Таких соплеменники не любят,
недрогнувшей рукой вычеркивая из списка своих. Настоящий неимущий просто
обязан ругаться. То есть, у него есть и другие обязанности, но данное
качество вернее всего выделяет его среди прочих, а правильнее сказать,
объединяет с этими самыми прочими. Так рассуждает многочисленная стая
неимущих, и, честное слово, их можно понять. Такова разбитая судьба этих
людей - разбитая чаще всего в раннем младенчестве, таково их украшенное
синяками и шрамами прошлое. Говорящий иносказательно, с подозрительной
гладкостью, по их мнению, этих шрамов не имеет. Стало быть, некто
прямолинейно-крепкий, разумеется, свой, обязан исправить положение
посредством все тех же легко наносимых синяков и ссадин. Легкий грим, и с
человеком можно уже общаться. Эмигранту, угодившему в места, лишь
отдаленно напоминающие райские, виртуозная ругань пригождалась вдвойне.
Способность ответить в любой момент колким словечком зачастую спасала от
уличных приставал. В случайных компаниях одно-единственное грамотно или
неграмотно составленное предложение могло занести человека как в черный
список, так и в список лиц привилегированных, почти своих...
- Спрашивается, какого черта он выпалил в меня, если рядом находился
ты?! - продолжал яриться Сэм. - Кажется, мой-то экран в полном порядке!
Или я не прав? Да... Везунчик, нечего сказать! Простреленное бедро,
полуразвалившийся дом... - внезапно оборвав себя, он взглянул на Виктора
совершенно трезвыми глазами.
- Надеюсь, ты запер внизу дверь?
Виктор кивнул.
- Запер-то запер, только что толку. Окна расположены низко, если что,
они ворвутся через них.
- Низко, да не очень, - Сэм подмигнул ему и шепотом торопливо
заговорил: - Пока я тут сокрушаюсь, аккуратненько пробегись по всем
комнатам. Проверь, где что, а заодно собери оружие. Только будь осторожен.
Есть у меня одно опасение... Да и эти парни, похоже, не собираются так
просто убираться.
- Значит, будем готовиться к осаде?
- А что нам еще остается делать?
- Думаешь, долго мы таким образом продержимся?
- Сэр! Не паникуйте раньше времени! - Гордон улыбнулся. - У малыша
Сэма в запасе еще вдоволь сюрпризов для наших гостей.
- Я вижу, Горди-один действительно хлебосольный хозяин. Однако
подобное гостеприимство может кое-кому выйти боком.
- Только не нам, дружок. В этом не сомневайся! Ну, а станет совсем
невмоготу, воспользуемся лазом и смоемся отсюда к чертовой матери.
Сэм был полон оптимизма, и Виктору это пришлось по душе.
- Как нога, командир?
- Потерпит. Давай вниз и не разглагольствуй!
Виктор подчинился. Собственно говоря, он был не против встать под
начало Сэма Гордона. Пусть покричит и покомандует. Куда хуже, когда
соратники пасуют и угрюмо мозолят взглядами потолок. Утерявший присутствие
духа - неважный партнер. Именно про таких толкуют, - мол, с ним бы в
разведку ни ногой...
Виктор встрепенулся. Кстати, о разведке! Надо бы осмотреть тех
парней. Кроме пистолетов с глушителями, у них могло найтись кое-что
поинтереснее.
Спустившись в прихожую, он еще раз проверил дверь и без особой
брезгливости обезоружил лежащих на полу бандитов. К виду обагренной кровью
и ранами смерти, он давно привык. А правильнее сказать - еще не отвык.
Мирное время - лекарь довольно вялый. Если сходу не погрузиться в
какое-нибудь увлекательное занятие, не найти себя в подходящей профессии,
то образы войны - оскаленные, синелицые, мертвенно шепчущие о чем-то своем
- будут преследовать долго. Наверное, это и есть тихое помешательство -
когда вакуум тоскливого быта заполняет все та же война. Виктор давно
пришел про себя к выводу, что именно войны в большинстве случаев плодят
людское сумасшествие. Остаться нормальным человеком, перенеся ужас
узаконенного смертоубийства, невозможно. Из-под пуль и бомбежек люди
выходят с множественными внутренними травмами. Ассимилироваться среди
гражданского населения им более чем тяжело. Мир пороховой гари и стонов
умирающих перелопачивает настолько, что вернуться обратно самостоятельно,
БЕЗ ПОСТОРОННЕЙ ПОМОЩИ они уже не могут. С равнодушной ленцой мирный быт
хлещет по щекам, приводя в чувство, но на деле лишь переполняет
непониманием настоящего, заражая дрожью перед надвигающимся пустым
будущим...
