Он не открывал это никому, кроме меня, потому что дар позволил мне увидеть все это.
— Дело в том, что псионы рождаются уже со способностью настройки на электромагнитное поле. Так как мы можем ощущать электромагнитный спектр, нам не нужна кибернетизация — специальные устройства, чтобы войти в Сеть.
Ее зрачки расширились, когда она поняла наши возможности.
— Как ты узнал об этом?
Я тронул рукой свитер Мертвого Глаза, надетый на тунику. Я помнил.
— Кто-то доверился мне.
Мийа смотрела на дисплеи перед нами и долго молчала, прежде чем снова взглянуть на меня.
— Как ты этого добьешься?
— Мы используем открытое окно и просочимся в систему. Там мы будем подобны привидениям — мы входим в систему не как обычные электронные сигналы. Программы безопасности предназначены для блокировки посторонних импульсов. У большинства из них слишком узкий диапазон, чтобы заметить нас. Тау по-настоящему не соревнуется ни с кем, так что, по всей вероятности, внутренняя безопасность в сети не очень сильна. Сложнее всего будет запустить наше сообщение и провести его куда следует.
Она потерла шею, покрытую грязью и потом.
— С чего начнем?
— Я не могу рассказать тебе. «Мне надо показать. Оставайся со мной. Помоги мне сконцентрироваться, иначе я не смогу…» — Я почувствовал, как она усилила связь между нами до прочности каната. Я рассматривал дисплеи, на которых демонстрировалось представление, не несущее никакого смысла. Не имея электронного браслета, я даже не мог открыть окно связи в коммуникаторе. Я прижал палец к замку соединения и почувствовал, как глухое дребезжание растекается по моим нервным окончаниям. — «Мы должны проникнуть мыслью сюда. Ты можешь использовать свои способности, чтобы образовать проход?»
Я чувствовал, как она колеблется, пытается собраться, затем ощутил в кисти ледяное покалывание. На секунду мне показалось, что я вижу мерцающую ауру вокруг себя, но не своим обычным зрением, а третьим глазом или шестым чувством — тем безымянным рецептором, который временами принимает энергетические сигналы от созданных человеком систем, подобных этой. Я почувствовал, как изменились все мои ощущения, когда Мийа телекинезом открыла проход, совмещая электромагнитную систему моего тела с системой машины.
Поток ответных импульсов не убил нас, и мое удивление сменилось облегчением. В конце концов Мийа знала достаточно много о технике, чтобы представлять себе, что может сделать электрический шок.
«Отлично, — подумал я, стараясь, чтобы она почувствовала мою улыбку. — Теперь мы должны перенастроиться на частоты, приходящие оттуда. Это вне нормального пси-спектра. Примерно так… — Я дал ей почувствовать свое восприятие, настраивающееся на чтение данных. — Когда мы будем внутри, не отходи от меня, а то мы останемся там навсегда. Это совершенно другая вселенная, и я знаю не больше твоего, что может встретиться там».
«Тогда как мы узнаем, куда нам идти?» — спросила она.
«Виртуальная реальность — это как учебные симуляторы, которые Тау использовала для твоей тренировки. Твой мозг создает образ, пытаясь интерпретировать нейронные сигналы. — Это звучало не очень обнадеживающе даже для меня. — Я могу провести нас, куда нам нужно. — Я не стал дожидаться, пока она переварит первую фразу. — Но я не могу изменить что-либо, коснуться чего-либо там. Чтобы делать это, мне нужен телекинез, и ты одолжишь мне свой».
«Я готова», — подумала она. Я почувствовал, что ее любопытство становится все сильнее, как моя потребность в даре, которым она делилась со мной.
«Доверься мне», — подумал я, продолжая медленную перенастройку своих мыслей, уходя за пределы ясного ощущения ее туда, куда никогда не пытался проникать биологический разум.
«Доверься мне», — ответила она. Ее мозг смыкался вокруг меня, вжимая нас внутрь, в сердце машины. Создавая проход, разрушая барьеры между материей и энергией, она вела наши слитные мысли через синапсы моего тела, превращая мою нервную систему в биологический разъем.
Мы прошли по открытому ею проходу и попали в нервную систему Сети. Нас окружило кибер-пространство, словно мы только что очнулись от сна. Я взглянул на свое тело, и увидел мерцающую энергию вокруг скелета из белого света, увидел, как Мийа соединилась со мной — тело к телу. Две раздельные сущности разумов соединились в любовном союзе, более интимном, чем я мог себе даже представить.
