И тут начинался кошмар: стаффорд заливался лаем-хохотом от радости, что видит Ларису, кидался вылизывать ее исцарапанные коленки и лодыжки, звал играть мел траву хвостом, ползал за Ларисой на пузе и смотрел на нее с такой ненормальной любовью, что у нес иногда щипало в носу от подступающих слез. Она играла с псом, покуда хозяева не спохватывались, целой канонадой воплей не отзывали его на место прочь от подозрительной девочки – и не уводили стаффорда за забор своей трехэтажной дачи. А потом Лариса и все дачные окрестности слушали, как пес выл. Выл до тех пор, пока ему снова не предоставляли возможность ползать за Ларисой на пузе и преданно смотреть ей в глаза. Она никак не старалась его приручить. Видимо, пес был приручен ею изначально, в каких-нибудь прежних жизнях…
Так вот, может быть, потому фламенги и морферы и не истребляют людей? Потому и не стыдятся заводить от них полукровок, не брезгуют человеческим обликом…
Потому что… любят?
И не как те дачные хозяева – своего пса (а они его любили, честно!).
А как тот самый пес – бездомную, безродную и беспородную Ларису.
Странностей, странностей-то сколько в этом лучшем из миров!..
– Лариса, ты меня слушаешь?
– Прости, Вера. Просто твой рассказ навел на кое-какие размышления.
– А именно?
– Никогда бы не подумала, что они существуют. Сосуществуют. С нами рядом. Вера, а какие они еще?
– То есть?
– Ну, их свойства. Или отличительные черты…
– Я так полагаю, с двумя основными их свойствами ты уже ознакомилась. Благодаря Ежинскому. Первое: способность в любой момент полностью изменять свою внешнюю и внутреннюю структуру, а второе – неудержимая никакими категорическими императивами тяга к человеческой самке. Кстати, ты думаешь культ Прекрасной Дамы придумали рыцари-люди ? Ни фига подобного! Рыцари-морферы ! Да, то, что среди морферов нет плебеев, а одни высокородные сущности. – тоже их традиция. Древняя. Потому что вещество, симулирующее в их организмах функции человеческой крови, – голубого цвета. Отсюда и пошло выражение “голубая кровь”. Кроме того, во время древних эпидемий чумы, холеры, оспы и инквизиции выживали именно морферы (и те, кою им удалось спасти). И, соответственно, выжившие получали титулы, звания, правящие посты… А еще чистокровные морферы, притом не вступавшие ни разу в связь с самкой-человеком, жили катастрофически долго. И до сих пор живут. Некоторые. Барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет.
– А Ежинскому?
– Что – Ежинскому?
– Сколько… лет?
– Не уверена, что больше сотни. По слухам, он безрассудно похотлив. И тем самым теряет свое право на чистоту крови и долгожительство. Да, вот еще что… Морферы – не дураки. Они знают, что люди хоть и мало живут, зато отличаются наблюдательностью. Поэтому, не желая выдавать себя, морферы стараются жить или в полностью безлюдной местности, или в мегаполисах, где никто ни на кого внимания особо не обращает. А еще морфер примерно раз в четверть века полностью перестраивает свои материальный облик. Не временный – то человек, то зайчик, то пресноводная черепаха… или баобаб, или колония полезных молочнокислых бактерий, обладающая интеллектом, – а более-менее постоянный, принятый облик. Кстати, идеей метемпсихоза люди обязаны тоже морферам. Просто кто-то когда-то услышал о перестройке и осмыслил все на человеческий лад. И учение слепил. Эзотерических обществ понаоткрывали…
– А можно… убить морфера?
Вера с некоторой иронией исподлобья поглядела на Ларису:
– Профессионально интересуешься или в обших чертах?
– В общих.