Еще одного помощничка Графа он обнаружил застрявшим в оконном проеме.
Бедолага почти влез в комнату, когда рванувшая позади граната исполосовала
его спину осколками. Этот мертвец оказался более запасливым. Помимо
автомата Виктор изъял у него тяжелый подсумок с магазинами.
В комнату с моссадовцами он не вошел, а с осторожностью заглянул. И
тотчас встретился взглядом с глазами тяжело дышащего человека. Тот сидел,
привалившись спиной к опрокинутому столику, тонкими пальцами теребя
душащий его ворот. Ему было не сладко, тем не менее, заметив Виктора, он
сделал над собой усилие и стал медленно поднимать пистолет. Он был в самом
деле плох, - на это простейшее действие у него ушло секунд десять. Автомат
Виктора давно смотрел в лицо израильтянину.
- Дурачина, - донор опустил оружие. - И чего бы тебе сразу не
разобраться, в кого стрелять, а в кого нет.
- Уходи! - пистолет в руке моссадовца дрожал. Не дожидаясь, пока
разведчик спустит курок, Виктор шагнул в коридор и прикрыл за собой дверь.
- Дурачина, - еще раз повторил он. О том, чтобы добить моссадовца,
Виктор даже не подумал. Человек умирал, и умирал ни за грош. В свои
последние минуты он заслуживал только участливого сострадания.
Сэма Виктор застал переговаривающимся с кем-то по рации. Темная
антенна была выдвинута во всю длину, но слышимость все равно была
скверная.
- Ты все понял, Фрэнк?.. Да, кажется, мы вляпались основательно.
Очень бы не хотелось ввязывать в это дело полицию, но без ее помощи нам,
пожалуй, не обойтись. Свяжись с кем-нибудь из твоих знакомых, кому можно
доверять, и разъясни ситуацию... Все! До связи!..
- Ай-яй-яй! - Виктор укоризненно покачал головой. - Храбрец Сэм
Гордон обращается за помощью?
- Храбрец Сэм Гордон - ко всему прочему - еще и малый неглупый. То,
что парни Графа не сдвинулись до сих пор со своих позиций, не сулит ничего
доброго. Скорее всего, они запросили подмоги. Есть у меня такое
подозрение... А коли так, то отчего же и нам не выкинуть подобный финт? -
Сэм с усмешкой оглядел себя и Виктора. - Много мы с тобой не навоюем. У
тебя одна рука, у меня одна нога - не слишком много для двоих отважных
ребят. А этих сорванцов никак не меньше десятка. Плюс кто-нибудь примчится
в подкрепление... Да садись же, не маячь на виду!
Виктор опустился на корточки, автоматы и магазины сложил на полу
горкой. Наметанным глазом Сэм оценил трофеи.
- Отлично!.. Да у меня тут пара ящиков с боеприпасами. Гранаты и
автоматические винтовки. Увы, боюсь, все это не слишком поможет. В прямую
атаку они больше не пойдут. К тому же скоро рассветет, и снайперы Графа
будут постоянно держать нас на мушке.
- К счастью, о твоей рации они ничего не знают.
- На это вся и надежда...
- А кто этот Фрэнк? Полицейский?
- Один из операторов Рупперта. Может быть, ты его даже видел. Он
помогал мне раньше, поможет и сейчас.
Задумавшись о чем-то своем, Сэм невесело прищелкнул языком.
- Именно от Фрэнка я узнал, что эксперимент пошел прахом. Закавыка у
них, Вилли, и ничего с этой закавыкой они поделать не могут. - Сэм скосил
глаза в сторону окна, рассеянно ущипнул себя за нос. - По-моему, их просто
понесло. Знаешь, когда летишь под горку и ничего не можешь поделать с
тормозами. Жми, не жми - все бестолку. Вот и у них сейчас также.
- Не пойму, о чем ты?
- Да все о том же, камрад. Не вышло у них ничего с этим донорством,
да и не могло выйти. Они же Господа Бога, ни много ни мало, собрались
заменить! Гении доморощенные!.. Я Мэрвила знаю, - на вид тихий, скромный,
а внутри стайка маленьких бесенят, - покрикивают, признания требуют.
Наверное, такие тихони, как он, и есть самые страшные.
- Что-то не показался мне он тихоней.
- Это сейчас. А видел бы ты его раньше. Он ведь всю жизнь брату
завидовал. Завидуя, и в последний путь проводил. Теперь он, конечно,
изменился, хотя в полную силу еще не расцвел. Может, и хорошо, что из
эксперимента ничего не вышло, а то получили бы еще одного самовлюбленного
адольфа.
