Яблоко состояло из вен с пульсирующей кровью. Он видел их сквозь белизну мякоти плода, под тонкой кожицей, которая сейчас выглядела как настоящая кожа, человеческая кожа.
Он резко обернулся. За спиной никого не было. Толпа исчезла.
Он понял, что они гнали его сюда. Старуха была главной у этих бездомных, и как только он проглотил кусок яблока, он увидел, что она стала меняться. Она распрямилась, стала выше, возраст словно упал у нее с плеч. Теперь это была восхитительная величественная женщина. Лицо ее из старческого и безобразного превратилось в молодое и прекрасное, только не стало от этого менее пугающим.
- Пора, - сказала женщина с улыбкой, от которой ему захотелось заорать. Огонь у нее за спиной погас. В хижине был полнейший мрак. Она обхватила его за талию, потянула за собой в темноту, и они упали в черную ледяную воду.
Он проснулся, весь дрожа, в холодном поту. Перед сном он оставил открытым окно, и теперь комната была полна сырым морским воздухом. Впрочем, не это послужило причиной кошмара. Он знал, что иногда внешний мир каким-то образом влияет на посещающие по ночам мысли. Иногда он задремывал перед телевизором, и мозг начинал развивать диалоги персонажей очередного сериала. Летом он нередко оказывался на тропическом острове, но сейчас причина была иная, в этом он не сомневался и, хотя не мог сказать почему, был стопроцентно уверен, что толчок этому сну отнюдь не столь безобиден.
Зазвонил телефон, но он побоялся снять трубку. Телефон звонил, звонил и звонил. Потом звонки прекратились.
Он выдернул телефонную вилку.
Почему она играет с ним? Почему не хочет покончить сразу?
Она?
Откуда это взялось? Наверное, из сна, подумал Лиэм, но потом засомневался. Это нечто более существенное. Скорее, нечто такое, о чем он всегда знал, но до сей поры не мог вспомнить, и в сознании возник образ величественной женщины, стоящей на пороге хижины в Волчьем Каньоне.
Волчий Каньон.
Он всегда знал, что это вернется.
Лиэм встал и пошел в ванную попить воды.
Он уже тогда чувствовал, что Волчий Каньон был не просто несчастным случаем или трагической ошибкой, и это чувство с годами не уменьшалось, а, наоборот, крепло. Он чувствовал свою ответственность, да, но он уже в то время понимал - они все понимали, - что суть события глубже, чем простой физический факт. И скудость информации, которую они получили от правительства, и тот факт, что никому не было предъявлено обвинений, что сам факт события так никогда и не был признан и что ни слова не просочилось в прессу - все это только подтверждало его подозрения.
Тем не менее он знал, что непосредственную ответственность за то, что произошло, несет он сам и члены его команды, и на определенном уровне соглашался с мыслью, что должен понести наказание.
Может, поэтому он так сопротивлялся нанятому Мариной детективу, поэтому не прилагал никаких усилий к тому, чтобы заручиться чьей-то помощью для самозащиты.
Выпив воды, он вернулся в спальню. Повинуясь неведомому импульсу, он подошел к окну и отдернул штору. Он бы не удивился, увидев на газоне банду бездомных или длинный черный автомобиль, припаркованный у тротуара, но ни того, ни другого не было. Он улегся в постель и проспал до утра без сновидений.
Тогда
Он встретил Изабеллу в двух днях пути от Шайенна. Она шла на запад. Ее не казнили, а выпустили из города, где она практиковала, скорее от страха, чем от великодушия.
Уильям первым увидел ее далеко впереди - как маленькую черную точку, и пришпорил коня.
Он догнал ее быстро. Она была красивой - это он понял сразу, как только их лошади поравнялись. Точнее - прекрасной. Но прекрасна дикой, опасной красотой, в чем-то даже пугающей, абсолютно непохожей на красоту женщин, которых ему доводилось встречать раньше. Ее черные волосы были длинными даже по стандартам Территории, и хотя обрамляли лицо спутанным клубком, это выглядело вполне естественно.
Она приветствовала его усталой улыбкой, как бы и не удивившись вовсе - это совершенно обыденное выражение показалось ему даже неестественным относительно потусторонней внешности.
- Я почувствовала другого, - просто сказала она.
