- попытался сострить я.
- Кто сказал тебе такую глупость? - удивился мой друг.
- Ты сошёл с ума, Анри! Зачем тебе надо было крошить клубных мозгляков? Теперь придётся взламывать базу данных полиции, чтобы подчистить наши следы. Самое плохое здесь то, что они в своих киборгов загружают сведения о всех преступниках в розыске. Если нас встретит один из этих сентинелов, то расстреляет на месте!
- Успокойся. Это работа на пять минут. Просто постарайся не выходить на улицу следующие два дня... Лучше давай подумаем, как бы нам выйти на Стенса. Всё становится неприятным. У него есть где-то незаконно функционирующий оружейный завод, заодно являющийся базой его банды. Но туда полезет только безумец. А время-то идёт. Если изобретение распространится, уничтожить его будет исключительно сложно. Ты ничего не нашёл?
- Нет пока. Но я ещё не все каналы задействовал.
- Ладно. Всего хорошего, заходи в гости...
Анри вышел из машины и направился к себе. А я, поставив тачку в гараж, решил позавтракать. На ноуте обнаружилось пришедшее за время моего отсутствия сообщение - ещё одного Нейроманта нашли мёртвым. Его отрубленная голова откатилась на десяток метров от туловища. Удар скорее всего был нанесён тонким и гибким клинком. Такие носят только Хранители, маскируя их под трости. Как мой добрый приятель Эдгар.
Совсем нехорошо, что уже второй кланер погибает от рук Хранителей. А то, что это их работа, доказывает удар: ни один обычный человек не сможет отрубить голову столь искусно, да и клинков простые граждане не носят.
Вопреки уверениям Анри, действие меня «не встряхнуло» и лучше не стало. Наоборот, навалилась глубокая хандра. Этот недуг тревожит меня периодически: месяцы хорошего настроения и бодрого духа чередуются неделями депрессии. Я не принимаю антидепрессанты - и вообще никогда не принимаю препараты и лекарства за редким исключением. Я даже научился наслаждаться своей депрессией. У меня она выражается в стремлении к тишине и неподвижности: я просто лежу и смотрю в потолок, либо сижу перед окном, следя за бесконечным потоком машин. В такие периоды нет сил ни работать, ни читать. Даже музыка раздражает. Успокаивают только леденцы в больших количествах. Чтобы уж совсем не раскисать, иногда я включаю весело бормочущее радио, занимаюсь медитативными занятиями - вроде вращения в руке пары зелёных керамических шариков с изображениями инь и ян. В них спрятаны то ли колокольчики, то ли что-то похожее: они издают приятный звон, успокаивающий нервы.
Позвонил Анри, сказал, что уже подчистил всё, и мы опять невинны перед законом. Как только пришел, сразу засел за работу и взломал через час базу данных полицейского управления - всё-таки в Клане нас научили кое-чему полезному. В базе, кстати, имелись точные наши фотороботы и описание машины. На всех новостных сайтах появились сообщения о том, что неизвестные проникли в клуб и пристрелили Монроза, а заодно и ещё нескольких посетителей туалета. Поняв по моему голосу, что у меня хандра, проницательный Анри не стал меня тревожить и отключился. Одно из главных качеств моих друзей - умение уважать мои чувства. Я вдруг решил не выключать ноут, закрыл глаза и снова погрузился в свой мир...
...Небо кажется низким, словно это стеклянный купол, на котором нарисованы луна и звёзды. Его цвет - чёрный бархат. Было очень трудно подобрать именно такой оттенок чёрного - печальный и спокойный.
Ветер носится по бескрайней ледяной пустыне - счастливый и свободный. Он щедро осыпает свой путь настоящим снегом - белым и пушистым, колючим и искрящимся в ярком свете луны.
Я один илу по снегу, слушая скрип пол сапогами. Никто не имеет права доступа в мой рай - лишь я его король, лорд снега и льда. Я зачерпываю ладонью снег, снова медленно илу, следя, как он тает в горсти, стекая холодными режущими струйками.
Я свернул к чёрному лесу. Он был всего лишь картинкой, но, по мере моего приближения, делается всё реальнее. Наконец я останавливаюсь, сбрасываю остатки снега с ладони, натягиваю перчатки из оленьей кожи, зачем-то провожу рукой по чёрному высохшему стволу дерева, поднимаю голову и смотрю на уродливо сплетающиеся голые ветки.
