– Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.
– Но вы не из полиции… – она внимательно ознакомилась с удостоверением.
– А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело – с полицией или с частным детективом?
– С детективом, наверное… – она не была уверена в ответе.
– И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
– Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники – вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
– Так вы заменили робота?
– Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках – как люди.
– А на чужих?
– Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля – ну и соседние номера, разумеется, – мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
– А вы что?
– У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот – один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
– И он согласился?
– Робот? А куда ж он денется!
Хм, справедливо…
– Можно мне взглянуть на номер Эппеля?
Она сделала страшные глаза:
– Что вы, он же занят!
– Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…
– Нет, – отрезала она.
– Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.
Зачем я это ляпнул?
– Знаете что, – возмущенно проговорила она. – Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…
Я опустил руку.
– Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?
– Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.
– А вы неподкупны?
– Так, – она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. – Лифт вон там, лестница – рядом. Выбор за вами.
Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.
Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.
– Ты, дубина железная, – говорил он скрипя зубами. – Отвечай, узнаешь ли ты кого-нибудь на этих снимках. – И он подносил поочередно два снимка к окулярам несчастного робота.
– Не понимаю, – жалобно отвечал робот. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
Я подождал, пока обе реплики повторятся трижды, затем похлопал инспектора по плечу.
– Инспектор, ничья. Кстати, вы забыли предупредить его, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде.
– Он пока не обвиняемый, – возразил инспектор. – Вот ведь скотина кубитная, не хочет говорить, хоть обос… хоть тресни! – инспектор постеснялся робота.
Робот беспомощно хлопал окулярами.
– Господа, мне нужно идти работать, – вдруг опомнился он. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
– Вали отсюда, – велел инспектор.
Робот, не переспрашивая, убрался восвояси. Уверен, подобное неформальное указание он уже не раз слышал от клиентов.
– Как успехи? – поинтересовался Виттенгер.
– Пойдемте, поднимемся на стартовую площадку. Если Эппель здесь останавливался, то он должен был воспользоваться услугами местных пилотов. И если мы не станем жмотничать, то обязательно что-нибудь узнаем.
– Ну и помогла тебе твоя гражданская рожа? – ехидно осведомился Виттенгер, когда через полчаса нас вышвырнули за подкуп персонала. – Учитесь работать! Учитесь работать! – передразнивал он меня. – Вот расскажу Шефу, как ты работаешь.
– Отрицательный результат – тоже результат, – вяло оправдывался я.
Пилоты, которых опрашивал Виттенгер ни Бенедикта, ни Шишки не узнали. Старший пилот базы сказал инспектору, что никого не помнит, еще до того как увидел в его руках снимки. Но мне удача улыбнулась. Начав с десятки и доведя вознаграждение до сотни, я узнал от одного из пилотов, что два дня назад он добросил Бенедикта до тропы, ведущей к энергостанции, частично разрушенной и потому необитаемой. Пилот высадил Бенедикта в километре от энергостанции. У Бенедикта был с собой рюкзак и альпинистское снаряжение.
Итак, размышлял я, Бенедикт прибыл в Ламонтанью без приглашения. Сначала он снимает номер, из которого удобно вести наблюдение за ЦРН. Затем предпринимает разведку…
– Что-то вы быстро, – удивился пилот Дуг.
– Не твое дело, – поставил его на место Виттенгер.
Если бы Дуг узнал кого-нибудь на снимках, то Виттенгер ему бы так не хамил. Поскольку мы оплатили два часа аренды, а истратили только час, то оставшееся время покружили над Ламонтаньей. Вид сверху был великолепен, но ничего нового по сравнению с Гималаями или Горным Фаоном я не увидел. Центр Радиокосмических Наблюдений мы обогнули за километр. «Ближе нельзя. Помехи», – так объяснил пилот свой отказ подлететь поближе. Его манера вождения меня порядком утомила. Нас с Виттенгером попеременно охватывало желание сказать «Всё, баста, вези туда, откуда взял.» Возникни подобное желание у нас одновременно, полные два часа мы бы не налетали.
