любят, к нему приехали, а старшина как был одиноким, так им и остается.
Со свойственной ей проницательностью Клавдия расшифровывала потаенные мысли Сидякина и насмешливо улыбнулась. Да, она любит Семена и он отвечает ей взаимностью, не может не отвечать! В этом союзе просто нет места третьему человеку — мужчине или женщине!
Неугомонный армянин изобретал все новые и новые проверки, заставлял помощницу присутствовать на стрельбах, учавствовать в приеме больных, осматривать отхожие места, снимать пробы в столовой.
Семена она почти не видела. Он — то на совещании в штабе полка, то громит провинившихся командиров рот и взводов, то исчезает на несколько дней. Однажды, Клавдии удалось встретить его в коридоре холостяцкого общежития.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — с едва прослушиваемой обидой официально обратилась она.
— Что случилось, сержант? — так же официально ответил Видов. Но тут же поправился. — Как живешь, Клавочка? Какие проблемы?
— Только одна, Семчик, — в свою очередь изменила тон девушка. — Не отметила ни новоселья, ни новую должность…
— Отмечай.
— Приглашаю тебя сегодня вечером. Будет Новоконев и наша медсестра Галилея Борисовна. Другими знакомыми еще не обзавелась… Придешь?
Видов заколебался. Сутки расписаны почти поминутно, как выкроить время для гостевания? Но обижать девушку отказом ему не хотелось.
— В десять вечера устроит? — предложил он, мысленно пробежав по странице еженедельника. — Раньше не могу — занят.
— Устроит, — заставила себя беззаботно улыбнуться Клава. — Только без опоздания…
Оба понимали, что присутствие старшего лейтенанта и батальонной медчестры — примитивная маскировка, что за праздничным столом будут сидеть только двое.
Новоконев служил в оперативном отделе штаба полка, приглашение бывшей попутчицы охотно принял. Галилея Борисовна, немолодая вольнонаемная медсестра откровенно обрадовалась. Хоть маленькое, но — развлечение!
Батальонного врача, начштаба, комиссара и командиров рот Клавдия решила не приглашать. Во первых, слишком большая компания, во вторых, Семка будет недоволен. Пробурчит: бездельники, пожаловали к бедной фельдшерице на дармовщину! А Сашка — не подчиненный, можно даже сказать — начальство. Что до пожилой медсестры — невелика фигура, чтобы крестить ее бездельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Напротив полкового штаба. За строевым плацем.
Командир медсанбата — полная противоположность полковому лекарю. Солидный, с выпирающим брюшком, низкого роста, почти карлик. Видимо, этот унижающий командира рост — источник постоянных мучений. Отсюда — высокие каблуки, манера подниматься на цыпочки, за что ехидные медсестры прозвали своего начальника Цыпой.
Об этом Клавдии стало известно как только она перешагнула порог медсанбатовского штаба. За столиком дежурного — молоденькая девчушка с петлицами младшего сержанта. Делает вид, что читает газету, а сама так и косится на проходящих мимо мужчин.
— Как пройти к командиру? — распрощавшись с сопровождающим ее красноармейцем, подошла к столику новый военфельдшер.
— К Цыпе, что ли… Извините, оговорилась, — звонко рассмеялась она. — К Фролову? Прямо по коридору, предпоследняя дверь направо. Не перепутайте, последняя — секретка, а там сидит зверюгой за решеткой вреднющий старшина.
Клавдия не перепутала. После долгого допроса, который учинила ей тощая секретарша в очках, оседлавших длинный тонкий нос, она, оставив фанерный чемоданчик в приемной, предстала перед коротышкой в майорских петлицах. Увидев красивую девушку, майор поднялся из-за стола.
— Знаю, звонили. Завтра ваше личное дело будет у нас. Рад появлению в моем батальоне толкового и знающего человека.
Судя по оценивающему взгляду, которым майор прошелся по бедрам и ножкам новой сотрудницы, именно там находился источник толковости и познаний. Наверно, новый ее командир не чурается житейских наслаждений, связанных со слабым полом.
