И даже если случайный путник забредал в каньон и останавливался у них на несколько дней, он даже не мог догадаться, что находится среди колдунов. Они не прятали свои силы, но и не эксплуатировали их. И он, и другие жили той жизнью, какой всегда хотели жить - как самые обыкновенные люди. Магией пользовались при необходимости, но она была лишь одним из инструментов и применялась только в подходящих условиях.
На улице послышались женские голоса и смех, звук шагов по деревянному тротуару. Группа женщин направлялась в парк, разбитый на окраине города.
Сегодня был День независимости, Четвертое июля, и хотя раньше праздники не имели для Джеба никакого значения, здесь, в Волчьем Каньоне, все оказалось иначе. Наконец-то они обрели свою собственную независимость, наконец-то они получили свободу быть теми, кто они есть. Он первым предложил прервать работы в этот день и отметить праздник, направить все свои таланты на создание самого великолепного торжества, какого еще никому не доводилось видеть.
В прошлом году они отмечали его впервые. Они устроили магические фейерверки, каких не видели даже в Китае, а также шоу духов и впечатляющее зрелище земного свечения, которое они создали совместными усилиями, сосредоточившись на едином эффекте.
В этом году все должно было быть еще лучше. Джеб не знал, что придумал Уильям - его друг хранил это в тайне от всех, но разговоры об этом всегда вызывали на его лице улыбку.
- Симон, - обратился он к соседу, - что тебе нравится больше всего на свете?
Симон на мгновение задумался.
- Немытые интимные места взрослой женщины.
Ответ оказался столь неожиданным, что Джеб просто несколько мгновений молча смотрел на него и лишь потом захохотал во все горло. Вскоре смеялись оба, хлопая друг друга по спине, и решили по этому поводу заказать еще по рюмочке.
Потом Джеб вышел на улицу и неторопливо двинулся по городу, чтобы проветрить мозги. Парк был полон народу, Женщины пришли с едой, мужчины - с аппетитом. Из кухни Джун доносился теплый ароматный запах свежего хлеба. Одно из преимуществ колдовства - умение готовить без топлива или огня. Он прошел мимо дома Марты и, увидев ее в окне, помахал рукой. Та как раз выкладывала пирог на подоконник, и он предложил помочь донести его в парк, но она сказала, что пирогу надо немного отлежаться.
Настроение было прекрасным. Мимо прошла пара, держась за руки, и он некоторое время смотрел им вслед. Единственное, что его не совсем устраивало в этой жизни, - то, что до сих пор не нашел себе женщину. Многие мужчины нашли. Многие колдуны обоих полов встретились здесь, образовали семейные пары, и хотя он неизменно радовался за них, не мог не испытывать некоторой жалости по отношению к себе.
Конечно, никто из встреченных особо не интересовал его.
Потому что он до сих пор любил Бекки.
Даже спустя столько времени он часто думал о ней. Ему снилось, что она приходит в Волчий Каньон. Иногда она оказывалась колдуньей, которая лишь сейчас обнаружила в себе силы. Иногда - нет, но проделала мучительный путь через половину континента, потому что соскучилась и хотела быть с ним. Но всегда сны заканчивались тем, что они оставались вместе, и хотя он отдавал себе отчет, что все это не более чем глупые фантазии, это мешало ему начать думать о ком-нибудь другом.
- Джеб!
Он обернулся на звук знакомого голоса и увидел Уильяма, который спешил к нему через пыльную улицу, улыбаясь от уха до уха.
- Я тебя ищу.
- Зачем? - остановился Джеб.
- Нужна твоя помощь.
- В чем?
- Ну, в том, над чем я сейчас работаю, - с улыбкой уклончиво ответил Уильям.
- К вечеру?
- Предпочел бы не говорить об этом здесь. - Положив руку на плечо друга, Уильям продолжил: - Пойдем пока на пикник сходим. Поговорим потом, дома.
Джеб усмехнулся, кивнул, и они двинулись по улице в сторону парка.
