.. ? что над тобой есть Юст? есть те, кто берёт твоё, оставляя тебе возможность успокоения: не признавать твоё твоим. Для этого ты — на кого положили, кладут и будут класть, — должен быть достаточно туп. И ты таков, если засыпаешь, не думая об утре тех, вместе с кем просыпаются лучезарные женщины и кого ожидает ещё многое — из-за чего стоит сравнить с их утром твой ранний подъём...
Ночной темнотой наливалось окно. Будоражило громкое сердцебиение, и Юрий не мог остановиться на некой мысли. Наконец он ухватился за неё: “Я не обижен!..” Всё оказалось устроено так, что он не выдал хорунжего, — и тот, прожив, сколько жилось, оставил жизнь без мучений. Это не было его, Вакера, заслугой. Вина обошла его — и то, что она его обошла, означало заботу судьбы. В этом выводе почувствовалась то ли ирония, то ли некая трогательность... Волнение растворило мысль, заставило забыться в нём, безудержно захотелось потянуться всем телом... оно агонизировало ещё некоторое время.
Пришедшему Киндсфатеру сказали о смерти Вакера. Аксель Давидович вспомнил, что тот был моложе, и невесело подумал о собственном невечном здоровье. Обходя колдобины, переступая по комьям мёрзлой грязи, он направился на ужин к Юсту.
* * *
***
В землянке царила степенная сдержанность, которая обычно предшествует первому тосту. Лампочка висела в клубах табачного дыма, свет от неё был красновато-жёлтым. Играл патефон. Аксель Давидович поприветствовал Милёхина и хозяина, кивнул остальным и обратил взор на плиту. В огромной чугунной сковороде жарилась яишница с картошкой. Вестовой вскрывал банки консервов. Киндсфатер подошёл к сидевшим рядом друг с другом оперу и Юсту и сообщил, что умер Вакер.
Так... — сказал Юст, насупливаясь, — ты отцу и напишешь.
Милёхин велел майору с планками медалей, что поместился слева от него, пересесть и кивком пригласил Киндсфатера занять место. Затем взмахнул рукой в направлении патефона — с пластинки убрали иглу. Вестовой, вопросительно посмотрев на опера и хозяина, поставил сковороду на стол; народ потянулся к стаканам. Милёхин, подняв свой, помолчал, перед тем как произнести:
— Помянем творческого человека.
Ссылки и примечания
(1) Автор — немец Поволжья, чьи предки перебрались из Германии в Россию при Екатерине II. Предки по линии матери жили в колонии Бальцер (Голый Карамыш), ныне Красноармейск. Предки по отцовской линии, приехавшие позднее, поселились в колонии Куккус (Вольская), после 1941 — Приволжское. Отец автора Алексей Филиппович Гергенредер, родившийся в 1902, пятнадцатилетним подростком вступил в Народную Армию Комуча (антибольшевицкого правительства в Самаре), был дважды ранен, попал в плен к красным, отбыл наказание. Позднее ему удалось скрыть прошлое. Он окончил Литературный институт имени Горького (1940), в тридцатые годы публиковался в “Орловском альманахе”, в хрущёвскую “оттепель” (1956) вышла повесть. Почти всю войну отец автора провёл в Трудармии, сформированной из выселенных немцев, был старшим бригадиром, а затем начальником колонны N 1 Трудового Отряда треста “Бугурусланнефть” (Оренбургская область). Здесь познакомился с матерью автора, также мобилизованной в Трудармию, Ирмой Яковлевной (урождённой Вебер). Её дед Лукиан Вебер основал хлеботорговую компанию “Вебер и сыновья”, которой в начале XX века принадлежало пять тысяч десятин земли близ станицы Усть-Медведицкая (ныне Серафимович). Компания владела также конным заводом, паровыми мельницами, доходными домами в разных городах, двумя — в Москве. При советской власти мать автора из-за своего происхождения была лишена права на высшее образование.
