«Если бы зазвонил телефон и Полковник с экрана объявил бы, что меня активируют, приказал бы немедленно явиться в штаб с рапортом – вот как бы я себя чувствовал. Господи, только не это. Потому что если от одной только мысли выйти вечером из дому я стал параноиком, то если меня активируют, я просто рехнусь».
С нервозным тщанием заперев дверь, он направился к лифтам.
В ГУЩЕ СОБЫТИЙ (6)
ВИДЕЛИ НА УЛИЦАХ
Не вижу небес, но верю в ад…
Живу в Нью-Йорке и знаю его насквозь
Когда небо закрыли Фуллеровым куполом
Господь все бросил и ушел домой
ТОЛЬКО В ОДИН KOHEЦ, НА СЕВЕР
Ну вот, вышвырнул только что пассажира. Подумать только, паршивец наставил на меня тазер, пришлось полить газом гада. Нарк, разумеется, кто же еще. Сразу его раскусил, но, черт, если бы я проезжал мимо каждого нарка, кого увижу, то где вообще взять пассажира после семи папа-мама?.. Ну так вот: я сейчас отключу рацию, пока не отбрехаюсь от дурацкого ябеды.
ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД
Сдаются комнаты, $3 час. – Слышал новый про Терезу?
ТОЛЬКО В ОДИН КОНЕЦ, НА ЗАПАД
Лицензированный попрошайка, муниципалитет Большого Нью-Йорка. Малдун Бернард А. № РН2 428 266.
ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕШЕХОДОВ
– Ну, я и сказал ему, слушай, папаша, сказал, не знаю, как ты, а я свой «двадцать первый отпраздновал». Я с твоей дочкой, говорю ему, как со шлюхой не обращался, поскольку никогда не встречал трехнутую шлюху, они ведь устарели, как твоя затея со свадьбой под дулом обреза. Да ладно тебе, говорю ему, разве по-моему не лучше того, что она там затевает со своей сбрендившей дешевкой-мачехой. Тут он почесал репу. Прям топливо слило из его бака, голову даю!
ТОЛЬКО В ОДИН KOHEЦ, НА ЮГ
Меню $8. 50, $12. 50, $17. 50
– Мистер и миссис Повсюду вчера гуляли по Таймс– сквер… будет многолюдно.
ДЕРЖИТЕСЬ ПРАВОЙ СТОРОНЫ
Показ каждую ночь – и ведь мы ПОКАЗЫВАЕМ!
ТОЛЬКО В ОДИН КОНЕЦ, НА ВОСТОК
– Ну… э… я этот квартал лучше других знаю. Хотите окажу вам небольшую услугу? Сейчас у меня «ягинола» малость больше, чем я сам могу употребить, и…
ЖДИТЕ
Публичные лекции ежедневно, демонстрации по средам и пятницам. Аупариштака, Сангхатака, Гауютика и т. д. Обучают эксперты. Записывайтесь в любое время. Мемориальный фонд миссис Грунди (пусть собаки глодают ее кости).
Они заложили в Салманассар формулу гормонального препарата, понимаешь, и…
ИДИТЕ
Колоссальные, невероятные, невозможные скидки! Универмаг с миллионом чудес! Освидетельствование посетителей на наличные или кредит.
НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ
Внимание-внимание: получено сообщение о таксисте-мошеннике, разъезжающем в нижнем Ист-Сайде. Поливает газом и избивает пассажиров. Останавливать и проверять все такси в округе Шестой стрит – авеню В.
НЕ ПЛЕВАТЬ
Сдается офисное помещение. Возможно переоборудование под жилое на средства съемщика.
– Лучше этой новой приставки домомонтажа я в жизни не видела.
СОБАКИ, ГАДЯШИЕ НА ТРОТУАРЕ, БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ
Психометрист и ясновидец направит и укрепит духом неуверенных в завтрашнем дне.
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ КАРМАННИКОВ
– Точно вселенная – это яма, сечешь? А меня размазало по стенкам, сечешь? А иногда это как комната, выверну тая наизнанку, а я – точки на шести сторонах игральной кости. Или еще… А, чего с таким придурком разговаривать?
К СКОРОПОЕЗДАМ
Постановление муниципалитета № 1214\2001. Лицам без постоянного места жительства зарегистрироваться в ближайшем полицейском участке и получить разрешение на спанье на скамейке.
– Тебя волочет быстрее и дальше, чем могут забраться Повсюду!
ГИГИЕНИЧЕСКИЕ УБОРНЫЕ
Косяки Кыся – Н. – Й. Марки $3 за 10, марки из других штатов $5, $6
ТОПЧИТЕ ТАРАКАНОВ! ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПОЖАРОВ!
– Эй, чувак! Сваливаем… в соседнем квартале патрульная машина!
ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ В НЕГЕРМЕТИЧНЫЕ КОНТЕЙНЕРЫ НЕ КЛАСТЬ
Что нам делать с нашим прекрасным городом?
Опасным и грязным, вонючим и грёбаным городом?
Если ты друг Нью-Йорку, если ты брат Нью-Йорку –
Возьми кувалду и на части его разнеси.
ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (8)
ВЕТРЫ ВРАЖДЕБНЫЕ
«Догадайся я, что до этого дойдет, – с яростью говорил себе Джерри Линдт, – то, наверное, увильнул бы… »
Атмосфера в квартире напоминала похоронное бюро – сплошь приглушенные голоса и хождение вокруг да около, будто бланк с казенными фразами на столике у его кровати был симптомом неизлечимой болезни.
А была-то это всего лишь повестка, какие каждый день рассылали тысячами, иными словами, нечто вполне ординарное. И, разумеется, не неизбежное: от призыва можно было увильнуть десятками способов, как легальных, так и нет. Законные пути для Джерри были закрыты: девятнадцать лет, вполне хорош собой – с белокурыми вьющимися волосами и голубыми глазами – и в отличной физической форме. И хотя про альтернативные методы ему было известно все, невозможно ведь дожить до девятнадцати лет и про них не знать, они пугали гораздо больше, чем перспектива встретиться с маленькими красными братьями.
Парни из его квартала, которых он знал с тех пор, как научился говорить, с радостью за них хватались: обливались Духами и тискали друг друга в общественных местах, чтобы Доказать свой гомосексуализм (хотя этот трюк был связан с Некоторым риском: тебя все равно могли призвать, а как только попадешь под устав, отправить на принудительную терапию), или шли грабить ближайший магазин и совершали при этом максимум глупостей, лишь бы заполучить судимость с желанной припиской: «антиобщественное поведение», или раскладывали прокитайские листовки там, где их неминуемо увидело бы начальство школы или колледжа, или калечили себя, или даже – и это ужасало Джерри больше всего – садились на тяжелые наркотики, предпочитая попасть в клинику, но не под присягу.
Поэтому с завтрашнего дня, знакомьтесь, рядовой Линдт.
Он оглядел комнату. Он жил в ней с раннего детства и привык к этому узкому пеналу: половинке исходной комнаты, которую поделили, когда родилась его сестра. Но теперь он был шести футов росту и, раскинув руки, доставал от стены до стены и уже предвидел, что, возвращаясь домой в увольнение, будет злиться, что она такая тесная.
Сейчас она была захламлена больше, чем когда-либо, потому что он собирал вещи – согласно инструкции в повестке: «призывнику следует иметь при себе… »
Но со сборами и укладкой уже покончено, а вечер только-только начался. Он прислушался к шумам вокруг и различил три совершенно разных типа шагов – отца, матери и сестры, – которые расхаживали, убирая со стола посуду после ужина, расставляя по местам мебель.
«Невыносимо думать, что весь вечер придется провести с ними. Это плохо? Неестественно для сына? Но сестренка смотрит на меня круглыми печальными глазами, словно мерку для гроба снимает, потому что думает, будто ее новый чувак Джейми сам Господь бог, а он сказал, что только человек с суицидальными наклонностями откажется увиливать от призыва, ма так храбро сдерживает слезы, что самому хочется разреветься… а па… ну, если он еще раз мне скажет: «Сын, я тобой горжусь!», боюсь, я сломаю ему шею… »
Сделав глубокий вдох, он приготовился принять бой.
– Ты куда? Неужели ты не проведешь последний вечер дома?
«Последний вечер. Приговоренный плотно поужинал».
– Погуляю немного по округе, попрощаюсь кое с кем. Я недолго.
«Выбрался. И в половину такого труда не стоило, как рассчитывал».
Он испытал такое облегчение, что, только выйдя из здания, сообразил, что понятия не имеет, куда направляется. Остановившись как вкопанный, он огляделся по сторонам, смакуя солоноватую свежесть ночного ветерка, обещавшего разогнать затянувшую небо облачную дымку.
Действительность никак не совпадала с порядком вещей, какой он подсознательно предполагал. По книгам и телепьесам выходило, что, впервые покидая надолго родной кров, он должен испытывать некую обостренную любовь к дому своего детства, вспоминать как будто позабытые, но на самом деле запавшие в душу подробности и мелкие происшествия. А он минуту назад думал о том, что, когда вернется, ужаснется тесноте своей комнатенки, и теперь, выйдя на улицу, думал то же, что и всегда: почему никто не уберет с мостовой мусор, бумагу, пластмассу, пленку, банки, коробки и пачки, и давно пора отремонтировать фасад дома на перекрестке, где «партизаны», чтобы заполучить оружие, разграбили склад спорттоваров, да и вообще его дом оставляет желать лучшего.