- Меня зовут Уильям.
- А я Изабелла.
У женщины не было какой-то определенной цели, она просто ехала на заходящее солнце, прослышав, что дальше на Западе есть более толерантные общины, места, где люди с меньшим предубеждением относятся к тем, кто не такой, как все.
Она ехала из Фолбрука, маленького поселения в трех днях пути к востоку от Шайенна, где жила последние несколько лет, работая городским неофициальным хилером и акушеркой. Там никто особенно не совал нос в ее жизнь и не обращал слишком пристального внимания на то, чем она занимается, - не потому, что ничего не подозревали, а потому, что она была слишком ценным членом сообщества и люди предпочитали не замечать лишнего.
Все изменилось с появлением в городе миссионеров. Три тесно связанные семьи пятидесятников приехали в долину ради спасения заблудших душ и моментально узнали, кто она такая. Горожане демонстрировали полное неведение, оттягивали неизбежное сколько могли, но вскоре им пришлось сделать вид, что глубоко возмущены, а еще через некоторое время их возмущение стало реальностью.
Однажды вечером они нагрянули к ней толпой - пришел почти весь город, вытоптали все травы на огороде и потребовали, чтобы она вышла и покаялась в своих грехах.
Изабелла понимала, что им не нужно ее покаяние. Им было нужно, чтобы она поплатилась за свои грехи. Но она к этому была готова. Она разметала их ураганом, пока собирала свои пожитки. Своей лошади у нее не было, пришлось украсть, но мужчина в конюшне обнаружил ее и побежал за подмогой.
Ей удалось сбежать, лишь убив маленькую девочку и пригрозив погубить всех младенцев, наслать мор и болезни на посевы и домашний скот.
Девочка.
Уильяму это не понравилось. Хотя сам он и не мог представить, что способен на нечто подобное, он понимал, что у его соплеменников бывают жестокие времена. Его там не было. Как он может судить? Кроме того, возможно, он и сам смог бы сделать такое, если бы от этого зависела его жизнь. Возможно. Но он так не думал.
Он бы нашел иной способ продемонстрировать свою силу. Он поглядывал на Изабеллу, едущую рядом по едва различимой тропе. В ней была жесткость - родовая жесткость колдунов, - но и нечто еще, нечто твердое, ледяное и непостижимое, что пронизывало ее до самых основ существования. Она не была похожа на тех, с кем ему доводилось встречаться раньше. Это и настораживало, и привлекало одновременно. Ее загадочность и сила привлекали его не менее, чем ее красота.
- Откуда ты? - спросила Изабелла. - И куда направляешься?
Он рассказал ей про Волчий Каньон, про то, как ему пришла в голову идея получения гранта на государственную землю, как появилось безопасное убежище для таких, как он, как появился шанс на мирную жизнь, в которой не надо бояться разоблачения. Она слушала с широко раскрытыми глазами. Он видел на ее лице то же выражение взволнованного изумления и предвкушения, какое приходилось видеть у многих других, когда они впервые узнавали о существовании сообщества себе подобных.
Он сказал ей, что возвращается из Шайенна, где встречался с представителями правительства. Рудник в Волчьем Каньоне оказался очень прибыльным, и возник вопрос - следует ли правительству выкупать у них серебряную жилу, или оно может просто забрать рудник себе, поскольку дарственная на землю оговаривала права на поселение, а не на минеральные ресурсы. Чиновник, с которым он встречался, подписал документ, дарующий резидентам Волчьего Каньона все права на землю и гарантирующий, что государство будет покупать любое добытое ими сырье по полной рыночной стоимости.
- Ты заставил его подписать? - усмехнулась Изабелла.
- Что? - недоуменно переспросил Уильям, и лишь позже до него дошло", что она имела в виду. - В смысле - применял ли я магию?
Она кивнула.
- Нет. Разумеется, нет.
- А мог бы? В случае необходимости?
- Я об этом не думал.
- Подумай сейчас.
Такой поворот показался ему неприятным, но задумавшись на секунду, он эмоционально воскликнул:
- Нет, я бы не стал применять магию.
Она кивнула, хмыкнув, но не произнесла ни слова, и некоторое время они ехали молча.