– Тогда я могу с тобой поделиться только версией. Причем моей версией. Я долго живу среди морферов, точнее, почти постоянно. И наблюдаю за ними. Так вот, ни один морфер из тех, кого я имела честь наблюдать, ни разу не употреблял напитков, содержащих этиловый спирт. Ни водку, ни вино, ни пиво. Шампанское – только сладкое, настоящее сладкое и не больше глотка – для поддержания реноме: все-таки дворяне, обязаны пить, кутить и все такое. Возможно, что растворы этилового спирта для морферов гибельны. А возможно, просто вызывают диарею. Проверять – не проверяла. Да и не вышло бы: любой морфер учует своего алкогольного врага за тысячу верст и подпоить себя не позволит.
– Интер-ресно. Не повезло морферам.
– В смысле?
– Вечные трезвенники.
– Да уж… В отличие от них безбоязненно потреблять этиловый спирт во всех его проявлениях могут только люди…
“И фламенги”, – мысленно добавила Лариса, вспомнив, как Фрида поила ее потрясающим вином со звучным названием фандагейро.
– И фламенги, – словно повторила Вера Ларисину мысль.
Ларису словно током тряхнуло. Она уставилась на писательницу:
– Ты… ты и о них знаешь?
– Да, – очень спокойно сказала Вера.
– Тогда что ты о них знаешь? Что?! Вера удивленно воззрилась на Ларису:
– Ты что так кричишь?
Лариса обессилено откинулась в кресле:
– Я была… в плену, а может, в гостях у одной фламенги. Мне тогда казалось, что я или сошла с ума, или мир вокруг меня полностью изменился. Но дело даже не в этом. Она, та фламенга, тоже убийцу, и ей заказали убить… тебя.
Вера медленно кивнула, не сводя глаз с Ларисы
– Но эта фламенга передоверила поручение тебе Человеку. Так?
– Так. И я хочу знать почему.
– Потому что фламенги – сущность, абсолютна противоположная сущности морферов. Они тщательно избегают какого-либо контакта друг с другом. Ведь ты видела, что есть фламенга, да?
– Да… – Лариса передернула плечами. “Я горю ”.
– Так вот. Фламенги – чистый разум, способный только временно подчинять себе материю и как-то организовывать ее. Поэтому у фламенги нет материального носителя, ибо все, что подпадает под воздействие энергии разума фламенги, становится ее телом.
– А пламя?
– Что есть пламя? Хаос. А если глядеть глубже-то свободное состояние материи. Плазма. Фламенга – разум, своей силой упорядочивающий плазму творящий из нее свое тело. Нематериальный, в отличие от морферов, а иногда и неуправляемый. Можно сказать, что морферы разумны, поскольку материя, их составляющая, имеет определенную структуру, я фламенги имеют эту структуру благодаря тому, что разумны. По сути, в роду морферов первичным была курица, а в роду фламенг – яйцо. Я много думала. почему сущности морферов и фламенг не пересекаются. Видимо, фламенги неспособны настолько высоко организовать материю, чтобы она продолжила дальнейшее самостоятельное, без влияния разума фламенги, существование.
– А морфер?
– Морфер же не в состоянии настолько упростить организацию своего тела, чтобы пребывать в состоянии плазмы. При этом его разум разрушится. Как я уже говорила, он может упрощать организацию своего тела до определенного предела, сохраняющего минимальную организованность для сохранения разума. И я думаю, предел упрощения своей структуры, достижимый морферами с точностью до последнего знака, совпадает с пределом усложнения фламенг.
– Да, но получается, что сущность, способная пересекать эту границу, должна была бы уметь менять принцип существования своего разума.
– Быстро схватываешь, аспирант! Это казалось невозможным, но было слишком заманчивой идеей. Эксперименты морферов и фламенг по межвидовому скрещиванию с целью получения подобной сущности заканчивались неудачно – получались гибридные сущности с нематериальным разумом и материальным вместилищем разума, совершенно неспособные к морфингу. Плохие пародии на людей. Призраки, мутанты, так называемые пришельцы… Все те, кто обеспечивает бешеную популярность сериалу “Секретные материалы” и газеткам типа “Непознанное”.
