На ту роль, которую играл кардинал в период предыдущего царствования, и на попытку оставить за собой эту же роль в период царствования нынешнего. Это выражалось в непрестанных попытках его преосвященства убедить короля, что необходимо перенести хотя бы часть военных усилий Испании из Северной Италии в Северную Африку. Аргументы, приводимые кардиналом Хименесом, не казались Карлу достаточно убедительными. В итальянских завоеваниях ему виделась и польза и слава, африканские же не могли принести ни того, ни другого. А подагрик кардинал продолжал настаивать. Настаивать и намекать, что он вот-вот предоставит его величеству все необходимые доказательства.
Король пока не чувствовал себя в силах полностью отстранить кардинала Хименеса от ведения дел, но предпринимал очевидные усилия по ограничению его вмешательства.
– Будьте все же кардиналом церкви Христовой, а не военным министром! – сказал он ему как-то. Правда, тут же попросил прощения.
Кардинал, прекрасно понимая свое положение, всячески торопил отца Хавьера с его расследованием. Именно из его кельи он рассчитывал получить доказательства, с помощью которых можно будет повернуть испанскую политику в единственно верном направлении.
Получив очередной королевский укол, он, не мешкая, помчался в старинный особняк с хорошо оборудованным подвалом.
В ответ на мягкие упреки кардинала отец Хавьер спокойно ответил:
– Я тружусь над нашим делом непрерывно, я тороплюсь, но боюсь спешки.
– Тем не менее…
– Надо сделать хорошо. Пусть даже и медленно. Никто не оценит нашей спешки, если она будет безуспешной, но все простят нам медлительность, а Господь раньше всех, если мы победим.
Кардинал махнул рукой: старика не переубедить. Его нужно или убить, или ему довериться.
Почти сразу вслед за этим разговор коснулся судьбы молодого офицера.
– Мартин де Варгас? – насторожился монах.
– Именно он.
– Он мне нужен.
– Так возьмите его.
– Так дайте мне его.
– Он всего в трех сотнях шагов от вас.
Через час с четвертью изможденный, но вдохновленный освобождением лейтенант предстал перед двумя находящимися в непонятном сговоре священниками.
– Хотите есть?
– Сначала я хочу вам кое-что объяснить.
– Вы не умрете во время объяснения?
– Если я не умер там, то… впрочем, у вас тут не намного веселее, чем в той крысиной норе, куда меня засунул генерал Наварро.
Кардинал и монах спросили одновременно:
– Педро де Наварро?!
– Он, святые отцы, он. Герой и победитель, он принял меня в парадном мундире и отправил в тюрьму.
– За что?
– Я отказался жениться на его дочери.
– Почему?
– Хотя бы потому, что я уже женат.
Кардинал Хименес помассировал кисть левой руки.
– О вас рассказывают всякие небылицы, лейтенант, теперь я вижу, рассказывают не зря.
– Давайте лучше я сам вам кое-что расскажу, и тогда вы составите окончательное мнение о небылицах, которые ходят на мой счет.
– Что ж, начинайте.
И лейтенант начал.
Большая часть того, что он торопливо, страстно, но подробно поведал отцу Хавьеру и кардиналу, описана в предыдущих главах. Надо сказать, что монах в отличие от всех тех офицеров и генералов, с которыми Мартину де Варгасу довелось беседовать перед своей отставкой и после нее, отнесся к словам лейтенанта с полным доверием. Этим он не удивил рассказчика, но позабавил кардинала. Тот не мог понять, почему монах не поверил до конца рассказу Антонио Колоны (кардинала ознакомили с его записью), столь внешне достоверному, но внимает со столь серьезным интересом баснословным бредням лейтенанта.
Впрочем, отцу Хавьеру виднее, он не раз уже доказывал это. Его преосвященство решил не вмешиваться, каким бы причудливым путем ни пошло развитие событий.
– Итак, вы утверждаете, что план генерала Тобареса был хорош.
– Клянусь святыми дарами, да! По крайней мере в той части, что была мне им открыта. Если и можно было схватить Краснобородого, то лишь тем способом, который предложил генерал. Именно поэтому я с такой страстью выполнял его распоряжения.
– Приказы дона Афранио Гомеса вас не вдохновляли, насколько я понял?
– Да. Капитан был славный человек и хороший комендант для мирного времени. Но когда мирное время кончается, нельзя оставаться хорошим человеком, надо становиться хорошим военным.