Ощутив под ногами бетон посадочной площадки, Виттенгер двумя способами перекрестился и что-то прошептал.
– Никак не выберете конфессию? – предположил я.
– Предпочитаю поблагодарить всех без исключения. Шму и аят я прочитал еще в полете.
Посадочный диск вместе с флаером опустился вниз, в ангар.
– Послушай, Дуг, – обратился я к пилоту. – Ты, безусловно, классный летчик. Мастерства тебе не занимать – никто не спорит, но нельзя ли арендовать флаер, в котором тебя бы не было? Представляешь, залезаю я в флаер, а там – о чудо! – нет ни тебя, ни кого-либо другого, только автопилот.
– Без пилота флаеры не летают, – услышал я за спиной хрипловатый голос. – Старший смены, – назвал свою должность мужчина лет пятидесяти в замасленном комбинезоне, с красной обветренной физиономией и вороватыми, узко посаженными глазами. – Нельзя без пилота. Если вы заметили, внутри флаера есть такие кнопочки, рычажки. Нажмет пилот на кнопочку – полетит флаер, не нажмет – не полетит, – вкрадчиво объяснял он мне.
Пилот Дуг заржал, обнажив крепкие лошадиные зубы.
– Федр, почему он ржет, неужели ты наконец сказал что-то остроумное? – крикнул Виттнегер, одной рукою придерживая лифт. – Или тебе нужна помощь?
– Сам справлюсь. Возвращайтесь без меня.
– Ну, успеха…
Виттенгер заскочил в лифт, двери с грохотом захлопнулись.
– За это, – я потер пальцами, – полетит и микроволновка.
– Не на Ауре, – возразил старший звена. – На Ауре атмосфера неподходящая.
– А если продать?
– Продать что?
– Флаер.
– Мы флаерами не торгуем, – отрезал он, но тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений – флаерами он торгует, да еще как!
– Я имею в виду не новый.
Они переглянулись.
– Сам-то ты откуда? – подозрительно спросил старший звена.
– Будь осторожен, они – копы, – предупредил его Дуг.
Я возразил:
– Я – не коп, я простой турист с Фаона. Фаон не в вашем Секторе, поэтому до ваших левых приработков мне нет никакого дела.
– А тот громила? – старший махнул в сторону лифта.
– Он полицейский, но к Галактической Полиции не имеет никакого отношения. Прилетел сюда по частному делу. О нашей сделке он вообще не узнает.
Они снова переглянулись. Наконец, жадность победила.
– Пятьдесят тысяч, – сказал шепотом старший. – Деньги вперед.
На Фаоне за пятьдесят тысяч можно купить новый «Ровер-Джет», правда, фаонской сборки. А Шеф велел экономить. Но, подумал я, президент Краузли не послал бы Вейлинга в такую глушь, если бы речь не шла о миллионах. Поэтому к черту экономию. Я сказал:
– Двадцать, вперед – половина.
– Издеваешься? Сорок… ладно, тридцать пять. Вперед, так и быть, половина, – было заметно, что он волнуется.
Я согласился на тридцать пять.
– Тогда, действуй, – он показал на компьютер в углу ангара.
– Если позволишь, я со своего…
Я включил комлог и соединился с банковским счетом «на непредвиденные расходы». Затем перевел деньги, куда мне указали. – Всё, деньги ушли. Показывай машину.
Он подвел меня к компьютеру.
– Ты что, торгуешь через Канал?
– Сейчас увидишь…
К моему удивлению, он открыл карту Ламонтаньи.
– Он здесь. – старший звена ткнул пальцем в ледник в двадцати километрах к северу от Вершины Грез.
– А кроме шуток?
– Никаких шуток. Он там, целехонек, правда, Дуг?
