раздражение побудило ее говорить резче, хотя обычно в присутствии мужа она прикусывала язык. — Я, например, вполне способна позаботиться о себе.
— Конечно, когда вокруг есть мужчины, готовые переспать со шлюхой предателя, — злобно прошипел он, и Джинни побледнела. Она уже привыкла к его оскорблениям, но во время путешествия и болезни Гилл был сдержаннее, вероятно, потому, что нуждался в ее внимании и, будучи на корабле, не мог добиться этого силой. Отвернувшись, она спустилась вниз, чтобы проследить за подготовкой вещей к выгрузке.
Громкие приветственные крики снова привели Джинни на палубу, и вместе с другими она смотрела, как «Элизабет Мей», опустив паруса, бросает якорь у выдававшегося в море полуострова, на котором находились крепость и селение Джеймстаун. К кораблю немедленно устремились лодки и каноэ, чтобы доставить на берег пассажиров и их багаж. Кроме того, корабли, конечно, привезли товары, которые колонисты сами не могли производить и покупали на доходы от своих уже процветающих табачных плантаций. И конечно, корабли привозили письма из дома. Джинни подумала, что мало кто из колонистов не ожидает с нетерпением новостей с родины. Но когда началась суета разгрузки, у нее уже не осталось времени для размышлений. Гилл казался неспособным сделать что-нибудь путное; он только отдавал приказы, на которые никто не обращал внимания, и без толку кричал каждый раз, когда их вещи опускались в шлюпки.
— Гилл, они никуда не денутся, кроме берега, — сказала Джинни, когда он запричитал об исчезновении пары железных металлических подставок для дров в камине из имения Кортни. — Мы сами можем за ними проследить, если только ты сядешь в это каноэ. Я останусь на корабле и проверю, чтобы все остальные вещи благополучно отправились на берег, а ты их там примешь. Ну, разве это плохой план?
Как бы ему ни хотелось обнаружить изъяны, Гилл все же не смог придраться к плану и перелез в раскачивающееся каноэ, которым управлял улыбающийся мальчишка лет одиннадцати. На берегу Гилл без конца мешал всем, настаивая на проверке каждого ящика и каждого тюка, чтобы убедиться, что это вещи Кортни.
Джинни покинула «Элизабет Мей» одной из последних, помогая спутникам садиться в небольшие лодки, которые внезапно показались невесомыми для людей, привыкших ощущать под ногами вздымающуюся громаду палубы корабля. Но наконец и она ступила на берег Нового Света, и у нее тут же закружилась голова, едва ноги впервые после четырехмесячного плавания коснулись земли.
— Вирджиния! — властно позвал ее Гилл с дальнего конца причала. — Все вещи здесь, но я не вижу никого из встречающих.
Джинни взглянула на короткую дорогу, которая вела к укрепленному форту. Рядом с ним виднелись строения, но издали трудно было понять, какая часть поселения находилась вне форта.
— Почему бы тебе не нанять вон тех детишек, чтобы они присмотрели за вещами, а мы сходили бы в город? Твой кузен Харрингтон, должно быть, здесь хорошо известен, и мы непременно сможем узнать, как найти его.
Это было еще одно ее предложение, с которым Гилл не мог поспорить, и он как раз договаривался о цене с будущим сторожем их вещей, когда рыжеволосый и розовощекий мужчина во фланелевых штанах и ситцевой рубахе торопливо подошел к пристани.
— Эсквайр Кортни? — позвал он, пытаясь перекричать гул голосов.
— Здесь! — громко откликнулась Джинни, размахивая платком, чтобы привлечь его внимание.
— Ох, госпожа, как я рад, что наконец нашел вас, — сказал мужчина, отдуваясь — Том Бригхэм к вашим услугам, виллан эсквайра Харрингтона.
— Виллан? — переспросила Джинни, удивленно приподняв брови.
— После долговой тюрьмы, госпожа, — коротко сообщил ей Том Бригхэм. — Еще три года — и я стану свободным человеком, если будет на то воля Божья. А потом куплю землю, присмотрел тут себе триста акров.
— А нам какое дело до этого, парень? — раздраженно спросил Гилл. — Давайте уберем отсюда вещи, пока мы все не расплавились на этой чертовой жаре. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони, и Джинни виновато заметила, каким бледным и вспотевшим было лицо мужа. Он еще не совсем оправился после мучительного путешествия, а раздраженные споры на жаре никак не улучшат ни его здоровья, ни настроения.