Сейчас
1
Предыдущим вечером он позвонил сестре и рассказал ей об отце.
Дольше оттягивать было нельзя, и Майлс не стал ходить вокруг да около, а просто изложил Бонни все, что случилось. Она выслушала в полном молчании, единственный, наверное, раз в жизни не прервала его, а когда он договорил, просто спросила:
- Где он сейчас?
- По-прежнему у коронера. - И, предваряя ее следующий вопрос, добавил: - Они держат его связанным, но он до сих пор… движется.
- Ты уверен, что он мертв?
- Уверен. Мы все уверены. Мы просто не понимаем… что это.
Сестра молчала.
- Думаю, тебе надо приехать, - сказал Майлс.
- На похороны?
- Понятное дело, - начал сердиться Майлс, - дату похорон мы еще не определили, но отец умер, и мне кажется, ты могла бы проявить…
- Хорошо, - быстро ответила Бонни. - Выезжаю. - По голосу можно было понять, что она и раздражена, и растеряна одновременно. Пообещав позвонить, как только закажет билет, сестра положила трубку.
Она перезвонила через час и сказала, что вылетает в Лос-Анджелес дневным рейсом. Он спросил номер рейса и время, но она отказалась назвать и то, и другое.
- Как же я тебя встречу? - удивился Майлс.
- Не надо. Я возьму такси из аэропорта. Мне нужно время подумать.
- А тебе не хватит времени подумать в самолете? Перестань, Бонни, это просто глупо. Зачем тратить деньги на такси, когда я могу запросто за тобой приехать? Аэропорт в пятнадцати минутах от моего дома.
- Я хочу побыть одна.
- Бонни!
- Хватит мной командовать! Мне нужно кое в чем разобраться. Ты это понимаешь?
Она уже была готова бросить трубку - он это понял по тону - поэтому отступил, и они распрощались, если не тепло, то по крайней мере дружески.
Теперь она позвонила ему из такси, сообщила, что все в порядке и уже едет, из чего он сделал вывод, что сестра обзавелась сотовым телефоном. Она никогда об этом не говорила, но они с Гилом были достаточными яппи, чтобы вкладывать деньги в столь очевидные символы собственного положения, и он напомнил себе не докучать ей, не мешать вести себя по-своему. Все-таки это трагедия для них обоих.
Точнее, трагедия - для него.
И неудобство - для нее.
При звуке подъезжающей к дому машины он выглянул в окно и увидел за своим "бьюиком" желтый кузов такси. Поклявшись себе, что не станет ее провоцировать, не допустит ссоры, Майлс пошел встречать сестру.
Она выглядела усталой. Лицо бледное, под глазами - мешки, и он понял, что действительно жалеет ее. Он обнял ее, помог таксисту вынуть вещи из багажника и понес их в дом. Сестра шла следом.
Поставив сумки в комнате для гостей, он вернулся в гостиную.
Бонни сняла пальто и устроилась на диване.
- Хочешь что-нибудь выпить? Воды? Чаю? Коки?
- Нет, спасибо.
Он кивнул и сел в шезлонг справа от дивана.
- Как жизнь?
- Замечательно, - пожала она плечами.
Глядя на сестру, он вдруг понял, что она до боли похожа на мать. Она была худее, движения были другими, но черты лица и особенно мимика были просто копией матери. Это было смешно, потому что у Бонни с матерью никогда не было особо теплых отношений. Возможно, потому что были слишком похожи. Обе очень нервозные, эгоцентричные, обидчивые, всегда готовые дать отпор, ни одной никогда не хватало сочувствия или хотя бы терпения для того, чтобы попытаться понять другую. Они так и не нашли общего языка вплоть до смерти матери. Майлс подозревал, что сестра при этом не испытала особого сожаления.
Бонни натянуто улыбнулась, он тоже ответил улыбкой. Он понял, что ему не о чем с ней говорить. Он лихорадочно перебирал в голове общепринятые в таких случаях вопросы, фразы, но все они казались жалкими копиями вульгарных кинокомедий - "Как Гил? Как дети?" Ему хотелось говорить с ней, общаться по-настоящему, но он не знал как. Она тоже казалась растерянной, в итоге они неловко сидели рядом - чужие родные люди.
