Пищи и вина в городе было мало, но девственников в армии освободителей определенно не осталось.
Отплытие флота Опаловой империи было назначено на следующий день, и бледнолицые солдаты заполнили Ночной рынок, наслаждаясь последними часами пребывания в Свободном городе.
Женщина в надвинутом на лицо капюшоне замедлила шаг и ненадолго остановилась в тени фонтана рядом с расставленными под навесом столиками. Она знала, что не должна задерживаться, но не хотела уходить. Взгляд ее скользил по играющим неподалеку детишкам, ухо ловило доносящиеся обрывки разговоров.
- Слышал? Говорят, король Сельтигар вроде бы готов подписать договор…
- Принцы Летних городов не встречают в Физендрии никакого сопротивления. По слухам, они уже заняли восточное побережье. Теперь пойдут на Физен, а остановить их некому…
- Так, значит, все-таки правда? Она и впрямь родила двойню? Двух мальчиков?
- Именно так. Внучка старушки Джайден, Тара. Прошлой ночью произвела на свет двух здоровеньких и крепеньких малышей. Первые новые племянники за последнее десятилетие. Выходит, все не так уж плохо, а? Цветы снова распускаются!
«Да, - подумала женщина в капюшоне. - Цветы распускаются. Все, кроме одного».
Она перевела взгляд на Колесо. На крыше Зала Окон горел один-единственный факел.
Выйдя из тени, женщина повернула к ведущей на вершину холма лестнице. Прошедшие в последние дни дожди смыли со ступенек кровь, но мраморные плиты сохранили выщербины и сколы, следы ужасного сражения.
В порт уже начали прибывать первые торговые суда, и вдоль набережной появлялись все новые и новые палатки, сколоченные на скорую руку будочки и прочие приметы оживающей торговли. А вот Долгий рынок так и не открылся - над ним все еще витала тень смерти. Почти весь остров занял растянувшийся на милю погребальный костер, на котором сжигали тела павших в битве. В качестве топлива использовали бревна от построенных неприятелем плотов; их вытаскивали на берег, высушивали и тут же отправляли в огонь. Взметнувшееся выше крепостных стен пламя не угасало долгих два дня. Пепел вернули морю, но об открытии рынка никто пока и не помышлял. Раны еще не затянулись, и горе было слишком свежо.
В этом же огне, на этой пирамиде, сгорел и супруг женщины, лицо которой закрывал капюшон. Где именно, она не ведала. Останки порченых сжигали вместе со всеми остальными. Свой и чужой, друг и враг обрели общую могилу.
В самом конце сражались между собой уже не физендрийцы и огндариенцы, а звери и люди, спасенные и принявшие зло. Все, кто устоял перед вырвавшейся из снов дочери архимага Моргеона черной эффемерией, вместе дрались за жизнь. Физендрийцы и огндариенцы, фараданцы и огоггимцы стояли плечом к плечу против порождений тьмы.
Преодолев долгий и крутой подъем, женщина поднялась на вершину Колеса и прошла мимо невысокого, еще не законченного гранитного пьедестала. Говорили, что в скором времени здесь будет воздвигнут памятник в честь Косаря, отважного керифянина, в одиночку сдерживавшего целую физендрийскую армию. Говорили, что он дрался словно одержимый. Что никакая сила не могла его остановить.
Она пересекла плато, направляясь к Залу Окон. Вокруг амфитеатра уже возвели строительные леса, и стекольщики, кузнецы и плотники приводили в порядок пострадавшие стены и окна.
Двумя неделями ранее она присутствовала на общих похоронах сестры Хезел, брата Креллиса и Косаря. С тех пор ее здесь никто не видел, хотя заседания Совета проводились ежедневно и с приглашением всех желающих - многое еще предстояло обсудить.
Пройдя через врата Осени, женщина в капюшоне села в заднем ряду амфитеатра. Заседание Совета только что завершилось, и сестер обступили с десяток горожан, желавших пообщаться или просто перекинуться словечком с оставшимися вождями. Трое огоггимцев, оторвавшись от группы, стали подниматься по ступенькам к верхним рядам. В одном из них женщина узнала императора. В течение всего срока пребывания армии Огоггима в Свободном городе он умело руководил своими людьми, проявив стремление к справедливости и доказав, что молодость может сочетаться с мудростью. Сделавшись любимцем всего городаа, император объявил, что намерен ежегодно посещать Огндариен в годовщину сражения, дабы Свободный город и Опаловый дворец отныне и навеки держались за один рукав.