Он догадывался, как бы ответила она сама, и хотя это вызывало тревогу, он мог понять ее чувства и не совсем не разделял их.
Вскоре они снова заговорили, и она, разумеется, стала расспрашивать про город. Он пригласил ее составить компанию, посетить, если хочет, остаться, если пожелает, и Изабелла быстро согласилась поехать с ним.
Большинство колдунов даже не сознавали, насколько они одиноки, и буквально каждый проявлял живой интерес к существованию Волчьего Каньона, предлагающего чувство подлинной сообщности. Изабелла не оказалась исключением. Она продолжала расспрашивать, и Уильям с удовольствием рассказывал ей о земле и людях, представлял ей тех, с кем ей предстояло познакомиться. К тому времени, когда они закончили длинный путь до Территории Аризона, она, наверное, уже знала город не хуже, чем его обитатели.
День прошел быстро. Изабелла оказалась замечательным компаньоном, и чем больше времени он проводил с ней, тем большее впечатление производили на его ее ум, сообразительность и удивительная красота.
Ближайшей ночью она отдалась ему на земле, под звездами. Была какая-то темная странность в ее желаниях, в стремлении утвердить себя; это вызывало у него некоторое смущение и неловкость, но он охотно с этим смирился.
Она трогала его так, как его еще никто никогда не трогал - в буквальном и фигуральном смысле, и к тому времени, как все завершилось и они лежали на глинистой почве, которая успела превратиться в пыль, он понял, что любит ее.
* * *
Джеба завоевать оказалось не так просто, равно как и большинство других жителей города. Они были вежливы к Изабелле, демонстрировали определенное дружелюбие, но она вызывала подозрения и предчувствия такого толка, каких никогда не было по отношению к прежним поселенцам. Уильям относил это по большей части на счет ревности. В конце концов он был лидером и основателем города и, совершенно естественно, что старые друзья могли почувствовать себя обделенными общением из-за того количества времени, которое теперь он проводил с ней.
Но этим объяснялось не все, и напряженность, которую, как он чувствовал, испытывали все, находясь рядом с Изабеллой, не совсем, надо признаться, была чужда и ему лично.
Девочка.
Но она была одной из них, и он был готов с легкостью закрыть глаза на то, что в ком-нибудь другом могло стать серьезным основанием для подозрений.
Кроме того, он… любил ее.
Она приехала прямо к нему домой, и хотя он из вежливости предложил ей отдельное помещение, Изабелла прямо поставила его в известность, что они будут спать вместе.
У нее не было периода привыкания. Если она и замечала некоторую настороженность со стороны, то не подавала виду. Она вела себя так, словно родилась здесь, моментально внедрившись в общественную жизнь; она сделала так, что вдоль городских улиц моментально появились цветы, она приложила свои значительные силы к городскому яблоневому саду, превратила дом Уильяма из спартанского жилища холостяка в прекрасное и счастливое гнездышко.
Она гораздо больше, чем другие женщины города, стремилась проявить себя и в этом походила на мужчину, что, по-видимому, тоже нервировало многих жителей. Величественность в манерах и самоуверенность, граничащая с грубостью, тоже выделяли ее из остальных, как бы она ни старалась приспособиться. Поэтому когда она начала брать на себя дополнительные обязательства, это показалось совершенно естественным.
По правде говоря, Уильям был рад появлению рядом человека, с которым можно было разделить груз своего положения. Джеб был его правой рукой, они все обсуждали друг с другом, но окончательное решение всегда приходилось принимать ему лично. Он был благодарен Изабелле, благодарен за то, что появился кто-то более близкий, чем друг или советчик, кто способен понять и разделить его чувства, а зачастую и помочь принять то или иное решение.
Она прожила почти полгода в Волчьем Каньоне, когда впервые решила проявить свою независимость. Поселение располагалось вдали от наезженных дорог, и гости из внешнего мира попадали сюда редко, но все же пару раз такое происходило. На этот раз в город решили завернуть трое мужчин, направлявшихся в Юту.
Как всегда, обитатели проявили максимум доброжелательности. На городских собраниях они неоднократно обсуждали возможность такой ситуации и единогласно решили скрывать все проявления магических сил от посторонних, не желая распространения слухов. Их права были юридически защищены правительством Соединенных Штатов, но эти Территории находились далеко от Вашингтона, и тут юридическая защита и реальная защита зачастую означали далеко не одно и то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Он резко обернулся. За спиной никого не было. Толпа исчезла.