– Чтоб мне еще раз там завалиться, – поклялся тот.
Мне пояснили:
– Дуга сбил ураган. Флаер зарылся в снег, но уцелел. К счастью, Дуг летел без пассажиров. Для всех – флаер разбился и восстановлению не подлежит. Страховщики уже всё оплатили, поэтому он ничей. Страховщики поленились его поднять. Слишком рискованно, сказали они. Точнее, мы их в этом убедили. Так что всё в порядке, пользуйся, – он сделал великодушный жест.
– Как я туда доберусь?
– Дуг отвезет.
– И замените батареи, – вспомнил я про спальник Виттенгера.
– Заменим, – кивнул старший звена. – Поможешь? – спросил он Дуга.
– Не вопрос. Дождемся темноты и полетим. Не хочу, чтобы нас заметили.
Я возразил:
– Мне нужно сейчас. В темноте я не сориентируюсь.
Старший звена подошел к окну, посмотрел в бинокль. Ауранское солнце шло на закат.
– Там уже тень, Дуг. Вас не увидят.
– Необходимо время, чтобы подготовить батареи. Приходите сюда через час, – сказал он мне.
Мы ударили по рукам и разошлись.
– Горячее еще не готово. Приходите через час, – грубовато проговорил шеф-повар.
Час на суп, час на батареи… Склоняюсь к мысли, что это все-таки совпадение.
– А от завтрака есть что-нибудь?
– Только скорлупа. Замороженную пиццу разогреть?
Повар говорил со мной через окно на кухню. Произнося фразы, он кивал своею огромной головой, высокий колпак при этом стукался о верхнюю раму и постепенно съезжал на затылок. Я тянул время, ожидая, что колпак вот-вот упадет
– Из вчерашних объедков? Нет, увольте.
– Тогда все вопросы через официантов, – и он захлопнул окно. В последний момент я заметил, как колпак слетел, но, к сожалению, на пол, а не в кастрюлю.
Потратив тридцать пять тысяч на полуразбитый флаер, было бы глупо экономить на еде. Я заказал что подороже. Тот же довод убеждал меня, что пора переехать в люкс, поближе к Цансу.
Когда я закончил с устрицами, до назначенного времени оставалось минут двадцать. Я обошел смотровую галерею, спустился в нижнюю гостиную.
В стремлении не придерживаться какого-то одного стиля владельцы турбазы шли до конца. После казенных номеров с зеркальными часами и современного ресторана с веселыми биороботами, восточный ковер на полу и кожаные диваны смахивают на вещи, забытые кем-то из постояльцев. Или на имущество, принятое в качестве оплаты номера. Или на остатки груза после кораблекрушения. Все три варианта не подходили только к камину, сложенному из прозрачных – словно ледяных – блоков со множеством затейливых внутренних трещин. Сейчас камин не горел, но копоть в нем была – натуральней некуда.
Посреди холла, под колпаком, стоял макет окрестностей «Ламонтаньи». Размер основания макета – три на три. Снег на вершинах пенопластовых гор сверкал, как настоящий. Как нарочно, турбазу поместили ближе к западному краю макета, поэтому Центр Радиокосмических Наблюдений, остался за кадром.
Постояльцев в нижней гостиной было немного. Кто-то пил кофе за резными столиками с крышками, расчерченными на клетки, кто-то сидел за компьютером, кто-то просто поглядывал в окно. Трое молодых парней не нашли лучшего места, чтобы проверить альпинистское снаряжение. Они громко спорили и гремели какими-то железками. После того, как кто-то из постояльцев споткнулся о разбросанные на полу веревки, молодых людей попросили удалиться вместе со снаряжением.
Вейлинг и Цанс – единственные, кого я знал – сидели на диване и о чем-то беседовали. Вейлинг держал в руках коробку с компьютерной игрой, потом протянул ее Цансу. Цанс взял коробку и стал внимательно читать аннотацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Но вы не из полиции… – она внимательно ознакомилась с удостоверением.