— Прибыла для дальнейшего прохождения службы, — с опозданием выдала Клава уставную фразу. — Где прикажете разместиться?
— Получите отдельную комнату в командирском общежитии, — трубно провозгласил майор, будто одарил сержанта невесть какой наградой. — Все остальные женщины батальона размещаются по два-три человека в комнате. Учитывая будущий ваш вклад в общее дело…
И пошло-поехало! Из пухлых губ командира вылетали набившие оскомину фразы о невероятных достижениях медсанбатовских врачей и сестер в деле сохранения здоровья личного состава. В доказательство толстый палец тыкал в развешанные на стенах разноцветные диаграммы и таблицы.
— Хотелось бы в операционную или — в диагностику, — Клавдия с трудом втиснула в многословный монолог начальника свое видение будущей работы.
— Ни в коем случае! Пойдете в нашу аптеку. Фармакология — великое дело в излечении всех болезней. Операция всегда сопряжена с риском, поэтому она — крайняя стадия.
Спорить, доказывать — бесполезно. Как и все ущемленные физическими недостатками мужики, Фролов слушал только себя. Аптека — так аптека, про себя согласилась будущий провизор, она предполагает больший круг общения, вдруг батальону Видова понадобятся редкие лекарства.
Все события в короткой девичьей жизни, все надежды на будущее так или иначе связываются с именем Семена. Раскладывая в отведенной ей для проживания крохотной комнатенке вещи, Клавдия мысленно оставляла место в старом шкафу для вещей Семки. Сердилась на свою наивность, краснела, но пересилить опасные мечты не могла.
Вечером заявился командир. Вежливо постучал в дверь, не дожидаясь разрешения, вошел. Клава в поношенном домашнем халатике лежала на кровати, изучала учебник по фармакологии. Увидев майора, вскочила, плотней запахнула полы халата.
— Решил посмотреть, как вы устроилисть, — поднявшись на носки, объяснил цель визита Фролов. — Комната, конечно, так себе, маловата. Со временем мы вас переселим в более удобную… По русскому обычаю положено отметить новоселие.
Из дермантинового портфеля появилась лабораторная склянка. Вслед за ней — консервная банка, заполненная разделанной селедкой с кружками лука.
— Спиритус медицинус, — нервно рассмеялся визитер. — Традиционная русская выпивка, полезная и для больных, и для здоровых… Симпатичный у вас халатик, — потрогал он подрагивающими пальцами рукав. Будто приценился к качеству ткани. — Мягонький…
За фанерной перегородкой — ехидный девичий смешок. Наверно обитатели соседней комнатенки изучили повадки своего любвеобильного начальника. Майор метнул грозный взгляд. Будто пронизал перегородку. Угрожающе покашлял. Смех мгновенно погас. Поговаривают, что у Цыпы двоюродный брат служит в Органах, капнет ему в ушко и смешливый обидчик вволю наплачется на Колыме.
— Я не пью, — отстранившись от протянутой к халатику мужской руки, проговорила девушка. — И вообще уже поздно, хочется спать.
— А я о чем? — удивился Фролов. — Сейчас выпьем, закусим и — на боковую.
Процесс празднования новоселья обозначен четко и ясно. Положение казалось безвыходным. Отвесить ловеласу звонкую пощечину? Но все же — командир, придерется к какому-то мелкому нарушению и отправит обратно в отдел кадров. Отойти к окну? Но страстный коротышка уже прижал новую фельдшерицу к стене, запустил бесстыдную руку за пазуху.
— Не надо, товарищ майор, — взмолилась Клавдия, держа обеими руками полы халатика. — Прошу вас…
— Надо… Обязательно надо, — опасливо косясь на перегородку, взволнованно шептал батальонный дон-жуан, не прекращая попыток преодолеть сопротивление упрямой девицы. — Познакомимся поближе, лучше узнаем друг друга…
Неожиданно из коридора донеслись четкие шаги. Знакомый мужской голос о чем-то спросил женщину. Та пугливо ответила. От сильного удара в дверь отвалилась защелкнутая майором задвижка.