Юный правитель умел очаровывать и не скупился на улыбки, но глаза его были глазами старика. Поговаривали, что ужасы, свидетелем которых молодой человек стал во время кошмарного сражения, разбили ему сердце.
Его вечную мудрость сопровождали старик и женщина со спящим ребенком на руках. Поговаривали, что девочке уже триста лет, что она дочь эффтенского мага и что это в ней на протяжении трех столетий скрывалось все зло мира. Глядя на безмятежно посапывающее дитя, никто бы не поверил в то, что именно оно стало причиной стольких бедствий и разрушений.
Короткая процессия миновала женщину в плаще с капюшоном, и она вновь обратила внимание на собравшихся внизу. Прошло не менее часа, прежде чем просители разошлись, и сестры, наконец, остались одни. Они еще поговорили недолго, после чего Беландра, сестра Осени, направилась вверх по проходу к вратам Осени. Когда она подошла ближе, женщина в плаще с капюшоном поднялась и шагнула ей навстречу.
- Простите, сестра, вы можете уделить мне немного времени?
Беландра повернулась к незнакомке с усталой, но доброжелательной улыбкой.
- Конечно.
Женщина в плаще впервые видела знаменитую сестру Дома Осени так близко. Невысокая, хрупкая на вид, с роскошными, сияющими на солнце, как медь, волосами, она казалась выше, чем была на самом деле, и распространяла вокруг себя ауру приветливости, достоинства, благородства и непреклонной силы духа. Даже повязки и неуклюжие глиняные корсеты на руках не умаляли ее элегантности.
- Я знаю, вы устали, но есть вопрос, на который мне необходимо получить ответ.
Беландра кивнула.
- Пожалуйста, спрашивайте.
- Я была среди тех, кто видел глаза ребенка. Я слышала тот чудовищный рев и… в общем, ее магия изменила меня.
Взгляд сестры смягчился. Она взяла незнакомку за руки. Пальцы у нее оказались теплые.
- Мне очень жаль, что вам пришлось вынести такую боль, вытерпеть муку. Сочувствую. Но вы не одиноки. Каждый, кто был в Огндариене в тот день, изменился… так или иначе. И если бы не камень, который я ношу, я бы, наверно, тоже изменилась.
- Я все помню, - продолжала женщина. - Воспоминания не уходят. Скорее, они даже становятся сильнее. Я помню, что вначале мне это даже нравилось. Сила, власть…
- Власть может быть большим соблазном, особенно для тех, кто никогда ее не имел.
Женщина в плаще неуверенно кивнула.
- Мой муж… он принял зло, и мне пришлось убить его. Разорвать голыми руками.
Сестра Осени нежно обняла ее.
- Мне так жаль.
Женщина в плаще расплакалась, и Беландра ласково погладила ее по плечу.
- Не нужно себя винить, - тихо сказала она. - То сделали не вы, а века ненависти, злобы и жестокости. Зло, что копилось столетиями, выплеснулось через вас в тот черный день.
Незнакомка отстранилась. Беландра опустила руки.
- Нет. - Женщина в плаще покачала головой. - Нет, вы не правы. Это сделала я. Я хотела убить его. И он заслуживал смерти.
Отступив на шаг, сестра Осени попыталась рассмотреть скрытое под капюшоном лицо незнакомки, но та отвернулась.
- Простите, сестра. Я пришла к вам не для этого. Я хотела спросить о другом. - Она смахнула слезы. - Не пожаловаться. Не поплакаться. Я лишь хочу знать почему. Почему я снова стала человеком, когда столь многие так и не избавились от влияния зла? Почему они остались порчеными?
Беландра положила руку ей на плечо.
- Потому что у вас доброе сердце. Вы больше любите, чем ненавидите. Любовь победила ненависть, вот и все.
- Не понимаю.
Сестра Осени кивнула.
