И даже это было гораздо легче
сделать кролику, чем обнаженному человеку...
Он сидел, притаившись в углу старого полуразрушенного бассейна, и
терпеливо ждал ночи, пугливо прислушиваясь к вечерним звукам и стараясь не
провалиться в гибельное беспамятство.
Советник Люрт Гагиус готовился отойти ко сну в бело-лиловой спальне.
Он захлопнул книгу одного из самых известных гарбийских поэтов, присланную
ему с дипломатической миссией, и зевнул с самодовольным видом человека,
вполне удовлетворенного прошедшим днем. Он не любил литературу любого
рода, но почитал своим долгом быть знакомым с нею из соображений престижа.
Чувства, выражаемые поэтами, и даже сухие творения летописцев
казались ему чрезмерно выспренними и крайними; в его раз и навсегда
утвердившемся мирке им не было места. Гагиус наслаждался собственным тихим
непоколебимым благополучием, приятными путешествиями, размеренными
буднями, вкусной едой, а также любовью без раздражающих страстей и особых
потрясений. Ему были неведомы сомнения, меланхолия, отчужденность. Он
сделал прекрасную партию; нежные чувства его юной супруги были подкреплены
солидными доходами ее семейства.
К хаотическому образу жизни некоторых своих знакомых Люрт испытывал
что-то вроде брезгливости, а любые, хоть сколько-нибудь значительные
перемены могли лишь напугать его... Одним словом, советник Гагиус был во
всех отношениях приятным человеком и никогда не прибегал к таинству
превращений. Поэтому даже весьма отдаленная спокойная старость казалась
ему в высшей степени заманчивым завершением земного пути.
...Некоторое время он наблюдал за своей юной шестнадцатилетней женой
Лоной и запечатлел на ее челе нежный поцелуй. Но не более, - сегодняшняя
ночь не была ночью любви. Их полугодовалый ребенок находился в умелых
заботливых руках пожилой кормилицы и Гагиус приготовился без помех
отдаться во власть сновидений. Поэтому он был крайне раздосадован, когда
услышал донесшийся снизу неясный шум...
Когда ночь, наконец, опустилась на столицу Валидии, кролик выбрался
из своего укрытия и запрыгал к центру города. Большую часть времени ему
приходилось двигаться под прикрытием заборов, по трубам водостоков, через
тесные проходные дворики, минуя людные улицы и оживленные перекрестки.
Иногда он возвращался, встретив непреодолимое препятствие, и искал новый
путь к цели, пока не оказался, наконец, на тихой улице, застроенной
добротными и несколько тяжеловатыми особняками.
Подобравшись как можно ближе к дому Гагиуса, выделявшемуся
изображением фамильного герба на чугунных решетках окон и забора, Люгер
был вынужден сделать то, без чего уже нельзя было обойтись, хотя он и
рисковал при этом своей репутацией.
Тело кролика исчезло в основании дымного столба, тотчас же размытого
ветром и дождем. Из дымного облака появился Люгер, голый, замерзший,
измученный бегством, лишившийся оружия и одежды. Одна его рука была
коричневой от запекшейся крови. Рана снова открылась после превращения и
сильно кровоточила.
Выскользнув из подворотни, Стервятник из последних сил перебежал
улицу, поднялся по широкой каменной лестнице и постучал в дверь дома,
излучавшего благополучие и основательность.
Не обращая ни малейшего внимания на ругань и проклятия Люгера,
невозмутимый слуга с каменным лицом долго и подозрительно изучал его через
маленькое окошко, расположенное рядом с дверью, после чего, наконец,
отворил.
Слот ввалился в теплый коридор, пропахший запахом горящих в камине
поленьев, и интерьер поплыл у него перед глазами, слившись в несколько
разноцветных полос. Чьи-то размытые лица возникли на краю туманного
облака, затягивавшего мир, и, сделав еще три шага, Люгер рухнул на пол,
сопровождаемый испуганным женским визгом.
Стервятник очнулся на кровати в спальне с высокими окнами, затянутыми
темно-зелеными портьерами. Он был укрыт теплым пледом, раны его были
аккуратно перевязаны, царапины и неглубокие порезы обильно смазаны
бальзамом. Справа от него уютно потрескивал огонь в камине; ласковый
сумрак не раздражал глаза.
