И сам особняк, по мнению девушки, больше походил на гостиницу, чем на частный дом.
Озадаченная увиденным и несколько смущенная, Джулиана приблизилась к ползающей по полу с тряпкой служанке. Но не успела она обратиться к ней, как мягкий, но властный голос за ее спиной поинтересовался:
— И куда это вы собрались, мисс?
Джулиана резко обернулась, удивленная тем, что не слышала позади никаких шагов. Дородный человек в кудрявом парике и алой ливрее, расшитой тесьмой и кружевами, с внушительной золотой цепочкой от часов на огромном животе, подбоченясь, исподлобья смотрел на нее.
— Я собираюсь прогуляться, — ответила Джулиана, невольно вздернув подбородок и вызывающе глядя на мужчину. — Если я вообще обязана отчитываться перед вами.
Трудолюбивая служанка издала какой-то странный звук, похожий на сдавленный смешок. Джулиана быстро взглянула на нее, но девушка по-прежнему терла каменную плитку. Джулиана снова перевела взгляд на ливрейного дворецкого — именно так она определила его должность.
Человек смотрел на Джулиану с некоторым недоумением, казалось, он не ожидал от нее такой дерзости.
— Я вижу, вы не знакомы с порядками, заведенными в этом доме, мисс, — заявил он наконец. — Запомните первое: меня зовут Гарстон. Для вас — мистер Гарстон или просто — сэр. И второе: вы обязаны докладывать мне о каждом своем шаге.
— Послушайте, милейший. — Глаза девушки метали молнии. — Единственный человек в этом доме, перед которым я намерена отчитываться, — это госпожа Деннисон. А теперь, извините, я все же хотела бы пройтись. — Джулиана развернулась и пошла к двери, но мистер Гарстон обогнал ее и загородил собой проход.
— Дверь закрыта, мисс, — сказал он скорее удивленно, чем зло.
— Неправда! — возмутилась Джулиана. — Она открыта настежь!
— Для всех дам в этом доме дверь открывается только тогда, когда я разрешаю, — веско заявил мистер Гарстон, скрестив руки на груди и глядя на девушку сверху вниз с улыбкой.
Джулиана растерялась от такого беспардонного вмешательства в свою частную жизнь. Она пыталась подыскать убедительные слова для решительного возражения против попирания собственных прав, но тут в прихожую с улицы вошли две женщины, за которыми следовал лакей. Они были одеты в вечерние платья, их лица закрывали маскарадные полумаски.
— Представь себе, прямо среди ночи! — смеясь говорила одна из них подруге, продолжая, видимо, давно начатый разговор. — Пара великолепных фехтовальщиков, Лили!
Ее спутница расхохоталась, быстро обмахиваясь веером, и ответила, снимая маску:
— Клянусь, лорду Бингею повезло! Из него бы сделали решето, если бы я к тому времени уже не падала в обморок от усталости… А, мистер Гарстон! Не будете ли вы так добры прислать в мою комнату соль для ванны? Она мне крайне необходима.
— Всенепременно, мисс Лили, — ответил Гарстон с поклоном. — Я полагаю, что вы с мисс Эммой прекрасно провели ночь. Господин и госпожа Деннисон будут рады услышать это.
— Да, ночь прошла великолепно, мистер Гарстон, — кивнула мисс Эмма. — Так что кружка пунша с молоком нам не повредит.
— Я немедленно распоряжусь, мисс. Поднимайтесь к себе и ни о чем не беспокойтесь. — Мистер Гарстон был отечески заботлив и предупредителен.
Джулиана наблюдала за этой сценой с нескрываемым любопытством. Обе женщины были хорошенькими, богато разодетыми, искусно причесанными, но до такой степени нарумяненными и напудренными, что невозможно было определить их возраст.
— А кто это у нас здесь? — спросила мисс Лили, заметив за широкой спиной мистера Гарстона Джулиану. Она с интересом разглядывала скромное платье девушки, наспех подколотые волосы. — Новая служанка?