Молчаливый Педро внес большой длинногорлый кувшин и молча поставил на стол перед офицером.
– Это козье молоко, подкрепите свои силы.
– Когда я на свободе и могу заниматься любимым делом, мои силы восстанавливаются сами собой.
– Налейте, святой отец, мне,– попросил кардинал. Взяв в длинные, со слегка припухшими суставами пальцы чашу, он снова отошел в угол и там тихо устроился. Его не оставляло ощущение некоторой странности происходящего. Вот он, второе лицо в государстве по своему значению и влиянию, присутствует при не вполне понятном действе и не испытывает неудобства от того, что оттеснен на его периферию, отставлен в сторону. Выуживаемая из хаоса слов истина ему интереснее, чем его положение в происходящем.
– Чем же вы, как я вижу, человек, сведущий в военном деле, объясняете тот факт, что такой замечательный план, да еще сохранявшийся в тайне, провалился?
– Этот вопрос мучает меня даже больше, чем вас, святой отец.
– Не было ли шпиона на корабле генерала Тобареса? В его окружении?
– Я не могу ручаться за то, что шпиона не было, но я не понимаю, как бы этот шпион успел добраться до расположения Харуджа за то время, что было в его распоряжении. Не говоря уж о том, откуда бы Краснобородый взял время подготовить встречный план.
Отец Хавьер обмакнул губы в прохладную белую жидкость.
– А не может ли быть объяснением то соображение, что Харудж подготовил свой план заранее и пустил его в ход только после того, как получил сообщение о прибытии испанского генерала?
Мартин де Варгас на минуту задумался над этим мудрено построенным вопросом.
Монах сделал жест рукой, освобождающий лейтенанта от необходимости отвечать.
– Мы рискуем незаметно перейти в стихию чистых домыслов, а наша цель не придумать красивое объяснение, а объяснить, что произошло.
– Думаю, что именно это наша цель, святой отец.
– Тогда проследуем дальше. Вы упомянули о том, лейтенант, что помимо огромного азарта, радости, что вы можете проявить себя во всем блеске и с наибольшей пользой, вы почувствовали, как вам кто-то как бы начал противодействовать. Так ли я вас понял?
– Так, святой отец. Все мне стали твердить одну и ту же фразу.
– «Мартин де Варгас, ты не победишь!» Да?
По телу офицера пробежала слабая дрожь.
– Да, святой отец, да!
– Совершенно незнакомые люди, люди, которых вы видели впервые, говорили вам эти слова?
– Правильно.
– Кто сказал их первым?
– Какой-то погонщик, бербер.
– Погонщик верблюдов?
– Нет, кажется, нет. Ослы! Он вел осла. Одного или двух.
– И, проходя мимо…
– И, проходя мимо, бросил: «Мартин де Варгас, ты не победишь!» Не поворачивая головы в мою сторону.
– Второй?
– Второй? А второго не было. То есть, наверное, был, потому что я слышал его голос. Из шатра базарного брадобрея. Я откинул полу, нет, я распорол ее шпагой и увидел, что там внутри никого нет. Потом это продолжалось. Продолжалось как наваждение.
– Что значит «наваждение»?
– У меня создалось такое впечатление, что и камни дорожные, и акации, и птицы – все они кричат мне эти слова.
– Слышал ли их кто-нибудь из вашей команды?
– Нет, что вы, святой отец, нет. Кроме того, я был уверен, что никто из солдат их услышать не может. Они были предназначены для меня. Меня одного!
– Но вы не поверили этим странным предостережениям?
– Вспомните мои дальнейшие действия, святой отец, и получите ответ.
– Может быть, они испугали вас?
– Ни в малейшей степени. Признаться, они меня только раззадоривали. И, как оказалось, не правы были скорее предупреждавшие, чем я. Форт Пеньон я все-таки отвоевал. Пусть всего на одну ночь, но отвоевал. И именно тогда, во время его краткой обороны, я понял…
Лейтенант запнулся, словно дошел в своих речах до порога, который ему не следовало переступать.
– Что же вы остановились?
Мартин де Варгас помрачнел:
– Я все сказал.
Отец Хавьер и кардинал переглянулись. Каждый из них что-то понял, но одно и то же ли поняли они оба? Его преосвященство решил, что наконец пришло время ему выйти на первый план. Он встал, отнес к кувшину свою едва надпитую чашу и остановился за спиной у лейтенанта.