Некоторое время Слот лежал, вспоминая, где он находится. Гравюры на
стенах и кое-какие детали обстановки помогли ему в этом. На гравюрах были
сплошь изображены озаренные лунным светом замки и силуэты некоторых из них
были ему знакомы. По-видимому, предполагалось, что такого рода изображения
как нельзя более подходят для спален.
Пока Люгер апатично размышлял об этом, пытаясь забыть о ноющей боли в
руке, дверь неслышно отворилась и в спальню проскользнула Лума, одна из
служанок Гагиуса, держа в руках полную чашу какого-то горячего питья.
"О, нет!", - промелькнуло в голове Стервятника, закрывшего глаза и
притворившегося спящим. Но было уже поздно. Поставив чашу на прикроватный
столик, Лума забралась на кровать и нежно, но требовательно поцеловала
Люгера в губы.
Притворяться спящим и дальше было бессмысленно. Слот издал
страдальческий стон от якобы причиненной ему боли и, открыв глаза,
уставился на лепные украшения потолка.
- Теперь мы сможем долго быть вместе, господин, - защебетала Лума,
чуть отстранившись, но не переставая ласкать теплой ладонью грудь и живот
Люгера. Потом ее влажный юркий язычок проник в его ушную раковину.
А у Стервятника был прекрасный повод поразмышлять о неисправимых
ошибках молодости. Когда-то он, останавливаясь у Гагиуса, приятно проводил
с Лумой время, но никогда не давал ей никаких поводов надеяться на
большее. Впрочем, Лума была женщиной здравомыслящей и извлекала из
близкого знакомства с Люгером лишь сиюминутную пользу. Слот импонировал
ей, как мужчина, и теперь в их распоряжении было, как минимум, несколько
дней и ночей...
- Ты выбрала подходящее время, - с мрачным сарказмом произнес Люгер.
У него был вид мученика, обреченного терпеливо нести по жизни некий тяжкий
груз. В его голове окончательно оформилось воспоминание о подземелье
Фруат-Гойма и магистре Глане.
- Вы были очень плохи этой ночью, господин Слот, - говорила между тем
Лума. - Ваше странное появление очень удивило всех слуг. А госпожу Лону
даже немного смутил ваш вид, - добавила она не без лукавства.
- Надеюсь, Люрт не приглашал лекаря? - спросил Стервятник,
насторожившись.
- Нет, что вы... Вы же знаете, как осторожен господин Гагиус... и как
он деликатен со своими друзьями...
- Ну, если обо мне знают все слуги, деликатность Гагиуса уже не имеет
значения, - отрешенно констатировал Люгер.
На хорошеньком личике Лумы промелькнула тень обиды.
- Но, господин Слот, разве у вас был когда-нибудь повод жаловаться на
меня или на других слуг господина Люрта? - спросила она, поджав губы.
- Ладно, ладно, я пошутил, - сейчас Люгеру было не до споров. Тем
более, что близость теплого гибкого тела Лумы несколько отвлекала его от
всяких мыслей вообще и от тягостных раздумий в частности.
- Теперь вы должны поесть, - потребовала Лума, ощутив свою власть над
ним. - А после я перевяжу вашу рану. Вас хотел видеть господин советник.
- Само собой разумеется, я приму его, - вяло пошутил Слот и полностью
подчинился заботам служанки.
Люгер чувствовал себя уже гораздо лучше, когда спустя несколько часов
в спальню вошел Люрт Гагиус, отослал Луму и плотно закрыл за нею дверь.
Лицо и фигура советника излучали оптимизм, душевное и телесное
здоровье, а также веру в счастливое разрешение всех проблем, хотя и не без
некоторой примеси тревоги. Люрт был достаточно умным человеком и понимал,
что источник любого благополучия - борьба и порой смертельная. Он умел
быть расчетливым и беспощадным к тем, кто покушался на его благополучие.
Может быть, поэтому советник без особых потерь пробирался до сих пор по
опасному и полному неприятных сюрпризов лабиринту дворцовых интриг.
Люгер поприветствовал его традиционным жестом здоровой руки, а
Гагиус, по своему обыкновению, сразу же перешел к делу.
- Может быть, ты объяснишь мне теперь, что все это значит?
Вопрос повис в воздухе. Стервятник лихорадочно соображал, что можно
рассказать советнику о своих похождениях, а чего рассказывать не следует,
чтобы тот не счел его безумцем. В отношениях со здравомыслящим Гагиусом
такое подозрение означало бы, в лучшем случае, снисходительную иронию, а в
худшем - полный разрыв. Поэтому Люгер постарался сказать как можно меньше.
