С тех пор они разговаривали, только если это было крайне необходимо, и Джинни с растущим нетерпением ждала, когда закончится ее добровольное заточение. Синяк на щеке уже приобрел тускло-желтый оттенок, и к завтрашнему дню или самое позднее послезавтра она уже сможет показаться на людях.
Однако «люди» сами проявили инициативу. Из-за поворота появилось каноэ, и она тут же узнала его пассажиров. Сердце ее оборвалось, хотя она и почувствовала восторг при виде каштановых волос. Что могло привести их сюда, если не тревога? Не было ничего необычного в том, что Кортни целую неделю не появлялись у Харрингтонов. Сюзанна уж точно не сочла бы такое отсутствие странным, Алекс непременно встревожился, когда она не появилась на их поляне, но у него были связаны руки; просто немыслимо, чтобы он мог уговорить Сюзанну на этот визит, не выдав себя при этом.
Значит, ей остается только встретить их как ни в чем не бывало. История, которую она рассказала Лиззи о своем якобы падении с лестницы, объяснит следы синяков на лице, и она что-нибудь придумает, чтобы объяснить Алексу свое отсутствие на поляне. Подхватив юбки, она побежала к берегу.
— Какой приятный сюрприз, кузина… ах, и генерал Маршалл. Визит вежливости, я так понимаю. Ничего не случилось?
— Нет-нет, — сказала Сюзанна, выбираясь из лодки на берег. — Я привезла тебе желе из айвы. Такого удачного желе у меня еще не получалось. — Она изучала Джинни так пристально, что та почувствовала, что у этого визита совсем иные причины.
— Что это такое с твоим лицом, кузина? — спросила Сюзанна с притворным безразличием.
— Ах, так глупо получилось. — Джинни небрежно махнула рукой. — На лестнице есть слабая ступенька, я оступилась и скатилась вниз. — Она засмеялась. — Ужасно некрасиво и очень неосторожно. Прошу вас, проходите в дом и позвольте предложить вам небольшое угощение. Вам нравятся пирожки с изюмом и миндалем, генерал? Я только что вынула их из печи.
Алекс что-то вежливо пробормотал и последовал за женщинами в дом. Ему нужно остаться с ней наедине, иначе он взорвется от отчаяния, бессилия и неизвестности. Он должен узнать правду, и если Джинни не прекратит нести какой-то бессмысленный вздор, через минуту он скажет что-нибудь, что поставит их всех в неловкое положение.
— Гиллу последнее время нездоровится, — сообщила Джинни, — поэтому мы и стали такими отшельниками. Из-за больной ноги он никуда не мог выходить, а я с ног сбилась, развлекая его. — Она улыбнулась и налила им ликеру из черной смородины.
«Все ты лжешь», — подумал Алекс, рискнув взглянуть на нее в упор, принимая из ее рук стакан. Легкий румянец появился на ее щеках, глаза вспыхнули. Он мрачно кивнул, и этот жест совершенно ясно показал Джинни, что ей не удалось обмануть его и дальнейшая ложь бессмысленна. Возможность высказаться представилась ему, когда Сюзанна, пробормотав извинения, вышла из дома и направилась к туалету.
— Почему ты не пришла? — тут же требовательно спросил он. — И не трать время на ложь.
— Я была нездорова, — с трудом прошептала Джинни. — Ах, умоляю, не сердись на меня, милый. Я так по тебе скучала и пришла бы, если бы смогла.
— Этот сукин сын избил тебя, ведь так? — Зеленовато-карие глаза горели негодованием, и Джинни поняла, что больше не сможет обмануть его.
— Алекс, это больше никогда не повторится. Прошу тебя, поверь. Все прошло и…
— Как ты можешь так говорить? — воскликнул он. — То, что он уже сделал однажды, легко повторится вновь.
Джинни решительно покачала головой;
— Нет! Я буду знать, что делать, если он еще раз попытается.
— Нужно положить этому конец. Так больше не может продолжаться, — быстро проговорил Алекс, слыша шаги Сюзанны. — Завтра утром будь на поляне, и если тебя там не окажется, я сам приду за тобой.
— Генерал, думаю, нам пора возвращаться. — Муж хватится меня. — Обняв Джинни, она сказала: — Пообедайте завтра с нами.
— Это будет зависеть от Гилла, — ответила Джинни, обнимая Сюзанну в ответ.
— Тогда приезжай без него, — заявила Сюзанна с вызовом.
— Смотри, не говори подобных вещей при Роберте, — заметила Джинни с понимающим смешком, и Сюзанна улыбнулась слегка виновато.
— Нет, он не одобрит этого, и даже не представляю, что думает о нас с тобой генерал.
