Его извинения вывели ее из транса; она отвернулась от реки и поглядела на него с выражением боли в глазах, будто ей было тяжело оторвать взгляд от блеска воды.
– Не говори так, – сказала она. – Никогда.
Она шагнула к нему и крепко обняла. Он обнял ее в ответ. Ее лицо, уткнувшись в его шею, было влажным от слез. Они стояли так, молча, несколько минут, а река продолжала равнодушно течь мимо. Наконец он спросил:
– Пойдем домой?
Она отпустила его и поглядела в его лицо, словно изучая.
– Все кончилось или только начинается?
Он только покачал головой.
Она еще раз, мельком, оглянулась на реку. Но прежде, чем текущая в ней стихия вновь устремилась к текущей воде, он взял ее за руку и повлек назад к бетону и кирпичу.
II
Пробуждение в темноте
Они вернулись на Чериот-стрит в тусклом предзакатном свете, скрывающем в себе осень. Поискали на кухне чего-нибудь съестного, потом поднялись в комнату. Кэл с бутылкой виски, которую купили на обратном пути. Разговора о том, что делать дальше, не получилось. Усталость и напряжение между ними, возникшие после разговора у реки, заставили их ограничиваться краткими, обрывочными фразами – в основном по поводу отвоеванного ими обрывка ковра, на котором трудно было что-то разглядеть.
Брендан вернулся домой около одиннадцати, покричал на Кэла, потом пошел спать. От его крика Сюзанна словно очнулась.
– Я пойду. Уже поздно.
Но Кэлу очень не хотелось оставаться одному.
– Останься, – попросил он.
– Кровать маленькая.
– Зато удобная.
Она протянула руку к его лицу и осторожно погладила синяки на скуле.
– Нам не нужно спать вместе, – сказала она тихо. – У нас слишком много общего.
Как ни странно, он испытал не разочарование, а какую-то более глубокую надежду. Фуга связало их воедино – ее, свое дитя, и его, случайного пришельца, и незачем подменять эту связь банальным сексом.
– Тогда мы будем просто спать, если ты останешься. Она улыбнулась.
– Я останусь.
Они стянули с себя грязную одежду и нырнули под одеяло. Сон пришел к ним еще до того, как остыла лампочка.
* * *
Сон их не был пустым: он нес с собой сны. Вернее, один сон который снился им обоим.
Им снился звук. Жужжание целого роя пчел, спешащих за медом; привычная музыка лета.
Им снился запах. Запах тротуара после дождя, и слабый запах духов, и запах ветра из теплых краев.
Но прежде всего им снилось то, что они видели.
Сперва ткань: бесчисленные нити, перевитые сотней узоров, окрашенные в сотню блеклых цветов, излучающие такую энергию, что им даже во сне пришлось закрыть глаза.
И потом, словно не выдержав собственного напряжения, узлы начали распускаться. Краска с них взмывала в воздух, застилая его цветными пятнами, за которыми нити ткани каллиграфически выписывали свое освобождение. Сперва их переплетение казалось беспорядочным, потом, по мере того, как пляшущие нити соединялись, наслаиваясь друг на друга, стали вырисовываться определенные формы.
Это были люди. Пять человеческих фигур, возникших там, где минуту назад была ткань.
Жужжание пчел в голове у спящих превратилось в голос, выкликающий имена этих пятерых.
Первая – молодая женщина в длинном темном платье, с бледным лицом и закрытыми глазами. «Лилия Пеллиция», – сказали пчелы.
Словно разбуженная своим именем, Лилия открыла глаза.
Тут вперед выступил бородатый мужчина лет пятидесяти в старинном плаще и широкополой шляпе. «Фредерик Кэммел», – глаза за стеклами маленьких круглых очков дрогнули и открылись. Его рука немедленно сдернула шляпу, под которой обнаружилась тщательно завитая и напомаженная шевелюра.
– Вот, – проговорил он, улыбаясь.
Еще двое. Женщина в такой же старомодной одежде (сколько же лет они спали?), кажется, не была особенно довольна пробуждением, но при звуках ее имени – «Аполлина Дюбуа», – открыла глаза и улыбнулась, показав зубы цвета слоновой кости.
Последние из пробужденных вышли вперед парой. Высокий красивый негр с грустным лицом. И голый младенец у него на руках.
«Джерихо Сент-Луис», – сказали пчелы, и негр открыл глаза. Он немедленно взглянул на ребенка, начавшего хныкать еще до того, как назвали его имя.
«Нимрод», – провозгласили пчелы, и хотя младенцу не было еще и года, он ясно знал два слога своего имени. Он открыл глаза, в которых мерцали золотистые искорки.
С его пробуждением игра цветов улеглась, замолкли и пчелы, оставив пятерых пришельцев в темной комнате Кэла.
Первой заговорила та, кого назвали Аполлиной Дюбуа.
– Это какая-то ошибка, – она подошла к окну и выглянула на улицу. – Какого черта мы здесь?
