Ты ведь, я полагаю, предпочтешь находиться в своей комнате?
— Я же сказала, — ответила Джинни, откинувшись на подушки, — я не желаю, чтобы меня развлекали, так что можешь ехать с чистой совестью.
Алекс нахмурился и подошел к постели.
— Мне не нравится оставлять тебя, когда ты несчастна, цыпленок. И мне не нравится, когда ты ненавидишь меня.
Джинни отвернулась, но он, схватив ее за подбородок, снова повернул к себе.
— Ты ненавидишь меня, милая?
— Я ненавижу то, что ты делаешь, — сказала она тихо и вполне правдиво. — И сейчас я не могу отделить то, что ты делаешь, от тебя самого. Он вздохнул и, отпустив ее подбородок, выпрямился.
— Этого и следовало ожидать, но почему-то от этого не легче. Мы поговорим об этом подробно, когда доберемся до Лондона, там нам с тобой придется принять ряд решений.
Он ушел, не попытавшись поцеловать на прощание, и Джинни почувствовала укол разочарования, а потом и страх. Что у него за задание ночью? Опасно ли это? Вернется ли он невредимым утром?
Но ей нельзя думать об этом. Важно, что она осталась одна, и лишь непроницаемый майор Бонхэм был препятствием. Ему, разумеется, приказано охранять ее, но если уж Алекс не распознал ее притворства, она не опасалась, что это смогут другие. Ее не будут беспокоить, может быть, проверят перед отбоем, и все, а окно комнаты выходит прямо в сад.
Она оставалась в постели, прислушиваясь к поспешным сборам конвоя. Потом внезапно наступила тишина. Майор Бонхэм и прапорщик Брайант беседовали в саду, у ее окна — что-то о часовых в лагере. Ничего не было сказано об охране гостиницы. Очевидно, они полагали, что их присутствие делает подобную предосторожность излишней.
Хозяин гостиницы позвал их ужинать, и Джинни стала ждать, не появится ли что-нибудь интересное вместе с ее ужином.
Еду принесла взволнованная женщина, из-под чепчика которой выглядывали тонкие пряди каштановых волос. Она была худа и сутулилась, голубые глаза выцвели. Однако сходство с ней дочери хозяина было несомненным.
— Хетти сказала, что вы хотите повидать кое-кого, — прошептала она, ставя поднос на стол у камина. — Мы ничего не знаем, но если вы пойдете к «Черному петуху» в конце деревни, там вам могут помочь.
— В какое время? — спросила Джинни, когда женщина, явно не желающая что-либо сообщать, заторопилась к двери.
— В любое время от заката до рассвета. — И дверь закрылась.
Джинни вспомнила, что по пути в деревню они миновали таверну. Неприветливое местечко с отваливающейся штукатуркой, окнами без стекол, обшарпанной крышей. Самое любимое пристанище мошенников и бродяг — и мятежников тоже. В эти дни все они жили вне законов парламента.
Взбудораженная, она почувствовала голод. На подносе был бульон, довольно тощая куриная нога и вареный картофель. Не похоже на пиршество, но нищие не выбирают, и Джинни принялась активно и даже с воодушевлением жевать. Эль по крайней мере был сносным и, к счастью, не таким крепким, как октябрьский эль в Ньюбери.
Поужинав, Джинни решила показаться майору и всем остальным, кого может заинтересовать тот факт, что их подопечная столь же молчалива и слаба, как и весь день, и что она собирается пораньше отправиться спать. Последнее посещение туалета будет объяснимой причиной ее появления.
Майор и его собеседники курили трубки в саду, когда подопечная парламента прошествовала мимо них в туалет. Она ответила на их явно неловкие приветствия легким реверансом и бормотанием, которое они могли истолковать, как им вздумается. Возвращаясь, она пожелала им спокойной ночи тихим голосом, и с ней также вежливо попрощались. У себя в комнате она, не теряя времени, погасила свечу, зная, что они заметят внезапную темноту в окне и сделают вывод, что их подопечная легла успокаивать душевные раны.