На пороге — Видов.
Клавдия закрыла лицо руками, всхлипнула.
Минуты хватило Семену для того, чтобы оценить обстановку. Бутылка с закуской, прижатая к стене девушка, раскрасневшийся майор.
— Пошел вон, Цыпа! — негромко приказал капитан. — Устроил из медсанбата курятник, паскуда грязная! Кому сказано?
— Как вы смеете, капитан, так разговаривать со старшим по званию?
— поднялся на цыпочки коротышка. — Под суд пойдете, под трибунал!
— Ты еще и угрожаешь?
Видов сгреб майора за шиворот, поднял над полом. Кривые ножки коротышки выписывали в воздухе замысловатые па. Заглянувшая на шум дежурная по общежитию выскочила в коридор, расхохоталась и побежала разнести по комнатам приятное известие об устроенной над Цыпой расправе.
Выбросив неудавшегося любовника из комнаты, Семен отправил за дверь дермантиновый портфель с содержимым. Брезгливо потер ладони. Подошел к девушке, осторожно поднял за подбородок ее склоненную голову, всмотрелся в раскрасневшееся лицо с закрытыми глазами. Сейчас поцелует, замерла Клава. Не поцеловал. Будто испугавшись неприсущей ему нежности, отошел к двери.
— Собирайся, поедешь со мной. С полковым лекарем все решено. Служить будешь фельдшером в моем батальоне.
— Как ты узнал о моем приезде? — немного успокоившись, спросила Клавдия.
— Сашка Новоконев проинформировал… Долго ожидать? Сказано — собирайся!
— Выйди на минутку. Мне нужно переодеться.
Видов неизвестно чему рассмеялся, хлопнул ладонью по крутому лбу и вышел в коридор. Там на него насели девчонки, наперебой принялись выкладывать капитану свои обиды, рассказывали о приставаниях командира медсанбата.
— Сами виновны, — деловито советовал Видов. — Устроили бы ему пару раз темную, сразу бы взялся за ум! Таких только и «лечат» кулаками!
— Кулаками? У него двоюродный братан — чекист…
— А у нас — троюродные тети, — беззаботно отмахнулся капитан. — Не к чему раньше времени в штаны напускать, не так уж страшен черт, как его малюют…
Позже, сидя рядом с капитаном в двуколке, окончательно пришедшая в себя девушка спросила.
— У тебя неприятностей не будет? Все же — майор, командир медсанбата, у него, наверняка, связи с дивизионным начальством…
— Одним рапортом больше, одним меньше, — беззаботно отмахнулся «вечный комбат». — У полкового комиссара — целые папки жалоб на меня. Получит очередной донос — выговорешник обеспечен, отстреляется на отлично батальон — снимут… Все дела.
Вселив нового фельдшера в заранее убранную комнату общежития для холостяков, Видов наспех попрощался. На сегодня намечено присутствие на вечерней поверке в третьей роте, а заранее продуманные планы батальонный никогда не менял.
Вместо того, чтобы разобрать наспех уложенный чемодан, Клавдия уселась на застеленную кровать, положила на колени руки и задумалась. Вдруг Семен помог ей устроиться в своем батальоне по праву друга детства, односельчанина, и у него нет других чувств к девушке? Что делать тогда? Возвратиться в Степанковку, выйти замуж за Горячева, нарожать ему детишек? Или вести прежнюю холостяцкую жизнь, безрадостную и скучную?
Только в полночь, разложив вещи и заставив себя выбросить из головы дурацкие мысли, Клавдия безмятежно уснула.
Утром проснулась отдохнувшая, бодрая. Вчерашние сомнения переродились в уверенность, опасения — в легкую насмешку над девичьими страхами. Все будет нормально, все образуется, мысленно твердила она, Семка любит, еще как любит! Только он никогда не сделает первого шага, побоится резкого отказа. Значит, все зависит от нее.
