А теперь, наверное, половины прибывших сюда уже и в живых нет. Таких историй случалось немало!
— Конечно, — согласился капитан Лаурел и поднялся. — Поужинаете с нами? Скоро вернется Мегги. Знаю, она будет рада встретиться с вами.
— С удовольствием, — принял я приглашение и в раздумье не спускал глаз с чашки. Что же все-таки капитан Лаурел старался втолковать мне? Что дон Федерико — мой враг и очень опасен? Но я и не сомневался в этом, ведь он был одним из тех, кто преследовал отца в пустыне. — Все это не важно, — наконец ответил я, ибо мое затянувшееся молчание Лаурел мог истолковать по-своему. — Мне ничего не надо от моего дедушки.
— Не торопитесь с выводами, мой друг. Если не нужно что-то вам, это не значит, что и другие не нуждаются в этом.
Не понял, честно говоря, что капитан имел в виду, говоря так. Но, не желая показаться тупицей, не стал уточнять, спросил, переводя разговор на то, что занимало меня последнее время.
— Вы бывали в Китае? Мне доводилось немало слышать о системе самозащиты, известной китайцам. Мне бы так хотелось научиться...
Капитан улыбнулся.
— На это потребуются годы, молодой человек. Кроме того, вы должны определиться, что именно хотите изучать, поскольку в каждой провинции Китая существует своя собственная система. Да что провинции! Фактически в каждом китайском городе своя система. И все они заметно отличаются одна от другой. Тай-чи, кендо... Вы можете выбрать по вкусу. Ну, а если решили серьезно, у меня для вас уже есть учитель. Это мой боцман! Вы удивлены?
— Слышал, сэр, о каком-то китайце, который живет здесь неподалеку в горах...
— Я знаю его, — проявил осведомленность Лаурел. — Но он никого не станет обучать. Кроме того, он вовсе и не китаец, хотя и прибыл из района, считающегося частью Китая, — из Хотана.
— Из Хотана?
— Это далеко на западе, в Туркестане, за горами Кунь-Лунь, на пути в Индию. Много лет назад Хотан являлся центром буддийской культуры.
— Припоминаю, читал. Кажется, там бывал и Марко Поло. Это место на Великом Шелковом Пути, который ведет из Китая в Средиземноморье?
— Из Хотана Великий Шелковый Путь идет в Сирию и в горы Индии. По этой дороге ходили и пилигримы, китайские буддисты, направлявшиеся для обучения в Индию.
— Мне бы, сэр, все же хотелось бы познакомиться с этим человеком.
— Говорю вам определенно, поверьте, он никого не станет обучать. Место, где он теперь живет в одиночестве, ему нравится. Он не стремится заполучить учеников.
Уже почти стемнело. В комнату вошла индианка и зажгла лампы. Свет их был необычно ярок, и я выразил удивление Лаурелу.
— Масло из нефти, — пояснил он. — Китайцы уже много столетий используют его.
Потом мы заговорили о кораблях и моряках, далеких морях и удивительных портах, названия которых в моих ушах звучали словно волшебная музыка. Об одних мне говорил еще отец, о других читал в книгах, о каких-то слышал впервые.
Неожиданно открылась дверь, и в комнату вошла Мегги. Я тотчас вскочил. Она стала еще прекраснее с тех пор, как я видел ее в последний раз.
Удивленно всплеснув руками, Мегги подошла ко мне.
— Иоханнес! Как я рада видеть тебя!
Она уже не была той маленькой девочкой, какой я запомнил ее, превратившись в настоящую молодую леди. Если и прежде я конфузился при ее появлении, то теперь-то смутился окончательно. Вопросы сыпались один за другим.
— Ты поужинаешь с нами? Помнишь Келду? Думаю, она тоже придет. И Фил Берне обещал зайти!
— И Ред Хубер?
— Нет, его не будет. Боюсь, он нашел себе друзей в других кварталах. Я несколько раз встречала его на улице. — Она взглянула на меня. — И, знаешь, он стал очень большим. И очень сильным.
Ее комментарии по поводу Рэда разозлили меня, потому что мне послышался в них какой-то обидный смысл: ведь теперь и я себе казался достаточно мужественным.
Темноволосая Келда О'Брайен пришла вместе с Филом Бернсом. У нее по-прежнему нос был в веснушках, голубые глаза смотрели весело и наивно. Фил почти не изменился, но как и все мы, просто повзрослел, превратившись в привлекательного, энергичного, элегантного юношу.
— Теперь я представляю в Лос-Анджелесе компанию «Адельсдорфер», а через нее — дочернюю компанию «Гамбург-Бремен», — как бы между прочим упомянул в разговоре Фил.
