Майор Бонхэм фыркнул, но поспешно подавил смешок, и Джинни улыбнулась ему.
— Складывается впечатление, майор, что армия на марше — не место для неподготовленных.
— В ней определенно нет места для недисциплинированных, — сказал Алекс, но глаза его смеялись. — Не могли бы вы, по крайней мере, воздержаться от жевания, пока я заканчиваю строевую подготовку? Я не хочу, чтобы меня отвлекали.
— Я никогда бы не посмела помешать вам сосредоточиться, полковник — Джинни отступила, встав рядом с майором, и на лице ее появилось такое терпеливое ожидание, что все они с трудом спрятали улыбки. Потом барабаны смолкли, голос Алекса прозвенел громко и четко над лугом, и Джинни стало стыдно за свои насмешки при виде великолепного зрелища, которое, как она догадалась, было организовано не только в интересах поддержания боевого духа и дисциплины солдат, но и для жителей Ньюбера.
Путь был долгим и утомительным, солнце безжалостно палило, и Джинни подумала о двух солдатах, исхлестанных кнутом, об их спинах. Солдаты шли в латах, в такую жару пот струится ручьем, липкий и разъедающий, даже у нее. Сама она ехала верхом, одета была достаточно легко, и на коже ее не было потертостей. Но Джинни страдала от острого сочувствия к несчастным. Природа наградила — или наказала! — ее чрезвычайно живым воображением. Алекс, заметив ее внезапную рассеянную молчаливость, спросил, что случилось.
Какое-то мгновение Джинни спорила сама с собой. Он изо всех сил старался быть приятным, приглушив свойственные ему командные нотки и выбирая слова. Когда она дразнила его, даже при офицерах, он воспринимал это спокойно. Но не растревожит ли она осиное гнездо, вновь упомянув о вчерашнем происшествии? Она решила рискнуть.
— Я думала о мужчинах, которых вчера выпороли, — тихо сказала она. — Им, наверно, трудно идти по такой жаре.
Алекс пожал плечами.
— Не таким уж суровым было наказание.
— Сейчас они наверняка его почувствовали, — упорствовала Джинни таким же тихим голосом.
«Так, что она теперь задумала?» — устало подумал Алекс. Он был уверен, что она неспроста завела этот разговор.
Он старался говорить ровно.
— Этого и следовало ожидать.
Такое безразличие! Джинни взглянула на него. Лицо его было совершенно бесстрастно. Но она знала, как никто другой, каким мягким и нежным он может быть.
— У меня есть кое-какие мази, — осторожно сказала она. — Они ускорят заживление и облегчат им неудобства, которые они испытывают сейчас. Я могла бы…
Эта женщина совершенно неисправима!
— Ты когда-нибудь слушаешь то, что я говорю? — Он говорил сдержанно, но решительно, достаточно тихо, чтобы только она одна могла его услышать. — Я же сказал тебе, чтобы ты близко не подходила к солдатам. Ты что, забыла?
— Нет, конечно, не забыла. Просто я могу помочь, и не только этим двоим. Может, еще кто-нибудь болен. Я в этом немного разбираюсь, я же тебе говорила.
— Я не желаю обсуждать это, ни сейчас, ни в другое время.
«Вот так-то, — подумала Джинни, — это, без сомнения, категорический запрет». Ну что же, она все-таки попыталась, теперь им с Джедом нужно будет заняться этим делом так, чтобы не привлечь внимания полковника.
Условия ночевки в этот день оказались весьма скромными. В крошечной деревушке гостиницы не было, и Алекс решил вместе с офицерами спать под открытым небом, с солдатами. Для Джинни нашли единственную свободную кровать в домике. Она стояла на пороге комнаты с грязным земляным полом, где, казалось, не счесть кошек и собак. Рассеянно улыбнувшись морщинистой старухе, которая согласилась разместить ее у себя за парламентские монеты, Джинни позволила подвести себя к импровизированной постели, поджав губы, подсчитала количество блох, поблагодарила свою будущую хозяйку и решительно вышла на улицу.
Джед, сопровождавший ее при этом осмотре, не смог сдержать ухмылки, когда подчеркнуто ровным голосом она поинтересовалась, где сейчас можно найти полковника.
— Жилье вам не по вкусу, госпожа?
Джинни потрясла юбкой, проверяя, не притаились ли в складках паразиты.
— Я не против неудобств, до некоторой степени. Но грязь и блохи — это другое дело. Давайте поищем полковника.