Два часа Джинни напряженно прислушивалась в темноте к каждому шороху, каждому скрипу, пока не убедилась, что слышит лишь звуки засыпающего дома. Вспомнив трюк, к которому они с Эдмундом прибегали в детстве, когда хотели выскользнуть из дома и понаблюдать за барсуками при лунном свете, Джинни свернула одеяло на середине постели, сложила рубашку, придав ей форму головы, и натянула сверху простыню. Это убеждало их няню, мельком заглядывавшую в спальни. Теперь это может убедить и солдат, которые, если действительно станут проверять, могут почувствовать себя настолько неловко оттого, что вторгаются к ней, что даже не будут присматриваться. Набросив темную накидку с капюшоном поверх амазонки, она подумала, что ей будет очень жарко в такую теплую ночь, но накидка скрывала белый воротничок, который выделялся в темноте, а капюшон прикрывал каштановые волосы, которые могут некстати заблестеть в лунном свете. У окна был широкий подоконник, Джинни без труда перелезла через него и бесшумно спрыгнула на мягкую землю клумбы.
По пути в туалет она заметила садовую калитку, выходящую на дорожку позади гостиницы. Будет ли там охрана? Джинни была почти уверена, что у входа в гостиницу стоит стражник, как в целях общей безопасности, так и для того, чтобы не выпустить ее. Она проскользнула по тропе между пахучими рядами желтофиоли, подошла к низкой калитке и остановилась. Пока она остается в саду, ее не в чем упрекнуть. Как только она положит руку на защелку калитки — уже будет участвовать в мятеже. Помимо ее дыхания, единственным звуком было настойчивое, переливающееся пение скворца, упорно противящегося наступлению ночи. Стражи у калитки не оказалось. Отогнав мысль о риске быть настигнутой, Джинни приподняла запор и вышла из своей слабо охраняемой тюрьмы.
Прижимаясь к затененной, поросшей вьюном каменной стене, она побежала в направлении главной деревенской улицы. Если у входа в гостиницу есть стражник, то он должен стоять лицом к главной улице, но для того, чтобы найти дорогу к «Черному петуху», ей нужно сообразить, где таверна. В последние дни дождей почти не было, и дорога, к счастью, была сухой. Деревня Уимблдон спала, и единственным источником света служила четвертушка луны.
В конце улочки Джинни выглянула из-за угла на широкую дорогу. Гостиница находилась справа от нее, и, как она и предполагала, стражник стоял перед дверью. Ей не обязательно было идти мимо него, но любое неожиданное движение в спящей деревне могло привлечь его внимание. Будет безопаснее пробраться через сады позади домиков, выходящих на главную улицу. Но тогда, конечно, велика опасность того, что она переполошит всех деревенских собак.
Глава 12
Сады позади домов отделялись друг от друга низкими каменными стенами и не представляли особой преграды, хотя двигаться крадучись и бесшумно было нелегко, поскольку юбки Джинни цеплялись за острые шипы розовых кустов. Несколько раз собаки заливались сумасшедшим лаем, и она сжималась в темноте, едва осмеливаясь дышать. Потом раздался громкий крик, что-то разбилось, залаяла собака и снова все стихло.
Ей потребовалось около десяти минут, чтобы добраться до сада позади «Черного петуха», и там Джинни остановилась. Достигнув своей первоначальной цели, она толком не знала, что делать дальше. Она различала лишь темные очертания таверны, прижавшейся, словно какой-то злобный зверь, к земле в середине заросшего сада, где тошнотворно пахло сырой землей, помойной ямой и забродившим хмелем. Ни в одном окне не горел свет, но жена хозяина гостиницы сказала, что Джинни найдет того, кто ей нужен, между сумерками и рассветом, так что, очевидно, кто-нибудь не спит и ответит на ее стук.
А если это ловушка, если это всего лишь притон воров? Что, если хозяева гостиницы имели веские основания направить ничего не подозревающую, невинного вида женщину к насильникам… убийцам… похитителям? Да нет же, она глупит. Ей совершенно нечего было предложить людям со злобными намерениями — только тело, напомнил ей внутренний голос. Призвав на помощь все свое мужество, Джинни смело подошла к приземистому зданию, в каменную стену которого была врезана тяжелая дверь. Ее стук, казалось, разнесся эхом в безмолвии ночи, и она инстинктивно прижалась к стене. Ничего не произошло. Внутри не было слышно ни звука. Она отступила назад и взглянула на окна. Все они были крошечными и находились значительно выше земли, очевидно, для того, чтобы и свет попадал, и была защита от ненастья. Она снова постучала, на этот раз громче, и подергала ручку. Дверная ручка подалась под ее пальцами, и дверь распахнулась в кромешно темный коридор.
Казалось, что ее сердце переместилось куда-то к горлу, руки дрожали от страха, когда она всматривалась в неприветливую черноту. Потом перед глазами у нее всплыло лицо Питера. Она вспомнила Питера и всех других, которые сейчас уже были мертвы в казармах Гилфорда. Джинни вошла в коридор, но не могла заставить себя закрыть дверь и оказаться в неизвестности и темноте.