– А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело – с полицией или с частным детективом?
– С детективом, наверное… – она не была уверена в ответе.
– И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
– Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники – вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
– Так вы заменили робота?
– Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках – как люди.
– А на чужих?
– Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля – ну и соседние номера, разумеется, – мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
– А вы что?
– У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот – один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
– И он согласился?
– Робот? А куда ж он денется!
Хм, справедливо…
– Можно мне взглянуть на номер Эппеля?
Она сделала страшные глаза:
– Что вы, он же занят!
– Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…
– Нет, – отрезала она.
– Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.
Зачем я это ляпнул?
– Знаете что, – возмущенно проговорила она. – Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…
Я опустил руку.
– Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?
– Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.
– А вы неподкупны?
– Так, – она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. – Лифт вон там, лестница – рядом. Выбор за вами.
Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.
Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.
– Ты, дубина железная, – говорил он скрипя зубами. – Отвечай, узнаешь ли ты кого-нибудь на этих снимках. – И он подносил поочередно два снимка к окулярам несчастного робота.
– Не понимаю, – жалобно отвечал робот. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
Я подождал, пока обе реплики повторятся трижды, затем похлопал инспектора по плечу.
– Инспектор, ничья. Кстати, вы забыли предупредить его, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде.
– Он пока не обвиняемый, – возразил инспектор. – Вот ведь скотина кубитная, не хочет говорить, хоть обос… хоть тресни! – инспектор постеснялся робота.
Робот беспомощно хлопал окулярами.
– Господа, мне нужно идти работать, – вдруг опомнился он. – Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.
– Вали отсюда, – велел инспектор.
Робот, не переспрашивая, убрался восвояси. Уверен, подобное неформальное указание он уже не раз слышал от клиентов.
– Как успехи? – поинтересовался Виттенгер.
– Пойдемте, поднимемся на стартовую площадку. Если Эппель здесь останавливался, то он должен был воспользоваться услугами местных пилотов. И если мы не станем жмотничать, то обязательно что-нибудь узнаем.
– Ну и помогла тебе твоя гражданская рожа? – ехидно осведомился Виттенгер, когда через полчаса нас вышвырнули за подкуп персонала. – Учитесь работать! Учитесь работать! – передразнивал он меня. – Вот расскажу Шефу, как ты работаешь.
– Отрицательный результат – тоже результат, – вяло оправдывался я.
Пилоты, которых опрашивал Виттенгер ни Бенедикта, ни Шишки не узнали. Старший пилот базы сказал инспектору, что никого не помнит, еще до того как увидел в его руках снимки. Но мне удача улыбнулась. Начав с десятки и доведя вознаграждение до сотни, я узнал от одного из пилотов, что два дня назад он добросил Бенедикта до тропы, ведущей к энергостанции, частично разрушенной и потому необитаемой. Пилот высадил Бенедикта в километре от энергостанции. У Бенедикта был с собой рюкзак и альпинистское снаряжение.
Итак, размышлял я, Бенедикт прибыл в Ламонтанью без приглашения. Сначала он снимает номер, из которого удобно вести наблюдение за ЦРН. Затем предпринимает разведку…
– Что-то вы быстро, – удивился пилот Дуг.
– Не твое дело, – поставил его на место Виттенгер.
Если бы Дуг узнал кого-нибудь на снимках, то Виттенгер ему бы так не хамил. Поскольку мы оплатили два часа аренды, а истратили только час, то оставшееся время покружили над Ламонтаньей. Вид сверху был великолепен, но ничего нового по сравнению с Гималаями или Горным Фаоном я не увидел. Центр Радиокосмических Наблюдений мы обогнули за километр. «Ближе нельзя. Помехи», – так объяснил пилот свой отказ подлететь поближе. Его манера вождения меня порядком утомила. Нас с Виттенгером попеременно охватывало желание сказать «Всё, баста, вези туда, откуда взял.» Возникни подобное желание у нас одновременно, полные два часа мы бы не налетали.