— Да нет, вряд ли, — ответил Гарстон, многозначительно улыбаясь. — Госпожа Деннисон еще не посвятила меня в свои планы относительно этой юной леди.
— А, понятно, — вставила мисс Эмма. — Ну, я думаю, мы скоро это узнаем. Пойдем, Лили, я умираю от усталости.
Дамы стали подниматься по лестнице, болтая словно неугомонные сороки. Джулиана недоуменно смотрела им вслед, не понимая ни единого слова из их разговора, предметом которого она внезапно оказалась.
— Отправляйтесь в свою комнату, мисс, — сказал мистер Гарстон. — Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик. Горничная выполнит все ваши приказания. Думаю, госпожа Деннисон пригласит вас, как только освободится.
— А сколько сейчас времени? — спросила Джулиана, прикидывая в уме, сможет ли она быстро прошмыгнуть мимо Гарстона к двери, которая ведет на улицу.
— Полдень. Госпожа одевается и принимает посетителей у себя в будуаре. Вас она вряд ли захочет видеть до обеда. — Как будто разгадав замысел Джулианы, Гарстон подошел к двери и закрыл ее на засов.
Джулиана нахмурилась. Почему с ней обращаются, как с пленницей? И потом, как может порядочная женщина принимать в спальне посетителей в то время, когда занята своим туалетом?
Джулиана отправилась к себе в комнату, чувствуя необходимость спокойно обдумать свое положение. Она не желает оставаться в этом доме против собственной воли, да и госпожа Деннисон не намеревалась ограничивать ее свободу. А на дворецкого она как-нибудь найдет управу! Самое разумное, что она может сейчас сделать, это дождаться минуты, когда госпожа Деннисон соблаговолит встретиться с ней, и все выяснить.
Горничная, которая пришла на ее вызов, оказалась на удивление неразговорчивой, и ничего, кроме книксенов и учтивой фразы «Да, мисс», вытянуть из нее было невозможно. Она отказывалась отвечать на прямые вопросы Джулианы о госпоже Деннисон и ее доме, и, когда девушка ушла, оставив поднос с завтраком, несчастная пленница поняла, что аппетит у нее полностью пропал, а чувство голода сменилось нарастающей тревогой.
Через несколько минут Джулиана услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Она вскочила и, подбежав к двери, дернула ее. Дверь была заперта. Тогда Джулиана принялась колотить кулаками по толстым дубовым доскам и кричать что есть силы. Но ответом ей было полнейшее безмолвие.
Тогда она подбежала к окну и выглянула вниз с высоты третьего этажа. Стена была отвесной и гладкой, как стекло, — ни единого выступа, ни единой щербинки в каменной кладке. На уровне первого этажа прямо под своими окнами Джулиана увидела маленький железный балкончик, увитый плющом, но нельзя было даже помыслить о том, чтобы благополучно спрыгнуть на него с узенького козырька, которым заканчивался снаружи подоконник ее темницы. Она подумала было о том, чтобы воззвать к помощи какого-нибудь прохожего. Но что, с другой стороны, она ему крикнет? Что она пленница? И кто в это поверит? Скорее всего ее сочтут провинившейся служанкой, которую заперли в наказание за какой-нибудь проступок. Ни один человек не захочет вмешиваться в дела такого богатого домовладельца, как ее хозяйка.
Джулиана опустилась в кресло, от досады кусая ноготь большого пальца. Ее нахмуренные брови придали хорошенькому личику яростно-ожесточенное выражение. Сама виновата — нечего быть такой легкомысленной, доверчивой дурехой!
Утренние часы тянулись медленно, незадолго до обеда ключ в замке повернулся еще раз, и дверь открылась. На пороге стояла горничная.
— Госпожа ожидает вас в малой гостиной, мисс, — сказала девушка, почтительно приседая. — Будьте добры следовать за мной.