Первой нарушила молчание Бонни.
- Так где отец… то есть тело?
- В центре. В офисе коронера.
- Считаешь, мне нужно его увидеть?
- А ты хочешь?
- Не знаю.
- Дело твое.
Снова неловкое молчание.
- Пожалуй, я чего-нибудь выпью, - проговорила сестра. - Воды, пожалуйста.
- Со льдом?
Она кивнула, и он направился на кухню, довольный тем, что можно чем-то заняться и придумать, о чем говорить дальше. Они с сестрой никогда не были слишком близки, но до сего момента он не понимал, какую большую роль играл отец в их беседах, когда они собирались вместе. Налив воды и положив пару кубиков льда, Майлс вернулся в гостиную.
- Спасибо, - кивнула Бонни, отпив глоток. - А что случилось с сиделкой? Ты мне не рассказывал.
- С Одрой? - Майлс пожал плечами. - Она по-прежнему работает в хосписе, но общаться со мной не хочет. Я пытался несколько раз. Думаю, у нее уже новый пациент. - Он вздохнул. - Меня она может избегать сколько угодно, но если с ней захочет общаться полиция - этого ей не избежать.
- Полиция? Она тоже задействована?
- Пока нет, но может, - Он покачал головой. - Кто знает?
Опять молчание.
Майлс задумался. Он был честен с ней по телефону, но оставалась одна тема, которую он еще не затрагивал. Попросив подождать, он сходил в отцовскую спальню и вернулся с картонной коробкой, в которую сложил все предметы из банковской ячейки.
Поставив картонку на кофейный столик, он стал рассказывать ей об отцовских снах, о повторяющемся кошмаре с огромной волной и последующей поездке в библиотеку за книгами по оккультизму. Майлс предполагал, что отец знал, что должно произойти, что он каким-то образом готовился к этому или даже, может, пытался это предотвратить. Потом он объяснил происхождение предметов, находящихся в картонном ящике.
Бонни не выказала ни малейшего удивления тем, что он рассказал, и это вызвало у Майлса подозрения.
- Тебя это не шокирует?
- Отнюдь, - качнула она головой.
- И как ты в таком случае это объяснишь? - указал он на картонную коробку.
- Что "это"?
- Это! - Он извлек склянку с серым порошком и поднес к ее лицу. Потом поставил флакон на место. - Что все это значит? Зачем отец хранил все эти… колдовские причиндалы в банковском сейфе?
- Откуда мне знать?
- Я подумал, вдруг он тебе об этом говорил что-нибудь.
- Мне? Если он мог с кем-нибудь об этом говорить, так только с тобой. Если ты не обратил внимания, у нас с ним были не лучшие отношения.
- Я имел в виду - раньше. Когда мы были маленькими.
- Послушай! - воскликнула она, вставая. - Я ничего обо всем этом не знаю и не понимаю, почему это тебя так волнует.
- Потому что наш отец в морге, он умер, но до сих пор продолжает ходить! Это тебе достаточно ясно?
Бонни опустилась на диван.
Они посмотрели друг на друга - зыркнули, точнее, но во взглядах было больше страха, чем злости, и они не испытывали друг к другу враждебных чувств. Бонни сломалась первой. Она протянула руку, он принял ее, и они обнялись.
- Прости меня, - пробормотала Бонни.
- И ты меня прости, - откликнулся Майлс.
Они обнялись еще крепче. Она начала плакать. Сначала - всхлипывая, потом - в голос, а он укачивал ее и шептал успокоительные слова, пока она рыдала ему в плечо, как ребенок.
* * *
Утром Бонни уже не было. Она оставила длинное извиняющееся письмо, хаотичную статью на шести исписанных с обеих сторон страницах, в которой объясняла, что в настоящий момент не в состоянии с этим справиться, что ей нужно время, что она обязательно приедет на похороны, если таковые состоятся, но в данный момент ей лучше находиться с семьей, с Гилом и детьми, как можно дальше от всего этого.