Он понял, что они гнали его сюда. Старуха была главной у этих бездомных, и как только он проглотил кусок яблока, он увидел, что она стала меняться. Она распрямилась, стала выше, возраст словно упал у нее с плеч. Теперь это была восхитительная величественная женщина. Лицо ее из старческого и безобразного превратилось в молодое и прекрасное, только не стало от этого менее пугающим.
- Пора, - сказала женщина с улыбкой, от которой ему захотелось заорать. Огонь у нее за спиной погас. В хижине был полнейший мрак. Она обхватила его за талию, потянула за собой в темноту, и они упали в черную ледяную воду.
Он проснулся, весь дрожа, в холодном поту. Перед сном он оставил открытым окно, и теперь комната была полна сырым морским воздухом. Впрочем, не это послужило причиной кошмара. Он знал, что иногда внешний мир каким-то образом влияет на посещающие по ночам мысли. Иногда он задремывал перед телевизором, и мозг начинал развивать диалоги персонажей очередного сериала. Летом он нередко оказывался на тропическом острове, но сейчас причина была иная, в этом он не сомневался и, хотя не мог сказать почему, был стопроцентно уверен, что толчок этому сну отнюдь не столь безобиден.
Зазвонил телефон, но он побоялся снять трубку. Телефон звонил, звонил и звонил. Потом звонки прекратились.
Он выдернул телефонную вилку.
Почему она играет с ним? Почему не хочет покончить сразу?
Она?
Откуда это взялось? Наверное, из сна, подумал Лиэм, но потом засомневался. Это нечто более существенное. Скорее, нечто такое, о чем он всегда знал, но до сей поры не мог вспомнить, и в сознании возник образ величественной женщины, стоящей на пороге хижины в Волчьем Каньоне.
Волчий Каньон.
Он всегда знал, что это вернется.
Лиэм встал и пошел в ванную попить воды.
Он уже тогда чувствовал, что Волчий Каньон был не просто несчастным случаем или трагической ошибкой, и это чувство с годами не уменьшалось, а, наоборот, крепло. Он чувствовал свою ответственность, да, но он уже в то время понимал - они все понимали, - что суть события глубже, чем простой физический факт. И скудость информации, которую они получили от правительства, и тот факт, что никому не было предъявлено обвинений, что сам факт события так никогда и не был признан и что ни слова не просочилось в прессу - все это только подтверждало его подозрения.
Тем не менее он знал, что непосредственную ответственность за то, что произошло, несет он сам и члены его команды, и на определенном уровне соглашался с мыслью, что должен понести наказание.
Может, поэтому он так сопротивлялся нанятому Мариной детективу, поэтому не прилагал никаких усилий к тому, чтобы заручиться чьей-то помощью для самозащиты.
Выпив воды, он вернулся в спальню. Повинуясь неведомому импульсу, он подошел к окну и отдернул штору. Он бы не удивился, увидев на газоне банду бездомных или длинный черный автомобиль, припаркованный у тротуара, но ни того, ни другого не было. Он улегся в постель и проспал до утра без сновидений.
Тогда
Он встретил Изабеллу в двух днях пути от Шайенна. Она шла на запад. Ее не казнили, а выпустили из города, где она практиковала, скорее от страха, чем от великодушия.
Уильям первым увидел ее далеко впереди - как маленькую черную точку, и пришпорил коня.
Он догнал ее быстро. Она была красивой - это он понял сразу, как только их лошади поравнялись. Точнее - прекрасной. Но прекрасна дикой, опасной красотой, в чем-то даже пугающей, абсолютно непохожей на красоту женщин, которых ему доводилось встречать раньше. Ее черные волосы были длинными даже по стандартам Территории, и хотя обрамляли лицо спутанным клубком, это выглядело вполне естественно.
Она приветствовала его усталой улыбкой, как бы и не удивившись вовсе - это совершенно обыденное выражение показалось ему даже неестественным относительно потусторонней внешности.
- Я почувствовала другого, - просто сказала она.
- Меня зовут Уильям.
- А я Изабелла.