– И вампиры?
– Дались тебе вампиры, прямо больная ты на них! Вот, получи мою версию: вампиры, оборотни, тролли, огневики, драконы, эльфы и подобные образы чаще всего соответственно морферы и фламенги, наблюдаемые людьми в момент трансформации. О, да ты совсем загрузилась всей этой заумью, смотрю, прямо бледная вся!
– Это точно, – тяжело сказала Лариса.
– Тогда, может, хватит на сегодня?
– Хватит, только в твоем повествовании маленькая нестыковочка. Ты говоришь, барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет. И он чистокровный , хотя явно не присутствовал при сотворении мира.
– Ну, не путай бурундука с ноутбуком, а морферов с архангелами. Конечно, морферы тоже рождаются и обретают вечный покой, только не тем способом, о котором ты подумала. И меня на это действо полюбоваться никто не приглашал. Поэтому извини, подробностями процесса не располагаю, а фантазировать на эту тему…
– …просто глупо, – закончила Верину фразу Лариса.
– А о том, почему фламенга передоверила тебе мое убийство, я ведь могу и попозже рассказать. ДА и не важно это. Важно другое. Что будем с Ежинским делать?
– И с Судом этим… Ведь если там появится капсула, а этот сукин морфер не преминет…
– Что-нибудь придумаем. Еще чаю? Хотя я предложила бы тебе выспаться. Через полтора часа тебе официально заступать на кастелянскую работу.
Лариса тихо взвыла:
– Только не это!
– Ладно, – улыбнулась Вера. – Воспользуюсь своими связями в здешней Администрации и вытребую тебе выходной.
– Тебя Гликерия за это возненавидит, ха!
– А, эта старая наволочка, которая в привидение может превратиться и напугать кого-нибудь слабого на мочевой пузырь! Я ее легко ставлю на место, она меня даже побаивается.
– Она считает тебя опасной женщиной.
– Это правильно, – хмыкнула Вера. – На сто процентов. А теперь все равно давай-ка подремлем. У (меня диван раскладной – сказка, а не диван. Будешь спать, как на облаке.
– Хм… – Лариса с сомнением оглядела диван. – Надеюсь только на одно: что это просто диван, а не морфер.
– Будь спокойна, диван-то я проверила.
– Как?
– Пару раз пролила на него бренди. Видишь, стоит. Значит, нормальный диван из рода диванов. Ложись, ложись, ты спишь уже. Вот плед.
– Спасибо.
– Сочтемся.
Вера погасила свет, а потом свернувшаяся калачиком на диване Лариса услышала, как в соседней комнате грустно вздохнули кроватные пружины. Значит, Вера тоже легла.
– Лариска! – минут через пять донесся из комнаты мощный Верин шепот.
– Мм… А?
– Только ты сейчас меня не убивай. Я голову не мыла. Сдохнуть с немытой головой…
– Иди ты… Делать мне больше нечего, как всяких поэтесс с немытой башкой убива-а-ать…
Лариса действительно крепко заснула. И сон ей снился яркий, весь пронизанный пурпуром и золотом громадных китайских фонариков. Висели эти фонарики прямо в небе над желтой водой Хуанхэ, а Вера, Лариса и почему-то Фрида сидели втроем в пахнущей мебельным лаком джонке и болтали о всякой ерунде. А потом Фрида вдруг сказала Ларисе:
– Ну что, Добрый Человек Из Сычуани, пришла твоя пора влюбляться.
– Это невозможно, – даже во сне решает Лариса Влюбляться! Будто больше забот нет!..
– У нее было тяжелое детство, влюбляться ее Ни учили, – объясняет Вера. Во сне она совсем не толстая и почему-то похожа на китаянку с расписной вазы. – Поэтому ей, чтобы влюбиться, нужны две веши: веер Чжунли и заклинание свитка Лао-цзы. Могу уступите за бесценок.