Он хотел разозлиться на нее, но не смог. Она не была виновата в том, что случилось, и хотя было бы легче возненавидеть ее за трусость, он не мог найти в себе сил осудить ее. После всего, что было сказано и сделано, она все равно оставалась его сестрой, и не было никаких реальных причин сидеть здесь и ждать, пока ее реанимированный мертвый отец перестанет ходить и в конце концов умрет, как ему и положено.
Никому этого не надо.
Майлс отсутствовал на работе с понедельника, поэтому решил, что лучше поехать на службу, чем еще один день просидеть в четырех стенах.
Поднимаясь на лифте, он почувствовал, как вспотели ладони. Он механически выслушивал соболезнования от сотрудников, поблагодарил Хала за предложение стать жилеткой, но лишь устроившись в своем кресле за столом, заваленным кипами бумаг, он наконец смог расслабиться.
Он даже не сознавал, насколько тяжко, оказывается, было находиться дома. Здесь он ощутил облегчение, почти счастье. Такое ощущение, словно огромный груз свалился с плеч, и хотя Наоми сказала, что он может взять еще несколько дней в связи с тяжелой утратой, Майлс был рад, что принял решение выйти. Работа может помочь забыть, отвлечься от личных проблем.
Затем наступило время ленча.
Повинуясь какому-то импульсу, он поехал в Палм-Спрингс, к Хьюберту П. Ларсу, пятому человеку из списка Лиэма, у которого оказался отключенным телефон. Как он и подозревал, дом был пуст, а расспросив соседей, он выяснил, что Хьюберт скончался полгода назад. От естественных причин, сказали ему. Во сне. Но Майлс сомневался в этом. Теперь ему каждая смерть казалась подозрительной и, возвращаясь в Лос-Анджелес мимо полей с гигантских размеров ветряными мельницами, которых было видимо-невидимо на всей продуваемой горячими ветрами пустыне Сан-Горгонио, он пытался придумать какую-то причину или логическое объяснение, которое не включало бы элемент иррационального вмешательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
На улице послышались женские голоса и смех, звук шагов по деревянному тротуару. Группа женщин направлялась в парк, разбитый на окраине города.
Сегодня был День независимости, Четвертое июля, и хотя раньше праздники не имели для Джеба никакого значения, здесь, в Волчьем Каньоне, все оказалось иначе. Наконец-то они обрели свою собственную независимость, наконец-то они получили свободу быть теми, кто они есть. Он первым предложил прервать работы в этот день и отметить праздник, направить все свои таланты на создание самого великолепного торжества, какого еще никому не доводилось видеть.
В прошлом году они отмечали его впервые. Они устроили магические фейерверки, каких не видели даже в Китае, а также шоу духов и впечатляющее зрелище земного свечения, которое они создали совместными усилиями, сосредоточившись на едином эффекте.
В этом году все должно было быть еще лучше. Джеб не знал, что придумал Уильям - его друг хранил это в тайне от всех, но разговоры об этом всегда вызывали на его лице улыбку.
- Симон, - обратился он к соседу, - что тебе нравится больше всего на свете?
Симон на мгновение задумался.
- Немытые интимные места взрослой женщины.
Ответ оказался столь неожиданным, что Джеб просто несколько мгновений молча смотрел на него и лишь потом захохотал во все горло. Вскоре смеялись оба, хлопая друг друга по спине, и решили по этому поводу заказать еще по рюмочке.
Потом Джеб вышел на улицу и неторопливо двинулся по городу, чтобы проветрить мозги. Парк был полон народу, Женщины пришли с едой, мужчины - с аппетитом. Из кухни Джун доносился теплый ароматный запах свежего хлеба. Одно из преимуществ колдовства - умение готовить без топлива или огня. Он прошел мимо дома Марты и, увидев ее в окне, помахал рукой. Та как раз выкладывала пирог на подоконник, и он предложил помочь донести его в парк, но она сказала, что пирогу надо немного отлежаться.