- Ну, а Рупперт?
- Что Рупперт? Рупперт - тот более практичный. Как говорится -
человек дела. Случись что, смоется, и вся недолга. Но помяни мое слово,
это пауки скаредные - и тянуть они будут до последнего. Да и выбора у них
другого нет. Стоит им чуток приостановить этот донорский конвейер, как на
улицах начнется черт-те что, - Сэм повернул к нему голову. - Хуже стало,
понимаешь? Намного хуже. Раньше без доноров обходились, а сейчас и с ними
еле сводят концы с концами. Фрэнк говорит, что стирается более половины
информации. Чтобы, значит, не ужаснуть кого-нибудь из комиссии. Один донор
на неделю - так у них значится по контрактам. В действительности погибает
человек шесть или семь. Иногда до десятка доползает. Эти самые имена они и
засекречивают. А вернее - просто вымарывают из машинной памяти. Кое-что
Фрэнк успевает дублировать, но далеко не все... А в общем, это - как
черная дыра. Не было ее, и жили себе спокойно. Теперь туда затягивает все,
что ни попадя. Чем старше возраст дыры, тем мощнее притяжение. Чем больше
становится доноров, тем стремительнее идет рост преступности. По сути
говоря, эффект наблюдался лишь в самом начале эксперимента, теперь факты
предпочитают замалчивать. Иные цифры такие, что сам Рупперт рад бы их не
знать.
- Зачем же они продолжают все это?
- Я ведь уже объяснил: это жадные пауки. Своей кормушки они будут
держаться до последнего. Да и небогато у них с выбором. Стоит им все
прекратить, как в городе начнется настоящая вакханалия. А тогда уж и им не
поздоровится. Это, Вилли, вроде наркотиков. Чем дальше, тем хуже. Чтобы
остановиться, нужно обладать мужеством и, наверное, кое-чем еще. А этих
вещей у них и ранее недоставало.
- Но как-то ведь это нужно прекратить?
- Как-нибудь оно и прекратится. Все и без того на грани срыва.
Полицейские - те, кто в курсе, потому и ропщут. И наблюдатели от
правительственных комиссий тоже, должно быть, подозревают неладное.
- И чем же кончатся эти опыты?
- А тем и кончатся, что кончатся, - Сэм хмыкнул. - Скорее всего,
когда окончательно припечет, эти два субчика сграбастают всю имеющуюся
наличность ОПП и зададут тягу. Билеты и паспорта у них наверняка
заготовлены, и где-нибудь в Мексике или жарком Гонолулу в один прекрасный
день вынырнет пара неизвестных никому купчишек с чемоданами, битком
набитыми пачками зелененьких...
Гордон не договорил. Лопнул одинокий выстрел, где-то внизу зазвенело
стекло.
- Черт возьми! Туда-то они зачем садят?!
Вспомнив об уцелевшем моссадовце, Виктор в двух словах поведал о
недавней своей встрече. Гордон нахмурился.
- И он не выпалил в тебя?
- Видимо, ему хотелось это сделать, но он сдержался.
- Невероятно! - Сэм покачал головой. - Сдается мне, парень, что
невезение твое сходит на нет... - Он прислушался. - Ого! А ведь твой
дружок лупит по молодчикам Графа!
Виктор и сам расслышал частые хлопки. Они поспешили к окнам.
- Так и есть! Пока мы болтали, эти ребята перешли в наступление.
Обрати внимание, до чего умные! Наступают со стороны солнца, - на одной
ноге Сэм запрыгал к ящикам с боеприпасами. - Спасибо твоему израильскому
дружку! Вовремя предупредил...
Отомкнув ящик, он бросил Виктору винтовку.
- Хватай, камрад! От автоматов много трескотни и мало толку. Тем
более, что многие из этих бестий последовали примеру ящериц и ползут сюда
на брюхе.
Виктор и сам это видел. Восход окрашивал барханы в рыжую бронзу, и
там, среди оранжевых волн, копошились ползущие фигурки бандитов. Червячков
в тесте - вот кого они ему сейчас напоминали. Из такого теста они пекли на
войне лепешки. И радовались еще, что есть чем набить животы...
- Странно, что они почти не стреляют.
- Значит, что-то задумали, - Сэм пододвинул к окну табурет и,
усевшись, начал пристраивать на плече громоздкий гранатомет. - Ничего,
сейчас мы поджарим этих хитрецов.
Он целился не долее секунды. Гранатомет дернулся в его руках,
выплюнув струю пламени, и шагах в ста от дома в воздух взвился огненный
фонтан. Кое-кто из бандитов вскочил с земли и стремглав помчался назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28