Лариса проявляет интерес (все-таки влюбиться хочется. Хоть ненадолго. Шутки ради):
– Бесценок – это сколько?
– Моя жизнь, – говорит Вера. – Дорого? Не пи карману? А, ладно! Бери задаром!
И у Ларисы в руках – похожий на лепесток тюльпана алый китайский веер и бумажный свиток размером с ладонь. Она разворачивает его и читает… Но почему-то голосом Фриды:
Если ты меня разлюбишь,
я устрою фейерверки
с ряженым и пьяным людом,
чтоб он пел и прославлял
то, что ты меня разлюбишь.
Если ты меня оставишь,
расстелю я на дорогах
алые ковры, чтоб каждый
путник славил то мгновенье,
когда ты меня оставишь.
В золотые крыши пагод,
в изумруд речных затонов,
в киноварь пекинских улиц
обернусь сама я, милый,
коль тебя не будет рядом.
Нету выше благодати,
чем из горя делать счастье.
Нету глупости безбожней,
чем творить из счастья горе.
Но из счастья сделать счастье,
а из горя сделать горе
не умел никто доселе,
кроме нас с тобой, любимый.
…Желтая река уносит их джонку далеко-далеко, к сотканным из молочно-белого миткаля берегам. А пурпурно-золотые фонарики в небе начинают потихоньку гаснуть и превращаться в невесомые и блестящие разноцветные кусочки парчи, без конца сыплющиеся на спокойную и мудрую воду.
Глава двенадцатая
УГОВОР ДОРОЖЕ ЖИЗНИ
Чем больше я делаю глупостей, тем популярнее я становлюсь.
Джон Кеннеди
С фантастической ночи, часть которой Лариса провела в обществе князя Ежинского, а часть – в компании писательницы Червонцевой, младшей кастелянше Раисе Данниковой можно было уже не беспокоиться относительно исполнения своих кастелянских обязанностей. Поскольку утром, едва Лариса покинула гостеприимное Верино жилище и вернулась в свое, за нею пришли. Представители Администрации курортной зоны. Две чрезвычайно вежливые дамы в дорогих деловых костюмах, сочувственно взирая на невыспавшуюся и отнюдь не блиставшую утренней красой Ларису, попросили ее незамедлительно проследовать за ними в административный корпус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Так вот, может быть, потому фламенги и морферы и не истребляют людей? Потому и не стыдятся заводить от них полукровок, не брезгуют человеческим обликом…
Потому что… любят?
И не как те дачные хозяева – своего пса (а они его любили, честно!).
А как тот самый пес – бездомную, безродную и беспородную Ларису.
Странностей, странностей-то сколько в этом лучшем из миров!..
– Лариса, ты меня слушаешь?
– Прости, Вера. Просто твой рассказ навел на кое-какие размышления.
– А именно?
– Никогда бы не подумала, что они существуют. Сосуществуют. С нами рядом. Вера, а какие они еще?
– То есть?
– Ну, их свойства. Или отличительные черты…
– Я так полагаю, с двумя основными их свойствами ты уже ознакомилась. Благодаря Ежинскому. Первое: способность в любой момент полностью изменять свою внешнюю и внутреннюю структуру, а второе – неудержимая никакими категорическими императивами тяга к человеческой самке. Кстати, ты думаешь культ Прекрасной Дамы придумали рыцари-люди ? Ни фига подобного! Рыцари-морферы ! Да, то, что среди морферов нет плебеев, а одни высокородные сущности. – тоже их традиция. Древняя. Потому что вещество, симулирующее в их организмах функции человеческой крови, – голубого цвета. Отсюда и пошло выражение “голубая кровь”. Кроме того, во время древних эпидемий чумы, холеры, оспы и инквизиции выживали именно морферы (и те, кою им удалось спасти). И, соответственно, выжившие получали титулы, звания, правящие посты… А еще чистокровные морферы, притом не вступавшие ни разу в связь с самкой-человеком, жили катастрофически долго. И до сих пор живут. Некоторые. Барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет.