Настроение было прекрасным. Мимо прошла пара, держась за руки, и он некоторое время смотрел им вслед. Единственное, что его не совсем устраивало в этой жизни, - то, что до сих пор не нашел себе женщину. Многие мужчины нашли. Многие колдуны обоих полов встретились здесь, образовали семейные пары, и хотя он неизменно радовался за них, не мог не испытывать некоторой жалости по отношению к себе.
Конечно, никто из встреченных особо не интересовал его.
Потому что он до сих пор любил Бекки.
Даже спустя столько времени он часто думал о ней. Ему снилось, что она приходит в Волчий Каньон. Иногда она оказывалась колдуньей, которая лишь сейчас обнаружила в себе силы. Иногда - нет, но проделала мучительный путь через половину континента, потому что соскучилась и хотела быть с ним. Но всегда сны заканчивались тем, что они оставались вместе, и хотя он отдавал себе отчет, что все это не более чем глупые фантазии, это мешало ему начать думать о ком-нибудь другом.
- Джеб!
Он обернулся на звук знакомого голоса и увидел Уильяма, который спешил к нему через пыльную улицу, улыбаясь от уха до уха.
- Я тебя ищу.
- Зачем? - остановился Джеб.
- Нужна твоя помощь.
- В чем?
- Ну, в том, над чем я сейчас работаю, - с улыбкой уклончиво ответил Уильям.
- К вечеру?
- Предпочел бы не говорить об этом здесь. - Положив руку на плечо друга, Уильям продолжил: - Пойдем пока на пикник сходим. Поговорим потом, дома.
Джеб усмехнулся, кивнул, и они двинулись по улице в сторону парка.
Сейчас
1
Предыдущим вечером он позвонил сестре и рассказал ей об отце.
Дольше оттягивать было нельзя, и Майлс не стал ходить вокруг да около, а просто изложил Бонни все, что случилось. Она выслушала в полном молчании, единственный, наверное, раз в жизни не прервала его, а когда он договорил, просто спросила:
- Где он сейчас?
- По-прежнему у коронера. - И, предваряя ее следующий вопрос, добавил: - Они держат его связанным, но он до сих пор… движется.
- Ты уверен, что он мертв?
- Уверен. Мы все уверены. Мы просто не понимаем… что это.
Сестра молчала.
- Думаю, тебе надо приехать, - сказал Майлс.
- На похороны?
- Понятное дело, - начал сердиться Майлс, - дату похорон мы еще не определили, но отец умер, и мне кажется, ты могла бы проявить…
- Хорошо, - быстро ответила Бонни. - Выезжаю. - По голосу можно было понять, что она и раздражена, и растеряна одновременно. Пообещав позвонить, как только закажет билет, сестра положила трубку.
Она перезвонила через час и сказала, что вылетает в Лос-Анджелес дневным рейсом. Он спросил номер рейса и время, но она отказалась назвать и то, и другое.
- Как же я тебя встречу? - удивился Майлс.
- Не надо. Я возьму такси из аэропорта. Мне нужно время подумать.
- А тебе не хватит времени подумать в самолете? Перестань, Бонни, это просто глупо. Зачем тратить деньги на такси, когда я могу запросто за тобой приехать? Аэропорт в пятнадцати минутах от моего дома.
- Я хочу побыть одна.
- Бонни!
- Хватит мной командовать! Мне нужно кое в чем разобраться. Ты это понимаешь?
Она уже была готова бросить трубку - он это понял по тону - поэтому отступил, и они распрощались, если не тепло, то по крайней мере дружески.
Теперь она позвонила ему из такси, сообщила, что все в порядке и уже едет, из чего он сделал вывод, что сестра обзавелась сотовым телефоном. Она никогда об этом не говорила, но они с Гилом были достаточными яппи, чтобы вкладывать деньги в столь очевидные символы собственного положения, и он напомнил себе не докучать ей, не мешать вести себя по-своему. Все-таки это трагедия для них обоих.