- Когда черную эффемерию выпустили из снов дочери Моргеона, ей понадобилось какое-то пристанище. Ненависть притягивает ненависть. Она есть в каждом из нас. Вот почему порча сошла на всех. Но когда мы с братом Осени стали возвращать черную эффемерию в Каменное Сердце, у каждого пораженного ею появился выбор. Те, кто возлюбил зло, кто проникся обретенной силой, предпочли сохранить ее в себе. Они остались порчеными. Те же, кого их новый облик привел в ужас, отвергли черную эффемерию и постарались победить ее в себе, чтобы стать прежними. Без них мы не одолели бы порчу.
- Но я ведь не такая. Поймите, сестра, я не из тех, кто предан добру. За свою жизнь я совершила много такого, о чем…
Беландра подняла руку, и незнакомка замолчала.
- Не важно, что вы делали в прошлом, как жили и к чему стремились. Важно то, что в решающий момент вы выбрали сторону любви, а не сторону ненависти.
- Но я…
- Запомните, что я скажу, - остановила ее сестра Осени. - Некоторые мнят себя справедливыми и добродетельными, но при том оскверняют мир каждым своим прикосновением. Некоторые считают себя уродливыми, неблагодарными и злыми, однако ж заполняют мир всей красотой Перемен Года. Никогда не забывайте, что в самый решающий миг вы встали на сторону любви.
Беландра поцеловала ошеломленную незнакомку в щеку и, кивнув, продолжила путь к вратам Осени.
- Сестра, подождите! - крикнула ей вслед женщина в плаще. - Пожалуйста, подождите. У меня еще один вопрос.
Беландра обернулась.
- Да?
Незнакомка замялась.
- Могу ли я… Позволено ли…
- Продолжайте.
- Могу ли я увидеть его? Могу ли всего лишь взглянуть на него, на того юношу, что спас нас всех?
Сестра Осени печально улыбнулась. В глазах ее блеснули слезы, но она справилась с ними.
- Следуйте за мной. - Она повернулась и направилась к вратам Осени.
Взойдя по крутым ступенькам огибающей Зал Окон лестницы, Беландра остановилась перед последней площадкой. У самой вершины купола красовался небольшой бельведер из голубовато-белого мрамора. На крыше его горел одинокий факел. В центре газебо, на каменной плите, лежал, сложив на груди руки и сжимая длинный меч, красивый молодой мужчина. Лезвие меча отбрасывало красноватый свет, исходящий из огромного камня на рукояти. Рядом с юношей, перебирая золотистые кудри, сидела миловидная девушка с длинными черными волосами. Девушка тихонько напевала.
Беландра и ее спутница остановились поодаль, вслушиваясь в слова чудесной песни.
- Мы положили его здесь, потому что ему особенно нравился вид города с крыши Зала, - шепнула сестра Осени.
- И теперь вся черная эффемерия заключена в его снах? Как раньше была заключена в снах девочки?
Беландра кивнула.
- Да.
- И если его разбудить, зло снова проникнет в мир?
- Мы уже думали о том, чтобы увезти его из города во избежание риска и ради всеобщей безопасности, но в конце концов решили оставить здесь. Слишком многим мы все ему обязаны. Слишком велика его жертва.
- Та женщина, это Зелани? Ее зовут Шара-лани?
- Да. Зелани охраняют его по очереди, но Шара проводит здесь почти все время.
Незнакомка помолчала, потом неуверенно посмотрела на Беландру.
- Я могу подойти к нему? Мне бы хотелось увидеть его лицо.
Сестра Осени кивнула.
- Идите.
Незнакомка сделала несколько шагов, когда Беландра окликнула ее:
- Оссамир.
Женщина замерла. Медленно повернулась. Сдвинула капюшон. Черные глаза ее пронизывали красные ниточки вен. Короткие черные волосы свисали космами. Опустив виновато голову, она сделала шаг вниз, прочь от газебо.
- Поговорите с Шарой, - сказала Беландра. - По-моему, у вас двоих есть кое-что общее.
Оссамир растерянно посмотрела на нее.
- Я…
- Скоро открывается школа Зелани, - продолжала сестра. - Может быть, они примут вашу помощь, если вы захотите присматривать за ним.
- Да, - прошептала Оссамир, и по щеке ее скатилась слеза. - Да, я так и сделаю.
- Вот и хорошо.
Беландра еще раз взглянула на нее и устало улыбнулась, потом повернулась и скрылась за плавным изгибом купола.