«Я вижу нас, — подумала она. — Мы… реальны?»
«Достаточно реальны», — ответил я, сближаясь с ее переливающимся призраком, пока не коснулся ее полупрозрачных губ, чувствуя обмен энергиями между нами, волны экстаза, заставляющие гореть мои фантомные нервы. Я отшатнулся, сбитый с толку, продолжая смотреть на нее с нарастающим любовным трепетом.
Когда я в первый раз входил в кибер-пространство, я был связан с Мертвым Глазом. Мы начинали наше путешествие, тоже символически связанные, но мы касались друг друга лишь кончиками пальцев. У него не было такого дара, как у Мийи, и его мозг был не из тех, с которыми я мог бы так слиться.
Потом я попробовал свои возможности и открыл, что электронное поле Сети недостаточно живо, чтобы включить защитные барьеры моего мозга. Если я был осторожен, я мог совершать призрачные танцы в программах практически любой системы, куда я мог войти с помощью своего браслета.
Законы Федерации запрещают псионам носить имплантированное биоэлектронное усиление, даже элементарное, служащее для установления связи. Еще и из-за этого псионам было тяжело найти приличную работу, это был еще один способ, выдуманный твердолобыми, чтобы карать изгоев за то, что они родились. Если бы я был пойман охранными системами Сети, то мне грозила бы — самое меньшее — глобальная промывка мозгов. Мертвый Глаз рисковал жизнью, доверяя мне этот секрет.
А сейчас я доверял Мийе свою жизнь и секрет Мертвого Глаза. Но когда наши призрачные образы соединились, все сомнения исчезли из моей головы. Прежде каждый раз, когда я вторгался в новые области Сети, я боялся. И даже в паре с Мертвым Глазом боялся, потому что не понимал, какого дьявола я делаю, и даже не был уверен, что он не безумен.
Входя туда один, я укреплял веру в себя, и у меня возникало ощущение, что я в состоянии ориентироваться в стремительно меняющемся подвижном хранилище данных, в электронном потоке информации, текущем вокруг и сквозь меня. Я слушал, как полуживые частицы гигантского синдиката искусственного интеллекта шептали свои тайные желания привидению, прошедшему сквозь стены их цитаделей. Но каждое путешествие было похоже на прогулку по кладбищу. Каждый раз, когда я возвращался в свое тело, моя одежда была мокрой от пота, а во рту оставался острый привкус страха.
Но на этот раз все было по-другому. Я делил внутреннее пространство с Мийей таким образом, как никогда бы не смог с Мертвым Глазом. Я видел ее неудержимый безграничный восторг, когда она смотрела через наши сияющие образы на новую вселенную. Ее изумление наполняло меня, показывая мне меняющийся пейзаж информации другими глазами, когда мы начали проникать в глубину ее.
Я вызвал цифровую подсказку в угол моего виртуального поля зрения — трюк, к которому я прибегал, чтобы отслеживать, сколько времени я нахожусь вне своего физического тела. Я начал продвижение, наблюдая через свой кристальный затылок, как шелковая нить, тянущаяся к реальности, размылась и, наконец, затерялась позади, Я пытался не думать о том, что случится, если легионеры обнаружат наши беззащитные тела и перережут эту тонкую нить раньше, чем мы пройдем обратно сквозь зеркало.
Вместо этого я пытался объяснить ей, что мы видим: линии потока данных, в которых мы дрейфовали, еле ощущаемое присутствие автоматических вестников, выметаемых, словно пыль, электронным ветром, яркие смазанные пятнышки фотонов. Мы прошли через ледяную плотину запрограммированной цензуры Тау, словно это был туман, и электронный поток от киоска понес нас к цели.
Виртуальная равнина вокруг нас выглядела необычно для меня: я никогда раньше не видел информационный вакуум — царство ночи, с одной лишь блеклой паутиной данных, раскинутой по его темным владениям, отражение технологической пустыни, которую представлял собой снаружи гидранский мир. Но впереди, на расстоянии электронного взгляда, сияли яркие огни большого города — хранилище информации Тау Ривертона.
Мы влились туда со скоростью мысли. В гудящем электромагнитном поле Ривертона я замедлил наше скользящее движение, становясь осторожнее, борясь с неудержимым стремлением Мийи изучить все вокруг.