Автор Игорь Алексеевич Гергенредер родился 15 сентября 1952 в городе Бугуруслане Оренбургской области, до 1956 вместе с родителями состоял на комендантском спецучёте с запретом покидать место жительства. В 1976 окончил с отличием факультет журналистики Казанского университета, работал корреспондентом и завотделом в газетах, проза публиковалась в альманахах, журналах, коллективных сборниках, в 1993 вышла книга. С лета 1994 И.Гергенредер живёт в Германии, где вышли три его книги.
На недоуменное: к лицу ли немцу, чьим предкам так хорошо жилось при царях, писать о немецком засилье, автор готов ответить — к лицу!
Первую основательную работу о “России, захваченной немцами”, увидевшую свет в 1844, написал немец Филипп Вигель, друживший с Пушкиным известный в своё время русский путешественник и литератор.
(2) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА — ПРЕСС, 2000. — Т. 1, с. 183.
* * *
(3) А.И.Уткин. Первая мировая война. — М.: Алгоритм, 2001, с. 99.
* * *
(4) А.И.Герцен. Былое и думы. Глава LVII: Немцы в эмиграции.
“Руге ... писал мне (а потом то же самое напечатал в “Джерсейском альманахе”), что Россия — один грубый материал, дикий и неустроенный, которого сила, слава и красота только оттого и происходят, что германский гений ей придал свой образ и подобие.
Каждый русский, являющийся на сцену, встречает то озлобленное удивление немцев, которое не так давно находили от них же наши учёные, желавшие сделаться профессорами русских университетов и русской академии. Выписным “коллегам” казалось это какой-то дерзостью, неблагодарностью и захватом чужого места”.
* * *
(5) Смотрим, к примеру, энциклопедический словарь Брокгауза (Brockhaus Enzyklopaedie. F.A.Brockhaus, Mannheim, 1986): “Pjotr II. Aleksejewitsch, Kaiser (seit 1727), Petersburg 23.10.1715 — Moskau 29.1.1730; Sohn des Thronfolgers Aleksej Petrowitsch, folgte Katharina I. am 17.5.1727 auf den Thron. Mit ihm starb das Haus Romanow im Mannesstamm aus”. (“Пётр II Алексеевич, император (с 1727), Петербург 23.10.1715 — Москва 29.1.1730; сын наследника престола Алексея Петровича, наследовал трон за Екатериной I 17.5.1727. С ним вымер Дом Романовых по мужской линии”).
* * *
(6) В вышеупомянутом энциклопедическом словаре Брокгауза в сведениях о Елизавете Петровне (Москва, 28.12.1709 — Санкт-Петербург, 5.1.1762) читаем указание на книгу: Kazimierz Waliszewski: La derniere des Romanov., E (Paris 1902). Переведём с французского: Казимир Валишевский: “Последняя из Романовых, Е” (Париж, 1902). То есть с Елизаветой Петровной, не имевшей детей, вымерла и женская линия Дома Романовых.
Смотрим у того же Брокгауза о Петре III: “Peter III., Kaiser (1762), als Herzog von Holstein-Gottorp (seit 1739) Karl Peter Ulrich, Kiel 21.2.1728 — Ropscha (bei Petrodworez) 17.7.1762”. (“Пётр III, император (1762), герцог фон Гольштейн-Готторп Карл Петер Ульрих, Киль, 21.2.1728 — Ропша, 17.7.1762”).
Посмотрим о Петре II и о Петре III в немецком “Народном лексиконе” Бертельсманна: “Peter II. (1715 — 1730), Kaiser 1727-30; letzter Romanow im Mannesstamm. Peter III. (1728 — 1762), Kaiser 1762; Herzog von Holstein-Gottorp Karl Peter Ulrich”. (Пётр II (1715 — 1730), император 1727-30; последний Романов в мужской линии. Пётр III (1728 — 1762), император 1762; герцог фон Гольштейн-Готторп Карл Петер Ульрих”). C.Bertelsmann Volkslexikon, Verlag Guetersloh 1956, 1960, S. 1386.
* * *
(7) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 2, с. 563.
* * *
(8) Там же, с. 567.