– Насколько я могу судить о ваших планах на будущее, исходя из ваших мадридских поступков, вы планируете в самом скором времени вступить в войну с краснобородым пиратом?
– Свои планы на будущее я ни от кого не скрывал и не скрываю. А к генералу де Наварро я забрался в дом, чтобы изложить ему с глазу на глаз технические подробности этих планов. Всевышний смотрит сейчас в мое сердце и видит, что я не лгу. Никаких планов относительно его дочери я не имел и иметь не мог.
– Можете не продолжать, мы вам верим. Скажите вот о чем. Каким вам мыслится ваше участие в этой будущей войне? И почему вы уверены, что такая война будет?
Лейтенант усмехнулся и, попытавшись заглянуть себе за спину, едва не свалился со стула.
– Вы говорите так, будто необходимость войны с Краснобородым живет только в моей несчастной голове. Неужели и вам я кажусь лишь одержимым воякой-самоубийцей, который придумал такой сложный и дорогой способ расставания с жизнью?
Кардинал был рад, что в этот момент Мартин де Варгас не смотрит ему в лицо.
Инициативу в разговоре вновь перехватил отец Хавьер:
– Мы так не думаем, мы даже уверены, что вы знаете или придумали способы, как принести Краснобородому большой военный вред.
– Это правильно,– почти надменно произнес лейтенант.
– Но ведь необходимость войны не исчерпывается одной лишь возможностью одержать победу.
– Извините, святой отец, но вы опять выражаетесь слишком сложно.
– Могу проще. Ведь вы не станете убивать всякого человека, которого можете убить?
– Видит Бог, нет.
– Так почему же вы считаете, что с Харуджем надо воевать всенепременно и как можно скорее?
Мартин де Варгас задумался, но не ответил. Он не ответил и после того, как изрядно подумал.
– Ведь среди ваших доводов я не услышал даже утверждения, что, победив его, мы получим какие-то особые богатства.
– Да, я не приводил таких доводов.
– Вы также не настаивали на том, что победа над пиратом, пусть даже и очень знаменитым, не принесет особой славы испанским знаменам.
Лейтенант как-то понуро покачал головой:
– Не настаивал.
Воцарилась тишина. Она казалась особенно значительной в полумраке кабинета. Треск сальных свечей выступил со второго плана на первый.
– Что же вы нам скажете, Мартин де Варгас? Почему вас так неудержимо тянет на войну с этим богопротивным созданием, этим грабителем, этим…
– Я не знаю,– почти жалобно ответил исхудавший офицер.
Отца Хавьера до такой степени восхитил его ответ, что он даже слегка подпрыгнул на своем месте, чем вызвал веселое недоумение кардинала и мрачную гримасу на лице офицера. Мартин де Варгас не любил, чтобы над ним смеялись, даже такие умные старики, как этот монах.
– Отчего вы веселитесь, святой отец?
– Я рад, что в вас не ошибся.
– Если вы решили говорить со мной загадками, то знайте, что у нас в Вуэлло это считается оскорблением.
Его преосвященство был озадачен не меньше лейтенанта, но не мог позволить еебе подать виду.
– Что же теперь со мной будет? Меня снова вернут в крепостной подвал?
– В подвал? Зачем в подвал?
– Тогда, значит, меня отпустят?
– Думаю, и это вам не грозит.
– Тогда что же? Перестаньте говорить со мной загадками.
Отец Хавьер задумчиво растирал себе пергаментные щеки и, прищурившись, рассматривал свои планы на ближайшее будущее.
– Вас не посадят и вас не отпустят, лейтенант. Вам дадут под командование галеру королевского флота и отправят осуществлять задуманный вами план.
Этим заявлением были ошарашены все.
Кардинал отвернулся, чтобы не выдать себя выпученными глазами. Мартин де Варгас выкатил свои совершенно открыто. Но овладел собой. И овладел настолько быстро, что тут же перешел к делу:
– Но, святой отец, галерой не может командовать лейтенант.
Отец Хавьер кивнул.
– Значит, будет командовать капитан.
Недавний заключенный не отставал:
– Капитан Мартин де Варгас?
– Именно такой капитан!
Известие о столь резкой перемене в своей судьбе не совсем обычным образом подействовало на офицера.
Он не обрадовался, не засиял от восторга. Он был просто удовлетворен, что наконец восторжествовала справедливость. Она, по его представлениям, не могла не восторжествовать.