— Наконец-то! — Джулиана вскочила и бросилась в коридор, обогнав горничную, так что той пришлось семенить следом, время от времени забегая вперед, чтобы указывать дорогу. Через несколько минут они оказались у высокой двустворчатой двери, которую горничная с поклоном распахнула перед Джулианой.
— Моя дорогая! — с обворожительной улыбкой обратилась госпожа Деннисон к Джулиане. — Я приношу свои извинения за запертую дверь. — Она поднялась с кресла и направилась к девушке, благодушно протягивая руки. — Но после твоей утренней выходки я очень испугалась, что ты убежишь, так и не дав мне объяснить тебе некоторые вещи. Ну а теперь скажи, что ты прощаешь меня. — Госпожа Деннисон взяла руки Джулианы в свои благоухающие ладони и торжествующе улыбнулась.
Джулиана не заметила ни тени вероломства в ясном взгляде голубых глаз, не услышала ни намека на лукавство в мягких переливах грудного голоса. Но тем не менее она резко отдернула руки, нимало не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
— Мадам, я ничего не понимаю. Если бы вы попросили меня не покидать пределов вашего дома, я бы выполнила вашу просьбу, памятую о вашей доброте.
— Правда? — Элизабет насмешливо взглянула на девушку и после небольшой паузы добавила: — Да, наверное, ты бы так и поступила. Но видишь ли, жизнь в городе делает человека мнительным и недоверчивым. Я совсем забыла, что такое наивные деревенские нравы.
Госпожа Деннисон указала Джулиане на пуфик, а сама села в кресло.
— Садись, пожалуйста, моя милая. У меня к тебе есть предложение.
— Мадам, я вчера уже говорила вам, что согласна на любую работу.
— Видишь ли, я не знаю, можно ли в полной мере считать мое предложение работой, — задумчиво нахмурилась госпожа Деннисон. — Хотя в каком-то смысле это, конечно же, работа.
Джулиана оглядела маленькую комнату. Она отличалась гораздо более интимной обстановкой по сравнению с большим салоном на первом этаже, сама атмосфера которого располагала к отдохновению и утонченной лени.
— Скажите, мадам, это ваше заведение — дом терпимости? — задала Джулиана вопрос, на который сама уже могла с уверенностью ответить после долгих наблюдений и раздумий.
— Разумеется, нет. — Госпожа Деннисон с достоинством выпрямилась в кресле, чеканя каждое слово. — В наших салонах собирается самое изысканное общество Лондона, а наши юные дамы по праву вхожи в высший свет.
— Понятно, — сухо ответила Джулиана. — Значит, это великосветский публичный дом!
Госпожа Деннисон внезапно утратила все свое внешнее добросердечие и мягкость.
— Не будь наивной дурочкой, моя милая. У тебя за душой нет ни гроша. Тебя преследуют за убийство мужа. Ты пропадешь в этом городе одна, без друзей и без денег. А я предлагаю тебе свое покровительство и средства к существованию.
— Я не хочу заниматься проституцией, мадам. — Джулиана поднялась. — Если вы соблаговолите вернуть мне мою одежду, я незамедлительно покину ваш дом. Я очень благодарна вам за гостеприимство и с удовольствием бы отплатила за него работой на кухне, но…
— Не болтай ерунды! — Госпожа Деннисон схватила Джулиану за руку, мимоходом подмечая хрупкость тонких пальцев и нежность кожи. — Да ты никогда не выполняла тяжелую, грубую работу! Готова поклясться, что ты и понятия не имеешь о том, что это такое.
— Это не имеет значения! — зло вырвала свою руку Джулиана. — Я не белоручка, мадам. Я предпочитаю любой самый тяжелый труд проституции. Так что прошу прощения…
— В таком случае, боюсь, мне придется прибегнуть к более жестким мерам убеждения.
Джулиана резко обернулась на тихий звук чужого голоса. Из-за бархатной малиновой портьеры вышел мужчина. Он был в костюме для верховой езды, с плеч тяжелыми складками ниспадал темный плащ с серебряным шитьем, заколотый пряжкой с огромным бриллиантом.