Королева Физендрии пошла вверх по ступенькам к спящему брату Осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Отплытие флота Опаловой империи было назначено на следующий день, и бледнолицые солдаты заполнили Ночной рынок, наслаждаясь последними часами пребывания в Свободном городе.
Женщина в надвинутом на лицо капюшоне замедлила шаг и ненадолго остановилась в тени фонтана рядом с расставленными под навесом столиками. Она знала, что не должна задерживаться, но не хотела уходить. Взгляд ее скользил по играющим неподалеку детишкам, ухо ловило доносящиеся обрывки разговоров.
- Слышал? Говорят, король Сельтигар вроде бы готов подписать договор…
- Принцы Летних городов не встречают в Физендрии никакого сопротивления. По слухам, они уже заняли восточное побережье. Теперь пойдут на Физен, а остановить их некому…
- Так, значит, все-таки правда? Она и впрямь родила двойню? Двух мальчиков?
- Именно так. Внучка старушки Джайден, Тара. Прошлой ночью произвела на свет двух здоровеньких и крепеньких малышей. Первые новые племянники за последнее десятилетие. Выходит, все не так уж плохо, а? Цветы снова распускаются!
«Да, - подумала женщина в капюшоне. - Цветы распускаются. Все, кроме одного».
Она перевела взгляд на Колесо. На крыше Зала Окон горел один-единственный факел.
Выйдя из тени, женщина повернула к ведущей на вершину холма лестнице. Прошедшие в последние дни дожди смыли со ступенек кровь, но мраморные плиты сохранили выщербины и сколы, следы ужасного сражения.
В порт уже начали прибывать первые торговые суда, и вдоль набережной появлялись все новые и новые палатки, сколоченные на скорую руку будочки и прочие приметы оживающей торговли. А вот Долгий рынок так и не открылся - над ним все еще витала тень смерти. Почти весь остров занял растянувшийся на милю погребальный костер, на котором сжигали тела павших в битве. В качестве топлива использовали бревна от построенных неприятелем плотов; их вытаскивали на берег, высушивали и тут же отправляли в огонь. Взметнувшееся выше крепостных стен пламя не угасало долгих два дня. Пепел вернули морю, но об открытии рынка никто пока и не помышлял. Раны еще не затянулись, и горе было слишком свежо.
В этом же огне, на этой пирамиде, сгорел и супруг женщины, лицо которой закрывал капюшон. Где именно, она не ведала. Останки порченых сжигали вместе со всеми остальными. Свой и чужой, друг и враг обрели общую могилу.
В самом конце сражались между собой уже не физендрийцы и огндариенцы, а звери и люди, спасенные и принявшие зло. Все, кто устоял перед вырвавшейся из снов дочери архимага Моргеона черной эффемерией, вместе дрались за жизнь. Физендрийцы и огндариенцы, фараданцы и огоггимцы стояли плечом к плечу против порождений тьмы.
Преодолев долгий и крутой подъем, женщина поднялась на вершину Колеса и прошла мимо невысокого, еще не законченного гранитного пьедестала. Говорили, что в скором времени здесь будет воздвигнут памятник в честь Косаря, отважного керифянина, в одиночку сдерживавшего целую физендрийскую армию. Говорили, что он дрался словно одержимый. Что никакая сила не могла его остановить.
Она пересекла плато, направляясь к Залу Окон. Вокруг амфитеатра уже возвели строительные леса, и стекольщики, кузнецы и плотники приводили в порядок пострадавшие стены и окна.
Двумя неделями ранее она присутствовала на общих похоронах сестры Хезел, брата Креллиса и Косаря. С тех пор ее здесь никто не видел, хотя заседания Совета проводились ежедневно и с приглашением всех желающих - многое еще предстояло обсудить.
Пройдя через врата Осени, женщина в капюшоне села в заднем ряду амфитеатра. Заседание Совета только что завершилось, и сестер обступили с десяток горожан, желавших пообщаться или просто перекинуться словечком с оставшимися вождями. Трое огоггимцев, оторвавшись от группы, стали подниматься по ступенькам к верхним рядам. В одном из них женщина узнала императора. В течение всего срока пребывания армии Огоггима в Свободном городе он умело руководил своими людьми, проявив стремление к справедливости и доказав, что молодость может сочетаться с мудростью. Сделавшись любимцем всего городаа, император объявил, что намерен ежегодно посещать Огндариен в годовщину сражения, дабы Свободный город и Опаловый дворец отныне и навеки держались за один рукав.