У женщины не было какой-то определенной цели, она просто ехала на заходящее солнце, прослышав, что дальше на Западе есть более толерантные общины, места, где люди с меньшим предубеждением относятся к тем, кто не такой, как все.
Она ехала из Фолбрука, маленького поселения в трех днях пути к востоку от Шайенна, где жила последние несколько лет, работая городским неофициальным хилером и акушеркой. Там никто особенно не совал нос в ее жизнь и не обращал слишком пристального внимания на то, чем она занимается, - не потому, что ничего не подозревали, а потому, что она была слишком ценным членом сообщества и люди предпочитали не замечать лишнего.
Все изменилось с появлением в городе миссионеров. Три тесно связанные семьи пятидесятников приехали в долину ради спасения заблудших душ и моментально узнали, кто она такая. Горожане демонстрировали полное неведение, оттягивали неизбежное сколько могли, но вскоре им пришлось сделать вид, что глубоко возмущены, а еще через некоторое время их возмущение стало реальностью.
Однажды вечером они нагрянули к ней толпой - пришел почти весь город, вытоптали все травы на огороде и потребовали, чтобы она вышла и покаялась в своих грехах.
Изабелла понимала, что им не нужно ее покаяние. Им было нужно, чтобы она поплатилась за свои грехи. Но она к этому была готова. Она разметала их ураганом, пока собирала свои пожитки. Своей лошади у нее не было, пришлось украсть, но мужчина в конюшне обнаружил ее и побежал за подмогой.
Ей удалось сбежать, лишь убив маленькую девочку и пригрозив погубить всех младенцев, наслать мор и болезни на посевы и домашний скот.
Девочка.
Уильяму это не понравилось. Хотя сам он и не мог представить, что способен на нечто подобное, он понимал, что у его соплеменников бывают жестокие времена. Его там не было. Как он может судить? Кроме того, возможно, он и сам смог бы сделать такое, если бы от этого зависела его жизнь. Возможно. Но он так не думал.
Он бы нашел иной способ продемонстрировать свою силу. Он поглядывал на Изабеллу, едущую рядом по едва различимой тропе. В ней была жесткость - родовая жесткость колдунов, - но и нечто еще, нечто твердое, ледяное и непостижимое, что пронизывало ее до самых основ существования. Она не была похожа на тех, с кем ему доводилось встречаться раньше. Это и настораживало, и привлекало одновременно. Ее загадочность и сила привлекали его не менее, чем ее красота.
- Откуда ты? - спросила Изабелла. - И куда направляешься?
Он рассказал ей про Волчий Каньон, про то, как ему пришла в голову идея получения гранта на государственную землю, как появилось безопасное убежище для таких, как он, как появился шанс на мирную жизнь, в которой не надо бояться разоблачения. Она слушала с широко раскрытыми глазами. Он видел на ее лице то же выражение взволнованного изумления и предвкушения, какое приходилось видеть у многих других, когда они впервые узнавали о существовании сообщества себе подобных.
Он сказал ей, что возвращается из Шайенна, где встречался с представителями правительства. Рудник в Волчьем Каньоне оказался очень прибыльным, и возник вопрос - следует ли правительству выкупать у них серебряную жилу, или оно может просто забрать рудник себе, поскольку дарственная на землю оговаривала права на поселение, а не на минеральные ресурсы. Чиновник, с которым он встречался, подписал документ, дарующий резидентам Волчьего Каньона все права на землю и гарантирующий, что государство будет покупать любое добытое ими сырье по полной рыночной стоимости.
- Ты заставил его подписать? - усмехнулась Изабелла.
- Что? - недоуменно переспросил Уильям, и лишь позже до него дошло", что она имела в виду. - В смысле - применял ли я магию?
Она кивнула.
- Нет. Разумеется, нет.
- А мог бы? В случае необходимости?
- Я об этом не думал.
- Подумай сейчас.
Такой поворот показался ему неприятным, но задумавшись на секунду, он эмоционально воскликнул:
- Нет, я бы не стал применять магию.
Она кивнула, хмыкнув, но не произнесла ни слова, и некоторое время они ехали молча.
Он догадывался, как бы ответила она сама, и хотя это вызывало тревогу, он мог понять ее чувства и не совсем не разделял их.