— Действительно, — быстро вмешалась она, — если вы сможете отвести нас в тень, мы будем очень рады.
— Я способен на большее, госпожа, — весело сказал Том, взваливая на плечо один из тюков. — Для вас оставлены места в гостинице, а завтра на рассвете мы отправимся к участку Харрингтонов. Нет, не трогайте их, сэр, — сказал он Гиллу, который пытался сдвинуть с места сундук. — Здесь полно ребят, которые с радостью готовы работать, и они достаточно честные. — Он хмыкнул. — Слишком небольшое поселение, чтобы кража осталась незамеченной, и они не рискнут провести три дня в колодках — не в такую жару!
Гилл был вынужден удовлетвориться этими заверениями, и они последовали за Томом к крепости. Темные дула пушек выглядывали из амбразур в стенах форта, но это было единственным признаком военной крепости. Вокруг форта расположилось внушительное поселение из кирпичных и деревянных домов и магазинов, построенных на площадках среди деревьев, которые давали блаженную тень, защищая от безжалостного полуденного солнца. И везде был табак — он рос вдоль улиц, на рыночной площади и в каждом огороде.
— Ну, вот и пришли. — Том Бригхэм остановился у довольно большого кирпичного здания. — «Король Яков» позаботится о том, чтобы вы спокойно провели ночь.
Жилье по лондонским меркам оказалось совсем не таким уж удобным. Джинни выделили койку в переполненной комнате над прачечной, а ее муж поселился в такой же тесноте в комнате над конюшней. С прибытием кораблей гостиница оказалась заполненной до предела — ведь нужно было разместить тех пассажиров, которые не фазу отправлялись к месту жительства, а также колонистов, приехавших в город за товарами и почтой.
Поскольку Том Бригхэм взял на себя труд погрузить их багаж в лодки, на которых им предстояло добираться к владениям Харрингтонов, Гилл наконец поддался мягким уговорам жены и прилег отдохнуть до ужина. Джинни, прикрыв голову платком от палящего солнца, отправилась осматривать Джеймстаун.
Это было бурлящее жизнью, процветающее поселение. Из кузницы доносился звон молота по наковальне. Снаружи были привязаны лошади, ожидающие, когда ими займется кузнец. По улицам бегали собаки, очевидно, уже достаточно прирученные, поскольку не трогали кур и уток, бродивших тут же, и не обращали внимания на свиней и коз. Самым большим зданием оказалась церковь, и, как Джинни поняла из разговора с одной из женщин, самым важным. Служба проводилась дважды в день; лишь прикованным болезнью к постели и умирающим разрешалось пропустить ее. Отлынивающих наказывали колодками или пороли на рыночной площади.
Когда зазвонил церковный колокол, созывая жителей на службу, Джинни, благодаря беседе с женщиной, была уже подготовлена. Гилл, напротив, брюзжал до самой церкви, не желая распевать псалмы пуритан.
— Тихо, — сказала Джинни, невольно оглядываясь на серьезные лица вокруг них. — Нельзя так говорить об их обычаях. Мы здесь новички и не можем диктовать свои правила.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты, женщина, говорила мне, что я могу делать и что не могу, — заявил Гилл. — Достаточно ходить в церковь по воскресеньям и праздникам, и нечего бегать взад-вперед каждое утро и каждый вечер.
— Возможно, правила не такие строгие за пределами города, — предположила Джинни, надеясь, что это заставит его замолчать. Она его жена и будет наказана вместе с ним, что бы она сама ни думала и как бы образцово ни вела себя, а у нее не было ни малейшего желания вызывать недовольство церкви. Мысль о Гилле в колодках могла бы при определенных обстоятельствах доставить ей мрачное удовольствие, но для себя она не хотела подобной участи.
К счастью, ее муж замолчал и вытерпел продолжительную службу, на которой присутствовали все жители Джеймстауна. Он лишь ерзал и раздраженно хмыкал время от времени.
Пирог с зайчатиной, поданный под густым винным соусом, с рубленым луком и толстыми кусками бекона, послужил ему некоторым утешением; кроме того, Гилла познакомили с крепким напитком под названием виски. Хозяин гостиницы с вполне оправданной гордостью сказал, что в здешних краях его предпочитают английскому элю.
— Отличный напиток! — с готовностью согласился Гилл, усаживаясь у камина и принимая глиняную трубку, предложенную соседом. — Такой же хороший, как и бренди.
