- Выбирать тебе, милая, - сказал он. - Сама знаешь, так было всегда.
Все, что ты отдавала мне, ты отдавала по своей воле. Я не держу тебя. -
Прижимаясь щекой к его груди, Дженни не могла видеть его быструю улыбку,
но она почувствовала ее. - Как будто я могу тебя удержать...
Они подошли к соломенным матрасам под грудами одеял - единственной
мебели, какую могла себе позволить осажденная Цитадель. За окнами мерцали
влажные черные черепицы толпящихся крыш; канавы алмазно пересверкивали в
лунном свете. В осадных лагерях звонили колокола, призывая на вечернюю
молитву Сармендесу - владыке мудрых дневных мыслей.
Под теплыми покрывалами, чувствуя рядом такое знакомое тело Джона,
Дженни наконец почувствовала, что искушения отступают - хотя бы до
рассвета. Невозможно было думать о каком-то выборе, лежа в этих теплых
руках. И все-таки, когда сон пришел, видения ее были сомнительны и неясны.

16
Дженни проснулась поздним утром, почувствовав, что Джона рядом нет.
Подобно дракону она и во сне знала о многом, происходящем наяву.
Долгое время Джон не спал и, опершись на локоть, всматривался в ее лицо.
Потом поднялся и стал одеваться: сам надел рубашку, кожаные штаны, обулся.
Каждое движение давалось ему с трудом, одежда цеплялась за бинты на
подживающих ранах и ссадинах, причиняя боль. Он взял в качестве костыля
алебарду, тихо поцеловал Дженни - и вышел.
Слишком усталая, чтобы немедленно проснуться, она еще лежала
некоторое время в неразберихе одеял на соломенных матрасах, размышляя во
сне, куда бы это он мог направиться и почему ей вдруг стало страшно.
Опасность, казалось, висела в воздухе, нарастая и клубясь вместе с
грозовыми тучами, поднимающими темные головы среди зеленых равнин к северу
от Злого Хребта. Странная мертвенная бледность была во врывающихся в узкие
окна отсветах молний, и чувство приближающегося зла наполняло смутные сны
Дженни...
В тревоге она открыла глаза. Что ей сейчас снилось?
Кажется, Гарет и Поликарп, оба в развевающихся черных студенческих
мантиях. Они шли по высокой стене Цитадели и беседовали, как в старые
времена, когда их дружба еще не была прервана интригой.
- Но согласись, что это была весьма убедительная клевета, - говорил
Поликарп.
Ответ Гарета был исполнен горечи:
- И все же как я мог в это поверить!
Поликарп ухмыльнулся, выудил из кармана своего просторного одеяния
латунную подзорную трубу и раздвинул ее звенья, видимо, собираясь
обозревать встающие из-за горы в лихорадочном биении молний тучи.
- Когда-нибудь тебе придется стать Первосвященником, кузен, так что
привыкай верить всему, даже самому невероятному. - Далее, наведя подзорную
трубу, но не на небо, а на южную дорогу, правитель слегка отшатнулся,
словно и впрямь не поверил увиденному.
Дженни нахмурилась, припоминая обрывки путаного сновидения.
Король... Да-да, это был король, направляющийся верхом к осадному
лагерю, обложившему Цитадель. Но что-то было не так в неподвижной посадке
и застывшем лице Уриена Белмари, едущего сквозь неистовство зеленоватых
предгрозовых вспышек. Ах да, глаза... У короля были желтые глаза. Как у
Зиерн.
Дженни села, встревоженная, и принялась натягивать сорочку. На полу у
окна стояла чаша с водой, и пасмурное небо стыло в ней кусочком дымчатой
стали. Руки Дженни огладили глиняный ободок, и в чаше, повинуясь ее
приказу, отразился Моркелеб, разлегшийся в верхнем дворе Цитадели.
Ограниченный с одной стороны зубцами крепостной стены, с другой стороны -
балюстрадой, прямоугольник мостовой был совершенно пуст: несколько
засохших яблонь да дощатый навес, под которым были сложены книги,
поскольку беженцев селили в библиотеках. Дракон лежал, растянувшись, как
кот, в бледном дневном свете, и унизанные черным жемчугом усы слегка
подергивались, как бы обоняя взбудораженный воздух. Рядом, на простой
гранитной скамье, сидел Джон.
"Почему тебя все это интересует, Драконья Погибель? - вопрошал
дракон. - Ты хочешь узнать нас получше на тот случай, если придется
убивать еще одного?"