Такая реакция явно позабавила отца Хавьера.
– Пока будут готовить галеру, я просил бы вас остаться гостем в моем доме.
– Охотно.
Человек, принимающий благодеяние как нечто само собой разумеющееся, выглядит немного комично. Странно, но на Мартина де Варгаса это правило не распространилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Король пока не чувствовал себя в силах полностью отстранить кардинала Хименеса от ведения дел, но предпринимал очевидные усилия по ограничению его вмешательства.
– Будьте все же кардиналом церкви Христовой, а не военным министром! – сказал он ему как-то. Правда, тут же попросил прощения.
Кардинал, прекрасно понимая свое положение, всячески торопил отца Хавьера с его расследованием. Именно из его кельи он рассчитывал получить доказательства, с помощью которых можно будет повернуть испанскую политику в единственно верном направлении.
Получив очередной королевский укол, он, не мешкая, помчался в старинный особняк с хорошо оборудованным подвалом.
В ответ на мягкие упреки кардинала отец Хавьер спокойно ответил:
– Я тружусь над нашим делом непрерывно, я тороплюсь, но боюсь спешки.
– Тем не менее…
– Надо сделать хорошо. Пусть даже и медленно. Никто не оценит нашей спешки, если она будет безуспешной, но все простят нам медлительность, а Господь раньше всех, если мы победим.
Кардинал махнул рукой: старика не переубедить. Его нужно или убить, или ему довериться.
Почти сразу вслед за этим разговор коснулся судьбы молодого офицера.
– Мартин де Варгас? – насторожился монах.
– Именно он.
– Он мне нужен.
– Так возьмите его.
– Так дайте мне его.
– Он всего в трех сотнях шагов от вас.
Через час с четвертью изможденный, но вдохновленный освобождением лейтенант предстал перед двумя находящимися в непонятном сговоре священниками.
– Хотите есть?
– Сначала я хочу вам кое-что объяснить.
– Вы не умрете во время объяснения?
– Если я не умер там, то… впрочем, у вас тут не намного веселее, чем в той крысиной норе, куда меня засунул генерал Наварро.
Кардинал и монах спросили одновременно:
– Педро де Наварро?!
– Он, святые отцы, он. Герой и победитель, он принял меня в парадном мундире и отправил в тюрьму.
– За что?
– Я отказался жениться на его дочери.
– Почему?
– Хотя бы потому, что я уже женат.
Кардинал Хименес помассировал кисть левой руки.
– О вас рассказывают всякие небылицы, лейтенант, теперь я вижу, рассказывают не зря.
– Давайте лучше я сам вам кое-что расскажу, и тогда вы составите окончательное мнение о небылицах, которые ходят на мой счет.
– Что ж, начинайте.
И лейтенант начал.
Большая часть того, что он торопливо, страстно, но подробно поведал отцу Хавьеру и кардиналу, описана в предыдущих главах. Надо сказать, что монах в отличие от всех тех офицеров и генералов, с которыми Мартину де Варгасу довелось беседовать перед своей отставкой и после нее, отнесся к словам лейтенанта с полным доверием. Этим он не удивил рассказчика, но позабавил кардинала. Тот не мог понять, почему монах не поверил до конца рассказу Антонио Колоны (кардинала ознакомили с его записью), столь внешне достоверному, но внимает со столь серьезным интересом баснословным бредням лейтенанта.
Впрочем, отцу Хавьеру виднее, он не раз уже доказывал это. Его преосвященство решил не вмешиваться, каким бы причудливым путем ни пошло развитие событий.
– Итак, вы утверждаете, что план генерала Тобареса был хорош.
– Клянусь святыми дарами, да! По крайней мере в той части, что была мне им открыта. Если и можно было схватить Краснобородого, то лишь тем способом, который предложил генерал. Именно поэтому я с такой страстью выполнял его распоряжения.
– Приказы дона Афранио Гомеса вас не вдохновляли, насколько я понял?
– Да. Капитан был славный человек и хороший комендант для мирного времени. Но когда мирное время кончается, нельзя оставаться хорошим человеком, надо становиться хорошим военным.
Молчаливый Педро внес большой длинногорлый кувшин и молча поставил на стол перед офицером.
– Это козье молоко, подкрепите свои силы.
– Когда я на свободе и могу заниматься любимым делом, мои силы восстанавливаются сами собой.
