20
Когда я открыл глаза, часы показывали пять минут девятого. Ужин, должно быть, в самом разгаре. Кое-как приведя себя в порядок, я выбрался из своей кельи. Правда, мне повезло с этажом – и ресторан и смотровая галерея находились рядом.
Ауранское солнце едва перевалило через зенит. Аура вращается вокруг своей оси в три раза медленнее Фаона, и в два с половиной раза медленнее Земли. Дабы не издеваться над организмом, обитатели планеты, исключая моролингов, живут по земному расписанию – час в час. Как убивают время моролинги, ауранская наука пока не установила.
В ресторане сидело десятка два посетителей. Вейлинга я заметил первым, он сидел один. Проходя мимо, я пожелал ему приятного аппетита. Он ответил тем же, поскольку понимал, что как ни ответь, аппетита мне не испортить.
Цанс и Брубер ужинали вдвоем за четырехместным столиком. Я подошел.
– Профессор, рад что вы благополучно добрались. Приятного аппетита. И вам, господин Брубер. Мы с вами виделись на смотровой галерее.
Брубер вопросительно посмотрел на Цанса.
– Это господин Ильинский, он, как и мы, с Фаона, – представил меня Цанс.
Вдалеке от родины, бльшего о себе сообщать нет необходимости, достаточно быть земляком. Бруберу ничего не оставалось, как предложить мне составить им компанию. Я махнул биороботу-официанту.
На всех планетах давно отказались от мысли делать биороботов по образу и подобию человека – очень уж пугающе похожими они получались. Биоробот-официант являлся воплощением простоты: трехколесный куб со стороной в полметра, на верхней грани – экран, с которого веселая мультяшная физиономия предлагала одно аппетитное блюдо за другим. Заметив, что сотрапезники едят одно и то же, я приказал роботу повторить. Официант ответил «сей момент» и, что-то насвистывая, покатил в сторону кухни.
– Вы не расслышали, что он там насвистывает? – спросил я у Цанса.
– Нет, – ответил он.
Таким тоном он вполне мог сказать, что находит мой вопрос идиотским.
Я попробовал найти общий язык с Брубером.
– Я читал ваш роман, любопытный…
– Бог с ним, с романом. Вы пьете?
Не дожидаясь ответа, Брубер наполнил мне бокал.
– Тогда, за встречу, – предложил я.
В знак солидарности, Цанс оторвал стакан с газировкой на полтора миллиметра от стола. Прозрачная этиловая настойка оказалась обычной водкой. Когда мы выпили, Цанс сказал:
– Будем надеяться, что моролинги ваш роман не читали.
– За это тоже можно выпить, – вставил я. – В смысле, за то, чтобы не дай бог, не прочитали.
Писатель с нажимом возразил:
– После того как мы нарушили договор, они больше не верят в написанное на бумаге и, полагаю, не читают.
Я удивился:
– А разве они умеют?
– Да нет, конечно не умеют. Я полагаю, профессор меня понял. Художник имеет право на вымысел. Важны поступки, а не значки на бумаге. Сейчас они не хотят с нами разговаривать. Они хотят, чтобы их оставили в покое. А что о них пишут, я уверен, им все равно.
Краем глаза, я увидел, как Катя, обходя столики, спрашивает посетителей, всем ли они довольны, есть ли у кого какие пожелания, а если нет, то вот вам пожалуйста программка с перечнем доступных туристических развлечений. Плата умеренная – не то что у конкурентов.
Подошла она и к нам.
На дежурные вопросы она получила дежурные ответы. Я пожаловался на тесноту, она сказала, что это зависит не от нее и посоветовала взять пример с «моих друзей» – Цанса и Брубера. На пятом этаже есть свободные двухкомнатные номера с ванной в полный рост и окном во всю стену. На стол передо мной был выложен цветной буклет с перечнем туристических услуг. «Друзья» получили свои буклеты еще позавчера.
В буклете предлагались пешие прогулки вниз по склону, облет окрестностей на флаере в сопровождении опытного экскурсовода, воздушная прогулка до океана с приводнением, если не будет шторма, и кратким купанием, если не нагрянут вооруженные моролинги на своих пирогах.
Охоту на моролигов туристическая фирма «Ламонтанья» не предлагала.
– А где же сафари? – спросил я разочарованно.
– На кого, простите? – осведомился Цанса.
– На моролингов, очевидно, – со злобным смешком ответил Брубер.
Когда он говорил, его крючковатый нос шевелился вниз вверх, почти касаясь верхней губы. Мешки под глазами за полдня слегка уменьшились.
Подъехал биоробот-официант. Мультяшный герой голодными глазами выглядывал из-за тарелок и голографической лапкой в белой перчатке пытался что-нибудь из тарелок стянуть. Отдавать еду ему очень не хотелось. Найдя глазами меня, мультяшка нехотя сказал: «Уж так и быть, берите», и лапа в перчатке стала составлять тарелки на стол. В какое мгновение она превратилась из голографической в настоящую, я не заметил.
– Местный юмор, – прокомментировал я.