— И дешевле, — хмыкнул кто-то рядом. — Изготовляется прямо здесь, в десяти милях вверх по реке, из зерна.
Брови Джинни поползли вверх. Собирая тарелки и относя их на кухню, она поняла, что ее муж обрел рай. Дешевый, всегда доступный напиток, чтобы забыть обо всех горестях! Это не сулило ничего хорошего для жизни, где только энергия и целеустремленность могли победить дикую природу и создать ферму и плантацию, которые должны были поправить дела семьи Кортни.
Она поднялась в комнату над прачечной достаточно рано, чтобы занять место на краю постели, а три ее соседки позже устроили спор из-за другого края. Но она еще очень долго не могла заснуть; матрац под ней, казалось, колыхался в ритме морских волн; снаружи доносились странные звуки чужой земли. Было уже совсем поздно, когда она услышала пьяную речь мужа, который направлялся в комнату над конюшней. По крайней мере, уже за это она должна быть благодарна. С тех пор как они покинули Саутгемптон, она была освобождена от его злых и беспомощных домогательств. Только совсем отчаянные или потерявшие стыд решились бы на интимные отношения в трюме корабля, а Гилл, кроме того, все время мучился морской болезнью. Но нельзя же ожидать, что ничего не изменится, когда они, наконец, устроятся. Первое время они, наверно, будут жить у Харрингтонов, пока не построят собственный дом на выделенном им участке в пятьсот акров. Остается только надеяться, что у Харрингтонов дом небольшой и они не смогут предоставить гостям отдельную комнату. И с этой полуобнадеживающей мыслью Джинни заснула.
С рассветом все вокруг забурлило, со двора доносились голоса, стук копыт, позвякивание уздечек Джинни вскочила с постели с прежней энергией. Она благополучно добралась до Нового Света, и ее ожидает новая жизнь! Торопливо одевшись, она поспешила вниз, пересекла двор, вошла в кухню и увидела завтракавшего там Тома Бригхэма.
— Доброе утро, госпожа, — весело приветствовал он ее. — Как только вы поедите, мы отправимся.
— Конечно, — согласилась Джинни, намазывая кусок хлеба мягким сливочным сыром. — Но кто-нибудь должен разбудить моего мужа. Он вчера поздно лег; не сомневаюсь, что утром у него будет тяжелая голова.
Жена хозяина гостиницы проницательно взглянула на нее.
— Зависит от того, насколько он умеет пить виски. — Она налила Джинни немного наливки из красной смородины.
Джинни поблагодарила ее, но больше не сказала ни слова о состоянии мужа. Жене не подобает критиковать мужа в присутствии посторонних, тем более если вокруг слуги и чужие люди.
Том Бригхэм отправился за Гиллом, который наконец появился, надутый и мрачный, не желающий разговаривать, что вполне устраивало Джинни. На пристани уже шла погрузка продуктов и имущества семьи Кортни в каноэ. Большой и сильный негр, руководивший работой, был представлен Томом как Джонас, освободившийся раб, который приехал сюда в качестве слуги, но потом был продан в постоянное рабство, пока Роберт Харрингтон не освободил его в прошлом году.
Система труда в Виргинии привела Джинни в некоторое замешательство, и ее вопросы в гостинице накануне вечером казались старожилам крайне наивными, что побуждало их отвечать с некоторой снисходительностью и насмешливостью. Здесь работали осужденные и вилланы, как Том, либо высланные правительством, либо купленные плантаторами. Были и связанные договором слуги, пожелавшие продать свой труд в обмен на проезд и в надежде приобрести землю, когда срок их договора закончится. Кроме того, здесь были негры, привезенные голландскими и английскими торговцами, и они находились в пожизненном рабстве у тех, кто купил их для работы на земле. Сначала они тоже приезжали в качестве слуг, но потом по неизвестной причине появились новые правила, и теперь они оказались в рабстве.
Джинни это казалось очень непонятным и даже отталкивающим. Но она напомнила себе, что она здесь новый человек, пока только гость, и не имеет права ставить под сомнение здешние порядки, не обустроившись. Но вопрос о работниках им с Гиллом придется решать уже совсем скоро. Кузен Харрингтон, наверно, поделится с ними советами и рекомендациями.