Я понимал по ее ощущениям, что она постигала все куда быстрее и лучше, чем когда-то я. Может быть, ее умение телепортации позволяло ей чувствовать параметры кибер-пространства, что никогда не было доступно мне. Я хотел научить ее и учиться у нее, хотел забыть свой страх и разделить с ней ее жажду исследования этого нового мира, стать свободным, чтобы ощутить это пробирающее до глубин души возбуждение, которое я не чувствовал никогда ранее ни в одном из моих предыдущих одиночных походов в электронный мир.
Но наши физические тела могли обнаружить. Я успевал не больше, чем пробежаться по основам ориентирования в информации, научить Мийю видеть ее, как вижу ее я.
«Это центр безопасности корпорации», — подумал я, когда он возник перед моими кибер-глазами, как темная и яркая игла. Обманчиво доступные конструкции деловой активности Тау и вспомогательные системы, кружащиеся вокруг нас, подобно мерцающим существам, всплывшим из глубин незнакомого моря. Холодок паранойи в их сердцевине мог быть только Службой безопасности — местом, где черный лед окружал самые охраняемые секреты Тау.
Я почувствовал, как Мийа пошевелилась внутри меня.
«Мы можем пройти сквозь него?»
«Да, если будем чертовски осторожны. Их сторожевые собаки не могут услышать или увидеть нас, пока мы находимся на расстоянии большем, чем то, на которое могут протянуться их цепи. Но если мы окажемся в пределах их досягаемости, они заметят нас. И они достаточно умны, чтобы наброситься на нас, едва заподозрив наше существование. — Я остановил ее, когда она направилась к ним: — Нет! — подумал я, внезапно сообразив, что она собирается сделать. — У нас нет времени».
«Но мы можем помочь тем, кого они захватили сегодня».
«Проклятье! — Я желал того же, что и она, с той же болью в душе. Но когда она начала отделяться от нашего слитого фантома, я остановил ее. — Мы должны пока забыть об этом! Если легионеры вычислят нас, здесь или там, мы — трупы. У нас никогда не будет другого шанса».
Мийа не стала искушать судьбу.
«Тогда пойдем», — ответила она, и эти слова переплелись с мысленными реками смелости и покорности. Внезапно я почувствовал, что ничто не стремится вырваться из меня, ничто не сопротивляется мне.
Я влился в артериальный поток данных, который должен был пронести нас через границы связи Тау Ривертона к узлу межзвездного коммуникатора в Первом Падении, где отсекаются все сообщения, выходящие за пределы этого мира. Мы отдались потоку, и он пронес нас через половину планеты со скоростью света.
Узел данных космопорта сиял, как тайное солнце, когда мы достигли Первого Падения — оплота Тау на Убежище. Когда я прибыл сюда, я успел только мельком взглянуть на настоящий город. Челнок приземлился до рассвета, и мои воспоминания о Первом Падении реального мира, о его ночи, искусственно создающей день, казались совсем ненастоящими.
Мы продвигались через мерцающую вуаль хранилища информации подобно тому, как я продвигался сквозь облачные рифы: все стены кажутся призрачными, когда призрачен ты. Но космопорт Первого Падения в этой вселенной, кажущийся нам отсюда безграничным, на самом деле был заключен в кристалл телхассиума не крупнее моего большого пальца, добытый на остатке взорвавшегося солнца, который известен как Синдер. Синдер — это все, что осталось от солнца, которое стало сверхновой столетия назад. А расширяющееся газовое облако после ее взрыва земляне назвали Туманностью Рака.
Может быть, я мог увидеть эту туманность невооруженным глазом ночью в этом мире, но я не пытался. Мне довелось повидать Синдер куда ближе, когда я работал в шахте на рудниках Федерации, пройдя через ад, созданный там для рабочих по контракту. Все, что я знал, — это то, что кристалл, который был здесь, я выкопал собственными руками. Я выкопал много таких.
Федерации был нужен телхассиум. Способность вместить огромный объем информации делала его незаменимым для коммуникаторов и систем навигации космических кораблей, которым необходимо производить умопомрачающие расчеты для совершения прыжка через гиперпространство. Единственным местом, где телхассиум обнаружили как природное образование и в таких количествах, что его разработки окупались, было сердце взорвавшейся звезды. Контролировало его поставку Федеральное транспортное управление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Дело в том, что псионы рождаются уже со способностью настройки на электромагнитное поле. Так как мы можем ощущать электромагнитный спектр, нам не нужна кибернетизация — специальные устройства, чтобы войти в Сеть.