– И где остальные? – продолжил Фредерик Кэммел. Он отыскал зеркало на стене и начал подстригать ножницами, извлеченными из кармана, какие-то лишние волоски у себя на щеках.
– Да, это вопрос, – задумчиво сказал Джерихо. Потом обратился к Аполлине. – Ну, что там видно?
– Ничего. Там ночь. И...
– Что?
– Погляди сам, – она сплюнула сквозь зубы. – Что-то изменилось.
Лилия Пеллиция тоже подошла к окну.
– Она права. Все какое-то другое.
– И почему здесь только мы? — снова спросил Фредерик. – Вот это действительно вопрос.
– Что-то случилось, – тихо сказала Лилия. – Что-то ужасное.
– Ты, конечно, чувствуешь это своей задницей. Как обычно, – фыркнула Аполлина.
– Нельзя ли повежливей, мисс Дюбуа? – заметил Фредерик с выражением возмущенного педагога.
– Не зови меня «мисс». Я же замужем.
Во сне Кэл и Сюзанна, не веря своим ушам, слушали чепуху, которую несли эти видения. При всей их странности они были неподражаемо реальны. Как бы для того, чтобы еще больше смутить спящих, негр Джерихо подошел к кровати и сказал:
– Может, они нам что-нибудь объяснят.
Лилия повернулась к ним своим бледным лицом.
– Нужно их разбудить, – и она потянулась к плечу Сюзанны.
«Это не сон», — поняла Сюзанна, открывая глаза в ту самую минуту, когда холодные пальцы женщины коснулись ее.
Ничего не изменилось. Те же приоткрытые занавески, пропускающие в комнату тоскливый свет фонарей. И те же пятеро у кровати, ее оживший сон. Она села, и взгляды обоих – Джерихо и младенца Нимрода – тут же устремились на ее грудь. Она поспешила завернуться в простыню и разбудила этим Кэла. Он с трудом разлепил сонные глаза.
– Что случилось?
– Вставай, – прошептала она. – У нас гости.
– Мне снилось... гости? — он, наконец, увидел, что делается в комнате. – О Господи!
Младенец на руках Джерихо весело захихикал, указывая пальцем на восставший во сне мужской орган Кэла.
– Что, опять штучки Шэдвелла? – спросил он, прикрываясь подушкой.
– Не думаю, – ответила Сюзанна.
– Кто такой Шэдвелл? – сразу заинтересовалась Аполлина.
– Какой-нибудь Кукушонок, – предположил Фредерик, держа ножницы наготове.
Услышав это, Сюзанна начала кое-что понимать. Иммаколата называла «Кукушатами» людей.
– Фуга... – сказала она.
Тут все взгляды сошлись на ней.
– Что ты знаешь о Фуге? – это спросил Джерихо.
– Не так много.
– Ты знаешь, где остальные? – спросил Фредерик.
– Какие остальные?
– И страна? Где страна?
Кэл посмотрел на стол, где он оставил кусок ковра. Там ничего не было.
Они сошли с того обрывка, – прошептал он, не вполне веря в то, что говорит.
– Да, мне это снилось.
– Мне тоже.
– С обрывка? – вмешался Фредерик. – Значит, нас разделили?
– Похоже, что так, – ответил Кэл.
– А где все остальное? Отведите нас туда.
– Мы не знаем, где. Шэдвелл забрал его.
– Проклятые Кукушата! – воскликнула Аполлина. – Никому из них нельзя верить! Все лжецы, как один.
– Но с ним одна из вас, – сказала Сюзанна.
– Не может быть.
– Это Иммаколата.
При звуке этого имени Фредерик и Джерихо одновременно издали возгласы ужаса. Аполлина же только плюнула на пол.
– Как, эту тварь еще не вздернули? – воскликнула она.
– Насколько я знаю, это случалось дважды, – заметил Джерихо.
– А ей хоть бы что!
Кэлу было холодно. Ему хотелось других снов – о залитых солнцем лугах и искрящихся реках. А тут эти люди, озабоченные и злые. Игнорируя их, он встал и принялся одеваться.
– А где же Хранители? – спросил Фредерик, обращаясь ко всем сразу. – Может, они что-нибудь знают?
– Моя бабушка... Мими...
– Ну и где же она?
– Боюсь, что она умерла.
– Но были и другие Хранители, – сказала Лилия. – Куда они делись?
– Не знаю.
– Ты была права, – Джерихо делался все более печальным. – Действительно случилось что-то ужасное.
Лилия открыла окно.
– Ты чувствуешь его? – спросил Фредерик. – Где он?
Лилия покачала головой.
– Это не прежнее Королевство. Воздух грязный. И холодный.
Кэл, уже одетый, прошел мимо Фредерика и Аполлины к своей бутылке виски.
– Хочешь выпить? – обратился он к Сюзанне.
Она покачала головой. Он налил себе приличную порцию и залпом выпил.
– Нужно найти этого вашего Шэдвелла, – сказал Джерихо, – и забрать у него ковер.