* * *
(9) А.И.Уткин. Первая мировая война., с. 236:
Министр иностранных дел Германии фон Ягов в меморандуме на имя кайзера от 2 сентября 1915 писал, что “русская раса, частично славянская, частично монгольская, является враждебной по отношению к германо-латинским народам Запада” — “несмотря на влияние западной цивилизации, открытое для неё Петром Великим и германской династией, которая последовала за ним”. (Выделено мной — И.Г.).
* * *
К портрету первого монарха германской династии на российском престоле: “герцог голштинский, известен в нашей истории под именем Петра III” (В.О.Ключевский). Далее у него же: “Не оплакало ее (умершую Елизавету — И.Г.) только одно лицо, потому что было не русское и не умело плакать: это — назначенный ею самой наследник престола — самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета /.../ на русском престоле Петр стал еще более голштинцем, чем был дома”. “Он не знал и не хотел знать русской армии”. “Он боялся всего в России, называл ее проклятой страной”. “Он завел особую голштинскую гвардию из всякого международного сброда, но только не из русских своих подданных: то были большею частию сержанты и капралы прусской армии, “сволочь, — по выражению княгини Дашковой, — состоявшая из сыновей немецких сапожников”. “Сбродной голштинской гвардии Петр отдавал во всем предпочтение перед русской, называя последнюю янычарами”. “Прусский вестовщик (информатор — И.Г.) до воцарения, пересылавший Фридриху II в Семилетнюю войну сведения о русской армии, Петр на русском престоле стал верноподданным прусским министром”.
Тотчас по воцарении облачившись в прусский мундир, он не снимал пожалованного ему королём ордена Чёрного Орла на ленте. Уже и до этого носил в перстне портрет Фридриха II, другой портрет держал над постелью. При всех набожно целовал бюст короля, а во время одного парадного обеда во дворце встал, в присутствии иностранных министров, на колени перед его портретом и назвал Фридриха “своим государем”.
Тот при Елизавете был приведён в отчаяние победами русских, но Пётр, заключив с ним 5 мая 1762 мир, не только отказался от всех завоеваний, в том числе от Восточной Пруссии, уже принявшей русское подданство, но и присоединил свои войска к прусским, чтобы действовать против австрийцев, недавних союзников России. Населению Пруссии возмещались убытки, понесённые из-за присутствия русских войск. Прусские офицеры, отпущенные из плена, получили щедрое денежное вознаграждение.
* * *
(10) Историк Евгений Тарле в своей монографии “Наполеон” касается вопроса: какие коренные преобразования требовались феодально-крепостнической России “для того, чтобы обратить рыхлую полувосточную деспотию, вотчину семьи Гольштейн-Готторпов, присвоивших себе боярскую фамилию вымерших Романовых, в европейское государство с правильно действующей бюрократией, с системой формальной законности” (Выделено мной — И.Г. Цитирую по изданию: Тарле Е.В. “Наполеон”. Ростов-на-Дону, “Феникс”, 1996, с. 306). Преобразования, о необходимости которых пишет Евгений Тарле, осуществлены не были, но в цитате для нас особенно важны слова “...семьи Гольштейн-Готторпов, присвоивших себе боярскую фамилию вымерших Романовых”.
* * *
(11) Герцен даёт портрет немца на русской службе: А.И.Герцен. Былое и думы. Глава XXVI.
“Директор наш, как я сказал, принадлежал к тому типу немцев, которые имеют в себе что-то лемуровское, долговязое, нерасторопное, тянущееся. У них мозг действует медленно, не сразу схватывает и долго работает, чтоб дойти до какого-нибудь заключения. Рассказ мой, по несчастию, предупредил сообщение из III Отделения; он вовсе не ждал его и потому совершенно растерялся, говорил какие-то бессвязные вещи, сам заметил это и, чтоб поправиться, сказал мне: “Erlauben Sie mir deutsch zu sprechen” (“Позвольте мне говорить по-немецки”). Может, грамматически речь его и вышла правильнее на немецком языке, но яснее и определённее она не стала”.
