Он снова окунул перо в воду и принялся сосредоточенно обводить контуры лица, завитушек ушной раковины, полных губ, прежде чем перейти к стройной колонне шеи, чуть выдающимся ключицам, нырнуть в ямку у горла.
Магдалена все еще неподвижно сидела на краю стола. Только по коже словно пробегала легкая рябь при каждом новом прикосновении пера. Теперь тонкая влажная линия появилась на грудях, вокруг потемневших ареол, смочила набухшие соски. Он держал спелую тяжесть ее груди в одной руке, пока запечатлевал любовные стансы радости на теплом, с голубыми прожилками полушарии. И когда ее дыхание участилось, а на лбу выступили крохотные капельки пота, он пощекотал пером ладони, провел по ногтям, держа в постоянном напряжении во время этой искусительной, завораживающей интерлюдии.
Перо начертало послание в глубокой ложбинке между грудями, осторожно покалывало ребра, выводило стихи в небольшой впадинке пупка, но когда пушистая шелковистость на другом конце пригладила небольшой холмик ее живота, вызвав тихий стон восторга, мышцы бедер непроизвольно сжались, а ноги раздвинулись в жадном ожидании.
Магдалене хотелось лечь, открыться его ласкам. Самозабвенно отдаться восхитительной игре. Она попыталась откинуться на столешницу, но Гай обнял ее за талию и удержал. Потом снова окунул перо в воду и провел по ее бедру снизу вверх, остановившись у самого островка темных волос, скрывавших ее влажную, горячую сердцевину. И опять легкий стон слетел с ее губ, когда острие пера раздвинуло легкое кружево и коснулось ее обнаженного тела, словно ставя точку: раз, другой, третий… Теперь она едва сдерживала желание упасть, погрузиться в омут чередующихся ощущений: щекочущего нервы покалывания и сводящего с ума поглаживания.
Только тогда Гай отнял руку от ее талии, уложил на столешницу, где она и осталась, почти не помня себя, не слыша шороха и треска пергаментов, сгорая от возбуждения и доведенная до той точки кипения, где боль становилась неотличимой от наслаждения.
Перо проникло между ее разведенных бедер, и она уже не понимала, какой конец ласкает ее сейчас. Остался лишь бурлящий, мучительно сладостный водоворот блаженства, в котором ее крутило и швыряло, как щепку. Кажется, она потеряла сознание, потому что вокруг все потемнело, а когда пришла в себя, тело, только что содрогавшееся в экстазе, было покрыто потом, а сама она не была способна шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Нежно, очень нежно, словно опасаясь потревожить магию нахлынувшей летаргии, Гай поднял ее со стола, понес к кровати, уложил и накрыл одеялом.
— А ты… — шепотом начала она, но он прервал поток слов губами.
— Я наслаждался твоим удовольствием и больше не стану утомлять тебя сегодня, любимая. После таких беспутств ты, должно быть, устала.
Останься у нее силы, она непременно запротестовала бы, но в голове, казалось, нет ни единой мысли, а тело растеклось по перине. И, говоря по правде, она ничуть не жалела, что остается наедине с медово-тягучим вкусом только что испытанного счастья.
Ее глаза закрылись.
Гай долго стоял над спящей возлюбленной. И хотя на губах играла улыбка, в глубине глаз залегли тревожные тени. Тени предчувствия. Ожидания боли потери. Сколько еще времени у них осталось, прежде чем Джон Гонт объявит свою дочь вдовой? В этом случае Гай де Жерве не мог претендовать на ее руку. Сюзерен наградил его женой, а вместе с ней — богатством и могуществом. Но Гвендолен умерла, а Гай уже отдал герцогу все, что мог. Большего Джону Гонту не получить, а следовательно, Гай не вправе ждать новых даров.
Гай задернул полог кровати, чтобы Магдалене не мешал свет, и вернулся к столу. Расправил смятые пергаменты, вдыхая ее запах, ощущая под кончиками пальцев тепло ее тела. Подобные чувства мало способствовали работе, но он все же придвинул поближе подсвечник и уселся.
Магдалена проснулась с ощущением того, что сегодня ее ждет что-то необыкновенное. Подобное бывало с ней только в детстве, один или два раза, да и то без всякой видимой причины. Но на этот раз она почти сразу сообразила: да ведь сьер Шарль д'Ориак собирается уезжать!
Ее настроение сразу улучшилось, будто все беды и невзгоды должны были уйти с этим человеком. Они с Гаем вновь останутся одни!