Мужчина стоял, лениво нюхая табак. Взгляд его серых пронзительных глаз был устремлен на Джулиану, и ей казалось, что он проникает в самые потаенные уголки ее души, которые она доселе никому не открывала.
— Кто вы? — воскликнула Джулиана и невольно отступила к двери.
— Не надо, не убегай, — мягко сказал незнакомец и положил серебряную табакерку в карман. — Тебе нечего бояться, милая.
— Ну конечно, моя дорогая, — вставила госпожа Деннисон, вновь беря Джулиану за руку. — Это его светлость граф Редмайн. Он хочет тебе кое-что предложить.
— Я уже сказала, что меня не интересуют ваши гнусные предложения! — дрожащим от ярости голосом выкрикнула Джулиана и вырвала руку. — И не важно, от кого они исходят — от сиятельного графа или от золотаря.
Джулиана круто развернулась и устремилась к двери, не обращая внимания на обескураженного графа. Но негодование и удивление, промелькнувшие в его взгляде, быстро сменились любопытством и невольным восхищением. Граф привык к беспрекословному подчинению окружающих, поэтому внезапный и дерзкий бунт деревенской девушки удивил и позабавил его. Но голос его был суров:
— Если я не ошибаюсь, убийство мужа карается сожжением на костре.
Джулиана остановилась как вкопанная. Ее ладонь, уже покоящаяся на ручке двери, вдруг повлажнела, кровь застучала в висках. Она обернулась и с ожесточенным осуждением посмотрела на госпожу Деннисон.
— Так, значит, вы выдали мою тайну!
— Я это сделала ради тебя, дитя мое, — ответила Элизабет. — Ты сама в этом убедишься, если выслушаешь его светлость. Сотни девушек на твоем месте благодарили бы судьбу за такой подарок! Жизнь в роскоши, в высшем свете…
— Я думаю, сейчас не время говорить о наградах и почестях, мадам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Озадаченная увиденным и несколько смущенная, Джулиана приблизилась к ползающей по полу с тряпкой служанке. Но не успела она обратиться к ней, как мягкий, но властный голос за ее спиной поинтересовался:
— И куда это вы собрались, мисс?
Джулиана резко обернулась, удивленная тем, что не слышала позади никаких шагов. Дородный человек в кудрявом парике и алой ливрее, расшитой тесьмой и кружевами, с внушительной золотой цепочкой от часов на огромном животе, подбоченясь, исподлобья смотрел на нее.
— Я собираюсь прогуляться, — ответила Джулиана, невольно вздернув подбородок и вызывающе глядя на мужчину. — Если я вообще обязана отчитываться перед вами.
Трудолюбивая служанка издала какой-то странный звук, похожий на сдавленный смешок. Джулиана быстро взглянула на нее, но девушка по-прежнему терла каменную плитку. Джулиана снова перевела взгляд на ливрейного дворецкого — именно так она определила его должность.
Человек смотрел на Джулиану с некоторым недоумением, казалось, он не ожидал от нее такой дерзости.
— Я вижу, вы не знакомы с порядками, заведенными в этом доме, мисс, — заявил он наконец. — Запомните первое: меня зовут Гарстон. Для вас — мистер Гарстон или просто — сэр. И второе: вы обязаны докладывать мне о каждом своем шаге.
— Послушайте, милейший. — Глаза девушки метали молнии. — Единственный человек в этом доме, перед которым я намерена отчитываться, — это госпожа Деннисон. А теперь, извините, я все же хотела бы пройтись. — Джулиана развернулась и пошла к двери, но мистер Гарстон обогнал ее и загородил собой проход.
— Дверь закрыта, мисс, — сказал он скорее удивленно, чем зло.
— Неправда! — возмутилась Джулиана. — Она открыта настежь!
