Вера застыла в какой-то ненормальной позе, прижавшись спиной к обугленному древесному стволу. И Лариса поняла, что никогда не сможет этого забыть – совершенно белое человеческое лицо на фоне угольной черноты.
И острый сук, напоминающий рог единорога, выходящий из правой ключицы Веры.
И кровь, окрасившая половину Вериного пончо…
– Вера, нет! – Лариса кинулась к писательнице.
– Не смей, – остановила ее та. – Это бесполезно. Самое интересное, что мне ни капли не больно. И голова такая ясная. Может, это и здорово – так умереть. Извини, Лариса, но тут уж не тебе решать вопросы моего существования.
– Артур! – закричала Лариса, задыхаясь от ужаса и набившейся в легкие сажи. – Артур, спаси ее! Артур, где ты?!
…Оказывается, он все это время был рядом. Просто она его не замечала – ведь морферы, когда хотят, умеют быть абсолютно незаметными.
– Нет, – покачал головой Артур. – Она думала, что флиртовать со смертью безопасно для здоровья. Она хотела устранить Веру Червонцеву. Она это получила.
– Артур, не будь сволочью! Ты можешь ее спасти! Она же кровью истекает, быстрее!
– Нет. Это ее приговор. Она хотела отдать второй бриллиант Лазарева фламенгам.
– Она же не отдала!
– Это не облегчает ее вины перед морферами. – Артур спокойно смотрел на приколотую к дереву Веру, и в глазах его переливалось нечеловеческое сияние. – И если бы здесь сейчас оказался Суд Чести Общества Большой Охоты, они молекулой бы не шевельнули ради этой вздорной бабы.
– Морфер, – удивительно чистым и высоким голосом сказала Вера. – Не порть последние минуты моей жизни такими пошлыми выражениями. Лариска, я тебя люблю. А морфер твой дурак – я все равно бы не отдала…
Лариса, внутренне крича, сосредоточенно взялась руками за окровавленный сук.
– Я спасу тебя, – хрипло сказала она Вере, погружаясь в какой-то бредовый мир. – Я помогу.
– Нет. – Вера смотрела ей прямо в глаза, и Лариса увидела, что Вера уже безумна – безумна от запредельной боли. – Он меня держит еше… в живых… в сознании. У меня спины… больше… нет. Дерево как раскаленная печь… Сзади…
Только теперь Лариса поняла, чем еще пахло в отравленном воздухе. Горелой человеческой плотью.
– Уже скоро, – прошептала Вера Ларисе, словно успокаивала ее. Нестерпимо яркая капелька крови показалась в уголке обесцвеченных губ писательницы и медленно покатилась к подбородку, оставляя за собой след не толще волоска. – Уже.
– Артур! – опять прошептала Лариса, но он даже не смотрел в их сторону.
Он смотрел туда, где пламя образовало некую сюрреалистическую рощу из раскаленных стволов света, бивших прямо из-под земли.
– Мы должны идти, Лариса, – тоном, не оставляющим возможности для возражений, сказал он. – Прощайся с ней…
– Не торопитесь. – Пламенная роща словно потускнела, давая возможность появиться на пепелище еще одному – нежданному – персонажу. – В конце концов, глава этого места – я. И я решаю, когда кому надо отсюда удалиться.
Артур упал на колени, а Ларисе только боль в левом бедре не позволила последовать его примеру. Потому что перед женщиной в траурном платье и непроницаемо черной вуали нельзя было не преклониться.
Графиня Делянова подошла к Вере. Лариса застонала – таким болезненным и нестерпимым оказался холод, исходивший от закутанной в черноту фигуры.
– Что же, Вера, – ровно заговорила Делянова. – Ты добивалась такого конца?
Вера молчала, уставившись на графиню остекленевшими глазами.
– Мертва… – прошептала Лариса.
– Еще нет. – покачала головой графиня.
– Она в зоне отдыха.
– ???
– В зоне между жизнью и смертью. В вечности передышки.
– В курортной зоне, – прошептала Лариса. А потом все-таки опустилась на колени и почувствовала, как раскаленная земля жжет ее. – Пожалуйста, спаси ее. Я не знаю, кого мне больше просить, но если ты можешь…
– Я, собственно, за этим и шла. – Ларисе показалось, что в голосе графини послышалась усмешка, легкая, как облачко пара. – Меня не устраивает присутствие в этом месте второго призрака, который вынужден бродить без покоя из-за того, что не исправил своих ошибок.
Белоснежные руки графини Деляновой коснулись сука, пробившего Верину ключицу, и тот рассыпался в прах. Еще несколько легких движений, напоминающих пассы гипнотизера, – и Вера неуверенно отходит от дерева, а Лариса видит, что ее сумасшедшая сестра невредима.