Вскоре они снова заговорили, и она, разумеется, стала расспрашивать про город. Он пригласил ее составить компанию, посетить, если хочет, остаться, если пожелает, и Изабелла быстро согласилась поехать с ним.
Большинство колдунов даже не сознавали, насколько они одиноки, и буквально каждый проявлял живой интерес к существованию Волчьего Каньона, предлагающего чувство подлинной сообщности. Изабелла не оказалась исключением. Она продолжала расспрашивать, и Уильям с удовольствием рассказывал ей о земле и людях, представлял ей тех, с кем ей предстояло познакомиться. К тому времени, когда они закончили длинный путь до Территории Аризона, она, наверное, уже знала город не хуже, чем его обитатели.
День прошел быстро. Изабелла оказалась замечательным компаньоном, и чем больше времени он проводил с ней, тем большее впечатление производили на его ее ум, сообразительность и удивительная красота.
Ближайшей ночью она отдалась ему на земле, под звездами. Была какая-то темная странность в ее желаниях, в стремлении утвердить себя; это вызывало у него некоторое смущение и неловкость, но он охотно с этим смирился.
Она трогала его так, как его еще никто никогда не трогал - в буквальном и фигуральном смысле, и к тому времени, как все завершилось и они лежали на глинистой почве, которая успела превратиться в пыль, он понял, что любит ее.
* * *
Джеба завоевать оказалось не так просто, равно как и большинство других жителей города. Они были вежливы к Изабелле, демонстрировали определенное дружелюбие, но она вызывала подозрения и предчувствия такого толка, каких никогда не было по отношению к прежним поселенцам. Уильям относил это по большей части на счет ревности. В конце концов он был лидером и основателем города и, совершенно естественно, что старые друзья могли почувствовать себя обделенными общением из-за того количества времени, которое теперь он проводил с ней.
Но этим объяснялось не все, и напряженность, которую, как он чувствовал, испытывали все, находясь рядом с Изабеллой, не совсем, надо признаться, была чужда и ему лично.
Девочка.
Но она была одной из них, и он был готов с легкостью закрыть глаза на то, что в ком-нибудь другом могло стать серьезным основанием для подозрений.
Кроме того, он… любил ее.
Она приехала прямо к нему домой, и хотя он из вежливости предложил ей отдельное помещение, Изабелла прямо поставила его в известность, что они будут спать вместе.
У нее не было периода привыкания. Если она и замечала некоторую настороженность со стороны, то не подавала виду. Она вела себя так, словно родилась здесь, моментально внедрившись в общественную жизнь; она сделала так, что вдоль городских улиц моментально появились цветы, она приложила свои значительные силы к городскому яблоневому саду, превратила дом Уильяма из спартанского жилища холостяка в прекрасное и счастливое гнездышко.
Она гораздо больше, чем другие женщины города, стремилась проявить себя и в этом походила на мужчину, что, по-видимому, тоже нервировало многих жителей. Величественность в манерах и самоуверенность, граничащая с грубостью, тоже выделяли ее из остальных, как бы она ни старалась приспособиться. Поэтому когда она начала брать на себя дополнительные обязательства, это показалось совершенно естественным.
По правде говоря, Уильям был рад появлению рядом человека, с которым можно было разделить груз своего положения. Джеб был его правой рукой, они все обсуждали друг с другом, но окончательное решение всегда приходилось принимать ему лично. Он был благодарен Изабелле, благодарен за то, что появился кто-то более близкий, чем друг или советчик, кто способен понять и разделить его чувства, а зачастую и помочь принять то или иное решение.
Она прожила почти полгода в Волчьем Каньоне, когда впервые решила проявить свою независимость. Поселение располагалось вдали от наезженных дорог, и гости из внешнего мира попадали сюда редко, но все же пару раз такое происходило. На этот раз в город решили завернуть трое мужчин, направлявшихся в Юту.
Как всегда, обитатели проявили максимум доброжелательности. На городских собраниях они неоднократно обсуждали возможность такой ситуации и единогласно решили скрывать все проявления магических сил от посторонних, не желая распространения слухов. Их права были юридически защищены правительством Соединенных Штатов, но эти Территории находились далеко от Вашингтона, и тут юридическая защита и реальная защита зачастую означали далеко не одно и то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49