– Куда спешить? – осведомилась Аполлина. Она подошла к Кэлу. – Могу я поучаствовать? – Он нерешительно протянул ей бутылку.
– Что значит «куда спешить»! – возмутился Фредерик. – Мы проснулись неизвестно где, одни...
– Мы не одни, – Аполлина отхлебнула виски прямо из горлышка. – У нас есть друзья. Как твое имя, красавчик?
– Кэлхоун.
– А ее?
– Сюзанна.
– Я Аполлина. А это Фредди.
Кэммел слегка наклонил голову.
– Вон то Лилия Пеллиция, а малыш – ее брат, Нимрод.
– А я – Джерихо.
– Вот, – подытожила Аполлина. – Теперь мы друзья, правда? И черт с ними, с остальными. Пускай гниют.
– Они наши родичи, – напомнил Джерихо. – И им нужна наша помощь.
– И поэтому они бросили нас на Рубеже? Брось. Мы для них – отребье, бандиты и Бог знает кто еще, – она взглянула на Кэла. – Да, парень, ты среди отребья. Мы – их стыд и позор. Так что лучше нам остаться здесь. Перед нами целый мир.
– Мы и здесь будем изгоями, – напомнил Джерихо.
Ответом был новый плевок.
– Он прав, – сказал Фредди, – без ковра мы – ничто. Вы знаете, как Кукушата нас ненавидят. Это никогда не кончится.
– Вы все идиоты, – заявила Аполлина и вернулась к окну, забрав с собой бутылку.
– Мы долго отсутствовали, – обратился Фредди к Кэлу. – Можешь сказать, какой сейчас год? 1910? 1911?
Кэл усмехнулся.
– Плюс – минус восемьдесят лет.
Фредерик побледнел. Лилия с тихим стоном опустилась на кровать.
– Восемьдесят лет, – прошептал Джерихо.
– Почему они столько ждут? – спросил Фредди неизвестно кого. – Что могло случиться?
– Вы можете мне кое-что объяснить? – спросила Сюзанна.
– Не можем. Вы не Чародеи.
– Хватит нести чепуху, – вмешалась Аполлина. – Чему это может повредить, после всего?
– Ладно, Лилия, расскажи им, – сказал Джерихо.
– Я против, – буркнул Фредди.
– Расскажи, расскажи, – настаивала Аполлина. – Все, что им хочется знать.
– Почему я? – Лилия все еще дрожала.
– Потому что ты врешь лучше нас всех, – сказал Джерихо, слегка улыбаясь.
– Ладно, – и она начала говорить.
III
Новые открытия
– Мы не всегда были изгоями. Когда-то мы жили в саду.
После этих двух фраз Аполлина прервала ее.
– Имейте в виду, это просто сказка, – сообщила она Кэлу и Сюзанне.
– Ты дашь ей говорить, черт побери? – вспылил Джерихо.
– Ничему не верьте. Эта особа вообще не знает, что такое говорить правду.
Лилия предпочла не обращать внимания на эту реплику.
– Мы жили в саду, – продолжала она. – Там, где и все Семейства.
– Какие Семейства? – спросил Кэл.
– Четыре Корня Чародеев. Ло, Йеми, Айя и Бабу. Семейства, к которым мы все принадлежим. Конечно, некоторых трудно определить, – она со значением взглянула на Аполлину, – но, так или иначе, все мы произошли от них. Вот мы с Нимродом – Йеми. Наше Семейство выткало Ковер.
– И вы видите, к чему это привело, – вздохнул Кэммел. – Никогда не умели предвидеть. Тупицы с ловкими пальцами. Вот у нас, Айя, мастерство всегда сочеталось с умом.
– А ты? – спросил Кэл у Аполлины, забирая у нее бутылку, где виски оставалось всего на пару глотков.
– Со стороны матери я Айя. Это дало мне хороший голос. А отец... никто не знает. Он всегда кем-то притворялся.
– Когда был трезвым, – дополнил Фредди.
– Откуда ты знаешь? Можно подумать, ты видел моего отца.
– Слава Богу, – парировал он. – Твоя мать встретила его только раз, и этого оказалось достаточно.
Младенец залился смехом, словно понимая смысл остроты.
– Во всяком случае, – продолжала Аполлина, – он здорово танцевал. Значит, в нем была кровь Ло.
– И Бабу, – сказала Лилия, – судя по тому, как ты треплешь языком.
– Я Бабу, – вмешался Джерихо. – Только не хочу тратить красноречие на дурацкие перебранки.
Красноречие. Танцы. Пение. Ковры. Кэл попытался запомнить эти признаки семейств, но это было не легче родственных связей семьи Келлуэй.
– То есть, – подытожила Лилия, – все Семейства обладают способностями, которых нет у людей. Вас они удивляют, а для нас так же естественны, как то, что хлеб вырастает в поле.
– Чары? – спросил Кэл. – Так вы их зовете?
– Да. Мы владеем ими с самого начала и не думали об этом, пока не пришли в Королевство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55