Путешествие вверх по реке заняло три часа, и каждая минута доставляла Джинни удовольствие. Спустя полчаса она убедила Тома отдать ей румпель, что он охотно и сделал, когда понял, насколько она опытна, а сам с трубкой в зубах наслаждался утренним солнцем и тишиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Конечно, когда вокруг есть мужчины, готовые переспать со шлюхой предателя, — злобно прошипел он, и Джинни побледнела. Она уже привыкла к его оскорблениям, но во время путешествия и болезни Гилл был сдержаннее, вероятно, потому, что нуждался в ее внимании и, будучи на корабле, не мог добиться этого силой. Отвернувшись, она спустилась вниз, чтобы проследить за подготовкой вещей к выгрузке.
Громкие приветственные крики снова привели Джинни на палубу, и вместе с другими она смотрела, как «Элизабет Мей», опустив паруса, бросает якорь у выдававшегося в море полуострова, на котором находились крепость и селение Джеймстаун. К кораблю немедленно устремились лодки и каноэ, чтобы доставить на берег пассажиров и их багаж. Кроме того, корабли, конечно, привезли товары, которые колонисты сами не могли производить и покупали на доходы от своих уже процветающих табачных плантаций. И конечно, корабли привозили письма из дома. Джинни подумала, что мало кто из колонистов не ожидает с нетерпением новостей с родины. Но когда началась суета разгрузки, у нее уже не осталось времени для размышлений. Гилл казался неспособным сделать что-нибудь путное; он только отдавал приказы, на которые никто не обращал внимания, и без толку кричал каждый раз, когда их вещи опускались в шлюпки.
— Гилл, они никуда не денутся, кроме берега, — сказала Джинни, когда он запричитал об исчезновении пары железных металлических подставок для дров в камине из имения Кортни. — Мы сами можем за ними проследить, если только ты сядешь в это каноэ. Я останусь на корабле и проверю, чтобы все остальные вещи благополучно отправились на берег, а ты их там примешь. Ну, разве это плохой план?
Как бы ему ни хотелось обнаружить изъяны, Гилл все же не смог придраться к плану и перелез в раскачивающееся каноэ, которым управлял улыбающийся мальчишка лет одиннадцати. На берегу Гилл без конца мешал всем, настаивая на проверке каждого ящика и каждого тюка, чтобы убедиться, что это вещи Кортни.
Джинни покинула «Элизабет Мей» одной из последних, помогая спутникам садиться в небольшие лодки, которые внезапно показались невесомыми для людей, привыкших ощущать под ногами вздымающуюся громаду палубы корабля. Но наконец и она ступила на берег Нового Света, и у нее тут же закружилась голова, едва ноги впервые после четырехмесячного плавания коснулись земли.
— Вирджиния! — властно позвал ее Гилл с дальнего конца причала. — Все вещи здесь, но я не вижу никого из встречающих.
Джинни взглянула на короткую дорогу, которая вела к укрепленному форту. Рядом с ним виднелись строения, но издали трудно было понять, какая часть поселения находилась вне форта.
— Почему бы тебе не нанять вон тех детишек, чтобы они присмотрели за вещами, а мы сходили бы в город? Твой кузен Харрингтон, должно быть, здесь хорошо известен, и мы непременно сможем узнать, как найти его.
Это было еще одно ее предложение, с которым Гилл не мог поспорить, и он как раз договаривался о цене с будущим сторожем их вещей, когда рыжеволосый и розовощекий мужчина во фланелевых штанах и ситцевой рубахе торопливо подошел к пристани.
— Эсквайр Кортни? — позвал он, пытаясь перекричать гул голосов.
— Здесь! — громко откликнулась Джинни, размахивая платком, чтобы привлечь его внимание.
— Ох, госпожа, как я рад, что наконец нашел вас, — сказал мужчина, отдуваясь — Том Бригхэм к вашим услугам, виллан эсквайра Харрингтона.
— Виллан? — переспросила Джинни, удивленно приподняв брови.
— После долговой тюрьмы, госпожа, — коротко сообщил ей Том Бригхэм. — Еще три года — и я стану свободным человеком, если будет на то воля Божья. А потом куплю землю, присмотрел тут себе триста акров.
— А нам какое дело до этого, парень? — раздраженно спросил Гилл. — Давайте уберем отсюда вещи, пока мы все не расплавились на этой чертовой жаре. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони, и Джинни виновато заметила, каким бледным и вспотевшим было лицо мужа. Он еще не совсем оправился после мучительного путешествия, а раздраженные споры на жаре никак не улучшат ни его здоровья, ни настроения.
— Действительно, — быстро вмешалась она, — если вы сможете отвести нас в тень, мы будем очень рады.