Мне доводилось уже слышать, что «Адельсдорфер» — компания-импортер, а «Гамбург-Бремен» занимается страхованием грузов, которые перевозятся по морю.
— У тебя неплохое место, — ответил я.
— Да. И мне нравится. Думаю, оно обеспечит мое будущее. — Фил посмотрел на меня, неожиданно улыбнувшись. — Не виделся еще со стариком Фразером? Посмотришь, как он изменился. Наконец-то закончил свою книгу и написал еще несколько вещей, опубликованных, кажется, в Лондоне и в Германии.
фразер завершил книгу, Берне питает твердую надежду на будущее... А что же я? На чем остановлюсь? Что представляю собой?..
Глава 38
Извинившись перед всеми и предупредив, что отлучусь ненадолго, я вышел на улицу, отвел своего коня к обводному каналу, где дал напиться, потом поставил в загон и бросил ему немного сена. Несколько минут постояв рядом, слегка потрепал по шее. Ночь выдалась холодной и звездной.
Дон Федерико?.. Я едва мог вспомнить, как выглядит этот человек, хотя несколько раз встречал его в городе, не сомневаясь, что он-то меня наверняка знает. Да, нелегко себе представить врагом того, с кем даже не знаком как следует.
Историю, рассказанную капитаном Лаурелом о предательском нападении на мальчика, можно было понимать как предупреждение: очевидно, не прямолинейно, но он хотел все же дать мне понять о возможности неожиданной атаки. Со стороны кого?..
Мысль о наследовании состояния деда сроду не приходила мне в голову, и я в который раз утверждался во мнении, что человек, так ненавидящий, никогда не оставит наследства предмету своей ненависти. Но меня интересовало другое: что во всей этой истории произошло по вине дона Исидро и какую роль тут сыграл дон Федерико? Несомненно, это он помогал моему деду, когда тот бросил меня умирать в пустыне. Дон Федерико был моложе отца, да и теперь, годы спустя, все еще оставался сравнительно молодым, по-прежнему все еще внешне привлекательным.
Калитка загона открылась, и, обернувшись, я неожиданно увидел Мегги, шагнул к ней. Она тоже сделала шаг навстречу.
— Ты так долго отсутствовал, Иоханнес, что я уж подумала, не случилось ли чего-нибудь.
— Я только напоил лошадь и постоял немного, размышляя. Знаешь, нелегко поверить в то, что человек, которого вовсе не знаешь, заинтересован в твоей смерти.
— Понимаю. Отец обеспокоен, что на тебя могут внезапно напасть. Он волнуется. — Помолчав, Мегги добавила: — А знаешь, твой другой дедушка, который был капитаном корабля, научил моего отца искусству навигации и помогал ему в первом плавании. Между ними существовала настоящая дружба. Поэтому и мой отец относится к тебе почти как к члену нашей семьи.
— Мне бы хотелось им стать, — не раздумывая, заявил я.
Смутившись, Мегги едва слышно произнесла:
— Не знаю, как обращаться с братом, ведь у меня его никогда не было.
— Я и не хотел стать твоим братом, Мегги, — окончательно смутив ее, проговорил я.
— Давай лучше вернемся в дом, — в ее тоне проскользнул холодок. — Порядочные девушки не должны наедине разговаривать с джентльменами.
Мы молча вернулись к крыльцу. Остаток вечера прошел тихо и спокойно. Я непринужденно беседовал сначала с Филом, потом перебросился парой фраз с Келдой, а потом мы продолжили нашу беседу с капитаном.
— Если ты серьезно решил учиться, — сказал он, — я могу отозвать моего боцмана из порта, хотя, конечно, на корабле много работы, но, думаю, помощники справятся и без него. У нас не так много времени остается до отплытия, поэтому тебе придется основательно потрудиться. Полагаю, боцман обойдется без формальностей: сам знаешь, восточные люди привыкли соблюдать все правила и ритуалы.
Так это и началось. В течение шести недель по шесть-семь часов в день я занимался с Лю Чангом. Крупный мужчина, невероятно сильный и ловкий, словно обезьяна, Лю родился где-то в северной части Китая и занимался борьбой с раннего детства. Он немного говорил по-английски, знал несколько испанских слов и во время наших занятий между делом обучал меня немного китайскому.
Моей целью теперь было овладение приемами самозащиты и нанесения точных резких ответных ударов. На то, чтобы глубоко постичь в теории и на практике какую-либо систему защиты, у нас просто не оставалось времени, но этим можно было заняться самостоятельно и позже. В настоящее же время мне важно было постичь технику нескольких приемов и ударов, которые можно использовать в случае необходимости, довести владение ими до совершенства, чтобы они стали для меня столь же естественными, как дыхание.