- На меня напали возле собора Тилан... Четверо в масках. Мне пришлось
превратиться и бежать... Ты оказался ближе всех.
При упоминании о превращении на лице советника промелькнула
болезненная гримаса. Он сокрушенно покачал головой, словно его бесконечно
угнетала бестолковая и неустроенная жизнь Люгера. Может быть, так оно и
было, - никто, кроме Люрта, не мог бы сказать этого наверняка.
- И тебе, конечно, ничего не известно о причинах нападения? - спросил
он с едва заметной иронией.
- Почему же, известно, - медленно проговорил Слот, делая первый ход в
непредсказуемой и полной опасностей игре. Он внимательно следил из-под
полуприкрытых век за реакцией Гагиуса. Как он и ожидал, выражение досады
на лице советника сменилось готовностью выполнить свой долг, каким бы тот
ни был... Пауза несколько затянулась...
- Это, конечно, женщина? - осторожно подтолкнул беседу Люрт, вращая
на указательном пальце перстень с каким-то гербом. Взгляд Люгера
остановился на этом перстне. Герб был вырезан в редчайшем камне из
Вормарга, который, казалось, слабо сиял в полумраке спальни своим
собственным, а не отраженным светом...
- Отчасти, - ответил Слот. - Но женщина - лишь повод. Кто-то начал
охоту за мной, однако я, как видишь, до сих пор жив. Может быть, меня
всего лишь хотят как следует попугать...
- Я могу чем-нибудь помочь? - задал советник главный вопрос.
...Позже Стервятник вспоминал, что мог бы в тот момент отказаться от
помощи Гагиуса, и тогда река событий потекла бы совсем по другому руслу.
Но он не сделал этого. Рана приковала его к постели, а расследование,
начатое Серой Стаей, и покушение Геллы связывало незадачливого любовника
по рукам и ногам. Одним словом, он не мог ждать несколько дней и попросил
Люрта о небольшой услуге. Эта услуга действительно представлялась ему
тогда сущим пустяком и сам он на месте Гагиуса оказал бы ее, не
задумываясь.
Он рассказал советнику о том, как найти трактир "Кровь Вепря", и
попросил отыскать там женщину по имени Сегейла или Тенес.
Гагиус был поначалу несколько озадачен вульгарностью этой просьбы и
предложил послать в трактир кого-либо из своих слуг.
- Это довольно опасно, Люрт, - откровенно сказал Люгер. - Если бы я
мог довериться слугам, то послал бы туда ближайшего лавочника. Возможно,
эти местом интересуется Серая Стая.
Тут уж советник Гагиус заметно побледнел и протестующе поднял руку.
- По-моему, ты впутался в очень неприятную историю, друг мой...
- Ты можешь отказаться, Люрт, - устало сказал Слот. - Когда-нибудь я
пойду туда сам.
- Почему же? - прервал его Гагиус. В душе советника боролись
осторожность и стремление заплатить, наконец, давний долг Люгеру.
Последнее взяло верх, поскольку обещало советнику душевное равновесие. -
Если речь идет только о том, чтобы узнать о местонахождении женщины...
Пожалуй, я еще могу сойти за страдающего любовника. Тем более, что
семейная жизнь... гм... несколько однообразна...
- Только будь очень осторожен. Не бери карету. Не задавай слишком
много вопросов. Ты должен выглядеть там случайным человеком. Узнай только,
там ли она еще или, может быть, уехала куда-нибудь... И поскорее
возвращайся!..
- Рад помочь тебе, друг мой, и отправлюсь туда сейчас же.
Советник вышел из погруженной в полумрак спальни, в которую не
проникали лучи дневного света, и тихо прикрыл за собою дверь.
Люрт Гагиус исчез.
Он не появился ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня.
Стервятник уже мог свободно передвигаться по дому, но делал это
неохотно, - то и дело он ловил на себе укоризненный взгляд госпожи Лоны.
Спустя еще одни сутки ее взгляд стал злобным.
Даже Лума, проводившая большую часть ночи в постели Люгера, заметно
охладела к гостю и становилась все более замкнутой. Остальные слуги
открыто избегали Слота. К исходу недели обстановка в доме Гагиуса была
весьма напряженной...
Ночами Стервятник терялся в догадках относительно судьбы исчезнувшего
советника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
сделать кролику, чем обнаженному человеку...