- Нет, - сказал Джон. - Просто хочу узнать вас получше. По сравнению
с тобой, Моркелеб, природа меня обделила. Человеческое тело изнашивается и
умирает, прежде чем разум использует хотя бы малую толику своих
возможностей. Кроме того, добрую половину времени я должен тратить на
заботы о своих подданных. Я жаден до знаний, как ты до золота, и стараюсь
при возможности урвать хотя бы клочок...
Дракон презрительно фыркнул; бархатные края ноздрей затрепетали,
выдавая тайные движения мысли, и Моркелеб отвернулся. Дженни бы удивиться
тому, что ей удалось вызвать образ дракона в чаше воды, но удивления не
было. В словах этого не выразишь, но с помощью звучаще-зримой речи
драконов Дженни понимала уже, почему ей было отказано в этом раньше.
Теперь она могла бы вызвать образ Моркелеба и не прибегая к помощи воды.
Какое-то время оба молчали, человек и дракон. По двору летели рваные
тени облаков, собирающихся над высотами Цитадели. В чаше воды Моркелеб
выглядел несколько иначе, чем в действительности, но опять-таки это было
отличие, выразимое лишь на языке драконов. Порыв ветра потряс скрюченные
черные ветви яблонь, и первый случайный заряд дождя хлестнул мостовую
внизу, за балюстрадой, где в конце длинного и узкого двора виднелась
маленькая неприметная дверь, ведущая в Бездну. Просторнее прохода не
требовалось - гномы торговали с Цитаделью лишь книгами, золотом да еще,
пожалуй, знаниями. Кроме того, столь тесную лазейку было бы очень легко
защищать.
"Объясни, - сказал наконец Моркелеб. - Если, как ты говоришь, тело
твое непрочно, а жизнь коротка, если ты жаден до знаний, как я до золота,
почему ты отдаешь добрую половину своего времени другим?"
Вопрос этот выплыл, как кит из немыслимых глубин, и Джон надолго
замолчал, прежде чем ответить.
- Такова уж наша судьба, Моркелеб. У нас так мало всего, что
приходится делиться друг с другом. Не поступай мы так, было бы еще хуже.
Его ответ явно задел дракона за живое, ибо даже на расстоянии Дженни
почувствовала нарастающую волну раздражения. Но затем мысли дракона вновь
ушли в глубину и он замер, став почти невидимым на фоне темного камня.
Лишь усы его беспокойно подергивались - приближение грозы почему-то
тревожило Моркелеба.
Внезапно Дженни поняла причину его тревоги. Гроза - зимой?..
- Дженни!
Она вскинула глаза и увидела правителя Поликарпа, остановившегося в
узком дверном проеме. Дженни не сразу заметила, что на поясе у него висит
латунная подзорная труба из ее недавнего сна. А заметив - вздрогнула.
- Я не хотел будить тебя, ты ведь не спишь уже который день...
- Что случилось? - спросила она, услышав волнение в его голосе.
- Король...
Желудок провалился, как бывает, когда оступишься на темной лестнице:
сновидение оборачивалось грозной явью.
- Он сказал, что бежал от Зиерн, попросил убежища, но прежде всего
хотел поговорить с Гаром. Они пошли...
- Нет! - в ужасе вскрикнула Дженни, и юный философ воззрился на нее с
удивлением. Она схватила свой черный балахон и, торопливо напялив, туго
перетянула ремнем. - Это ловушка!
- Что?!
Дженни метнулась мимо Поликарпа, на ходу засучивая слишком длинные
рукава одеяния. Холод и запах озона от ударившей неподалеку молнии обожгли
ноздри. Сбегая по узкой длинной лестнице, Дженни слышала слабый,
приглушенный расстоянием зов Моркелеба. Дракон ждал ее в верхнем дворе;
вставшая дыбом чешуя мерцала в грозовых вспышках.
"Зиерн", - сказала она.
"Да. Я только что видел ее. Она была в обличье старого короля; я
видел, как они с вашим маленьким принцем вошли в Бездну, и сказал об этом
Аверсину. Неужели это правда, что принц не понимал, с кем он идет? Так мне
объяснил Аверсин. Я знаю, что люди часто дурачат себя иллюзиями, но не до
такой же степени, чтобы и сын, и племянник не увидели разницы между
королем и Зиерн!"
Как всегда, его речь была зримой - Дженни видела старого короля,
опирающегося для поддержки на плечо Гарета, когда они пересекали узкий
двор внизу, направляясь к двери, ведущей в Бездну; видела жалость и
чувство вины на лице юноши, не понимающего, почему прикосновение отца ему
неприятно.
Сердце колотилось в ребра.