– А Ежинскому?
– Что – Ежинскому?
– Сколько… лет?
– Не уверена, что больше сотни. По слухам, он безрассудно похотлив. И тем самым теряет свое право на чистоту крови и долгожительство. Да, вот еще что… Морферы – не дураки. Они знают, что люди хоть и мало живут, зато отличаются наблюдательностью. Поэтому, не желая выдавать себя, морферы стараются жить или в полностью безлюдной местности, или в мегаполисах, где никто ни на кого внимания особо не обращает. А еще морфер примерно раз в четверть века полностью перестраивает свои материальный облик. Не временный – то человек, то зайчик, то пресноводная черепаха… или баобаб, или колония полезных молочнокислых бактерий, обладающая интеллектом, – а более-менее постоянный, принятый облик. Кстати, идеей метемпсихоза люди обязаны тоже морферам. Просто кто-то когда-то услышал о перестройке и осмыслил все на человеческий лад. И учение слепил. Эзотерических обществ понаоткрывали…
– А можно… убить морфера?
Вера с некоторой иронией исподлобья поглядела на Ларису:
– Профессионально интересуешься или в обших чертах?
– В общих.
– Тогда я могу с тобой поделиться только версией. Причем моей версией. Я долго живу среди морферов, точнее, почти постоянно. И наблюдаю за ними. Так вот, ни один морфер из тех, кого я имела честь наблюдать, ни разу не употреблял напитков, содержащих этиловый спирт. Ни водку, ни вино, ни пиво. Шампанское – только сладкое, настоящее сладкое и не больше глотка – для поддержания реноме: все-таки дворяне, обязаны пить, кутить и все такое. Возможно, что растворы этилового спирта для морферов гибельны. А возможно, просто вызывают диарею. Проверять – не проверяла. Да и не вышло бы: любой морфер учует своего алкогольного врага за тысячу верст и подпоить себя не позволит.
– Интер-ресно. Не повезло морферам.
– В смысле?
– Вечные трезвенники.
– Да уж… В отличие от них безбоязненно потреблять этиловый спирт во всех его проявлениях могут только люди…
“И фламенги”, – мысленно добавила Лариса, вспомнив, как Фрида поила ее потрясающим вином со звучным названием фандагейро.
– И фламенги, – словно повторила Вера Ларисину мысль.
Ларису словно током тряхнуло. Она уставилась на писательницу:
– Ты… ты и о них знаешь?
– Да, – очень спокойно сказала Вера.
– Тогда что ты о них знаешь? Что?! Вера удивленно воззрилась на Ларису:
– Ты что так кричишь?
Лариса обессилено откинулась в кресле:
– Я была… в плену, а может, в гостях у одной фламенги. Мне тогда казалось, что я или сошла с ума, или мир вокруг меня полностью изменился. Но дело даже не в этом. Она, та фламенга, тоже убийцу, и ей заказали убить… тебя.
Вера медленно кивнула, не сводя глаз с Ларисы
– Но эта фламенга передоверила поручение тебе Человеку. Так?
– Так. И я хочу знать почему.
– Потому что фламенги – сущность, абсолютна противоположная сущности морферов. Они тщательно избегают какого-либо контакта друг с другом. Ведь ты видела, что есть фламенга, да?
– Да… – Лариса передернула плечами. “Я горю ”.
– Так вот. Фламенги – чистый разум, способный только временно подчинять себе материю и как-то организовывать ее. Поэтому у фламенги нет материального носителя, ибо все, что подпадает под воздействие энергии разума фламенги, становится ее телом.
– А пламя?