Он сидел, притаившись в углу старого полуразрушенного бассейна, и
терпеливо ждал ночи, пугливо прислушиваясь к вечерним звукам и стараясь не
провалиться в гибельное беспамятство.
Советник Люрт Гагиус готовился отойти ко сну в бело-лиловой спальне.
Он захлопнул книгу одного из самых известных гарбийских поэтов, присланную
ему с дипломатической миссией, и зевнул с самодовольным видом человека,
вполне удовлетворенного прошедшим днем. Он не любил литературу любого
рода, но почитал своим долгом быть знакомым с нею из соображений престижа.
Чувства, выражаемые поэтами, и даже сухие творения летописцев
казались ему чрезмерно выспренними и крайними; в его раз и навсегда
утвердившемся мирке им не было места. Гагиус наслаждался собственным тихим
непоколебимым благополучием, приятными путешествиями, размеренными
буднями, вкусной едой, а также любовью без раздражающих страстей и особых
потрясений. Ему были неведомы сомнения, меланхолия, отчужденность. Он
сделал прекрасную партию; нежные чувства его юной супруги были подкреплены
солидными доходами ее семейства.
К хаотическому образу жизни некоторых своих знакомых Люрт испытывал
что-то вроде брезгливости, а любые, хоть сколько-нибудь значительные
перемены могли лишь напугать его... Одним словом, советник Гагиус был во
всех отношениях приятным человеком и никогда не прибегал к таинству
превращений. Поэтому даже весьма отдаленная спокойная старость казалась
ему в высшей степени заманчивым завершением земного пути.
...Некоторое время он наблюдал за своей юной шестнадцатилетней женой
Лоной и запечатлел на ее челе нежный поцелуй. Но не более, - сегодняшняя
ночь не была ночью любви. Их полугодовалый ребенок находился в умелых
заботливых руках пожилой кормилицы и Гагиус приготовился без помех
отдаться во власть сновидений. Поэтому он был крайне раздосадован, когда
услышал донесшийся снизу неясный шум...
Когда ночь, наконец, опустилась на столицу Валидии, кролик выбрался
из своего укрытия и запрыгал к центру города. Большую часть времени ему
приходилось двигаться под прикрытием заборов, по трубам водостоков, через
тесные проходные дворики, минуя людные улицы и оживленные перекрестки.
Иногда он возвращался, встретив непреодолимое препятствие, и искал новый
путь к цели, пока не оказался, наконец, на тихой улице, застроенной
добротными и несколько тяжеловатыми особняками.
Подобравшись как можно ближе к дому Гагиуса, выделявшемуся
изображением фамильного герба на чугунных решетках окон и забора, Люгер
был вынужден сделать то, без чего уже нельзя было обойтись, хотя он и
рисковал при этом своей репутацией.
Тело кролика исчезло в основании дымного столба, тотчас же размытого
ветром и дождем. Из дымного облака появился Люгер, голый, замерзший,
измученный бегством, лишившийся оружия и одежды. Одна его рука была
коричневой от запекшейся крови. Рана снова открылась после превращения и
сильно кровоточила.
Выскользнув из подворотни, Стервятник из последних сил перебежал
улицу, поднялся по широкой каменной лестнице и постучал в дверь дома,
излучавшего благополучие и основательность.
Не обращая ни малейшего внимания на ругань и проклятия Люгера,
невозмутимый слуга с каменным лицом долго и подозрительно изучал его через
маленькое окошко, расположенное рядом с дверью, после чего, наконец,
отворил.
Слот ввалился в теплый коридор, пропахший запахом горящих в камине
поленьев, и интерьер поплыл у него перед глазами, слившись в несколько
разноцветных полос. Чьи-то размытые лица возникли на краю туманного
облака, затягивавшего мир, и, сделав еще три шага, Люгер рухнул на пол,
сопровождаемый испуганным женским визгом.
Стервятник очнулся на кровати в спальне с высокими окнами, затянутыми
темно-зелеными портьерами. Он был укрыт теплым пледом, раны его были
аккуратно перевязаны, царапины и неглубокие порезы обильно смазаны
бальзамом. Справа от него уютно потрескивал огонь в камине; ласковый
сумрак не раздражал глаза.