Точнее, трагедия - для него.
И неудобство - для нее.
При звуке подъезжающей к дому машины он выглянул в окно и увидел за своим "бьюиком" желтый кузов такси. Поклявшись себе, что не станет ее провоцировать, не допустит ссоры, Майлс пошел встречать сестру.
Она выглядела усталой. Лицо бледное, под глазами - мешки, и он понял, что действительно жалеет ее. Он обнял ее, помог таксисту вынуть вещи из багажника и понес их в дом. Сестра шла следом.
Поставив сумки в комнате для гостей, он вернулся в гостиную.
Бонни сняла пальто и устроилась на диване.
- Хочешь что-нибудь выпить? Воды? Чаю? Коки?
- Нет, спасибо.
Он кивнул и сел в шезлонг справа от дивана.
- Как жизнь?
- Замечательно, - пожала она плечами.
Глядя на сестру, он вдруг понял, что она до боли похожа на мать. Она была худее, движения были другими, но черты лица и особенно мимика были просто копией матери. Это было смешно, потому что у Бонни с матерью никогда не было особо теплых отношений. Возможно, потому что были слишком похожи. Обе очень нервозные, эгоцентричные, обидчивые, всегда готовые дать отпор, ни одной никогда не хватало сочувствия или хотя бы терпения для того, чтобы попытаться понять другую. Они так и не нашли общего языка вплоть до смерти матери. Майлс подозревал, что сестра при этом не испытала особого сожаления.
Бонни натянуто улыбнулась, он тоже ответил улыбкой. Он понял, что ему не о чем с ней говорить. Он лихорадочно перебирал в голове общепринятые в таких случаях вопросы, фразы, но все они казались жалкими копиями вульгарных кинокомедий - "Как Гил? Как дети?" Ему хотелось говорить с ней, общаться по-настоящему, но он не знал как. Она тоже казалась растерянной, в итоге они неловко сидели рядом - чужие родные люди.
Первой нарушила молчание Бонни.
- Так где отец… то есть тело?
- В центре. В офисе коронера.
- Считаешь, мне нужно его увидеть?
- А ты хочешь?
- Не знаю.
- Дело твое.
Снова неловкое молчание.
- Пожалуй, я чего-нибудь выпью, - проговорила сестра. - Воды, пожалуйста.
- Со льдом?
Она кивнула, и он направился на кухню, довольный тем, что можно чем-то заняться и придумать, о чем говорить дальше. Они с сестрой никогда не были слишком близки, но до сего момента он не понимал, какую большую роль играл отец в их беседах, когда они собирались вместе. Налив воды и положив пару кубиков льда, Майлс вернулся в гостиную.
- Спасибо, - кивнула Бонни, отпив глоток. - А что случилось с сиделкой? Ты мне не рассказывал.
- С Одрой? - Майлс пожал плечами. - Она по-прежнему работает в хосписе, но общаться со мной не хочет. Я пытался несколько раз. Думаю, у нее уже новый пациент. - Он вздохнул. - Меня она может избегать сколько угодно, но если с ней захочет общаться полиция - этого ей не избежать.
- Полиция? Она тоже задействована?
- Пока нет, но может, - Он покачал головой. - Кто знает?
Опять молчание.
Майлс задумался. Он был честен с ней по телефону, но оставалась одна тема, которую он еще не затрагивал. Попросив подождать, он сходил в отцовскую спальню и вернулся с картонной коробкой, в которую сложил все предметы из банковской ячейки.
Поставив картонку на кофейный столик, он стал рассказывать ей об отцовских снах, о повторяющемся кошмаре с огромной волной и последующей поездке в библиотеку за книгами по оккультизму. Майлс предполагал, что отец знал, что должно произойти, что он каким-то образом готовился к этому или даже, может, пытался это предотвратить. Потом он объяснил происхождение предметов, находящихся в картонном ящике.