Юный правитель умел очаровывать и не скупился на улыбки, но глаза его были глазами старика. Поговаривали, что ужасы, свидетелем которых молодой человек стал во время кошмарного сражения, разбили ему сердце.
Его вечную мудрость сопровождали старик и женщина со спящим ребенком на руках. Поговаривали, что девочке уже триста лет, что она дочь эффтенского мага и что это в ней на протяжении трех столетий скрывалось все зло мира. Глядя на безмятежно посапывающее дитя, никто бы не поверил в то, что именно оно стало причиной стольких бедствий и разрушений.
Короткая процессия миновала женщину в плаще с капюшоном, и она вновь обратила внимание на собравшихся внизу. Прошло не менее часа, прежде чем просители разошлись, и сестры, наконец, остались одни. Они еще поговорили недолго, после чего Беландра, сестра Осени, направилась вверх по проходу к вратам Осени. Когда она подошла ближе, женщина в плаще с капюшоном поднялась и шагнула ей навстречу.
- Простите, сестра, вы можете уделить мне немного времени?
Беландра повернулась к незнакомке с усталой, но доброжелательной улыбкой.
- Конечно.
Женщина в плаще впервые видела знаменитую сестру Дома Осени так близко. Невысокая, хрупкая на вид, с роскошными, сияющими на солнце, как медь, волосами, она казалась выше, чем была на самом деле, и распространяла вокруг себя ауру приветливости, достоинства, благородства и непреклонной силы духа. Даже повязки и неуклюжие глиняные корсеты на руках не умаляли ее элегантности.
- Я знаю, вы устали, но есть вопрос, на который мне необходимо получить ответ.
Беландра кивнула.
- Пожалуйста, спрашивайте.
- Я была среди тех, кто видел глаза ребенка. Я слышала тот чудовищный рев и… в общем, ее магия изменила меня.
Взгляд сестры смягчился. Она взяла незнакомку за руки. Пальцы у нее оказались теплые.
- Мне очень жаль, что вам пришлось вынести такую боль, вытерпеть муку. Сочувствую. Но вы не одиноки. Каждый, кто был в Огндариене в тот день, изменился… так или иначе. И если бы не камень, который я ношу, я бы, наверно, тоже изменилась.
- Я все помню, - продолжала женщина. - Воспоминания не уходят. Скорее, они даже становятся сильнее. Я помню, что вначале мне это даже нравилось. Сила, власть…
- Власть может быть большим соблазном, особенно для тех, кто никогда ее не имел.
Женщина в плаще неуверенно кивнула.
- Мой муж… он принял зло, и мне пришлось убить его. Разорвать голыми руками.
Сестра Осени нежно обняла ее.
- Мне так жаль.
Женщина в плаще расплакалась, и Беландра ласково погладила ее по плечу.
- Не нужно себя винить, - тихо сказала она. - То сделали не вы, а века ненависти, злобы и жестокости. Зло, что копилось столетиями, выплеснулось через вас в тот черный день.
Незнакомка отстранилась. Беландра опустила руки.
- Нет. - Женщина в плаще покачала головой. - Нет, вы не правы. Это сделала я. Я хотела убить его. И он заслуживал смерти.
Отступив на шаг, сестра Осени попыталась рассмотреть скрытое под капюшоном лицо незнакомки, но та отвернулась.
- Простите, сестра. Я пришла к вам не для этого. Я хотела спросить о другом. - Она смахнула слезы. - Не пожаловаться. Не поплакаться. Я лишь хочу знать почему. Почему я снова стала человеком, когда столь многие так и не избавились от влияния зла? Почему они остались порчеными?
Беландра положила руку ей на плечо.
- Потому что у вас доброе сердце. Вы больше любите, чем ненавидите. Любовь победила ненависть, вот и все.
- Не понимаю.
Сестра Осени кивнула.