Ощутив под ногами бетон посадочной площадки, Виттенгер двумя способами перекрестился и что-то прошептал.
– Никак не выберете конфессию? – предположил я.
– Предпочитаю поблагодарить всех без исключения. Шму и аят я прочитал еще в полете.
Посадочный диск вместе с флаером опустился вниз, в ангар.
– Послушай, Дуг, – обратился я к пилоту. – Ты, безусловно, классный летчик. Мастерства тебе не занимать – никто не спорит, но нельзя ли арендовать флаер, в котором тебя бы не было? Представляешь, залезаю я в флаер, а там – о чудо! – нет ни тебя, ни кого-либо другого, только автопилот.
– Без пилота флаеры не летают, – услышал я за спиной хрипловатый голос. – Старший смены, – назвал свою должность мужчина лет пятидесяти в замасленном комбинезоне, с красной обветренной физиономией и вороватыми, узко посаженными глазами. – Нельзя без пилота. Если вы заметили, внутри флаера есть такие кнопочки, рычажки. Нажмет пилот на кнопочку – полетит флаер, не нажмет – не полетит, – вкрадчиво объяснял он мне.
Пилот Дуг заржал, обнажив крепкие лошадиные зубы.
– Федр, почему он ржет, неужели ты наконец сказал что-то остроумное? – крикнул Виттнегер, одной рукою придерживая лифт. – Или тебе нужна помощь?
– Сам справлюсь. Возвращайтесь без меня.
– Ну, успеха…
Виттенгер заскочил в лифт, двери с грохотом захлопнулись.
– За это, – я потер пальцами, – полетит и микроволновка.
– Не на Ауре, – возразил старший звена. – На Ауре атмосфера неподходящая.
– А если продать?
– Продать что?
– Флаер.
– Мы флаерами не торгуем, – отрезал он, но тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений – флаерами он торгует, да еще как!
– Я имею в виду не новый.
Они переглянулись.
– Сам-то ты откуда? – подозрительно спросил старший звена.
– Будь осторожен, они – копы, – предупредил его Дуг.
Я возразил:
– Я – не коп, я простой турист с Фаона. Фаон не в вашем Секторе, поэтому до ваших левых приработков мне нет никакого дела.
– А тот громила? – старший махнул в сторону лифта.
– Он полицейский, но к Галактической Полиции не имеет никакого отношения. Прилетел сюда по частному делу. О нашей сделке он вообще не узнает.
Они снова переглянулись. Наконец, жадность победила.
– Пятьдесят тысяч, – сказал шепотом старший. – Деньги вперед.
На Фаоне за пятьдесят тысяч можно купить новый «Ровер-Джет», правда, фаонской сборки. А Шеф велел экономить. Но, подумал я, президент Краузли не послал бы Вейлинга в такую глушь, если бы речь не шла о миллионах. Поэтому к черту экономию. Я сказал:
– Двадцать, вперед – половина.
– Издеваешься? Сорок… ладно, тридцать пять. Вперед, так и быть, половина, – было заметно, что он волнуется.
Я согласился на тридцать пять.
– Тогда, действуй, – он показал на компьютер в углу ангара.
– Если позволишь, я со своего…
Я включил комлог и соединился с банковским счетом «на непредвиденные расходы». Затем перевел деньги, куда мне указали. – Всё, деньги ушли. Показывай машину.
Он подвел меня к компьютеру.
– Ты что, торгуешь через Канал?
– Сейчас увидишь…
К моему удивлению, он открыл карту Ламонтаньи.
– Он здесь. – старший звена ткнул пальцем в ледник в двадцати километрах к северу от Вершины Грез.
– А кроме шуток?
– Никаких шуток. Он там, целехонек, правда, Дуг?