Они нашли Алекса среди офицеров. Все сняли рубашки и сапоги и, отдыхая, лежали на траве у палаток, поставленных на краю солдатского лагеря. Джинни стало абсолютно ясно, что они предвкушают удовольствие провести ночь под открытым небом. К тому же их расслабленное состояние частично объяснялось тем, что по крайней мере ночью ее не будет среди них.
— Не хочу никоим образом побеспокоить вас, господа, — заявила Джинни, подходя к ним. — Я достаточно привыкла к виду мужчин без рубашек, так что вам не стоит испытывать неловкость. Нет, нет, прошу, не вставайте.
— У вас проблема, Джинни? — Алекс приготовился к худшему. У Вирджинии был чрезвычайно решительный вид, и он уже почувствовал, что в воздухе запахло поражением, хотя еще неизвестна причина битвы.
— Никаких проблем, — спокойно сказала она. — Я буду спать вон под теми деревьями. Не обращайте на меня никакого внимания.
— Почему? — спросил он, изображая лишь легкое любопытство.
— У меня нет желания заразиться тифом, — коротко ответила она. — Грязь, паразиты и болезни — неизбежные соседи. Я предпочитаю рисковать под открытым небом. Вы все можете сделать вид, что меня здесь нет.
— Это будет сложно, — заметил Алекс с легкой суховатой улыбкой. — Скорее, невозможно. Вам лучше занять палатку в конце ряда, и остается надеяться, что, впервые попробовав походной пищи, вы не сочтете ее несъедобной.
— Я не слишком привередлива в своих требованиях, — возразила Джинни. — Просто мне не нравятся блохи и клопы.
— Вполне понятно, госпожа Кортни, — согласился майор Бонхэм с подчеркнутой учтивостью. — Не хотите ли присесть в нашей походной гостиной?
— Благодарю вас. — Джинни села на траву и, стянув сапоги, вздохнула с облегчением. — Думаю, вы все должны звать меня Джинни, майор. Полковник и Дикон зовут меня так, и мне кажется, в подобных обстоятельствах излишне соблюдать церемонии.
Алекс почувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Он решил, что вреда от ее слов не будет. Рассмеявшись, он сел рядом с ней, молчаливо одобрив ее предложение.
— Церемонии, дорогая Джинни, это нечто совершенно незнакомое вам, как мы все уже заметили. В этот момент вновь появился Джед с фляжкой вина.
— Огонь медленно разгорается, — проворчал он, протягивая фляжку Алексу. — Ужин скоро поспеет.
— Может, я могу помочь? — сказала Джинни, встав и последовав за Джедом туда, где их никто не мог слышать. — Как солдаты? — прошептала она. — Мне нужно навестить их?
— Они поправятся, — тихо ответил Джед. — Вы не сможете пойти туда сегодня, не привлекая внимания полковника. Утром вам нужно будет пойти в кусты, я так думаю. Никто не хватится вас некоторое время, пока будет сворачиваться лагерь. Есть еще пара солдат, которых не мешало бы посмотреть. Просто идите за мной, когда я кивну вам.
— Было бы намного разумнее, если бы полковник понял, насколько он не прав, — вздохнула Джинни.
— Ему трудно перерешить, если он уже что-то решил, — сообщил ей Джед, встряхивая содержимое кастрюли над огнем. — Всегда был таким, еще ребенком. Но это не значит, что его нельзя изменить. Только не всякому это под силу.
— Думаете, я смогла бы?
— Может быть, — последовал короткий ответ. Он замолчал, и Джинни, решив, что в ее помощи с приготовлением ужина нет необходимости, а Джед явно сказал все, что намеревался, на эту увлекательную тему, вернулась к офицерам.
Она всегда находила, что еда на открытом воздухе гораздо аппетитнее, и усилия Джеда явно не остались незамеченными. Фляжка с вином передавалась по кругу, беседа текла неторопливо, и не было официальности, присущей обедам в гостиницах. Вскоре Джинни уже опиралась спиной о согнутые колени Алекса, и если кто и заметил это, то не подал виду. Джинни поняла, что с начала похода это был первый вечер, завершающийся для нее нормальным образом, — не было препирательств, которые привели бы к ее изоляции. Звезды уже ярко сияли на ночном небе, когда майор Бонхэм, зевнув, заявил, что пора на покой.
— Чью палатку я отобрала? — спросила Джинни, протягивая Алексу обе руки.
— Мою, — ответил он, поднимая ее. — Я буду спать под звездами. Мне это больше по душе.
— Может, и я тоже? — сказала она с озорным блеском в глазах. Глаза Алекса сузились, но он лишь сказал:
— Можете взять мою скатку, Джед найдет мне другую.
— Благодарю вас, сэр, — пробормотала Джинни, присев перед ним в реверансе. — Но, может, нам второй и не понадобится.