Лежавший рядом Гай спал тяжелым сном и, судя по догоревшей до конца свече и тлевшему в очаге огню, проработал едва не до рассвета. Ее тело все еще горело воспоминанием о том, что он сделал ради нее и чем одарил перед тем, как она эгоистично заснула и оставила его заниматься бумагами.
Она приподнялась на локте и наклонилась над ним, глядя в любимое лицо в тусклом сером свете наступающего утра. Напряжение, так часто сковывавшее его днем, сейчас улетучилось, а красивые, резко очерченные губы так и напрашивались на поцелуй. На широкий лоб спадали красно-золотистые завитки, и ей захотелось откинуть их, провести пальцем по густым бровям, чмокнуть в кончик носа. Но она попросту не отважилась на такое, боясь разбудить Гая даже ради того, чтобы вернуть полученное накануне наслаждение. Ничего, скоро она заплатит долг с процентами!
Магдалена снова легла рядом с ним, но кровь бурлила, мышцы подрагивали от неудержимого желания вскочить и начать день, обещавший столько чудесного. Она потихоньку соскользнула с кровати, набросила накидку и вышла в потайную дверь. Сердце трепыхалось пойманной птичкой при мысли о том, что всего через несколько часов она распростится с омерзительной тварью, которую принуждена именовать кузеном.
Очутившись в своей спальне, она прыгнула в несмятую постель, чтобы соблюсти приличия, и позвонила в колокольчик.
— Умираю от голода! — без обиняков объявила она служанкам. — Я бы позавтракала вареными яйцами и мясом. А еще я хочу искупаться.
— Да, госпожа, — покорно кивнула Эрин, хорошо знавшая, что капризы беременных женщин, хоть зачастую и непредсказуемые, необходимо удовлетворять любой ценой. — Марджери сейчас пойдет на кухню за едой и прикажет принести горячую воду.
Служанка вышла в соседнюю гардеробную, чтобы приготовить все, необходимое для ванны. Магдалена спрыгнула с холодной постели и отправилась следом.
— Налей в воду лавандового масла, Эрин.
— Как всегда, госпожа, — немедленно согласилась та. — Кажется, сегодня наши гости уезжают?
— Верно! — с готовностью подтвердила Магдалена, но тут же спохватилась, сообразив, что подобный энтузиазм вряд ли уместен в присутствии служанки.
— Кое-кто места себе не находит, — хмыкнула Эрин, беря с сундука мыло.
— Да неужели? Почему же?!
— Та девчонка, Берта ее зовут. Одна из прачек сьера. Вообразила себя влюбленной в Оливье, слугу господина, — сообщила Эрин, покачивая головой и неодобрительно поджимая губы. — Не представляю, что она в нем увидела. Какой-то тощий коротышка и, кроме того, вечно подкрадывается незаметно и объявляется как из-под земли. Но, говорят, он тоже без ума от девчонки.
Магдалена сморщила носик, не в силах представить, как можно находить кого бы то ни было из окружения кузена хотя бы в малейшей степени привлекательным. Она вернулась в спальню как раз в тот момент, когда вошла Марджери с подносом. Maгдалена жадно схватила баранью отбивную и принялась жевать, беспрестанно переходя из гардеробной в спальню, от шкафа к окну.
— Что-то вы сегодня очень беспокойны, госпожа, — заметила Марджери. — Должно быть, ребенок шевелится.
— Я пока ничего не чувствую, — пробормотала Магдалена с полным ртом, гладя себя по едва заметно выступавшему животу. — Ты принесла пахту?
Марджери протянула чашу, и госпожа, довольно урча, выпила все до дна.
— Вода налита, госпожа, — объявила Эрин. — Изволите купаться? Может, заодно вымоем волосы?
— Разумеется, — кивнула Магдалена, ступив в круглый деревянный чан. По какой-то причине она чувствовала потребность начать день свежей и чистой, чтобы с кожи и волос были смыты все следы последних двенадцати дней. Теперь, когда ее ненавистный кузен выедет за ворота, она очистится от всего, что могло бы напомнить о его прикосновении, о том темном и скользком, что неизменно отмечало его присутствие, каким-то образом пачкая и ее тоже.
Однако, появившись в зале два часа спустя, Магдалена ничем не выказала неудержимой
радости, разве что глаза сверкали ярче обычного да во всем ее облике чувствовалось нетерпеливое ожидание. При виде хозяйки замка в изумрудном бархатном сюрко, отделанном горностаем, у д'Ориака перехватило дыхание, особенно когда он распознал под маской спокойствия едва подавляемое возбуждение. Правда, он не догадался связать это странное состояние со своим грядущим отъездом: ошибка, которой не совершил Гай де Жерве.