Столь же туманно маячила на задворках сознания неясная мысль о девушке, которой полагается скрашивать ему последний вечер на гражданке. С тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, терок он находил без малейшего труда, но предки у него, как, наверное, и все родители, были старой формации, и хотя не поднимали шума, если он возвращался Домой под утро, он так и не набрался смелости привести Девушку к себе. Он планировал заявить о своих мужских правах сегодня вечером, когда они постыдятся сетовать. И вот он – один-одинешенек. Услышав о том, что он дал вербовщикам взять себя за яйца, девчонки, которые нравились ему больше других, разбежались, и это повальное бегство так его подкосило, что пока ему не удалось заменить их на новых.
Разумеется, было полно мест, где наверняка можно снять терку, но это казалось неуместным. Если верить рассказам и слухам, за время службы ему придерется часто это делать, выхода другого не будет.
Нет, ему нужно зайти к кому-то, кого он давно знает. Он перебрал своих друзей и пришел к тревожному выводу, что среди них нет практически ни одного, кто не наговорил бы ему тех же тошнотворных глупостей, что и его семья.
Разве что может быть…
Он сжал кулаки. Был один человек, на которого можно положиться, этот не станет громоздить фальшивые, отвратительные банальности. Его он не видел с тех пор, как решил, что примет повестку, потому что был не уверен, что сумеет сопротивляться его убедительным контраргументам. Но сейчас, когда уже не передумаешь, было бы по меньшей мере интересно узнать реакцию Артура Иди-с-Миром.
Артур Иди-с-Миром жил не в многоквартирном блоке, а в доме начала двадцатого века, который когда-то давно поделили с тем, чтобы втиснуть жильцов по числу комнат. Назвали это холостяцкими берлогами, но получилось убогая меблирашка.
Джерри нервно нажал на кнопку древнего звонка и назвался по интеркому.
– А, Джерри! Поднимайся, – сказал слегка механический голос, и дверь распахнулась.
Артура он встретил на площадке второго этажа: неопределенного и неряшливого цвета кожи человек лет сорока в шортах и тапочках. Его нечесаная борода без видимого перехода сливалась со свалявшимся ворсом на груди. Джерри пожалел, что этот ворс не тянется дальше солнечного сплетения: у Артура появился дряблый пивной живот, который неплохо было бы скрыть. Однако выставленный на всеобщее обозрение живот вполне укладывался в отрицание Артуром всяческого конформизма, и если вы против его живота, то, значит, против существования самого Артура.
В руках у него было блюдо с каким-то белым и рассыпчатым веществом, в которое была заткнула ложка. Переложив блюдо в левую руку, Артур протянул правую Джерри.
– Подожди минутку, ладно? – извиняясь, сказал он. – Бенни, похоже, сегодня еще ничего не ел, надо, пожалуй, отнести ему сахара для поддержания организма, если не для чего другого.
Он толкнул одну из выходивших на площадку дверей, и Джерри мельком увидел полулежащего в кресле молодого человека лет двадцати пяти, одежды на нем было еще меньше, чем на Артуре. Передернувшись, он отошел подальше ждать Артура под его дверью и не слышать доносящихся до него уговоров.
«Мразь. Ну просто мразь. И что это за жизнь?»
Замок фирмы «Спаси и Сохрани, Инк.» внизу открыли ключом, и по лестнице к нему стала подниматься девушка: лицо у нее было прекрасно, тело закутано в плащ ниже колен. В руке – сумка с продуктами. Заметив его, она механически улыбнулась и взялась за ручку двери Бенни.
Тут она застыла, а Джерри все никак не мог смириться с произведенным впечатлением: она вела себя настолько обыденно и естественно, что становилось ясно, что она тут живет.
– У Бенни кто-то есть? – спросила она.
– Э… Артур туда пошел. С сахаром. – Джерри с трудом сглотнул.
– Тогда ладно, – сказала девушка и, взмахнув полами, скинула плащ. У Джерри перехватило дыхание. Под плащом на ней оказался домокостюмчик от «Форлорн amp;Морлер» из тех, какие однажды попыталась носить в квартире сестра, только вот родители от ужаса затопали ногами. Состоял он из двух веллингтоновских сапог из красной фишнетки, закрепленных мягким шнуром у нее на талии, – и все.
Открылась дверь Бенни, и появился Артур.
– А, Ник! – с облегчением сказал он. Во всяком случае, это прозвучало как «Ник».
– Спасибо, – ответила терка. – Но это было не обязательно. Я уговорю его поесть – ему нравится, как я готовлю.
– Тогда плацдарм свободен, – с пародией на поклон ответил Артур. – Ты ведь не знакома с Джерри, да? Джерри Линдт. Моник Делорн!
Озабоченно кивнув, терка исчезла в комнате Бенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90