– Я прямо как неопалимая купина, – шепчет Верп и осмысленно озирает окрестности.
– Подобный юмор кощунствен и неуместен. – Графиня грозит Вере гонким пальнем. – Полно искушать небеса. Пора исправлять собственные глупости.
– А именно? – прищуривается Вера. Лариса неуверенно встает рядом с ней – ее тоже волнует, что скажет Делянова. Только Артур по-прежнему пребывает в коленопреклоненном трансе.
– Здесь произошло преступление, – говорит Делянова. – И хотя не вы его совершили, вы – косвенные участники. Почти сообщники. Вам должно исправить положение дел…
– А каково оно, это положение? – Похоже, к Вере с жизнью вернулась и ее неуемная болтливость.
– Ты спрашиваешь меня. Хранительница Камня? Ты. которая не уберегла Камень.
– Так вышло. – Вера разводит руками. – Прошу прощения.
– Твои извинения не восстановят Последовательности. Только деяния.
– А подробнее можно?
– Идите за мной, – сказала графиня и пошла сквозь пламя.
Которое, впрочем, при ее приближении исчезло, оставляя только кружащийся в воздухе пепел.
Они шли за призраком по тому самому бесконечному полю, где еще недавно происходило действо Большой Охоты.
– Все началось с того, что ты, Вера, пообещала фламенгам второй Камень. Это для вас, людей, слова и обещания – пустой звук, игра, в которую можно играть, без конца меняя правила. Но фламенги не таковы. Получив обещание, они используют его.
– То есть?
– Еще не совершившееся, но задуманное – для них такая же действительность. Такая же реальность. Обещание отдать им Камень равнозначно тому, что они этим Камнем уже владеют.
– То есть я могла бы и не отдавать им Камня, а они все равно…
– Да. Единственное, что не позволяло им забрать Камень из зоны, – запрет на появление здесь.
– Но… Одна из них появилась.
– Да. Но это уже не твоя вина, Вера.
– Хоть это радует…
– Фламенга не может появиться там, где находятся морферы, вам это известно. Но дело не только в их полярности. Дело в том, что единый разум морферов отвергает разум фламенг, только это держит их на расстоянии. Но если фламенги получат приглашение от морферов…
– Это невозможно, – сказал Артур. – Такого морферы не допустят.
– Что ты знаешь о своих соплеменниках, полукровка? – Вопрос графини был явно из серии презрительно-риторических. – То, что они благородны? Благородство для вас все равно что здоровье для людей. Но представь, что одна из клеток в организме вполне здорового человека изменилась, не важно, под каким воздействием. И пригласила в организм раковую опухоль.
– Странно звучит.
– Однако так с вами, морферами, и вышло. Из обшей сети выбился выродок, предавший своих соплеменников и призвавший фламенг для получения Камня. Его призыв был услышан. Камень взят. “Дворянское гнездо” погибло.
– Это… Ежинский? – тихо спросила Лариса.
– Да. Он плел свою интригу, для чего заставил тебя, Лариса, получить у меня Камень. Зря я вам его отдала. Вы, люди ничего толком хранить не умеете, да еще вмешиваетесь в дела таких сущностей, о которых лучше вам не знать и спать сном праведности.
– Вот это верно, – грустно потерла ключицу Вера. – Но сделанного не воротишь.
– Как сказать. – Вуаль графини развевалась от сильного холодного ветра, но не открывала ее лица. – Вам придется все вернуть.
– Что именно “все”? Отстроить заново “Дворянское гнездо”? Лариска, дай взаймы до понедельника. Миллионов пятьдесят баксов.
– У меня столько нету, – хмыкнула Лариса. Ее ужас перед кончиной Веры отступил, место заняли другие, куда более приземленные эмоции и вопросы. К примеру, долго они еще будут шагать по этому ледяному полю и что с н ими будет дальше. – Тридцать дам, пожалуй. Артур, а ты?
– Мы что, на поход в чебуречную скидываемся? – ощерился Артур. – Идите вы!
– Лариска, не вздумай с ним водиться, – попросила Вера и убежденно добавила: – Хуже нет, когда мужик такой жлоб… Он тебе даже на колготки денег не даст, не говоря уже о спонжах для лица. Жадина-говядина, соленый…
– Тьфу! – Артур в упор посмотрел на них и вдруг…
– Сквозь тебя все просвечивает, – сказала Лариса своему другу детства. – Ты… таешь?
Артур пытался какое-то мгновение заговорить, а потом его просто не стало.