– Лучше, чем никакой, – кивнул Брубер и снова налил. – За последнего конкистадора!
– Оставшегося в живых, – мрачно добавил Цанс.
– За свободу моролингам! – провозгласил я, в душ немного холодея.
Чопорному Цансу становилось с нами скучно. Он с явным неодобрением смотрел, как Брубер в очередной раз наполняет бокалы. Наши тосты он находил легкомысленными. Сам я предпочел бы остаться наедине с профессором. Его осведомленность по части аттракторов могла оказаться полезной в моем деле, но затрагивать эту тему при посторонних я не решался.
– Я буду в нижней гостиной, – сказал он Бруберу и оставил нас вдвоем.
– Вы давно на Ауре? – подобным вопросом обычно начинают беседу, но, обдумывая уход Цанса, я напрочь забыл, о чем разговаривают с писателями.
– Неделю. А вы только сегодня прилетели?
– Да, утром.
– Путешествуете?
– Скорее работаю. Собираю материал для… – и я выложил очередную байку про «Сектор Фаониссимо», надеясь, что у Цанса хватит ума не болтать о моей настоящей профессии. Я был признателен ему за то, что он не стал при Брубере спрашивать, за каким чертом я его преследую и на Ауре.
Прежде чем говорить, что я читал «Моролингов», мне следовало бы дочитать роман до конца, поскольку Брубер именно так понял мои слова. Поговорив кое-как о романе, мы перешли на общественные темы. Я спросил:
– По-вашему мнению, людям следует покинуть Ауру?
– Безусловно. В галактике достаточно планет, Аура по праву досталась моролингам. Не знаю, почему все летят сюда, как мухи на мед.
– За эту неделю вам приходилось видеть моролингов?
– Нет. Они держатся подальше от высокогорья. Впрочем, всё до поры до времени… – добавил он с непонятным мне злорадством.
– Я не совсем понимаю, что значит «до поры до времени».
В зале приглушили верхний свет. Над столиками остались гореть небольшие, но яркие светильники в потолке – по светильнику на столик. Тени под его глазами разрослись до размеров чудовищных синяков, треугольная тень от носа заканчивалась где-то на уровне второй пуговицы рубашки, накрыв собою и рот и подбородок. Теперь со мною разговаривал чревовещатель. Треугольная тень качнулась вниз. Он что-то сказал или только кивнул?
– Что, простите?..
– Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Он резко поднялся, не обращая внимания на то, что я только-только дошел до горячего.
Мы прошли на смотровую галерею. От неожиданности я зажмурил глаза. Ужиная в полутемном ресторане, я совсем забыл, что на Ауре сейчас самый разгар дня.
– Посмотрите вниз. Видите, туман отступил.
– Да вижу, и что?
– Зелень видите?
– Вижу.
– Неделю назад ее не было, – сказал он с каким-то скрытым значением, даже торжественностью.
– Может, сейчас весна?
– Нет, не весна. А год назад деревья была еще дальше. Намного дальше. Каждый раз, когда туман отступает, они придвигаются еще немного ближе, на несколько сантиметров, однако неудержимо.
– Боитесь, что моролинги придут сюда под покровом листвы?
– Боюсь? Ничуть. Мне нечего бояться. Но они придут.
– У них тотем «шелест листвы», следовательно, мы их даже не услышим.
Он улыбнулся:
– Вы и о тотеме знаете? Но это было давно, на Земле. А где вы прочитали о тотеме?
– Я не читал. Я слышал о нем на семинаре.
– Ах! – воскликнул он. – Так вот где я вас видел! Любитель собирать мои автографы.
– Точно, не хватает четырехсот пятидесяти восьми.
– Договоримся, что вашей ручкой… – усмехнулся он. – И не сразу…Постойте, вы же не доели ужин. Извините, что вытащил вас сюда, но мне хотелось показать, как зыбки границы, разделяющие миры. На Ауре три мира: над облаками, под облаками и под водой.
– Под водою тоже есть кто-то разумный?
– Мне иногда кажется, что на Ауре все разумно…
Такими общими ответами на вполне конкретные вопросы очень любит отделываться Ларсон. Я снова спросил:
– Вы писали, что верхушки деревьев на Ауре не качаются от ветра, а вращаются.
– Ну это просто. В полусотне метров от земли спонтанно образуются микроциклоны, или вихри, они закручивают кроны деревьев. По-моему, где-то в тексте я это объяснил.
– Должно быть пропустил… – с сожалением признал я. Задавая этот вопрос, я думал, что получу ответ, по содержательности не превосходящий предыдущий.
– Ну что, возвращаемся?
– Пожалуй.
Но на полдороге он вспомнил, что Цанс ждет его в гостиной, и, быстро извинившись, ускользнул от меня как уж.
Секунду я разрывался между остывавшим бифштексом и возможностью помешать Цансу и Бруберу насладиться обществом друг друга. Выбрал бифштекс.
Виттенгер в ресторане так и не появился, но, вероятнее всего, он успел поужинать до меня.
Когда я найду Шишку, то первым делом подарю ей комлог. Вернувшись из ресторана, я обнаружил на стене ванной комнаты очередное послание:

я подарю вам хорошее фото

Комлог того стоит… Но, как, черт побери, она сюда проникла! Уходя, дверь я запер – это я помнил точно. На всякий случай проверил замок. Конечно, замок на ящике моего письменного стола куда надежнее, но и тут для вскрытия требовался сканер, хотя бы самый примитивный. А у нее, видимо, нет даже комлога.
Я переснял послание, стер и написал свое:

Привет, Ш. Кончай валять дурака. Есть разговор.

Подумав немного, приписал номер своего комлога. Надеюсь, коммутатор на Ауре сообразит не гнать сигнал через Фаон. В противном случае, общаться письмами в туалете гораздо быстрее. Клозетно-эпистолярных романов в моей жизни до сих пор не случалось, но когда-то же надо начинать.
Остаток вечера я корпел над докладом Шефу. В нем я пересказал разговор с Брубером. Отсылать доклад не стал, так как собирался поговорить с Цансом одни на один еще сегодня.
Цанс вернулся в номер в первом часу ночи. Я уговорил его дать мне полчаса.
«И остерегайтесь другой раз уличить во лжи ученого», – напутствовал меня Роберт Грин.

21
Комнату, размером как семь моих, заливал яркий солнечный свет.
– Так же невозможно спать, – сказал я, показав на окно с диагональю метра четыре.
– Это поправимо. – Он нажал кнопку на разноцветной клавиатуре возле телевизора, комната мгновенно погрузилась во мрак. – Хм, погорячился… извините…
Стало чуть светлее.
– Пока освоишь все эти кнопки… – он разглядывал клавиатуру. – Мои окна понимают меня с полуслова.
– Мои тоже, – поддакнул я.
В действительности это было не совсем так, поскольку голосовой транскриптор на моем домашнем компьютере обладал своего рода повышенным интеллектом: когда он считал, что приказ не правомочен или, хуже того, просто глуп, транскриптор делал вид, что мой голос ему неизвестен. С Татьяной у него такой номер никогда не проходит. У меня с ней, кстати, тоже.
– Устраивайтесь, – сказал Цанс.
Два надувных дивана стояли вдоль стен, два кресла – посреди комнаты, напротив журнального столика. Пол был устлан тонким темным ковром, таким же непритязательным, как и мебель. В этом казенном интерьере выделялась только одна вещь: настольные часы. Они стояли на журнальном столике, точно посередине и как бы служили центром всего помещения. Цилиндрический корпус был изготовлен из какого-то светлого тусклого металла. Белый циферблат с крупными черными штрихами вместо цифр прикрывало стекло в форме очень тупого конуса. Часы показывали без пятнадцати двенадцать.
– Я попрошу принести кофе, – сказал он, снова склонившись над клавиатурой.
Одним прыжком я оказался рядом с ним. К счастью, «эскейп» на местной клавиатуре находился там же, где обычно.
– Профессор, я сам схожу и наберу в термос.
– Зачем ходить, когда для этого существуют роботы? Впрочем, вы, вероятно, правы. И у роботов есть глаза и уши. Обойдемся без кофе.
Мне бы кофе не повредил. Я указал на настольные часы.
– Часы отстают на полчаса, сейчас пятнадцать минут первого.
– Вы их другой стороной поверните, – посоветовал он.
Я повернул часы и увидел еще один циферблат; показывал он, как ни странно, четверть первого.
– Видимо, через стол проходит граница часовых поясов. Черт, я теперь не помню, как они стояли. Мы можем перепутать, с какой стороны какой пояс. Но почему у них разница между поясами полчаса, а не час?
– Остроумная догадка, – похвалил меня Цанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53