— Для всех дам в этом доме дверь открывается только тогда, когда я разрешаю, — веско заявил мистер Гарстон, скрестив руки на груди и глядя на девушку сверху вниз с улыбкой.
Джулиана растерялась от такого беспардонного вмешательства в свою частную жизнь. Она пыталась подыскать убедительные слова для решительного возражения против попирания собственных прав, но тут в прихожую с улицы вошли две женщины, за которыми следовал лакей. Они были одеты в вечерние платья, их лица закрывали маскарадные полумаски.
— Представь себе, прямо среди ночи! — смеясь говорила одна из них подруге, продолжая, видимо, давно начатый разговор. — Пара великолепных фехтовальщиков, Лили!
Ее спутница расхохоталась, быстро обмахиваясь веером, и ответила, снимая маску:
— Клянусь, лорду Бингею повезло! Из него бы сделали решето, если бы я к тому времени уже не падала в обморок от усталости… А, мистер Гарстон! Не будете ли вы так добры прислать в мою комнату соль для ванны? Она мне крайне необходима.
— Всенепременно, мисс Лили, — ответил Гарстон с поклоном. — Я полагаю, что вы с мисс Эммой прекрасно провели ночь. Господин и госпожа Деннисон будут рады услышать это.
— Да, ночь прошла великолепно, мистер Гарстон, — кивнула мисс Эмма. — Так что кружка пунша с молоком нам не повредит.
— Я немедленно распоряжусь, мисс. Поднимайтесь к себе и ни о чем не беспокойтесь. — Мистер Гарстон был отечески заботлив и предупредителен.
Джулиана наблюдала за этой сценой с нескрываемым любопытством. Обе женщины были хорошенькими, богато разодетыми, искусно причесанными, но до такой степени нарумяненными и напудренными, что невозможно было определить их возраст.
— А кто это у нас здесь? — спросила мисс Лили, заметив за широкой спиной мистера Гарстона Джулиану. Она с интересом разглядывала скромное платье девушки, наспех подколотые волосы. — Новая служанка?
— Да нет, вряд ли, — ответил Гарстон, многозначительно улыбаясь. — Госпожа Деннисон еще не посвятила меня в свои планы относительно этой юной леди.
— А, понятно, — вставила мисс Эмма. — Ну, я думаю, мы скоро это узнаем. Пойдем, Лили, я умираю от усталости.
Дамы стали подниматься по лестнице, болтая словно неугомонные сороки. Джулиана недоуменно смотрела им вслед, не понимая ни единого слова из их разговора, предметом которого она внезапно оказалась.
— Отправляйтесь в свою комнату, мисс, — сказал мистер Гарстон. — Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик. Горничная выполнит все ваши приказания. Думаю, госпожа Деннисон пригласит вас, как только освободится.
— А сколько сейчас времени? — спросила Джулиана, прикидывая в уме, сможет ли она быстро прошмыгнуть мимо Гарстона к двери, которая ведет на улицу.
— Полдень. Госпожа одевается и принимает посетителей у себя в будуаре. Вас она вряд ли захочет видеть до обеда. — Как будто разгадав замысел Джулианы, Гарстон подошел к двери и закрыл ее на засов.
Джулиана нахмурилась. Почему с ней обращаются, как с пленницей? И потом, как может порядочная женщина принимать в спальне посетителей в то время, когда занята своим туалетом?
Джулиана отправилась к себе в комнату, чувствуя необходимость спокойно обдумать свое положение. Она не желает оставаться в этом доме против собственной воли, да и госпожа Деннисон не намеревалась ограничивать ее свободу. А на дворецкого она как-нибудь найдет управу! Самое разумное, что она может сейчас сделать, это дождаться минуты, когда госпожа Деннисон соблаговолит встретиться с ней, и все выяснить.