— Я способен на большее, госпожа, — весело сказал Том, взваливая на плечо один из тюков. — Для вас оставлены места в гостинице, а завтра на рассвете мы отправимся к участку Харрингтонов. Нет, не трогайте их, сэр, — сказал он Гиллу, который пытался сдвинуть с места сундук. — Здесь полно ребят, которые с радостью готовы работать, и они достаточно честные. — Он хмыкнул. — Слишком небольшое поселение, чтобы кража осталась незамеченной, и они не рискнут провести три дня в колодках — не в такую жару!
Гилл был вынужден удовлетвориться этими заверениями, и они последовали за Томом к крепости. Темные дула пушек выглядывали из амбразур в стенах форта, но это было единственным признаком военной крепости. Вокруг форта расположилось внушительное поселение из кирпичных и деревянных домов и магазинов, построенных на площадках среди деревьев, которые давали блаженную тень, защищая от безжалостного полуденного солнца. И везде был табак — он рос вдоль улиц, на рыночной площади и в каждом огороде.
— Ну, вот и пришли. — Том Бригхэм остановился у довольно большого кирпичного здания. — «Король Яков» позаботится о том, чтобы вы спокойно провели ночь.
Жилье по лондонским меркам оказалось совсем не таким уж удобным. Джинни выделили койку в переполненной комнате над прачечной, а ее муж поселился в такой же тесноте в комнате над конюшней. С прибытием кораблей гостиница оказалась заполненной до предела — ведь нужно было разместить тех пассажиров, которые не фазу отправлялись к месту жительства, а также колонистов, приехавших в город за товарами и почтой.
Поскольку Том Бригхэм взял на себя труд погрузить их багаж в лодки, на которых им предстояло добираться к владениям Харрингтонов, Гилл наконец поддался мягким уговорам жены и прилег отдохнуть до ужина. Джинни, прикрыв голову платком от палящего солнца, отправилась осматривать Джеймстаун.
Это было бурлящее жизнью, процветающее поселение. Из кузницы доносился звон молота по наковальне. Снаружи были привязаны лошади, ожидающие, когда ими займется кузнец. По улицам бегали собаки, очевидно, уже достаточно прирученные, поскольку не трогали кур и уток, бродивших тут же, и не обращали внимания на свиней и коз. Самым большим зданием оказалась церковь, и, как Джинни поняла из разговора с одной из женщин, самым важным. Служба проводилась дважды в день; лишь прикованным болезнью к постели и умирающим разрешалось пропустить ее. Отлынивающих наказывали колодками или пороли на рыночной площади.
Когда зазвонил церковный колокол, созывая жителей на службу, Джинни, благодаря беседе с женщиной, была уже подготовлена. Гилл, напротив, брюзжал до самой церкви, не желая распевать псалмы пуритан.
— Тихо, — сказала Джинни, невольно оглядываясь на серьезные лица вокруг них. — Нельзя так говорить об их обычаях. Мы здесь новички и не можем диктовать свои правила.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты, женщина, говорила мне, что я могу делать и что не могу, — заявил Гилл. — Достаточно ходить в церковь по воскресеньям и праздникам, и нечего бегать взад-вперед каждое утро и каждый вечер.
— Возможно, правила не такие строгие за пределами города, — предположила Джинни, надеясь, что это заставит его замолчать. Она его жена и будет наказана вместе с ним, что бы она сама ни думала и как бы образцово ни вела себя, а у нее не было ни малейшего желания вызывать недовольство церкви. Мысль о Гилле в колодках могла бы при определенных обстоятельствах доставить ей мрачное удовольствие, но для себя она не хотела подобной участи.
К счастью, ее муж замолчал и вытерпел продолжительную службу, на которой присутствовали все жители Джеймстауна. Он лишь ерзал и раздраженно хмыкал время от времени.
Пирог с зайчатиной, поданный под густым винным соусом, с рубленым луком и толстыми кусками бекона, послужил ему некоторым утешением; кроме того, Гилла познакомили с крепким напитком под названием виски. Хозяин гостиницы с вполне оправданной гордостью сказал, что в здешних краях его предпочитают английскому элю.
— Отличный напиток! — с готовностью согласился Гилл, усаживаясь у камина и принимая глиняную трубку, предложенную соседом. — Такой же хороший, как и бренди.
— И дешевле, — хмыкнул кто-то рядом. — Изготовляется прямо здесь, в десяти милях вверх по реке, из зерна.