Несмотря на ранее время — всего шесть утра, в штабе батальона Видова уже не было. Дежурный командир сообщил, что предстоит марш-бросок по пересеченной местности и капитан в сопровождении начальника штаба и двух ординарцев поскакал по маршруту, Привык сам проверять и перепроверять.
Батальоный врач, армянин с грустно повисшим мясистым носом, был предупрежден и с места в карьер отправил нового военфельдшера проверить санитарное состояние одной из рот. Четко сформулировал пункты проверки, начиная с содержимого красноармейских тумбочек и кончая отхожими местами.
В канцелярии роты проверяющую ожидал старшина. Увидев Клавдию, он потешно вытаращил глаза и ущипнул себя за бок. Еще бы не удивиться, когда перед Сидякиным появилась оставленная в Степанковке подруга детства!
— Ты? — только и мог выдавить он. — Вот это фокус!
— Никаких фокусов, — рассмеялась девушка. — Они, фокусы, начнутся, если найду в тумбочках запрещенные вещи, или обнаружу какую-нибудь живность, на подобии тараканов… Будем служить вместе, Прошка. Думаю, ты не против?
— Семка уже знает?
— Встретились вечером, — не вдаваясь в подробности «встречи», туманно ответила Клавдия. — Пошли по взводам?
Сидякин безвольно кивнул и на ослабевших ногах пошел вслед за фельдшерицей. Голову буравили, кружились в хороводе завистливые мысли. Снова повезло не ему, а Семке, Видова любят, к нему приехали, а старшина как был одиноким, так им и остается.
Со свойственной ей проницательностью Клавдия расшифровывала потаенные мысли Сидякина и насмешливо улыбнулась. Да, она любит Семена и он отвечает ей взаимностью, не может не отвечать! В этом союзе просто нет места третьему человеку — мужчине или женщине!
Неугомонный армянин изобретал все новые и новые проверки, заставлял помощницу присутствовать на стрельбах, учавствовать в приеме больных, осматривать отхожие места, снимать пробы в столовой.
Семена она почти не видела. Он — то на совещании в штабе полка, то громит провинившихся командиров рот и взводов, то исчезает на несколько дней. Однажды, Клавдии удалось встретить его в коридоре холостяцкого общежития.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — с едва прослушиваемой обидой официально обратилась она.
— Что случилось, сержант? — так же официально ответил Видов. Но тут же поправился. — Как живешь, Клавочка? Какие проблемы?
— Только одна, Семчик, — в свою очередь изменила тон девушка. — Не отметила ни новоселья, ни новую должность…
— Отмечай.
— Приглашаю тебя сегодня вечером. Будет Новоконев и наша медсестра Галилея Борисовна. Другими знакомыми еще не обзавелась… Придешь?
Видов заколебался. Сутки расписаны почти поминутно, как выкроить время для гостевания? Но обижать девушку отказом ему не хотелось.
— В десять вечера устроит? — предложил он, мысленно пробежав по странице еженедельника. — Раньше не могу — занят.
— Устроит, — заставила себя беззаботно улыбнуться Клава. — Только без опоздания…
Оба понимали, что присутствие старшего лейтенанта и батальонной медчестры — примитивная маскировка, что за праздничным столом будут сидеть только двое.
Новоконев служил в оперативном отделе штаба полка, приглашение бывшей попутчицы охотно принял. Галилея Борисовна, немолодая вольнонаемная медсестра откровенно обрадовалась. Хоть маленькое, но — развлечение!
Батальонного врача, начштаба, комиссара и командиров рот Клавдия решила не приглашать. Во первых, слишком большая компания, во вторых, Семка будет недоволен. Пробурчит: бездельники, пожаловали к бедной фельдшерице на дармовщину! А Сашка — не подчиненный, можно даже сказать — начальство. Что до пожилой медсестры — невелика фигура, чтобы крестить ее бездельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66