– Чтоб мне еще раз там завалиться, – поклялся тот.
Мне пояснили:
– Дуга сбил ураган. Флаер зарылся в снег, но уцелел. К счастью, Дуг летел без пассажиров. Для всех – флаер разбился и восстановлению не подлежит. Страховщики уже всё оплатили, поэтому он ничей. Страховщики поленились его поднять. Слишком рискованно, сказали они. Точнее, мы их в этом убедили. Так что всё в порядке, пользуйся, – он сделал великодушный жест.
– Как я туда доберусь?
– Дуг отвезет.
– И замените батареи, – вспомнил я про спальник Виттенгера.
– Заменим, – кивнул старший звена. – Поможешь? – спросил он Дуга.
– Не вопрос. Дождемся темноты и полетим. Не хочу, чтобы нас заметили.
Я возразил:
– Мне нужно сейчас. В темноте я не сориентируюсь.
Старший звена подошел к окну, посмотрел в бинокль. Ауранское солнце шло на закат.
– Там уже тень, Дуг. Вас не увидят.
– Необходимо время, чтобы подготовить батареи. Приходите сюда через час, – сказал он мне.
Мы ударили по рукам и разошлись.
– Горячее еще не готово. Приходите через час, – грубовато проговорил шеф-повар.
Час на суп, час на батареи… Склоняюсь к мысли, что это все-таки совпадение.
– А от завтрака есть что-нибудь?
– Только скорлупа. Замороженную пиццу разогреть?
Повар говорил со мной через окно на кухню. Произнося фразы, он кивал своею огромной головой, высокий колпак при этом стукался о верхнюю раму и постепенно съезжал на затылок. Я тянул время, ожидая, что колпак вот-вот упадет
– Из вчерашних объедков? Нет, увольте.
– Тогда все вопросы через официантов, – и он захлопнул окно. В последний момент я заметил, как колпак слетел, но, к сожалению, на пол, а не в кастрюлю.
Потратив тридцать пять тысяч на полуразбитый флаер, было бы глупо экономить на еде. Я заказал что подороже. Тот же довод убеждал меня, что пора переехать в люкс, поближе к Цансу.
Когда я закончил с устрицами, до назначенного времени оставалось минут двадцать. Я обошел смотровую галерею, спустился в нижнюю гостиную.
В стремлении не придерживаться какого-то одного стиля владельцы турбазы шли до конца. После казенных номеров с зеркальными часами и современного ресторана с веселыми биороботами, восточный ковер на полу и кожаные диваны смахивают на вещи, забытые кем-то из постояльцев. Или на имущество, принятое в качестве оплаты номера. Или на остатки груза после кораблекрушения. Все три варианта не подходили только к камину, сложенному из прозрачных – словно ледяных – блоков со множеством затейливых внутренних трещин. Сейчас камин не горел, но копоть в нем была – натуральней некуда.
Посреди холла, под колпаком, стоял макет окрестностей «Ламонтаньи». Размер основания макета – три на три. Снег на вершинах пенопластовых гор сверкал, как настоящий. Как нарочно, турбазу поместили ближе к западному краю макета, поэтому Центр Радиокосмических Наблюдений, остался за кадром.
Постояльцев в нижней гостиной было немного. Кто-то пил кофе за резными столиками с крышками, расчерченными на клетки, кто-то сидел за компьютером, кто-то просто поглядывал в окно. Трое молодых парней не нашли лучшего места, чтобы проверить альпинистское снаряжение. Они громко спорили и гремели какими-то железками. После того, как кто-то из постояльцев споткнулся о разбросанные на полу веревки, молодых людей попросили удалиться вместе со снаряжением.
Вейлинг и Цанс – единственные, кого я знал – сидели на диване и о чем-то беседовали. Вейлинг держал в руках коробку с компьютерной игрой, потом протянул ее Цансу. Цанс взял коробку и стал внимательно читать аннотацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53