– Что это значит? – чуть ли не хором спросили у графини Деляновой две женщины.
– Он влился в Общество Большой Охоты. У этого Общества на земле больше нет убежища… вашими молитвами. Поэтому Охотники беззащитны и безвластны. У них просто не было выбора. Тех, кто остался – не захотел, не смог уйти, потому что находился в нестабильном облике, или не принадлежит Обществу, или лишен лицензии, как Ежинский, – будут безжалостно преследовать. Им придется скрываться, и это будет новая охота. Самая страшная охота в истории морферов.
– Как это так – “беззащитны”! Что значит “безвластны”?! – закричала Вера. – Они же не могут погибнуть, а?! Из-за какого-то бриллианта вшивого!
– Они не погибли. Как и те люди, что обслужи вали их в курортной зоне. Для них просто сейчас нет времени и пространства, но они не распались. Ведь именно окончательный распад – это и есть смерть в понимании Общества… Это, конечно, может и не волновать вас как представителей вида людей, но я скажу следующее: отсутствие Общества Большой Охоты нарушило Последовательность видовых структур и дало фламенгам возможность занять Престол бытия. Сейчас миром правит нечеловеческий разум. Не просто правит. Он уже начал перестраивать мир. На свой лад.
– Неужели эти Камни?..
– Да. Соединившись, два бриллианта дают безграничную власть той сущности, которая ими владеет. Фламенги добились своего. Но их можно остановить, вернув Камень морферов на место. Сюда – в курортную зону. Тогда и морферы займут свое место в Последовательности. Цепь замкнется. Каждый будет на своем месте.
– Я так понимаю, Камень придется добывать мне, – тяжело вздохнула Вера.
– Нам, – поправила ее Лариса.
– Тут уж ничего не поделаешь. – Графиня развела руками. – Это традиция.
– Какая? – поинтересовалась Лариса. Вера хмыкнула:
– Не знаешь, что ли… Чтобы спасти мир, парочке идиоток нужно вляпаться в капитальные приключения. Причем, уверяю тебя, мир даже не заметит, что мы его спасти собираемся.
– Может, это не так уж и плохо…
Резкий ветер превратился в метель, где хлопья снега немного напоминали пепел.
– Мне пора, – сказала графиня. – Даже у призраков есть свое расписание. Прощайте.
– Стоп-стоп! – заволновалась Вера. – Как это – “прощайте”? Вы, значит, нас порученьицем загрузили, а указаний не дали! Где искать камни, как организовывать сопротивление, явки-пароли, туда-сюда…
Графиня рассмеялась. Было немного жутковато слышать этот смех.
– Вера, ты же писательница. Придумай что-нибудь сама. Глядишь, это будет материалом для новой книги. Той самой, о написании которой ты так мечтала…
– Ни хре… – сказала было Вера, но осеклась, поняв, что они стоят с Ларисой вдвоем посреди растерзанного метелью поля.
– Что-то стало холодать, – хмыкнула Вера.
– Да.
– Это потому, что, общаясь с призраком, мы находились в трансе. Как в состоянии алкогольного опьянения. А сейчас протрезвели.
– Ты как себя чувствуешь, писательница?
– В целом бодро, если учесть, что недавно у меня вот здесь была дырка, а спина напоминала пережаренный бифштекс. Спасибо тебе, Лариска.
– За что?
– За то, что ты мне поверила. Ведь ты поверила, что я твоя сестра?
– Да.
– Это здорово меня утешает. Если грядет конец света, то мне хоть будет с кем пива попить напоследок.
– Вер, мы так и будем здесь стоять до полного охлаждения наших организмов? Не забывай, мы вроде бы должны мир спасти.
– Да, точно. Пойдем.
– А почему ты идешь на северо-восток?
– Не знаю. Хочешь, пойдем на юго-запад, один хрен. Курортной зоны больше нет.
– Ну и что? Разве мы не сможем отсюда выбраться без этого ориентира?
– Я давно никуда не выходила и не выезжала, Лариса. Даже не представляю себе, а есть ли он – мир за пределами этих полей и лесов?
– Нам ничего не остается, как проверить это на собственном опыте.
…Они все-таки вышли куда-то. На их волосах и плечах толстой коркой лежал обледенелый снег, пальцы распухли и почернели, а лица были ужасны – с провалившимися щеками, бессмысленными глазами и синюшными губами. Они стояли посреди неожиданно возникшей заасфальтированной дороги, идущей неизвестно откуда и неизвестно куда. Но они смотрели не на дорогу. Они смотрели на небо. Оно было безумно салатового цвета с режущими глаза разводами розового и оранжевого. Одна из них посмотрела на другую и слабо шевельнула рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41