* * *
Портрет губернатора-немца у Ф.М.Достоевского:
“Андрей Антонович фон Лембке принадлежал к тому фаворизированному (природой) племени, которого в России числится по календарю несколько сот тысяч и которое, может, и само не знает, что составляет в ней всею своею массой один строго организованный союз. И, уж разумеется, союз не предумышленный и не выдуманный, а существующий в целом племени сам по себе, без слов и без договору, как нечто нравственно обязательное, и состоящий во взаимной поддержке всех членов этого племени одного другим всегда, везде и при каких бы то ни было обстоятельствах. Андрей Антонович имел честь воспитываться в одном из тех высших русских учебных заведений, которые наполняются юношеством из более одаренных связями или богатством семейств /.../ учился довольно тупо /.../ карьера его устроилась. Он все служил по видным местам, и все под начальством единоплеменников /.../ умел войти и показаться, умел глубокомысленно выслушать и промолчать, схватил несколько весьма приличных осанок, даже мог сказать речь, даже имел некоторые обрывки и кончики мыслей, схватил лоск новейшего необходимого либерализма”. (“Бесы”. Часть вторая. Глава четвертая).
* * *
Российские немцы чувствовали себя на месте и в среде казацкого начальства. Так, М.А.Газенкампф был с 1895 по 1903 наказным атаманом Астраханского казачьего войска. П.Ф.Унтербергер с 1905 по 1910 — наказной атаман Приамурского и Уссурийского, А.Е.Эверт с 1912 по 1914 — Забайкальского казачьих войск.
* * *
(12) Об этом пишет, в частности, Брайан Мойнехен. Григорий Распутин: святой, который грешил. /Перевод с английского/, Смоленск: Русич, 1999, с. 10.
* * *
(13) В 20-х числах мая 1915 толпы москвичей поджигали дома владельцев с немецкими фамилиями. Разъярённые люди разграбили и разгромили магазин крупного коммерсанта Мандля, торговавшего готовым платьем, из лучших музыкальных магазинов выбрасывали немецкие рояли и пианино “Бехштайн” и “Блютнер”. 27 мая людское скопище на Красной площади взорвал слух о том, будто сестра императрицы Елизавета, вдова великого князя Сергея Александровича, “печётся о пленных раненых немцах”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Ночной темнотой наливалось окно. Будоражило громкое сердцебиение, и Юрий не мог остановиться на некой мысли. Наконец он ухватился за неё: “Я не обижен!..” Всё оказалось устроено так, что он не выдал хорунжего, — и тот, прожив, сколько жилось, оставил жизнь без мучений. Это не было его, Вакера, заслугой. Вина обошла его — и то, что она его обошла, означало заботу судьбы. В этом выводе почувствовалась то ли ирония, то ли некая трогательность... Волнение растворило мысль, заставило забыться в нём, безудержно захотелось потянуться всем телом... оно агонизировало ещё некоторое время.
Пришедшему Киндсфатеру сказали о смерти Вакера. Аксель Давидович вспомнил, что тот был моложе, и невесело подумал о собственном невечном здоровье. Обходя колдобины, переступая по комьям мёрзлой грязи, он направился на ужин к Юсту.
* * *
***
В землянке царила степенная сдержанность, которая обычно предшествует первому тосту. Лампочка висела в клубах табачного дыма, свет от неё был красновато-жёлтым. Играл патефон. Аксель Давидович поприветствовал Милёхина и хозяина, кивнул остальным и обратил взор на плиту. В огромной чугунной сковороде жарилась яишница с картошкой. Вестовой вскрывал банки консервов. Киндсфатер подошёл к сидевшим рядом друг с другом оперу и Юсту и сообщил, что умер Вакер.
Так... — сказал Юст, насупливаясь, — ты отцу и напишешь.
Милёхин велел майору с планками медалей, что поместился слева от него, пересесть и кивком пригласил Киндсфатера занять место. Затем взмахнул рукой в направлении патефона — с пластинки убрали иглу. Вестовой, вопросительно посмотрев на опера и хозяина, поставил сковороду на стол; народ потянулся к стаканам. Милёхин, подняв свой, помолчал, перед тем как произнести:
— Помянем творческого человека.