Горничная, которая пришла на ее вызов, оказалась на удивление неразговорчивой, и ничего, кроме книксенов и учтивой фразы «Да, мисс», вытянуть из нее было невозможно. Она отказывалась отвечать на прямые вопросы Джулианы о госпоже Деннисон и ее доме, и, когда девушка ушла, оставив поднос с завтраком, несчастная пленница поняла, что аппетит у нее полностью пропал, а чувство голода сменилось нарастающей тревогой.
Через несколько минут Джулиана услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Она вскочила и, подбежав к двери, дернула ее. Дверь была заперта. Тогда Джулиана принялась колотить кулаками по толстым дубовым доскам и кричать что есть силы. Но ответом ей было полнейшее безмолвие.
Тогда она подбежала к окну и выглянула вниз с высоты третьего этажа. Стена была отвесной и гладкой, как стекло, — ни единого выступа, ни единой щербинки в каменной кладке. На уровне первого этажа прямо под своими окнами Джулиана увидела маленький железный балкончик, увитый плющом, но нельзя было даже помыслить о том, чтобы благополучно спрыгнуть на него с узенького козырька, которым заканчивался снаружи подоконник ее темницы. Она подумала было о том, чтобы воззвать к помощи какого-нибудь прохожего. Но что, с другой стороны, она ему крикнет? Что она пленница? И кто в это поверит? Скорее всего ее сочтут провинившейся служанкой, которую заперли в наказание за какой-нибудь проступок. Ни один человек не захочет вмешиваться в дела такого богатого домовладельца, как ее хозяйка.
Джулиана опустилась в кресло, от досады кусая ноготь большого пальца. Ее нахмуренные брови придали хорошенькому личику яростно-ожесточенное выражение. Сама виновата — нечего быть такой легкомысленной, доверчивой дурехой!
Утренние часы тянулись медленно, незадолго до обеда ключ в замке повернулся еще раз, и дверь открылась. На пороге стояла горничная.
— Госпожа ожидает вас в малой гостиной, мисс, — сказала девушка, почтительно приседая. — Будьте добры следовать за мной.
— Наконец-то! — Джулиана вскочила и бросилась в коридор, обогнав горничную, так что той пришлось семенить следом, время от времени забегая вперед, чтобы указывать дорогу. Через несколько минут они оказались у высокой двустворчатой двери, которую горничная с поклоном распахнула перед Джулианой.
— Моя дорогая! — с обворожительной улыбкой обратилась госпожа Деннисон к Джулиане. — Я приношу свои извинения за запертую дверь. — Она поднялась с кресла и направилась к девушке, благодушно протягивая руки. — Но после твоей утренней выходки я очень испугалась, что ты убежишь, так и не дав мне объяснить тебе некоторые вещи. Ну а теперь скажи, что ты прощаешь меня. — Госпожа Деннисон взяла руки Джулианы в свои благоухающие ладони и торжествующе улыбнулась.
Джулиана не заметила ни тени вероломства в ясном взгляде голубых глаз, не услышала ни намека на лукавство в мягких переливах грудного голоса. Но тем не менее она резко отдернула руки, нимало не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
— Мадам, я ничего не понимаю. Если бы вы попросили меня не покидать пределов вашего дома, я бы выполнила вашу просьбу, памятую о вашей доброте.
— Правда? — Элизабет насмешливо взглянула на девушку и после небольшой паузы добавила: — Да, наверное, ты бы так и поступила. Но видишь ли, жизнь в городе делает человека мнительным и недоверчивым. Я совсем забыла, что такое наивные деревенские нравы.
Госпожа Деннисон указала Джулиане на пуфик, а сама села в кресло.
— Садись, пожалуйста, моя милая. У меня к тебе есть предложение.
— Мадам, я вчера уже говорила вам, что согласна на любую работу.
— Видишь ли, я не знаю, можно ли в полной мере считать мое предложение работой, — задумчиво нахмурилась госпожа Деннисон. — Хотя в каком-то смысле это, конечно же, работа.
Джулиана оглядела маленькую комнату. Она отличалась гораздо более интимной обстановкой по сравнению с большим салоном на первом этаже, сама атмосфера которого располагала к отдохновению и утонченной лени.