Опухшие глаза Гая и тяжелая голова вполне соответствовали тяжести на душе, которую он мог объяснить только бессонной ночью. Но в его жизни было немало таких ночей, когда он не имел возможности даже прилечь, и до сих пор это никоим образом не влияло на его настроение. Он молча смотрел на сияющую Магдалену, вспоминая радость, которую доставил ей вчера вечером. Сегодня она выглядела довольной и счастливой. Может, причиной его необъяснимого недовольства было неудовлетворенное сладострастие?
— Доброе утро, господин, — улыбаясь, приветствовала светящаяся счастьем Магдалена, давая понять, что тоже вспоминает изысканные ласки, которыми он осыпал ее вчера. — Сегодня нам приходится прощаться с гостями. Желаю вам доброго пути, господа, и безопасного путешествия.
— Благодарю, госпожа, — слегка поклонился кузен, полуприкрыв глаза. — Семья вашей матери приветствует вас, Магдалена Ланкастер, считает полноправным членом рода де Борегаров и принимает в свое лоно.
Холодный озноб пробежал по спине Магдалены. Слова кузена, казалось, были пронизаны значением, которого она не могла понять, но инстинктивно почувствовала их зловещий смысл. И все же со стороны это могло показаться простой вежливостью, признанием уз родства.
Магдалена с ледяной улыбкой наклонила голову.
— Теперь я де Брессе, сэр.
— Только по мужу. Дипломатический брак, не более. А вот узы крови… вы родились от де Борегар и Ланкастера, не забывайте этого.
— Магдалена, — тихо произнес Гай и, когда она, с нескрываемым облегчением повернулась к нему, показал на стол, где рядом с серебряным кувшином возвышался двуручный усыпанный изумрудами кубок.
Она не забыла этот обычай, но была благодарна за напоминание, позволившее не отвечать на странные речи кузена. Подойдя к столу, Магдалена наполнила кубок вином из кувшина.
— Кузен, выпейте на прощание чашу дружбы, — бесстрастно предложила она, коснувшись края сосуда губами, прежде чем передать его гостю.
Он взял кубок, выпил и передал по кругу. Гай получил кубок последним. И к этому времени досада Магдалены развеялась от сознания, что теперь отъезд кузена не задержится.
Гай и Магдалена проводили рыцарей во внутренний двор, дождались, пока те усядутся на коней, и смотрели им вслед. Магдалена порывисто подхватила юбки и помчалась к ведущей на стену лестнице, подстегнутая желанием видеть, как незваные гости уберутся из замка.
Герольды обменялись прощальными сигналами, и кавалькада выехала из ворот под хлопающим на ветру штандартом. И тут Магдалена, приподнявшись на носочки, начала танцевать. Покружившись, она сбежала вниз, где все еще стоял Гай.
— О, пойдем в сад, — скомандовала она. — Я должна прокричать о своей радости небесам, а здесь это невозможно.
Гай, с деланной укоризной покачивая головой, последовал за ней в уединение сада, где Магдалена немедленно начала свой ликующий танец.
— Он уехал! О, я готова петь и плясать! — Она широко раскинула руки, словно пытаясь обнять землю. — И мне больше никогда не придется его видеть, никогда в жизни! У меня на сердце так легко, словно я несла бремя горестей всего человечества и сейчас от него избавилась! — с восторженным смехом призналась она, прежде чем добавить: — Ну разве это не чудесно? А ты? Ты не испытываешь такой же легкости?
Гай устало потер виски.
— Не совсем. По правде говоря, ты заставляешь меня вспомнить о возрасте. Рядом с тобой я кажусь себе стариком.
В этот момент он понял, что не кривит душой. Эта девочка так полна света и жизненных сил, энергии и безрассудного счастья. О да, ее так легко сделать счастливой, всего лишь избавив от причин, вызывающих сиюминутное раздражение.
Магдалена внезапно замерла и озабоченно вгляделась в возлюбленного.
— Но почему? — Лицо ее неожиданно прояснилось, и глаза лукаво блеснули. — Да это все из-за дурацкой шапки, которую тебе взбрело в голову надеть! Ее в самом деле только старикам и носить! Разве сильным и молодым мужчинам пристало рядиться в такое!
Не успел он оглянуться, как Магдалена резво подпрыгнула и стащила с его головы плоскую бархатную шапочку.
— Ну вот! Так-то лучше!
Она подбросила шапочку в воздух и ловко поймала, смеясь над ним. Гай повелительно протянул руку, явно не разделяя ее веселья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56