Самая большая неприятность для творца - это то, что в его мире нет ничего неизвестного, неподвластного ему: он ведь сам создавал мир любовно и тщательно. Скучно, когда всё знаешь наперёд...
Небо перечёркивает комета - единственное событие, которое происходит в этом мире случайно. А ещё случайны падающие звёзды ...
Из дома я выбрался вечером. В этот день мне почему-то расхотелось бродить по улицам. Я просто купил себе пакет чипсов, бутылку газировки и отправился в кинотеатр смотреть самый последний фильм, который потрясает спецэффектами и неожиданными операторскими решениями. Он с драйвом идёт под чипсы и газировку, но уже на следующий день попытка вспомнить сюжет закончится скорее всего безоговорочным провалом.
Читая моё письмо, ты можешь подумать, Митер, что у нас тут всё такое светлое и стерильное... Это не так. Ты смотришь на Мидиаполис моими глазами, а я не замечаю многих вещей. Анри упрекает меня, говорит, что я живу так, словно и не было Апокалипсиса. Чтобы ты понял, какова здешняя реальность, опишу тебе обычный кинотеатр.
Билеты продают в помещении, где слишком яркие лампы режут глаза. В баре половина стульев изломана и изувечена. Пол усыпан хрустящими осколками бутылок, пластиковыми стаканчиками, рваными пакетами. Местами виднеются бурые лужи странного происхождения, в создании которых приняли участие напитки из бара и их переработка организмами людей. Сами люди там производят отвратительные звуки, облизывают пальцы после жирных продуктов, икают, обливаются пивом и другим пойлом, засыпают прямо на полу. Повсюду неприятный запах дрянной еды: большая часть посетителей питается вместо дорогих настоящих продуктов таблетками и капсулами - надо же иногда что-нибудь пожевать...
Нравится? Так живёт большая часть населения.
К счастью, я могу заплатить за билет в элитном кинотеатре, где всего этого нет. Верхушка полиса выстроила для себя всё необходимое, назначив за удовольствия высокую цену, чтобы очистить приличные места от уличного сброда, от неудачников и пьяниц. Здесь действительно можно жить так, словно не было Апокалипсиса. Я надел маску обычного человека и отличался от остальных в зале только тем, что газировку пил не из горлышка, а через соломинку.
Потом я внезапно подумал, что неплохо бы после фильма пройтись по улицам, освежиться. Тем более что начал падать снег. Снегу всё равно - он всегда падает вечером. Он падает на живых и на мёртвых, на дома и на людей, на машины и на дорогу. Он справедлив - каждый имеет право на свою горсть снежинок.
В других полисах вместо снега иногда для очистки атмосферы пускают дождь. Ненавижу дождь. Дождь - это лужи на асфальте, промокшие ноги и насморк. В дождь даже ежечасное протирание специальным раствором не спасает обувь от грязи. Единственное, чем хорош дождь - это стук капель о подоконник, но только в том случае, если подоконник находится по другую сторону стекла.
А снег - он прекрасен. Нет никого, кто любил бы его больше меня. Не тот грязный снег, который под утро вычищают с улиц, а летящие, кружащие, парящие, порхающие снежинки, чёткие отпечатки обуви на земле, облачка пара изо рта и ноздрей... Можно продолжить ассоциативный ряд, уведя разговор в область поднятых воротников, колючих шерстяных шарфов и тёплых перчаток. Но я лучше просто пойду дальше по улице, борясь с желанием нажать на паузу, как в виртуальности, чтобы повертеть кадр со всех сторон, заставляя застывшие в воздухе снежинки описывать завораживающе правильные круги...
На следующий день я провалялся на диване до обеда, слушая бессмысленно весёлые трансляции по радио, поглощая шоколадные конфеты и свои запасы руалы. Просветления сознания и в этот день не достиг.
Около 15 часов прислал сообщение Эванс - ещё один Нейромант. Я уже говорил тебе, Митер, что стараюсь отделиться от остальных, избегая всяких дел. Я не поддерживаю контакты ни с кем из кланеров, кроме Анри. Но призыв Эванса не из тех, которые можно проигнорировать: он в больнице и при смерти.
С негодованием я вновь вернулся в реальный мир, отложив на полку свои шарики. Нет никакого желания слушать музыку, но лучше она, чем пыхтение окружающих людей...
Город вокруг в часы депрессии кажется мне человеком с больными зубами, вдруг случайно улыбнувшимся. Только что его лицо казалось приятным, но гнилые чёрные пеньки зубов и зловоние изо рта уничтожают симпатию в мгновение ока. Вокруг движутся толпы людей, с целеустремлённостью паразитов загрязняя окружающую среду продуктами жизнедеятельности.