– Налейте, святой отец, мне,– попросил кардинал. Взяв в длинные, со слегка припухшими суставами пальцы чашу, он снова отошел в угол и там тихо устроился. Его не оставляло ощущение некоторой странности происходящего. Вот он, второе лицо в государстве по своему значению и влиянию, присутствует при не вполне понятном действе и не испытывает неудобства от того, что оттеснен на его периферию, отставлен в сторону. Выуживаемая из хаоса слов истина ему интереснее, чем его положение в происходящем.
– Чем же вы, как я вижу, человек, сведущий в военном деле, объясняете тот факт, что такой замечательный план, да еще сохранявшийся в тайне, провалился?
– Этот вопрос мучает меня даже больше, чем вас, святой отец.
– Не было ли шпиона на корабле генерала Тобареса? В его окружении?
– Я не могу ручаться за то, что шпиона не было, но я не понимаю, как бы этот шпион успел добраться до расположения Харуджа за то время, что было в его распоряжении. Не говоря уж о том, откуда бы Краснобородый взял время подготовить встречный план.
Отец Хавьер обмакнул губы в прохладную белую жидкость.
– А не может ли быть объяснением то соображение, что Харудж подготовил свой план заранее и пустил его в ход только после того, как получил сообщение о прибытии испанского генерала?
Мартин де Варгас на минуту задумался над этим мудрено построенным вопросом.
Монах сделал жест рукой, освобождающий лейтенанта от необходимости отвечать.
– Мы рискуем незаметно перейти в стихию чистых домыслов, а наша цель не придумать красивое объяснение, а объяснить, что произошло.
– Думаю, что именно это наша цель, святой отец.
– Тогда проследуем дальше. Вы упомянули о том, лейтенант, что помимо огромного азарта, радости, что вы можете проявить себя во всем блеске и с наибольшей пользой, вы почувствовали, как вам кто-то как бы начал противодействовать. Так ли я вас понял?
– Так, святой отец. Все мне стали твердить одну и ту же фразу.
– «Мартин де Варгас, ты не победишь!» Да?
По телу офицера пробежала слабая дрожь.
– Да, святой отец, да!
– Совершенно незнакомые люди, люди, которых вы видели впервые, говорили вам эти слова?
– Правильно.
– Кто сказал их первым?
– Какой-то погонщик, бербер.
– Погонщик верблюдов?
– Нет, кажется, нет. Ослы! Он вел осла. Одного или двух.
– И, проходя мимо…
– И, проходя мимо, бросил: «Мартин де Варгас, ты не победишь!» Не поворачивая головы в мою сторону.
– Второй?
– Второй? А второго не было. То есть, наверное, был, потому что я слышал его голос. Из шатра базарного брадобрея. Я откинул полу, нет, я распорол ее шпагой и увидел, что там внутри никого нет. Потом это продолжалось. Продолжалось как наваждение.
– Что значит «наваждение»?
– У меня создалось такое впечатление, что и камни дорожные, и акации, и птицы – все они кричат мне эти слова.
– Слышал ли их кто-нибудь из вашей команды?
– Нет, что вы, святой отец, нет. Кроме того, я был уверен, что никто из солдат их услышать не может. Они были предназначены для меня. Меня одного!
– Но вы не поверили этим странным предостережениям?
– Вспомните мои дальнейшие действия, святой отец, и получите ответ.
– Может быть, они испугали вас?
– Ни в малейшей степени. Признаться, они меня только раззадоривали. И, как оказалось, не правы были скорее предупреждавшие, чем я. Форт Пеньон я все-таки отвоевал. Пусть всего на одну ночь, но отвоевал. И именно тогда, во время его краткой обороны, я понял…
Лейтенант запнулся, словно дошел в своих речах до порога, который ему не следовало переступать.
– Что же вы остановились?
Мартин де Варгас помрачнел:
– Я все сказал.
Отец Хавьер и кардинал переглянулись. Каждый из них что-то понял, но одно и то же ли поняли они оба? Его преосвященство решил, что наконец пришло время ему выйти на первый план. Он встал, отнес к кувшину свою едва надпитую чашу и остановился за спиной у лейтенанта.
– Насколько я могу судить о ваших планах на будущее, исходя из ваших мадридских поступков, вы планируете в самом скором времени вступить в войну с краснобородым пиратом?