Время от времени, когда Лю Чанг был занят другими делами, я наведывался в загон, помогал Монте объезжать лошадей. И Джакоб по-прежнему часто приходил туда.
Черный жеребец теперь уже подходил к ограде и подолгу, когда я давал ему какое-нибудь лакомство, глядел на меня своими умными глазами. Он, правда, не позволял дотрагиваться до себя, но хлеб с моей руки брал. Я продолжал заниматься с двумя лошадьми — темно-серой в яблоках и гнедым жеребцом с темной гривой и хвостом. Оба были выносливы, резвы, легко усваивали то, чему их учили, и обладали неплохой скоростью.
— Посматривай за черным! — предупреждал я Монте. — Он задумал бежать и, мне кажется, на днях постарается осуществить это. Не хотел бы я оказаться в тот момент у него на пути.
Повеяло переменами.
Когда я однажды вошел в лавку, мисс Нессельрод что-то вязала крючком.
— Иоханнес, — подняла она на меня глаза. — Последнее время я совсем тебя не вижу!
— Объезжаем лошадей, мэм. Монте успешно работает с ними и готов предоставить уже около трех дюжин, если кому-то понадобится. Кроме того, мы отобрали тех, кого можно запрягать парами, даем им возможность привыкнуть ездить в упряжке.
— Они понадобятся и нам самим, Иоханнес. Кстати, на окраине появился человек, который мастерит фургоны. Знаю, конечно, немало воды утечет, прежде чем свершатся какие-то перемены. Калифорнийцы, например, может, и не пожелают расстаться со своими повозками, запряженными одной лошадью. И в то же время не захотят отстать от жителей восточного побережья, уже пользующихся фургонами и колясками, запряженными парой.
Разглядывая новые книги, поступившие в лавку, я случайно посмотрел на улицу и заметил высокого человека в хорошо сшитом костюме. Мне показалось, он, непринужденно держась, мельком просматривал газету, но бросал при этом взгляды на нашу лавку.
— Мэм? Вы знаете этого человека? — кивнул я на окно.
Мисс Нессельрод посмотрела сначала на меня, потом, следуя за моим взглядом, на улицу.
— Не уверена, Иоханнес! Но его лицо почему-то кажется мне знакомым.
Мимо проскакали несколько всадников, потом проследовала повозка, и когда я снова выглянул на улицу, там уже никого не было. Мисс Нессельрод отложила вязанье, собралась было встать, но отчего-то передумала: она казалась явно взволнованной.
— На днях, — пообещала она, — мы должны с тобой серьезно поговорить, Ханни.
— Я сделал что-то не так?
Улыбка едва тронула ее губы.
— Нет, Иоханнес. Мне просто нужен твой совет.
— Совет? Мой совет? Разве я что-то могу, мэм?..
— Знай, я ценю твое мнение, и, главное, мне больше не к кому обратиться, Ханни.
Я был озадачен. Казалось, эта женщина всегда умела держать себя в руках и перед посторонними выглядела всегда слишком самоуверенной. Я снова посмотрел в окно, но человек в костюме, кажется, так и не появился снова.
Не он ли, подумалось, явился причиной волнения мисс Нессельрод? Или это простое совпадение? Какая тут связь?
Что бы там ни было, меня по-прежнему, особенно после возвращения в Лос-Анджелес, занимала тайна мисс Нессельрод. В конце концов, что известно о ней? Насколько я мог понять, ее настоящая жизнь началась с того момента, когда она села в фургон Фарлея, отправлявшийся на запад.
Кем она была? Что оставила в прошлом? Все выдавало в ней леди, и непосвященному было ясно, что она образованна, в ее интеллигентности не приходилось сомневаться. Но откуда все-таки она взялась?
Флетчер явно в чем-то ее подозревал — этот человек еще со времени нашего первого путешествия недоверчиво относился к другим. Как, впрочем, и большинство непорядочных людей, привыкших всех и каждого считать двуличными.
Наши лошади разместились в нескольких загонах вблизи гор. Вокруг зеленели небольшие рощицы платанов и дубов, которые давали тень, рядом бил родник. Вокруг расстилалась плоская равнина, поросшая травой и дававшая хороший обзор. В ясную погоду мы гоняли лошадей по одиночке или запряженными в пары по старой индейской тропе, ведущей из Санта-Моники в Лос-Анджелес.
Франческо и его друзья уже забрали коров, оставшуюся часть платы за труд, и вернулись домой.
Однажды холодным утром к костру подъехал Джакоб Финней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66