Брови Джинни поползли вверх. Собирая тарелки и относя их на кухню, она поняла, что ее муж обрел рай. Дешевый, всегда доступный напиток, чтобы забыть обо всех горестях! Это не сулило ничего хорошего для жизни, где только энергия и целеустремленность могли победить дикую природу и создать ферму и плантацию, которые должны были поправить дела семьи Кортни.
Она поднялась в комнату над прачечной достаточно рано, чтобы занять место на краю постели, а три ее соседки позже устроили спор из-за другого края. Но она еще очень долго не могла заснуть; матрац под ней, казалось, колыхался в ритме морских волн; снаружи доносились странные звуки чужой земли. Было уже совсем поздно, когда она услышала пьяную речь мужа, который направлялся в комнату над конюшней. По крайней мере, уже за это она должна быть благодарна. С тех пор как они покинули Саутгемптон, она была освобождена от его злых и беспомощных домогательств. Только совсем отчаянные или потерявшие стыд решились бы на интимные отношения в трюме корабля, а Гилл, кроме того, все время мучился морской болезнью. Но нельзя же ожидать, что ничего не изменится, когда они, наконец, устроятся. Первое время они, наверно, будут жить у Харрингтонов, пока не построят собственный дом на выделенном им участке в пятьсот акров. Остается только надеяться, что у Харрингтонов дом небольшой и они не смогут предоставить гостям отдельную комнату. И с этой полуобнадеживающей мыслью Джинни заснула.
С рассветом все вокруг забурлило, со двора доносились голоса, стук копыт, позвякивание уздечек Джинни вскочила с постели с прежней энергией. Она благополучно добралась до Нового Света, и ее ожидает новая жизнь! Торопливо одевшись, она поспешила вниз, пересекла двор, вошла в кухню и увидела завтракавшего там Тома Бригхэма.
— Доброе утро, госпожа, — весело приветствовал он ее. — Как только вы поедите, мы отправимся.
— Конечно, — согласилась Джинни, намазывая кусок хлеба мягким сливочным сыром. — Но кто-нибудь должен разбудить моего мужа. Он вчера поздно лег; не сомневаюсь, что утром у него будет тяжелая голова.
Жена хозяина гостиницы проницательно взглянула на нее.
— Зависит от того, насколько он умеет пить виски. — Она налила Джинни немного наливки из красной смородины.
Джинни поблагодарила ее, но больше не сказала ни слова о состоянии мужа. Жене не подобает критиковать мужа в присутствии посторонних, тем более если вокруг слуги и чужие люди.
Том Бригхэм отправился за Гиллом, который наконец появился, надутый и мрачный, не желающий разговаривать, что вполне устраивало Джинни. На пристани уже шла погрузка продуктов и имущества семьи Кортни в каноэ. Большой и сильный негр, руководивший работой, был представлен Томом как Джонас, освободившийся раб, который приехал сюда в качестве слуги, но потом был продан в постоянное рабство, пока Роберт Харрингтон не освободил его в прошлом году.
Система труда в Виргинии привела Джинни в некоторое замешательство, и ее вопросы в гостинице накануне вечером казались старожилам крайне наивными, что побуждало их отвечать с некоторой снисходительностью и насмешливостью. Здесь работали осужденные и вилланы, как Том, либо высланные правительством, либо купленные плантаторами. Были и связанные договором слуги, пожелавшие продать свой труд в обмен на проезд и в надежде приобрести землю, когда срок их договора закончится. Кроме того, здесь были негры, привезенные голландскими и английскими торговцами, и они находились в пожизненном рабстве у тех, кто купил их для работы на земле. Сначала они тоже приезжали в качестве слуг, но потом по неизвестной причине появились новые правила, и теперь они оказались в рабстве.
Джинни это казалось очень непонятным и даже отталкивающим. Но она напомнила себе, что она здесь новый человек, пока только гость, и не имеет права ставить под сомнение здешние порядки, не обустроившись. Но вопрос о работниках им с Гиллом придется решать уже совсем скоро. Кузен Харрингтон, наверно, поделится с ними советами и рекомендациями.
Путешествие вверх по реке заняло три часа, и каждая минута доставляла Джинни удовольствие. Спустя полчаса она убедила Тома отдать ей румпель, что он охотно и сделал, когда понял, насколько она опытна, а сам с трубкой в зубах наслаждался утренним солнцем и тишиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70