Бонни не выказала ни малейшего удивления тем, что он рассказал, и это вызвало у Майлса подозрения.
- Тебя это не шокирует?
- Отнюдь, - качнула она головой.
- И как ты в таком случае это объяснишь? - указал он на картонную коробку.
- Что "это"?
- Это! - Он извлек склянку с серым порошком и поднес к ее лицу. Потом поставил флакон на место. - Что все это значит? Зачем отец хранил все эти… колдовские причиндалы в банковском сейфе?
- Откуда мне знать?
- Я подумал, вдруг он тебе об этом говорил что-нибудь.
- Мне? Если он мог с кем-нибудь об этом говорить, так только с тобой. Если ты не обратил внимания, у нас с ним были не лучшие отношения.
- Я имел в виду - раньше. Когда мы были маленькими.
- Послушай! - воскликнула она, вставая. - Я ничего обо всем этом не знаю и не понимаю, почему это тебя так волнует.
- Потому что наш отец в морге, он умер, но до сих пор продолжает ходить! Это тебе достаточно ясно?
Бонни опустилась на диван.
Они посмотрели друг на друга - зыркнули, точнее, но во взглядах было больше страха, чем злости, и они не испытывали друг к другу враждебных чувств. Бонни сломалась первой. Она протянула руку, он принял ее, и они обнялись.
- Прости меня, - пробормотала Бонни.
- И ты меня прости, - откликнулся Майлс.
Они обнялись еще крепче. Она начала плакать. Сначала - всхлипывая, потом - в голос, а он укачивал ее и шептал успокоительные слова, пока она рыдала ему в плечо, как ребенок.
* * *
Утром Бонни уже не было. Она оставила длинное извиняющееся письмо, хаотичную статью на шести исписанных с обеих сторон страницах, в которой объясняла, что в настоящий момент не в состоянии с этим справиться, что ей нужно время, что она обязательно приедет на похороны, если таковые состоятся, но в данный момент ей лучше находиться с семьей, с Гилом и детьми, как можно дальше от всего этого.
Он хотел разозлиться на нее, но не смог. Она не была виновата в том, что случилось, и хотя было бы легче возненавидеть ее за трусость, он не мог найти в себе сил осудить ее. После всего, что было сказано и сделано, она все равно оставалась его сестрой, и не было никаких реальных причин сидеть здесь и ждать, пока ее реанимированный мертвый отец перестанет ходить и в конце концов умрет, как ему и положено.
Никому этого не надо.
Майлс отсутствовал на работе с понедельника, поэтому решил, что лучше поехать на службу, чем еще один день просидеть в четырех стенах.
Поднимаясь на лифте, он почувствовал, как вспотели ладони. Он механически выслушивал соболезнования от сотрудников, поблагодарил Хала за предложение стать жилеткой, но лишь устроившись в своем кресле за столом, заваленным кипами бумаг, он наконец смог расслабиться.
Он даже не сознавал, насколько тяжко, оказывается, было находиться дома. Здесь он ощутил облегчение, почти счастье. Такое ощущение, словно огромный груз свалился с плеч, и хотя Наоми сказала, что он может взять еще несколько дней в связи с тяжелой утратой, Майлс был рад, что принял решение выйти. Работа может помочь забыть, отвлечься от личных проблем.
Затем наступило время ленча.
Повинуясь какому-то импульсу, он поехал в Палм-Спрингс, к Хьюберту П. Ларсу, пятому человеку из списка Лиэма, у которого оказался отключенным телефон. Как он и подозревал, дом был пуст, а расспросив соседей, он выяснил, что Хьюберт скончался полгода назад. От естественных причин, сказали ему. Во сне. Но Майлс сомневался в этом. Теперь ему каждая смерть казалась подозрительной и, возвращаясь в Лос-Анджелес мимо полей с гигантских размеров ветряными мельницами, которых было видимо-невидимо на всей продуваемой горячими ветрами пустыне Сан-Горгонио, он пытался придумать какую-то причину или логическое объяснение, которое не включало бы элемент иррационального вмешательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49