Ее зрачки расширились, когда она поняла наши возможности.
— Как ты узнал об этом?
Я тронул рукой свитер Мертвого Глаза, надетый на тунику. Я помнил.
— Кто-то доверился мне.
Мийа смотрела на дисплеи перед нами и долго молчала, прежде чем снова взглянуть на меня.
— Как ты этого добьешься?
— Мы используем открытое окно и просочимся в систему. Там мы будем подобны привидениям — мы входим в систему не как обычные электронные сигналы. Программы безопасности предназначены для блокировки посторонних импульсов. У большинства из них слишком узкий диапазон, чтобы заметить нас. Тау по-настоящему не соревнуется ни с кем, так что, по всей вероятности, внутренняя безопасность в сети не очень сильна. Сложнее всего будет запустить наше сообщение и провести его куда следует.
Она потерла шею, покрытую грязью и потом.
— С чего начнем?
— Я не могу рассказать тебе. «Мне надо показать. Оставайся со мной. Помоги мне сконцентрироваться, иначе я не смогу…» — Я почувствовал, как она усилила связь между нами до прочности каната. Я рассматривал дисплеи, на которых демонстрировалось представление, не несущее никакого смысла. Не имея электронного браслета, я даже не мог открыть окно связи в коммуникаторе. Я прижал палец к замку соединения и почувствовал, как глухое дребезжание растекается по моим нервным окончаниям. — «Мы должны проникнуть мыслью сюда. Ты можешь использовать свои способности, чтобы образовать проход?»
Я чувствовал, как она колеблется, пытается собраться, затем ощутил в кисти ледяное покалывание. На секунду мне показалось, что я вижу мерцающую ауру вокруг себя, но не своим обычным зрением, а третьим глазом или шестым чувством — тем безымянным рецептором, который временами принимает энергетические сигналы от созданных человеком систем, подобных этой. Я почувствовал, как изменились все мои ощущения, когда Мийа телекинезом открыла проход, совмещая электромагнитную систему моего тела с системой машины.
Поток ответных импульсов не убил нас, и мое удивление сменилось облегчением. В конце концов Мийа знала достаточно много о технике, чтобы представлять себе, что может сделать электрический шок.
«Отлично, — подумал я, стараясь, чтобы она почувствовала мою улыбку. — Теперь мы должны перенастроиться на частоты, приходящие оттуда. Это вне нормального пси-спектра. Примерно так… — Я дал ей почувствовать свое восприятие, настраивающееся на чтение данных. — Когда мы будем внутри, не отходи от меня, а то мы останемся там навсегда. Это совершенно другая вселенная, и я знаю не больше твоего, что может встретиться там».
«Тогда как мы узнаем, куда нам идти?» — спросила она.
«Виртуальная реальность — это как учебные симуляторы, которые Тау использовала для твоей тренировки. Твой мозг создает образ, пытаясь интерпретировать нейронные сигналы. — Это звучало не очень обнадеживающе даже для меня. — Я могу провести нас, куда нам нужно. — Я не стал дожидаться, пока она переварит первую фразу. — Но я не могу изменить что-либо, коснуться чего-либо там. Чтобы делать это, мне нужен телекинез, и ты одолжишь мне свой».
«Я готова», — подумала она. Я почувствовал, что ее любопытство становится все сильнее, как моя потребность в даре, которым она делилась со мной.
«Доверься мне», — подумал я, продолжая медленную перенастройку своих мыслей, уходя за пределы ясного ощущения ее туда, куда никогда не пытался проникать биологический разум.
«Доверься мне», — ответила она. Ее мозг смыкался вокруг меня, вжимая нас внутрь, в сердце машины. Создавая проход, разрушая барьеры между материей и энергией, она вела наши слитные мысли через синапсы моего тела, превращая мою нервную систему в биологический разъем.
Мы прошли по открытому ею проходу и попали в нервную систему Сети. Нас окружило кибер-пространство, словно мы только что очнулись от сна. Я взглянул на свое тело, и увидел мерцающую энергию вокруг скелета из белого света, увидел, как Мийа соединилась со мной — тело к телу. Две раздельные сущности разумов соединились в любовном союзе, более интимном, чем я мог себе даже представить.