В каждом из людей есть свой внутренний мир, У единиц он большой и неповторимый. У большинства - маленький и стандартный: банальные мысли, идеалы, понятия красоты и морали...
Два главных противоречия раздирают плоть ничтожных обывателей. Во-первых, чтобы остальные были такими же, как данный индивид: раздражает разнообразие человеческих красок! Никаких других точек зрения, кроме своей - единственно, как они полагают, правильной.
Вторая тайная доминанта - серость всегда стремится выделиться из толпы, стать чем-то исключительным, из ряда ВОН ВЫХОДЯЩИМ.
Эти два стремления - всех сделать одинаковыми, а самому обрести статус особенного - направляют, обусловливают низменную природу среднестатистического гражданина. И это обязательно следует иметь в виду, когда имеешь с ним дело.
Я жесток. Моя философия - философия сильных. Не терплю слабости и считаю, что каждый должен винить только себя во всех своих неудачах. Слабовольный человек склонен случайности считать ответственными за то, что свалилось на его голову, забывая о собственных непредусмотрительности, нерасторопности, недостатке ума или решимости и т.д. При удаче он забывает благодарить тех, кто ему помогал, зато в несчастье весь мир виноват перед ним.
Любой человек может достичь того, чего хочет, если воспитал в себе внутреннюю силу. Я убеждён в этом!
Поэтому не жалею обитателей трущоб, бедняков и нищих - они могут работать, им есть где работать! Вопрос в другом: хотят ли они работать? Никогда не поверю, что им хватает ума только на прозябание...
Да, мне неприятны эти организмы, которые могут запросто всадить тебе нож в спину, если им понравились твои часы; которые с радостью продают органы своих детей ради денег, предлагаемых в трансплантационных клиниках...
Как их жалеть? К ним можно испытывать только отвращение, потому что это уже не люди, а живое мясо, второсортный материал, наличие которого мы вынуждены терпеть...
Иногда полиция устраивает облавы и вычищает целые районы трущоб, отправляя всех их обитателей в подземные фабрики и заводы, в лаборатории и на другие опасные виды производств. Полиция делает то, что требуют работодатели, одновременно подчищая авгиевы конюшни общества.
А некоторые мыслители лелеют мысль о «всенародном бунте»... Наивные чудаки! Дно полиса никогда не восстанет против элиты, хотя бы уже потому, что за деньги можно нанять половину люмпенов, и она с удовольствием будет убивать другую половину. И полис станет только чище от такой операции. Даже ничью вину не надо доказывать - каждый представитель дна, по определению, либо наркоман, либо вор, либо убийца, либо каннибал. У них нет даже права сгореть в крематории - ведь каждую часть тела можно использовать и получить прибыль.
Нет, право на жизнь имеет лишь тот, кто приносит пользу людям - материальную или духовную - всё равно. Жизнь для собственного удовольствия доступна только элите...
Мне смешны поступки людей, но это горький смех. Я в каждом вижу нечто необъяснимое с точки зрения здравого смысла.
Например, ты, Митер.
Я всегда считал, что знаю тебя даже лучше, чем самого себя, но ты разуверил меня в этом. Сейчас ты бешено ищешь способ перевести сознание Наты из ноута на плату. Если найдёшь, это будет величайшим открытием со времени изобретения способа копирования отпечатка сознания в компьютер.
Но ведь ты ищешь решение не ради науки? Ты проявляешь одно из встречающихся у людей свойств, которому я ещё не придумал названия. Ты сконцентрировался на Нате, всё остальное для тебя потеряло краски, даже голоса друзей теперь для тебя звучат, как голоса призраков сна, о которых забываешь на утро. Вместо здорового, живительного эгоизма ты ударился в нечто иное. Будь это хотя бы альтруизм - я бы ещё смог понять тебя. Но альтруизм направлен на всех окружающих. То чувство, которое ты испытываешь, безраздельно принадлежит... одной Нате. Ты бы отдал жизнь за то, чтобы оживить её, ведь так? Это мне и непонятно.
Риен писал, что опасается за твоё психическое здоровье. Он говорит, что ты стал рассеянным, плохо следишь за своей внешностью... Очнись, Митер! Стань прежним, развей туман в своём разуме. Вспомни, что ты должен всегда выглядеть прилично!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62