— Сайке, это ты? — Дребезжащий голос прорезал тишину, в дальнем конце коридора приотворилась дверь и замерцал слабый свет свечи.
— Нет… нет, это я, — нелепо прошептала Джинни пересохшими губами.
— Кто это, черт побери? — Кто-то оттолкнул обладателя дребезжащего голоса и вышел в коридор, высоко подняв свечу. — Девица! — Он коротко хохотнул. — Закройте за собой дверь, мисс. Нам больше не нужно незваных гостей.
— Я пришла поговорить с Рыжим Лисом, — в торопливой панике выговорила Джинни. — Мне сказали в гостинице, что я могу найти его здесь между сумерками и рассветом.
— Идите сюда и дайте взглянуть на вас, — произнес голос, обладатель которого был, несомненно, более образованным, из-за спины человека со свечой.
Джинни закрыла за собой дверь, потом шагнула вперед. Страх несколько отступил, когда она поняла, что Рыжий Лис, несомненно, знаком этим людям. Она очутилась в небольшой комнате, в которой зимой, вероятно, бывает тепло, но в разгар лета, да еще со свечами, было очень душно. Она увидела четырех мужчин. Старику, очевидно, принадлежал дребезжащий голос. Здесь же был здоровяк с широченной грудью. Это он вышел в коридор со свечой. Еще один мужчина, небольшого роста, явно был благородного происхождения, судя по его манере держаться. Четвертый сидел у очага, покручивая ножку бокала между пальцами. Длинные волосы свидетельствовали, что перед ней кавалер.
— Кто ищет Рыжего Лиса? — спросил обладатель хорошо поставленного голоса, подзывая ее к свету.
— Я Вирджиния Кортни, сэр, — ответила Джинни, решив, что простота — наилучший подход. — Дочь Джона Редферна с острова Уайт, который погиб в битве при Нейзби.
— Выпейте вина, дочь Джона Редферна, — заговорил мужчина у очага и, потянувшись через стол, наполнил еще один бокал. — Я пил с вашим отцом перед его гибелью. Давайте поднимем бокалы за короля Карла.
Говоривший уже выпил более чем достаточно, по мнению Джинни, судя по тягучему голосу и остекленевшим глазам, но она приняла бокал, привычно присев в небольшом реверансе.
— Не могли бы вы направить меня к Рыжему Лису, господа? У меня два послания чрезвычайной важности.
— Как вы попали в Уимблдон? — требовательно спросил здоровяк, глядя на нее с подозрением, несмотря на то, что она представилась.
— С армией парламента, — ответила она, услышав при этом резкий вдох. — В деревне разместился отряд, как вам, вероятно, известно. Я еду с ними.
— Прошу вас, продолжайте, — попросил третий, и голос его прозвучал сухо во внезапно наступившей тишине. — Уверен, что это еще не все.
Джинни коротко рассказала свою историю, упомянув, что она находится под опекой парламента.
— Поход с армией парламента дал мне возможность передать послание короля в нескольких местах, — закончила она. — Но сейчас у меня есть сведения, от которых зависит жизнь или смерть людей. Чрезвычайно необходимо как можно быстрее переговорить с Рыжим Лисом. Каждый упущенный момент может принести смерть.
— А как мы можем быть уверены, что вы не ведете двойную игру? — спросил подвыпивший человек. Вопрос был встречен одобрительным ворчанием здоровяка.
— У меня печать короля, — просто сказала она, доставая бумагу из кармана.
В комнате наступила благоговейная тишина, и именно это окончательно убедило Джинни в том, что она среди друзей. Только наиболее преданные подданные короля могли бы так отреагировать на его печать. Но ей еще не задали последнего вопроса.
— Как вам удалось ускользнуть от караульных и прийти сюда?
— Полковник отправился в ночной дозор с большинством своих офицеров. А те, кто остался в гостинице, плохо знают меня. — Она улыбнулась. — Они думают, что я в постели, и я надеюсь, что действительно окажусь там до того, как обнаружат мое отсутствие.
— Значит, вы не планируете бежать, уже пройдя с ними такой путь?
— А куда я пойду? — абсолютно искренне спросила Джинни, — И кроме того, полковник не оставит камня на камне, разыскивая меня, и кто знает, что еще он сможет при этом обнаружить? Я не хочу быть причиной расправы.
Они все деловито закивали в знак согласия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70