– Что есть пламя? Хаос. А если глядеть глубже-то свободное состояние материи. Плазма. Фламенга – разум, своей силой упорядочивающий плазму творящий из нее свое тело. Нематериальный, в отличие от морферов, а иногда и неуправляемый. Можно сказать, что морферы разумны, поскольку материя, их составляющая, имеет определенную структуру, я фламенги имеют эту структуру благодаря тому, что разумны. По сути, в роду морферов первичным была курица, а в роду фламенг – яйцо. Я много думала. почему сущности морферов и фламенг не пересекаются. Видимо, фламенги неспособны настолько высоко организовать материю, чтобы она продолжила дальнейшее самостоятельное, без влияния разума фламенги, существование.
– А морфер?
– Морфер же не в состоянии настолько упростить организацию своего тела, чтобы пребывать в состоянии плазмы. При этом его разум разрушится. Как я уже говорила, он может упрощать организацию своего тела до определенного предела, сохраняющего минимальную организованность для сохранения разума. И я думаю, предел упрощения своей структуры, достижимый морферами с точностью до последнего знака, совпадает с пределом усложнения фламенг.
– Да, но получается, что сущность, способная пересекать эту границу, должна была бы уметь менять принцип существования своего разума.
– Быстро схватываешь, аспирант! Это казалось невозможным, но было слишком заманчивой идеей. Эксперименты морферов и фламенг по межвидовому скрещиванию с целью получения подобной сущности заканчивались неудачно – получались гибридные сущности с нематериальным разумом и материальным вместилищем разума, совершенно неспособные к морфингу. Плохие пародии на людей. Призраки, мутанты, так называемые пришельцы… Все те, кто обеспечивает бешеную популярность сериалу “Секретные материалы” и газеткам типа “Непознанное”.
– И вампиры?
– Дались тебе вампиры, прямо больная ты на них! Вот, получи мою версию: вампиры, оборотни, тролли, огневики, драконы, эльфы и подобные образы чаще всего соответственно морферы и фламенги, наблюдаемые людьми в момент трансформации. О, да ты совсем загрузилась всей этой заумью, смотрю, прямо бледная вся!
– Это точно, – тяжело сказала Лариса.
– Тогда, может, хватит на сегодня?
– Хватит, только в твоем повествовании маленькая нестыковочка. Ты говоришь, барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет. И он чистокровный , хотя явно не присутствовал при сотворении мира.
– Ну, не путай бурундука с ноутбуком, а морферов с архангелами. Конечно, морферы тоже рождаются и обретают вечный покой, только не тем способом, о котором ты подумала. И меня на это действо полюбоваться никто не приглашал. Поэтому извини, подробностями процесса не располагаю, а фантазировать на эту тему…
– …просто глупо, – закончила Верину фразу Лариса.
– А о том, почему фламенга передоверила тебе мое убийство, я ведь могу и попозже рассказать. ДА и не важно это. Важно другое. Что будем с Ежинским делать?
– И с Судом этим… Ведь если там появится капсула, а этот сукин морфер не преминет…
– Что-нибудь придумаем. Еще чаю? Хотя я предложила бы тебе выспаться. Через полтора часа тебе официально заступать на кастелянскую работу.
Лариса тихо взвыла:
– Только не это!
– Ладно, – улыбнулась Вера. – Воспользуюсь своими связями в здешней Администрации и вытребую тебе выходной.
– Тебя Гликерия за это возненавидит, ха!
– А, эта старая наволочка, которая в привидение может превратиться и напугать кого-нибудь слабого на мочевой пузырь! Я ее легко ставлю на место, она меня даже побаивается.
– Она считает тебя опасной женщиной.
– Это правильно, – хмыкнула Вера. – На сто процентов. А теперь все равно давай-ка подремлем. У (меня диван раскладной – сказка, а не диван. Будешь спать, как на облаке.
– Хм… – Лариса с сомнением оглядела диван. – Надеюсь только на одно: что это просто диван, а не морфер.
– Будь спокойна, диван-то я проверила.