Некоторое время Слот лежал, вспоминая, где он находится. Гравюры на
стенах и кое-какие детали обстановки помогли ему в этом. На гравюрах были
сплошь изображены озаренные лунным светом замки и силуэты некоторых из них
были ему знакомы. По-видимому, предполагалось, что такого рода изображения
как нельзя более подходят для спален.
Пока Люгер апатично размышлял об этом, пытаясь забыть о ноющей боли в
руке, дверь неслышно отворилась и в спальню проскользнула Лума, одна из
служанок Гагиуса, держа в руках полную чашу какого-то горячего питья.
"О, нет!", - промелькнуло в голове Стервятника, закрывшего глаза и
притворившегося спящим. Но было уже поздно. Поставив чашу на прикроватный
столик, Лума забралась на кровать и нежно, но требовательно поцеловала
Люгера в губы.
Притворяться спящим и дальше было бессмысленно. Слот издал
страдальческий стон от якобы причиненной ему боли и, открыв глаза,
уставился на лепные украшения потолка.
- Теперь мы сможем долго быть вместе, господин, - защебетала Лума,
чуть отстранившись, но не переставая ласкать теплой ладонью грудь и живот
Люгера. Потом ее влажный юркий язычок проник в его ушную раковину.
А у Стервятника был прекрасный повод поразмышлять о неисправимых
ошибках молодости. Когда-то он, останавливаясь у Гагиуса, приятно проводил
с Лумой время, но никогда не давал ей никаких поводов надеяться на
большее. Впрочем, Лума была женщиной здравомыслящей и извлекала из
близкого знакомства с Люгером лишь сиюминутную пользу. Слот импонировал
ей, как мужчина, и теперь в их распоряжении было, как минимум, несколько
дней и ночей...
- Ты выбрала подходящее время, - с мрачным сарказмом произнес Люгер.
У него был вид мученика, обреченного терпеливо нести по жизни некий тяжкий
груз. В его голове окончательно оформилось воспоминание о подземелье
Фруат-Гойма и магистре Глане.
- Вы были очень плохи этой ночью, господин Слот, - говорила между тем
Лума. - Ваше странное появление очень удивило всех слуг. А госпожу Лону
даже немного смутил ваш вид, - добавила она не без лукавства.
- Надеюсь, Люрт не приглашал лекаря? - спросил Стервятник,
насторожившись.
- Нет, что вы... Вы же знаете, как осторожен господин Гагиус... и как
он деликатен со своими друзьями...
- Ну, если обо мне знают все слуги, деликатность Гагиуса уже не имеет
значения, - отрешенно констатировал Люгер.
На хорошеньком личике Лумы промелькнула тень обиды.
- Но, господин Слот, разве у вас был когда-нибудь повод жаловаться на
меня или на других слуг господина Люрта? - спросила она, поджав губы.
- Ладно, ладно, я пошутил, - сейчас Люгеру было не до споров. Тем
более, что близость теплого гибкого тела Лумы несколько отвлекала его от
всяких мыслей вообще и от тягостных раздумий в частности.
- Теперь вы должны поесть, - потребовала Лума, ощутив свою власть над
ним. - А после я перевяжу вашу рану. Вас хотел видеть господин советник.
- Само собой разумеется, я приму его, - вяло пошутил Слот и полностью
подчинился заботам служанки.
Люгер чувствовал себя уже гораздо лучше, когда спустя несколько часов
в спальню вошел Люрт Гагиус, отослал Луму и плотно закрыл за нею дверь.
Лицо и фигура советника излучали оптимизм, душевное и телесное
здоровье, а также веру в счастливое разрешение всех проблем, хотя и не без
некоторой примеси тревоги. Люрт был достаточно умным человеком и понимал,
что источник любого благополучия - борьба и порой смертельная. Он умел
быть расчетливым и беспощадным к тем, кто покушался на его благополучие.
Может быть, поэтому советник без особых потерь пробирался до сих пор по
опасному и полному неприятных сюрпризов лабиринту дворцовых интриг.
Люгер поприветствовал его традиционным жестом здоровой руки, а
Гагиус, по своему обыкновению, сразу же перешел к делу.
- Может быть, ты объяснишь мне теперь, что все это значит?
Вопрос повис в воздухе. Стервятник лихорадочно соображал, что можно
рассказать советнику о своих похождениях, а чего рассказывать не следует,
чтобы тот не счел его безумцем. В отношениях со здравомыслящим Гагиусом
такое подозрение означало бы, в лучшем случае, снисходительную иронию, а в
худшем - полный разрыв. Поэтому Люгер постарался сказать как можно меньше.