«Я вижу нас, — подумала она. — Мы… реальны?»
«Достаточно реальны», — ответил я, сближаясь с ее переливающимся призраком, пока не коснулся ее полупрозрачных губ, чувствуя обмен энергиями между нами, волны экстаза, заставляющие гореть мои фантомные нервы. Я отшатнулся, сбитый с толку, продолжая смотреть на нее с нарастающим любовным трепетом.
Когда я в первый раз входил в кибер-пространство, я был связан с Мертвым Глазом. Мы начинали наше путешествие, тоже символически связанные, но мы касались друг друга лишь кончиками пальцев. У него не было такого дара, как у Мийи, и его мозг был не из тех, с которыми я мог бы так слиться.
Потом я попробовал свои возможности и открыл, что электронное поле Сети недостаточно живо, чтобы включить защитные барьеры моего мозга. Если я был осторожен, я мог совершать призрачные танцы в программах практически любой системы, куда я мог войти с помощью своего браслета.
Законы Федерации запрещают псионам носить имплантированное биоэлектронное усиление, даже элементарное, служащее для установления связи. Еще и из-за этого псионам было тяжело найти приличную работу, это был еще один способ, выдуманный твердолобыми, чтобы карать изгоев за то, что они родились. Если бы я был пойман охранными системами Сети, то мне грозила бы — самое меньшее — глобальная промывка мозгов. Мертвый Глаз рисковал жизнью, доверяя мне этот секрет.
А сейчас я доверял Мийе свою жизнь и секрет Мертвого Глаза. Но когда наши призрачные образы соединились, все сомнения исчезли из моей головы. Прежде каждый раз, когда я вторгался в новые области Сети, я боялся. И даже в паре с Мертвым Глазом боялся, потому что не понимал, какого дьявола я делаю, и даже не был уверен, что он не безумен.
Входя туда один, я укреплял веру в себя, и у меня возникало ощущение, что я в состоянии ориентироваться в стремительно меняющемся подвижном хранилище данных, в электронном потоке информации, текущем вокруг и сквозь меня. Я слушал, как полуживые частицы гигантского синдиката искусственного интеллекта шептали свои тайные желания привидению, прошедшему сквозь стены их цитаделей. Но каждое путешествие было похоже на прогулку по кладбищу. Каждый раз, когда я возвращался в свое тело, моя одежда была мокрой от пота, а во рту оставался острый привкус страха.
Но на этот раз все было по-другому. Я делил внутреннее пространство с Мийей таким образом, как никогда бы не смог с Мертвым Глазом. Я видел ее неудержимый безграничный восторг, когда она смотрела через наши сияющие образы на новую вселенную. Ее изумление наполняло меня, показывая мне меняющийся пейзаж информации другими глазами, когда мы начали проникать в глубину ее.
Я вызвал цифровую подсказку в угол моего виртуального поля зрения — трюк, к которому я прибегал, чтобы отслеживать, сколько времени я нахожусь вне своего физического тела. Я начал продвижение, наблюдая через свой кристальный затылок, как шелковая нить, тянущаяся к реальности, размылась и, наконец, затерялась позади, Я пытался не думать о том, что случится, если легионеры обнаружат наши беззащитные тела и перережут эту тонкую нить раньше, чем мы пройдем обратно сквозь зеркало.
Вместо этого я пытался объяснить ей, что мы видим: линии потока данных, в которых мы дрейфовали, еле ощущаемое присутствие автоматических вестников, выметаемых, словно пыль, электронным ветром, яркие смазанные пятнышки фотонов. Мы прошли через ледяную плотину запрограммированной цензуры Тау, словно это был туман, и электронный поток от киоска понес нас к цели.
Виртуальная равнина вокруг нас выглядела необычно для меня: я никогда раньше не видел информационный вакуум — царство ночи, с одной лишь блеклой паутиной данных, раскинутой по его темным владениям, отражение технологической пустыни, которую представлял собой снаружи гидранский мир. Но впереди, на расстоянии электронного взгляда, сияли яркие огни большого города — хранилище информации Тау Ривертона.
Мы влились туда со скоростью мысли. В гудящем электромагнитном поле Ривертона я замедлил наше скользящее движение, становясь осторожнее, борясь с неудержимым стремлением Мийи изучить все вокруг.