– Свои планы на будущее я ни от кого не скрывал и не скрываю. А к генералу де Наварро я забрался в дом, чтобы изложить ему с глазу на глаз технические подробности этих планов. Всевышний смотрит сейчас в мое сердце и видит, что я не лгу. Никаких планов относительно его дочери я не имел и иметь не мог.
– Можете не продолжать, мы вам верим. Скажите вот о чем. Каким вам мыслится ваше участие в этой будущей войне? И почему вы уверены, что такая война будет?
Лейтенант усмехнулся и, попытавшись заглянуть себе за спину, едва не свалился со стула.
– Вы говорите так, будто необходимость войны с Краснобородым живет только в моей несчастной голове. Неужели и вам я кажусь лишь одержимым воякой-самоубийцей, который придумал такой сложный и дорогой способ расставания с жизнью?
Кардинал был рад, что в этот момент Мартин де Варгас не смотрит ему в лицо.
Инициативу в разговоре вновь перехватил отец Хавьер:
– Мы так не думаем, мы даже уверены, что вы знаете или придумали способы, как принести Краснобородому большой военный вред.
– Это правильно,– почти надменно произнес лейтенант.
– Но ведь необходимость войны не исчерпывается одной лишь возможностью одержать победу.
– Извините, святой отец, но вы опять выражаетесь слишком сложно.
– Могу проще. Ведь вы не станете убивать всякого человека, которого можете убить?
– Видит Бог, нет.
– Так почему же вы считаете, что с Харуджем надо воевать всенепременно и как можно скорее?
Мартин де Варгас задумался, но не ответил. Он не ответил и после того, как изрядно подумал.
– Ведь среди ваших доводов я не услышал даже утверждения, что, победив его, мы получим какие-то особые богатства.
– Да, я не приводил таких доводов.
– Вы также не настаивали на том, что победа над пиратом, пусть даже и очень знаменитым, не принесет особой славы испанским знаменам.
Лейтенант как-то понуро покачал головой:
– Не настаивал.
Воцарилась тишина. Она казалась особенно значительной в полумраке кабинета. Треск сальных свечей выступил со второго плана на первый.
– Что же вы нам скажете, Мартин де Варгас? Почему вас так неудержимо тянет на войну с этим богопротивным созданием, этим грабителем, этим…
– Я не знаю,– почти жалобно ответил исхудавший офицер.
Отца Хавьера до такой степени восхитил его ответ, что он даже слегка подпрыгнул на своем месте, чем вызвал веселое недоумение кардинала и мрачную гримасу на лице офицера. Мартин де Варгас не любил, чтобы над ним смеялись, даже такие умные старики, как этот монах.
– Отчего вы веселитесь, святой отец?
– Я рад, что в вас не ошибся.
– Если вы решили говорить со мной загадками, то знайте, что у нас в Вуэлло это считается оскорблением.
Его преосвященство был озадачен не меньше лейтенанта, но не мог позволить еебе подать виду.
– Что же теперь со мной будет? Меня снова вернут в крепостной подвал?
– В подвал? Зачем в подвал?
– Тогда, значит, меня отпустят?
– Думаю, и это вам не грозит.
– Тогда что же? Перестаньте говорить со мной загадками.
Отец Хавьер задумчиво растирал себе пергаментные щеки и, прищурившись, рассматривал свои планы на ближайшее будущее.
– Вас не посадят и вас не отпустят, лейтенант. Вам дадут под командование галеру королевского флота и отправят осуществлять задуманный вами план.
Этим заявлением были ошарашены все.
Кардинал отвернулся, чтобы не выдать себя выпученными глазами. Мартин де Варгас выкатил свои совершенно открыто. Но овладел собой. И овладел настолько быстро, что тут же перешел к делу:
– Но, святой отец, галерой не может командовать лейтенант.
Отец Хавьер кивнул.
– Значит, будет командовать капитан.
Недавний заключенный не отставал:
– Капитан Мартин де Варгас?
– Именно такой капитан!
Известие о столь резкой перемене в своей судьбе не совсем обычным образом подействовало на офицера.
Он не обрадовался, не засиял от восторга. Он был просто удовлетворен, что наконец восторжествовала справедливость. Она, по его представлениям, не могла не восторжествовать.
Такая реакция явно позабавила отца Хавьера.
– Пока будут готовить галеру, я просил бы вас остаться гостем в моем доме.
– Охотно.
Человек, принимающий благодеяние как нечто само собой разумеющееся, выглядит немного комично. Странно, но на Мартина де Варгаса это правило не распространилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47