Алекс подумал, что просто невозможно не смеяться вместе с ней, не быть очарованным этими откровенными серыми глазами, где пляшут озорные чертики, этим чудесным ртом, ее грацией. Она вела себя совершенно возмутительно, была абсолютно беззаботной, не знала значения слова «сдержанность», а если и знала, то, похоже, не признавала для себя такой необходимости. И когда она не приводила его в бешенство, то доводила до изнеможения головокружительным сочетанием любви и страсти.
Именно это сочетание побудило его тайком пробраться в ее палатку, когда лагерь заснул крепким сном. Джинни ждала его, сидя на подстилке, скрестив ноги, совершенно обнаженная.
— Я думаю, тебя подкинули эльфы, — прошептал Алекс, опускаясь на колени возле нее. — В тебе есть что-то волшебное, что-то явно от феи. Но не от хорошей феи, — добавил он, обхватив одну грудь большой ладонью. Длинный, мозолистый палец, обведя набухший ореол, приподнял сосок, который тут же стал твердым и напряженным в ответном желании. — Очень плохая фея, и, боюсь, ты погубишь меня.
— Да, сегодня я такая, — мягко пообещала Джинни, проводя руками по его обнаженной груди, прижимаясь ладонями к его соскам, проскользнув за пояс его бриджей. Застежка на бриджах расстегнулась под ее торопливыми пальцами, Джинни стянула их на бедра, ее обольстительный язык выглядывал между губ, когда она упивалась видом его узких бедер, плоского живота, тонкой полоской завитков волос, спускавшихся вниз, к его возбужденной плоти, обещавшей неземные радости. — Ты так прекрасен, — прошептала она, обхватывая его плоть рукой, наслаждаясь сильной пульсацией крови под ее пальцами, его невольным выражением восторга. — В этом не может быть ничего постыдного. — Голова ее склонилась, и она обхватила губами его плоть, услышав его тихий стон восторга, когда ее язык ласкал его.
Ночной воздух, чувственный и волнующий, освежал своей прохладой ее кожу, когда их тела, переплетаясь, менялись местами с легкостью и уверенностью давних любовников. Они смеялись и шептались, и в момент высшего наслаждения Джинни вскрикнула, не в силах сдержать свой экстаз. Она почти тут же заснула в его объятиях, а Алекс лежал в темноте, прислушиваясь к ночным звукам, вдыхая аромат ее волос и кожи. Он смущенно подумал, что после этой ночи не будет смысла таиться, ведь любой, имеющий уши, будет знать правду. Через секунду он уже спал.
Джинни проснулась, когда горн протрубил подъем, и какое-то мгновение в сером сумраке рассвета не могла понять, где находится. Ее постель была непривычно жесткой, а воздух слишком холодным для ее обнаженной кожи. Было действительно намного прохладнее, чем она привыкла, но Джинни чувствовала себя удивительно бодрой, намного бодрее, чем после отдыха в душной гостинице. Алекса рядом не было, но тело ее ощущало, что он не так давно ушел от нее. Она неторопливо потянулась, понимая, что пора вставать, и в то же время ей очень не хотелось терять бесценные минуты воспоминаний.
— А ну-ка, подъем, соня! — Алекс просунул голову в палатку. — Даже не знаю, что ты сделала, чтобы заслужить такое внимание, но Джед греет для тебя воду, а мы все вынуждены дожидаться, пока он не освободит костер, чтобы готовить завтрак.
В одно мгновение чувство умиротворения исчезло, когда Джинни вспомнила о той работе, которую наметила для себя на утро. Джед будет ждать ее и подходящего момента, чтобы отвести в лагерь.
— Джед — истинный джентльмен, — сказала она зевая и потянулась за рубашкой. — Однако прежде мне нужно удовлетворить кое-какие нужды. — Встав, она расправила рубашку на бедрах, потом, взглянув на Алекса, покачала головой с насмешливой укоризной. — Нехорошо подглядывать, сэр. Стыдно.
— Боюсь, что этому невозможно противиться — Он смотрел, как она надевает платье, потом отошел в сторону, когда появился Джед с котелком дымящейся воды.
— Благодарю, Джед. — Джинни тепло улыбнулась солдату. — Я скоро вернусь. Джед, поняв ее, кивнул и поставил котелок внутри палатки.
— Если вы пойдете направо, за палатку, то там никто не нарушит вашего уединения.
— Остается только надеяться, что он прав, — пробормотала Джинни Алексу, и тот рассмеялся.
— Можешь быть уверена в этом. По крайней мере, никто из нас тебе не помешает. Мы уже давно встали, и сейчас нам нужен только завтрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70