Я понимал по ее ощущениям, что она постигала все куда быстрее и лучше, чем когда-то я. Может быть, ее умение телепортации позволяло ей чувствовать параметры кибер-пространства, что никогда не было доступно мне. Я хотел научить ее и учиться у нее, хотел забыть свой страх и разделить с ней ее жажду исследования этого нового мира, стать свободным, чтобы ощутить это пробирающее до глубин души возбуждение, которое я не чувствовал никогда ранее ни в одном из моих предыдущих одиночных походов в электронный мир.
Но наши физические тела могли обнаружить. Я успевал не больше, чем пробежаться по основам ориентирования в информации, научить Мийю видеть ее, как вижу ее я.
«Это центр безопасности корпорации», — подумал я, когда он возник перед моими кибер-глазами, как темная и яркая игла. Обманчиво доступные конструкции деловой активности Тау и вспомогательные системы, кружащиеся вокруг нас, подобно мерцающим существам, всплывшим из глубин незнакомого моря. Холодок паранойи в их сердцевине мог быть только Службой безопасности — местом, где черный лед окружал самые охраняемые секреты Тау.
Я почувствовал, как Мийа пошевелилась внутри меня.
«Мы можем пройти сквозь него?»
«Да, если будем чертовски осторожны. Их сторожевые собаки не могут услышать или увидеть нас, пока мы находимся на расстоянии большем, чем то, на которое могут протянуться их цепи. Но если мы окажемся в пределах их досягаемости, они заметят нас. И они достаточно умны, чтобы наброситься на нас, едва заподозрив наше существование. — Я остановил ее, когда она направилась к ним: — Нет! — подумал я, внезапно сообразив, что она собирается сделать. — У нас нет времени».
«Но мы можем помочь тем, кого они захватили сегодня».
«Проклятье! — Я желал того же, что и она, с той же болью в душе. Но когда она начала отделяться от нашего слитого фантома, я остановил ее. — Мы должны пока забыть об этом! Если легионеры вычислят нас, здесь или там, мы — трупы. У нас никогда не будет другого шанса».
Мийа не стала искушать судьбу.
«Тогда пойдем», — ответила она, и эти слова переплелись с мысленными реками смелости и покорности. Внезапно я почувствовал, что ничто не стремится вырваться из меня, ничто не сопротивляется мне.
Я влился в артериальный поток данных, который должен был пронести нас через границы связи Тау Ривертона к узлу межзвездного коммуникатора в Первом Падении, где отсекаются все сообщения, выходящие за пределы этого мира. Мы отдались потоку, и он пронес нас через половину планеты со скоростью света.
Узел данных космопорта сиял, как тайное солнце, когда мы достигли Первого Падения — оплота Тау на Убежище. Когда я прибыл сюда, я успел только мельком взглянуть на настоящий город. Челнок приземлился до рассвета, и мои воспоминания о Первом Падении реального мира, о его ночи, искусственно создающей день, казались совсем ненастоящими.
Мы продвигались через мерцающую вуаль хранилища информации подобно тому, как я продвигался сквозь облачные рифы: все стены кажутся призрачными, когда призрачен ты. Но космопорт Первого Падения в этой вселенной, кажущийся нам отсюда безграничным, на самом деле был заключен в кристалл телхассиума не крупнее моего большого пальца, добытый на остатке взорвавшегося солнца, который известен как Синдер. Синдер — это все, что осталось от солнца, которое стало сверхновой столетия назад. А расширяющееся газовое облако после ее взрыва земляне назвали Туманностью Рака.
Может быть, я мог увидеть эту туманность невооруженным глазом ночью в этом мире, но я не пытался. Мне довелось повидать Синдер куда ближе, когда я работал в шахте на рудниках Федерации, пройдя через ад, созданный там для рабочих по контракту. Все, что я знал, — это то, что кристалл, который был здесь, я выкопал собственными руками. Я выкопал много таких.
Федерации был нужен телхассиум. Способность вместить огромный объем информации делала его незаменимым для коммуникаторов и систем навигации космических кораблей, которым необходимо производить умопомрачающие расчеты для совершения прыжка через гиперпространство. Единственным местом, где телхассиум обнаружили как природное образование и в таких количествах, что его разработки окупались, было сердце взорвавшейся звезды. Контролировало его поставку Федеральное транспортное управление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68