- На меня напали возле собора Тилан... Четверо в масках. Мне пришлось
превратиться и бежать... Ты оказался ближе всех.
При упоминании о превращении на лице советника промелькнула
болезненная гримаса. Он сокрушенно покачал головой, словно его бесконечно
угнетала бестолковая и неустроенная жизнь Люгера. Может быть, так оно и
было, - никто, кроме Люрта, не мог бы сказать этого наверняка.
- И тебе, конечно, ничего не известно о причинах нападения? - спросил
он с едва заметной иронией.
- Почему же, известно, - медленно проговорил Слот, делая первый ход в
непредсказуемой и полной опасностей игре. Он внимательно следил из-под
полуприкрытых век за реакцией Гагиуса. Как он и ожидал, выражение досады
на лице советника сменилось готовностью выполнить свой долг, каким бы тот
ни был... Пауза несколько затянулась...
- Это, конечно, женщина? - осторожно подтолкнул беседу Люрт, вращая
на указательном пальце перстень с каким-то гербом. Взгляд Люгера
остановился на этом перстне. Герб был вырезан в редчайшем камне из
Вормарга, который, казалось, слабо сиял в полумраке спальни своим
собственным, а не отраженным светом...
- Отчасти, - ответил Слот. - Но женщина - лишь повод. Кто-то начал
охоту за мной, однако я, как видишь, до сих пор жив. Может быть, меня
всего лишь хотят как следует попугать...
- Я могу чем-нибудь помочь? - задал советник главный вопрос.
...Позже Стервятник вспоминал, что мог бы в тот момент отказаться от
помощи Гагиуса, и тогда река событий потекла бы совсем по другому руслу.
Но он не сделал этого. Рана приковала его к постели, а расследование,
начатое Серой Стаей, и покушение Геллы связывало незадачливого любовника
по рукам и ногам. Одним словом, он не мог ждать несколько дней и попросил
Люрта о небольшой услуге. Эта услуга действительно представлялась ему
тогда сущим пустяком и сам он на месте Гагиуса оказал бы ее, не
задумываясь.
Он рассказал советнику о том, как найти трактир "Кровь Вепря", и
попросил отыскать там женщину по имени Сегейла или Тенес.
Гагиус был поначалу несколько озадачен вульгарностью этой просьбы и
предложил послать в трактир кого-либо из своих слуг.
- Это довольно опасно, Люрт, - откровенно сказал Люгер. - Если бы я
мог довериться слугам, то послал бы туда ближайшего лавочника. Возможно,
эти местом интересуется Серая Стая.
Тут уж советник Гагиус заметно побледнел и протестующе поднял руку.
- По-моему, ты впутался в очень неприятную историю, друг мой...
- Ты можешь отказаться, Люрт, - устало сказал Слот. - Когда-нибудь я
пойду туда сам.
- Почему же? - прервал его Гагиус. В душе советника боролись
осторожность и стремление заплатить, наконец, давний долг Люгеру.
Последнее взяло верх, поскольку обещало советнику душевное равновесие. -
Если речь идет только о том, чтобы узнать о местонахождении женщины...
Пожалуй, я еще могу сойти за страдающего любовника. Тем более, что
семейная жизнь... гм... несколько однообразна...
- Только будь очень осторожен. Не бери карету. Не задавай слишком
много вопросов. Ты должен выглядеть там случайным человеком. Узнай только,
там ли она еще или, может быть, уехала куда-нибудь... И поскорее
возвращайся!..
- Рад помочь тебе, друг мой, и отправлюсь туда сейчас же.
Советник вышел из погруженной в полумрак спальни, в которую не
проникали лучи дневного света, и тихо прикрыл за собою дверь.
Люрт Гагиус исчез.
Он не появился ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня.
Стервятник уже мог свободно передвигаться по дому, но делал это
неохотно, - то и дело он ловил на себе укоризненный взгляд госпожи Лоны.
Спустя еще одни сутки ее взгляд стал злобным.
Даже Лума, проводившая большую часть ночи в постели Люгера, заметно
охладела к гостю и становилась все более замкнутой. Остальные слуги
открыто избегали Слота. К исходу недели обстановка в доме Гагиуса была
весьма напряженной...
Ночами Стервятник терялся в догадках относительно судьбы исчезнувшего
советника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60