Ссылки и примечания
(1) Автор — немец Поволжья, чьи предки перебрались из Германии в Россию при Екатерине II. Предки по линии матери жили в колонии Бальцер (Голый Карамыш), ныне Красноармейск. Предки по отцовской линии, приехавшие позднее, поселились в колонии Куккус (Вольская), после 1941 — Приволжское. Отец автора Алексей Филиппович Гергенредер, родившийся в 1902, пятнадцатилетним подростком вступил в Народную Армию Комуча (антибольшевицкого правительства в Самаре), был дважды ранен, попал в плен к красным, отбыл наказание. Позднее ему удалось скрыть прошлое. Он окончил Литературный институт имени Горького (1940), в тридцатые годы публиковался в “Орловском альманахе”, в хрущёвскую “оттепель” (1956) вышла повесть. Почти всю войну отец автора провёл в Трудармии, сформированной из выселенных немцев, был старшим бригадиром, а затем начальником колонны N 1 Трудового Отряда треста “Бугурусланнефть” (Оренбургская область). Здесь познакомился с матерью автора, также мобилизованной в Трудармию, Ирмой Яковлевной (урождённой Вебер). Её дед Лукиан Вебер основал хлеботорговую компанию “Вебер и сыновья”, которой в начале XX века принадлежало пять тысяч десятин земли близ станицы Усть-Медведицкая (ныне Серафимович). Компания владела также конным заводом, паровыми мельницами, доходными домами в разных городах, двумя — в Москве. При советской власти мать автора из-за своего происхождения была лишена права на высшее образование.
Автор Игорь Алексеевич Гергенредер родился 15 сентября 1952 в городе Бугуруслане Оренбургской области, до 1956 вместе с родителями состоял на комендантском спецучёте с запретом покидать место жительства. В 1976 окончил с отличием факультет журналистики Казанского университета, работал корреспондентом и завотделом в газетах, проза публиковалась в альманахах, журналах, коллективных сборниках, в 1993 вышла книга. С лета 1994 И.Гергенредер живёт в Германии, где вышли три его книги.
На недоуменное: к лицу ли немцу, чьим предкам так хорошо жилось при царях, писать о немецком засилье, автор готов ответить — к лицу!
Первую основательную работу о “России, захваченной немцами”, увидевшую свет в 1844, написал немец Филипп Вигель, друживший с Пушкиным известный в своё время русский путешественник и литератор.
(2) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА — ПРЕСС, 2000. — Т. 1, с. 183.
* * *
(3) А.И.Уткин. Первая мировая война. — М.: Алгоритм, 2001, с. 99.
* * *
(4) А.И.Герцен. Былое и думы. Глава LVII: Немцы в эмиграции.
“Руге ... писал мне (а потом то же самое напечатал в “Джерсейском альманахе”), что Россия — один грубый материал, дикий и неустроенный, которого сила, слава и красота только оттого и происходят, что германский гений ей придал свой образ и подобие.
Каждый русский, являющийся на сцену, встречает то озлобленное удивление немцев, которое не так давно находили от них же наши учёные, желавшие сделаться профессорами русских университетов и русской академии. Выписным “коллегам” казалось это какой-то дерзостью, неблагодарностью и захватом чужого места”.
* * *
(5) Смотрим, к примеру, энциклопедический словарь Брокгауза (Brockhaus Enzyklopaedie. F.A.Brockhaus, Mannheim, 1986): “Pjotr II. Aleksejewitsch, Kaiser (seit 1727), Petersburg 23.10.1715 — Moskau 29.1.1730; Sohn des Thronfolgers Aleksej Petrowitsch, folgte Katharina I. am 17.5.1727 auf den Thron. Mit ihm starb das Haus Romanow im Mannesstamm aus”. (“Пётр II Алексеевич, император (с 1727), Петербург 23.10.1715 — Москва 29.1.1730; сын наследника престола Алексея Петровича, наследовал трон за Екатериной I 17.5.1727. С ним вымер Дом Романовых по мужской линии”).