– Как?
– Пару раз пролила на него бренди. Видишь, стоит. Значит, нормальный диван из рода диванов. Ложись, ложись, ты спишь уже. Вот плед.
– Спасибо.
– Сочтемся.
Вера погасила свет, а потом свернувшаяся калачиком на диване Лариса услышала, как в соседней комнате грустно вздохнули кроватные пружины. Значит, Вера тоже легла.
– Лариска! – минут через пять донесся из комнаты мощный Верин шепот.
– Мм… А?
– Только ты сейчас меня не убивай. Я голову не мыла. Сдохнуть с немытой головой…
– Иди ты… Делать мне больше нечего, как всяких поэтесс с немытой башкой убива-а-ать…
Лариса действительно крепко заснула. И сон ей снился яркий, весь пронизанный пурпуром и золотом громадных китайских фонариков. Висели эти фонарики прямо в небе над желтой водой Хуанхэ, а Вера, Лариса и почему-то Фрида сидели втроем в пахнущей мебельным лаком джонке и болтали о всякой ерунде. А потом Фрида вдруг сказала Ларисе:
– Ну что, Добрый Человек Из Сычуани, пришла твоя пора влюбляться.
– Это невозможно, – даже во сне решает Лариса Влюбляться! Будто больше забот нет!..
– У нее было тяжелое детство, влюбляться ее Ни учили, – объясняет Вера. Во сне она совсем не толстая и почему-то похожа на китаянку с расписной вазы. – Поэтому ей, чтобы влюбиться, нужны две веши: веер Чжунли и заклинание свитка Лао-цзы. Могу уступите за бесценок.
Лариса проявляет интерес (все-таки влюбиться хочется. Хоть ненадолго. Шутки ради):
– Бесценок – это сколько?
– Моя жизнь, – говорит Вера. – Дорого? Не пи карману? А, ладно! Бери задаром!
И у Ларисы в руках – похожий на лепесток тюльпана алый китайский веер и бумажный свиток размером с ладонь. Она разворачивает его и читает… Но почему-то голосом Фриды:
Если ты меня разлюбишь,
я устрою фейерверки
с ряженым и пьяным людом,
чтоб он пел и прославлял
то, что ты меня разлюбишь.
Если ты меня оставишь,
расстелю я на дорогах
алые ковры, чтоб каждый
путник славил то мгновенье,
когда ты меня оставишь.
В золотые крыши пагод,
в изумруд речных затонов,
в киноварь пекинских улиц
обернусь сама я, милый,
коль тебя не будет рядом.
Нету выше благодати,
чем из горя делать счастье.
Нету глупости безбожней,
чем творить из счастья горе.
Но из счастья сделать счастье,
а из горя сделать горе
не умел никто доселе,
кроме нас с тобой, любимый.
…Желтая река уносит их джонку далеко-далеко, к сотканным из молочно-белого миткаля берегам. А пурпурно-золотые фонарики в небе начинают потихоньку гаснуть и превращаться в невесомые и блестящие разноцветные кусочки парчи, без конца сыплющиеся на спокойную и мудрую воду.
Глава двенадцатая
УГОВОР ДОРОЖЕ ЖИЗНИ
Чем больше я делаю глупостей, тем популярнее я становлюсь.
Джон Кеннеди
С фантастической ночи, часть которой Лариса провела в обществе князя Ежинского, а часть – в компании писательницы Червонцевой, младшей кастелянше Раисе Данниковой можно было уже не беспокоиться относительно исполнения своих кастелянских обязанностей. Поскольку утром, едва Лариса покинула гостеприимное Верино жилище и вернулась в свое, за нею пришли. Представители Администрации курортной зоны. Две чрезвычайно вежливые дамы в дорогих деловых костюмах, сочувственно взирая на невыспавшуюся и отнюдь не блиставшую утренней красой Ларису, попросили ее незамедлительно проследовать за ними в административный корпус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41