- Когда черную эффемерию выпустили из снов дочери Моргеона, ей понадобилось какое-то пристанище. Ненависть притягивает ненависть. Она есть в каждом из нас. Вот почему порча сошла на всех. Но когда мы с братом Осени стали возвращать черную эффемерию в Каменное Сердце, у каждого пораженного ею появился выбор. Те, кто возлюбил зло, кто проникся обретенной силой, предпочли сохранить ее в себе. Они остались порчеными. Те же, кого их новый облик привел в ужас, отвергли черную эффемерию и постарались победить ее в себе, чтобы стать прежними. Без них мы не одолели бы порчу.
- Но я ведь не такая. Поймите, сестра, я не из тех, кто предан добру. За свою жизнь я совершила много такого, о чем…
Беландра подняла руку, и незнакомка замолчала.
- Не важно, что вы делали в прошлом, как жили и к чему стремились. Важно то, что в решающий момент вы выбрали сторону любви, а не сторону ненависти.
- Но я…
- Запомните, что я скажу, - остановила ее сестра Осени. - Некоторые мнят себя справедливыми и добродетельными, но при том оскверняют мир каждым своим прикосновением. Некоторые считают себя уродливыми, неблагодарными и злыми, однако ж заполняют мир всей красотой Перемен Года. Никогда не забывайте, что в самый решающий миг вы встали на сторону любви.
Беландра поцеловала ошеломленную незнакомку в щеку и, кивнув, продолжила путь к вратам Осени.
- Сестра, подождите! - крикнула ей вслед женщина в плаще. - Пожалуйста, подождите. У меня еще один вопрос.
Беландра обернулась.
- Да?
Незнакомка замялась.
- Могу ли я… Позволено ли…
- Продолжайте.
- Могу ли я увидеть его? Могу ли всего лишь взглянуть на него, на того юношу, что спас нас всех?
Сестра Осени печально улыбнулась. В глазах ее блеснули слезы, но она справилась с ними.
- Следуйте за мной. - Она повернулась и направилась к вратам Осени.
Взойдя по крутым ступенькам огибающей Зал Окон лестницы, Беландра остановилась перед последней площадкой. У самой вершины купола красовался небольшой бельведер из голубовато-белого мрамора. На крыше его горел одинокий факел. В центре газебо, на каменной плите, лежал, сложив на груди руки и сжимая длинный меч, красивый молодой мужчина. Лезвие меча отбрасывало красноватый свет, исходящий из огромного камня на рукояти. Рядом с юношей, перебирая золотистые кудри, сидела миловидная девушка с длинными черными волосами. Девушка тихонько напевала.
Беландра и ее спутница остановились поодаль, вслушиваясь в слова чудесной песни.
- Мы положили его здесь, потому что ему особенно нравился вид города с крыши Зала, - шепнула сестра Осени.
- И теперь вся черная эффемерия заключена в его снах? Как раньше была заключена в снах девочки?
Беландра кивнула.
- Да.
- И если его разбудить, зло снова проникнет в мир?
- Мы уже думали о том, чтобы увезти его из города во избежание риска и ради всеобщей безопасности, но в конце концов решили оставить здесь. Слишком многим мы все ему обязаны. Слишком велика его жертва.
- Та женщина, это Зелани? Ее зовут Шара-лани?
- Да. Зелани охраняют его по очереди, но Шара проводит здесь почти все время.
Незнакомка помолчала, потом неуверенно посмотрела на Беландру.
- Я могу подойти к нему? Мне бы хотелось увидеть его лицо.
Сестра Осени кивнула.
- Идите.
Незнакомка сделала несколько шагов, когда Беландра окликнула ее:
- Оссамир.
Женщина замерла. Медленно повернулась. Сдвинула капюшон. Черные глаза ее пронизывали красные ниточки вен. Короткие черные волосы свисали космами. Опустив виновато голову, она сделала шаг вниз, прочь от газебо.
- Поговорите с Шарой, - сказала Беландра. - По-моему, у вас двоих есть кое-что общее.
Оссамир растерянно посмотрела на нее.
- Я…
- Скоро открывается школа Зелани, - продолжала сестра. - Может быть, они примут вашу помощь, если вы захотите присматривать за ним.
- Да, - прошептала Оссамир, и по щеке ее скатилась слеза. - Да, я так и сделаю.
- Вот и хорошо.
Беландра еще раз взглянула на нее и устало улыбнулась, потом повернулась и скрылась за плавным изгибом купола.
Королева Физендрии пошла вверх по ступенькам к спящему брату Осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73