* * *
(6) В вышеупомянутом энциклопедическом словаре Брокгауза в сведениях о Елизавете Петровне (Москва, 28.12.1709 — Санкт-Петербург, 5.1.1762) читаем указание на книгу: Kazimierz Waliszewski: La derniere des Romanov., E (Paris 1902). Переведём с французского: Казимир Валишевский: “Последняя из Романовых, Е” (Париж, 1902). То есть с Елизаветой Петровной, не имевшей детей, вымерла и женская линия Дома Романовых.
Смотрим у того же Брокгауза о Петре III: “Peter III., Kaiser (1762), als Herzog von Holstein-Gottorp (seit 1739) Karl Peter Ulrich, Kiel 21.2.1728 — Ropscha (bei Petrodworez) 17.7.1762”. (“Пётр III, император (1762), герцог фон Гольштейн-Готторп Карл Петер Ульрих, Киль, 21.2.1728 — Ропша, 17.7.1762”).
Посмотрим о Петре II и о Петре III в немецком “Народном лексиконе” Бертельсманна: “Peter II. (1715 — 1730), Kaiser 1727-30; letzter Romanow im Mannesstamm. Peter III. (1728 — 1762), Kaiser 1762; Herzog von Holstein-Gottorp Karl Peter Ulrich”. (Пётр II (1715 — 1730), император 1727-30; последний Романов в мужской линии. Пётр III (1728 — 1762), император 1762; герцог фон Гольштейн-Готторп Карл Петер Ульрих”). C.Bertelsmann Volkslexikon, Verlag Guetersloh 1956, 1960, S. 1386.
* * *
(7) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 2, с. 563.
* * *
(8) Там же, с. 567.
* * *
(9) А.И.Уткин. Первая мировая война., с. 236:
Министр иностранных дел Германии фон Ягов в меморандуме на имя кайзера от 2 сентября 1915 писал, что “русская раса, частично славянская, частично монгольская, является враждебной по отношению к германо-латинским народам Запада” — “несмотря на влияние западной цивилизации, открытое для неё Петром Великим и германской династией, которая последовала за ним”. (Выделено мной — И.Г.).
* * *
К портрету первого монарха германской династии на российском престоле: “герцог голштинский, известен в нашей истории под именем Петра III” (В.О.Ключевский). Далее у него же: “Не оплакало ее (умершую Елизавету — И.Г.) только одно лицо, потому что было не русское и не умело плакать: это — назначенный ею самой наследник престола — самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета /.../ на русском престоле Петр стал еще более голштинцем, чем был дома”. “Он не знал и не хотел знать русской армии”. “Он боялся всего в России, называл ее проклятой страной”. “Он завел особую голштинскую гвардию из всякого международного сброда, но только не из русских своих подданных: то были большею частию сержанты и капралы прусской армии, “сволочь, — по выражению княгини Дашковой, — состоявшая из сыновей немецких сапожников”. “Сбродной голштинской гвардии Петр отдавал во всем предпочтение перед русской, называя последнюю янычарами”. “Прусский вестовщик (информатор — И.Г.) до воцарения, пересылавший Фридриху II в Семилетнюю войну сведения о русской армии, Петр на русском престоле стал верноподданным прусским министром”.
Тотчас по воцарении облачившись в прусский мундир, он не снимал пожалованного ему королём ордена Чёрного Орла на ленте. Уже и до этого носил в перстне портрет Фридриха II, другой портрет держал над постелью. При всех набожно целовал бюст короля, а во время одного парадного обеда во дворце встал, в присутствии иностранных министров, на колени перед его портретом и назвал Фридриха “своим государем”.
Тот при Елизавете был приведён в отчаяние победами русских, но Пётр, заключив с ним 5 мая 1762 мир, не только отказался от всех завоеваний, в том числе от Восточной Пруссии, уже принявшей русское подданство, но и присоединил свои войска к прусским, чтобы действовать против австрийцев, недавних союзников России. Населению Пруссии возмещались убытки, понесённые из-за присутствия русских войск. Прусские офицеры, отпущенные из плена, получили щедрое денежное вознаграждение.