— Уверена, что генерал оставит свои мысли при себе, не так ли, сэр? — Джинни посмотрела на него и, совсем как прежде, вызывающе вздернула подбородок.
— Там, где это не касается его лично, госпожа, — ровно ответил он. — Но не рассчитывайте на его молчание, если будут затронуты интересы генерала.
Провожая их, Джинни задумчиво кусала губы. Алекс не собирался забывать об этом инциденте. И она по опыту знала, как трудно противостоять ему, когда он что-то задумал.
Она вновь убедилась в этом, когда на следующее утро пришла на поляну. Он беспокойно вышагивал, поддевая носком листья, лицо его было хмурым и не просветлело при виде ее.
— А, ты пришла, — коротко сказал он. — Я уже собирался пойти за тобой.
— Не говори глупостей, — сказала Джинни, гадая, собирается ли он вообще поцеловать ее. Подняв к нему лицо, она повелительным тоном произнесла: — Вы не собираетесь приветствовать меня должным образом, сэр?
Алекс притянул ее к себе, жадно целуя, прижимая так, словно хотел, чтобы она стала с ним единым целым и тем самым была бы защищена от посягательств мужа. Оторвавшись от ее губ, он продолжал держать ее в объятиях, всматриваясь в запрокинутое улыбающееся лицо.
— Ты ведь будешь упрямиться, да, Вирджиния? — Раздраженно покачав головой, он сказал: — Так я и думал.
— Только если и ты будешь упрямым, — ответила Джинни, привстав на цыпочки и целуя его в уголок рта, — Давай не будем омрачать драгоценные минуты спорами. — Она улыбнулась еще шире, глаза ее засияли. — Мне так нужно, чтобы меня любили.
— А я жажду любить тебя, — ответил он, развязывая ее накидку. — Надеюсь, что эта накидка достаточно плотная и не пропустит сырость. Позднее, опершись на локоть и лежа рядом с ней, он заметил:
— И еще кое-что необходимо изменить. Любовь под открытым небом прекрасна в разгар лета, но сейчас уже становится прохладно.
Джинни задумчиво нахмурилась.
— Может, мне стоит обратиться к вождю индейцев? У них в деревне есть пустая…
— Нет, это не годится. — Алекс заставил ее замолчать, приложив палец к губам. — Я не собираюсь прятаться в деревне индейцев. А теперь послушай меня, моя упрямая цыганка.
Джинни вздохнула:
— Да, наверно, мне придется тебя выслушать.
— Да, придется, — твердо сказал он. — В конце недели я еду с Робертом в Джеймстаун на сессию законодателей.
— Надолго? — спросила она, расстроившись.
— Наверно, недели на две, не дольше. И пока я буду там, я закажу нам места на корабле, отправляющемся в Вест-Индию.
— Нет! Не говори глупостей!
— Это не глупости. Может, ты все же окажешь мне услугу и выслушаешь меня? — Алекс подождал, пока она успокоится, и продолжил: — Я решил, что нам делать. Совершенно очевидно, что здесь мы не можем оставаться, да и в Англии будет не лучше. Не знаю, как бы я мог там сохранить наши отношения в тайне возникло бы много неприятностей, если бы тайное стало явным. Поэтому…
— Но, Алекс…
— Поэтому, — сказал он, закрывая ладонью ее рот, — мы отправимся в Вест-Индию, на остров Барбадос, поселимся там, и никто не будет знать, кто мы. Я куплю плантацию и…
Джинни несколько раз куснула его за ладонь, и он был вынужден убрать руку.
— Я тебя выслушала. Теперь ты послушай меня. Я не соглашусь с таким планом. Ты англичанин, твои корни слишком крепки, чтобы ты мог счастливо жить где-нибудь в ином месте. У тебя должны быть жена и дети, а не любовница. Да, я знаю, что такая правда причиняет боль, любовь моя, — сказала она более спокойно, увидев обиду в его глазах. — Но я не смогу жить, зная, что ты потерял, и, в конце концов, ты начнешь винить меня за то, что я лишила тебя всего, что принадлежит тебе по праву, за что ты упорно боролся.
— Ты так плохо думаешь обо мне, о нашей любви, чтобы поверить в такое? — Алекс вскочил на ноги.
— Не о тебе и не о нашей любви, просто я смотрю правде в глаза, — прошептала Джинни, тоже поднимаясь. — Прошу, больше не думай об этом. Будем довольствоваться тем, что имеем, пока не придет время тебе возвращаться в Англию.
— А если я скажу, что увезу тебя, хочешь ты этого или нет?
— Тогда тебе придется связать меня и заткнуть мне рот, — ответила она со смехом, который против ее воли прозвучал вымученно. — Представь, какой скандал начнется на корабле, когда…
— Хватит! Ты уже высказалась. Если ты находишь это забавным, то у нас явно разное чувство юмора. — Он поднял ее накидку и сильно встряхнул. — Надевай и отправляйся к своему мужу. Не хочу подвергать тебя еще большему риску.