— Скажите, мадам, это ваше заведение — дом терпимости? — задала Джулиана вопрос, на который сама уже могла с уверенностью ответить после долгих наблюдений и раздумий.
— Разумеется, нет. — Госпожа Деннисон с достоинством выпрямилась в кресле, чеканя каждое слово. — В наших салонах собирается самое изысканное общество Лондона, а наши юные дамы по праву вхожи в высший свет.
— Понятно, — сухо ответила Джулиана. — Значит, это великосветский публичный дом!
Госпожа Деннисон внезапно утратила все свое внешнее добросердечие и мягкость.
— Не будь наивной дурочкой, моя милая. У тебя за душой нет ни гроша. Тебя преследуют за убийство мужа. Ты пропадешь в этом городе одна, без друзей и без денег. А я предлагаю тебе свое покровительство и средства к существованию.
— Я не хочу заниматься проституцией, мадам. — Джулиана поднялась. — Если вы соблаговолите вернуть мне мою одежду, я незамедлительно покину ваш дом. Я очень благодарна вам за гостеприимство и с удовольствием бы отплатила за него работой на кухне, но…
— Не болтай ерунды! — Госпожа Деннисон схватила Джулиану за руку, мимоходом подмечая хрупкость тонких пальцев и нежность кожи. — Да ты никогда не выполняла тяжелую, грубую работу! Готова поклясться, что ты и понятия не имеешь о том, что это такое.
— Это не имеет значения! — зло вырвала свою руку Джулиана. — Я не белоручка, мадам. Я предпочитаю любой самый тяжелый труд проституции. Так что прошу прощения…
— В таком случае, боюсь, мне придется прибегнуть к более жестким мерам убеждения.
Джулиана резко обернулась на тихий звук чужого голоса. Из-за бархатной малиновой портьеры вышел мужчина. Он был в костюме для верховой езды, с плеч тяжелыми складками ниспадал темный плащ с серебряным шитьем, заколотый пряжкой с огромным бриллиантом.
Мужчина стоял, лениво нюхая табак. Взгляд его серых пронзительных глаз был устремлен на Джулиану, и ей казалось, что он проникает в самые потаенные уголки ее души, которые она доселе никому не открывала.
— Кто вы? — воскликнула Джулиана и невольно отступила к двери.
— Не надо, не убегай, — мягко сказал незнакомец и положил серебряную табакерку в карман. — Тебе нечего бояться, милая.
— Ну конечно, моя дорогая, — вставила госпожа Деннисон, вновь беря Джулиану за руку. — Это его светлость граф Редмайн. Он хочет тебе кое-что предложить.
— Я уже сказала, что меня не интересуют ваши гнусные предложения! — дрожащим от ярости голосом выкрикнула Джулиана и вырвала руку. — И не важно, от кого они исходят — от сиятельного графа или от золотаря.
Джулиана круто развернулась и устремилась к двери, не обращая внимания на обескураженного графа. Но негодование и удивление, промелькнувшие в его взгляде, быстро сменились любопытством и невольным восхищением. Граф привык к беспрекословному подчинению окружающих, поэтому внезапный и дерзкий бунт деревенской девушки удивил и позабавил его. Но голос его был суров:
— Если я не ошибаюсь, убийство мужа карается сожжением на костре.
Джулиана остановилась как вкопанная. Ее ладонь, уже покоящаяся на ручке двери, вдруг повлажнела, кровь застучала в висках. Она обернулась и с ожесточенным осуждением посмотрела на госпожу Деннисон.
— Так, значит, вы выдали мою тайну!
— Я это сделала ради тебя, дитя мое, — ответила Элизабет. — Ты сама в этом убедишься, если выслушаешь его светлость. Сотни девушек на твоем месте благодарили бы судьбу за такой подарок! Жизнь в роскоши, в высшем свете…
— Я думаю, сейчас не время говорить о наградах и почестях, мадам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60