* * *
(10) Историк Евгений Тарле в своей монографии “Наполеон” касается вопроса: какие коренные преобразования требовались феодально-крепостнической России “для того, чтобы обратить рыхлую полувосточную деспотию, вотчину семьи Гольштейн-Готторпов, присвоивших себе боярскую фамилию вымерших Романовых, в европейское государство с правильно действующей бюрократией, с системой формальной законности” (Выделено мной — И.Г. Цитирую по изданию: Тарле Е.В. “Наполеон”. Ростов-на-Дону, “Феникс”, 1996, с. 306). Преобразования, о необходимости которых пишет Евгений Тарле, осуществлены не были, но в цитате для нас особенно важны слова “...семьи Гольштейн-Готторпов, присвоивших себе боярскую фамилию вымерших Романовых”.
* * *
(11) Герцен даёт портрет немца на русской службе: А.И.Герцен. Былое и думы. Глава XXVI.
“Директор наш, как я сказал, принадлежал к тому типу немцев, которые имеют в себе что-то лемуровское, долговязое, нерасторопное, тянущееся. У них мозг действует медленно, не сразу схватывает и долго работает, чтоб дойти до какого-нибудь заключения. Рассказ мой, по несчастию, предупредил сообщение из III Отделения; он вовсе не ждал его и потому совершенно растерялся, говорил какие-то бессвязные вещи, сам заметил это и, чтоб поправиться, сказал мне: “Erlauben Sie mir deutsch zu sprechen” (“Позвольте мне говорить по-немецки”). Может, грамматически речь его и вышла правильнее на немецком языке, но яснее и определённее она не стала”.
* * *
Портрет губернатора-немца у Ф.М.Достоевского:
“Андрей Антонович фон Лембке принадлежал к тому фаворизированному (природой) племени, которого в России числится по календарю несколько сот тысяч и которое, может, и само не знает, что составляет в ней всею своею массой один строго организованный союз. И, уж разумеется, союз не предумышленный и не выдуманный, а существующий в целом племени сам по себе, без слов и без договору, как нечто нравственно обязательное, и состоящий во взаимной поддержке всех членов этого племени одного другим всегда, везде и при каких бы то ни было обстоятельствах. Андрей Антонович имел честь воспитываться в одном из тех высших русских учебных заведений, которые наполняются юношеством из более одаренных связями или богатством семейств /.../ учился довольно тупо /.../ карьера его устроилась. Он все служил по видным местам, и все под начальством единоплеменников /.../ умел войти и показаться, умел глубокомысленно выслушать и промолчать, схватил несколько весьма приличных осанок, даже мог сказать речь, даже имел некоторые обрывки и кончики мыслей, схватил лоск новейшего необходимого либерализма”. (“Бесы”. Часть вторая. Глава четвертая).
* * *
Российские немцы чувствовали себя на месте и в среде казацкого начальства. Так, М.А.Газенкампф был с 1895 по 1903 наказным атаманом Астраханского казачьего войска. П.Ф.Унтербергер с 1905 по 1910 — наказной атаман Приамурского и Уссурийского, А.Е.Эверт с 1912 по 1914 — Забайкальского казачьих войск.
* * *
(12) Об этом пишет, в частности, Брайан Мойнехен. Григорий Распутин: святой, который грешил. /Перевод с английского/, Смоленск: Русич, 1999, с. 10.
* * *
(13) В 20-х числах мая 1915 толпы москвичей поджигали дома владельцев с немецкими фамилиями. Разъярённые люди разграбили и разгромили магазин крупного коммерсанта Мандля, торговавшего готовым платьем, из лучших музыкальных магазинов выбрасывали немецкие рояли и пианино “Бехштайн” и “Блютнер”. 27 мая людское скопище на Красной площади взорвал слух о том, будто сестра императрицы Елизавета, вдова великого князя Сергея Александровича, “печётся о пленных раненых немцах”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61