Джинни дошла до опушки, но потом остановилась и обернулась.
— Неужели мы должны так расставаться? Наверно, нам больше не удастся увидеться до твоего возвращения из Джеймстауна.
— Полагаю, будет лучше, если я вообще не вернусь, — холодно сказал он. Она пожала плечами, стерпев обиду.
— Тебе виднее.
— Черт бы тебя взял, Вирджиния, за твое упрямство… А, иди сюда! — Мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, он прижал ее к себе. — Я не сдамся, цыганка, предупреждаю тебя, — Он крепко поцеловал ее, и гнев внезапно испарился. — Ты совершенно неуправляема, как и раньше, но я подберу ключик, будь уверена.
При мысли о том, что они расстанутся друзьями, Джинни испытала такое облегчение, что даже не стала возражать, а просто улыбнулась и обняла его.
— Храни тебя Бог, любовь моя.
— И тебя, — ответил он, прикоснувшись к кончику ее носа. — Хочу, чтобы ты кое-что пообещала мне.
— Что? — Она настороженно посмотрела на него.
— Что ты придешь к Харрингтонам, если этот… если твой муж начнет буйствовать. Они не отвернутся от тебя, хотя Роберт и считает, что нельзя вмешиваться в семейную жизнь других.
— Я знаю это. Обещаю тебе, как уже говорила вчера, что такого больше не повторится.
— Не понимаю, что это значит.
— Довольствуйся этим, Алекс. Это обещание, и у тебя никогда не было оснований сомневаться в моем слове.
Ему пришлось смириться, потому что иного выбора просто не было. Он снова поцеловал ее и стоял на поляне еще долго, после того как она ушла, чтобы какой-нибудь случайный путник, повстречавший их обоих, ничего не заподозрил.
Джинни с отвращением смотрела на куски телятины, которые жарила на сковороде. Они ей так нравились раньше, особенно с яйцом, но сейчас у них был какой-то странный запах. Волна тошноты накатила на нее, и она сморщилась. Плюхнув сковороду на стол перед опешившим Питом, она выскочила из дома, чтобы освободить желудок от того, что его так раздражало. Вернувшись на кухню, она с облегчением увидела, что Гилл уже доедает телятину.
— Что с тобой? — спросил он. — У тебя лицо цвета сыворотки.
— Должно быть, съела что-то не то, — коротко ответила она. — Нам нужны дрова. Ты не съездишь за ними на вырубку? Мы можем попросить Тедди наколоть дров, если ты сам не сможешь. — Не прозвучало ли упрека в этих словах? Она уже приготовилась к обвинениям в недоброжелательности.
— Как я могу колоть дрова? — возмутился Гилл. — Мое бедро чертовски болит в такую сырость. Полагаю, ты снова отправляешься в лес?
— Когда я закончу все дела, пойду за травами, — ответила она. — Ведь время от времени они и тебе помогают.
— Хотелось бы мне знать, чем еще ты занимаешься в лесу. Отличное место для распутства.
Рука Джинни сжала ручку сковороды, и тишина стала зловещей. Гилл, посмотрев на нее, словно прочел ее мысли, захохотал и вышел из дома, не оглянувшись. Джинни прижала пальцы к губам, когда ее охватило чувство отвращения к самой себе. Она ничего не могла сделать, чтобы он прекратил высказываться подобным образом. Он ведь уже понял, как задевают ее такие слова. Зная это, он редко упускал возможность поддеть ее, хотя Джинни была убеждена, что он сам не верит в эти обвинения. Но пугало другое — все чаще ее охватывало искушение высказать ему в лицо всю правду.
В последние дни она чувствовала себя такой усталой, ноги были как свинцовые, свойственная ей энергия исчезала еще до того, как Джинни успевала встать. Желудок отказывался вести себя нормально, несмотря на все ее лекарские усилия. «Может, это от одиночества и тоски», — думала она с самоуничижительной улыбкой. Алекса не было уже больше двух недель, и стыдно признать, но ее тело жаждало того восхитительного наслаждения, к которому привыкло в последнее время. Пожалуй, стоит посетить Сюзанну. Лиззи приберет в доме, когда вернется с дойки. Роберт вполне мог послать записку жене о том, когда их ожидать. Он был очень внимательным в таких вопросах и всегда присылал весточки с любым, кто плыл вниз по реке мимо его плантации.
Поездка к Сюзанне показалась ей более заманчивой, чем сбор трав, и Джинни, поднявшись наверх, сменила рабочее платье на юбку и лиф из стеганого набивного ситца. Она слегка сморщилась, застегивая лиф на набухшей груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70