"Они оба знали, что король болен, - сказала Дженни. - Зиерн на это и
рассчитывала: все странности сойдут... Она сейчас пойдет к Камню, заберет
его силу и расплатится за нее жизнью Гарета. Где Джон? Он был здесь..."
"Он пошел за ними".
"ЧТО? - Слово выплеснулось по-драконьи - ослепительной вспышкой
ярости и недоверия. - Он убьет себя!"
"Не успеет", - цинично заметил Моркелеб, но Дженни его уже не
слышала, кинувшись к изгибающейся крутой лестнице, ведущей в нижний двор.
Булыжники там были неровные и изношенные, в промежутках между ними
сверкали крохотные лужицы, оставшиеся от внезапного дождевого залпа.
Босая, Дженни бежала по грубому камню к маленькой мрачной двери.
"Жди меня здесь, - бросила она, не оборачиваясь. - Если она овладеет
Камнем, мне с ней не справиться. Ты должен схватить ее, как только она
появится..."
"Камень приковал меня к этим горам, - угрюмо ответил дракон. - Если
она овладеет Камнем, ты думаешь, я смогу противиться ее воле?"
Не отвечая, Дженни рванула медное кольцо и ворвалась в сумрачные
преддверия Бездны.
Она была уже здесь прошлым утром, когда вместе с гномами и Поликарпом
шла на выручку Джону, Гарету и Трэй. Несколько комнат для торговли и
совершения сделок, затем комната стражи, на три четверти врезанная в толщу
камня. Располагающиеся под самым потолком оконца точили голубоватый
полусвет, очерчивающий сами Врата Бездны - широкие, облицованные бронзой и
снабженные железными засовами.
Врата были заперты и теперь, но из приоткрытой в них узкой дверцы
глядел мрак. Оттуда тянуло холодом, запахом воды, камня и падали. Подобрав
балахон, Дженни перешагнула массивный порог и торопливо двинулась в
темноту, мысленно, по-драконьи прощупывая туннель и отыскивая серебристо
мерцающие руны, которыми она вчера метила путь.
Первый туннель был довольно широк и еще хранил остатки былой роскоши
в виде фонтанов с бассейнами вдоль стен. Сейчас фонтаны были большей
частью сломаны, стоки бассейнов забились и вода свободно струилась по
каменному полу. Лодыжки сводило от холода, края балахона намокли и
отяжелели. Дженни продвигалась все медленнее, то и дело вслушиваясь и
восстанавливая в памяти вчерашний путь. Путь этот пролегал недалеко от
Пещер Целителей, и Дженни еще предстояло угадать нужный поворот, чтобы
углубиться в незнакомый лабиринт туннелей.
Кожей она пыталась уловить живое покалывание магии, исходящее из
Сердца Бездны, которое располагалось, по ее расчетам, где-то внизу и
слева. А тут еще не ко времени вспомнились вновь слова Мэб о том, что ждет
человека, сделавшего неверный шаг в этих катакомбах, и Дженни попробовала
успокоить себя мыслью, что, заблудись она, разум Моркелеба всегда сможет
вывести ее из лабиринта...
Да, но если Зиерн овладеет Камнем, чья магическая сила уже сейчас
связывает дракона, она обретет власть и над Моркелебом, а самой Дженни
отсюда не выбраться нипочем...
Ускорив шаг, Дженни миновала ряд дверей, сделанных на случай
нападения на Цитадель из Бездны. Все они были открыты Гаретом и той, кого
он принимал за короля. У порога последней двери громоздились мешки со
взрывчатым порошком, на который так надеялся старый Балгуб. Дальше туннель
разветвлялся, и Дженни остановилась в арке, вырезанной в виде отверстой
пасти; черные каменные клыки торчали из складчато-розовых каменных десен.
Инстинкт нашептывал ей, что это то самое место, где ей надлежит покинуть
главный туннель. По левую руку зияли входами два коридора и оба вели вниз.
В том, что поближе, за ручейком, бегущим из сломанного желоба, Дженни
различила на наклоненном вглубь каменном полу сырые отпечатки ног.
"Джон", - предположила она, поскольку следы были смазанные и
нечеткие. Потом чуть дальше приметила еще одни, уже просыхающие,
оставленные подошвами иной формы - поуже. Исчезающая цепочка следов вывела
Дженни в огромную гулкую пещеру и оборвалась на ступенях узкой лестницы,
извивающейся меж гигантских каменных грибов и особняков из алебастра. В
конце лестницы была дверь, прорезанная в стене пещеры. Добравшись до нее,
Дженни нацарапала на камне руну и, переступив порог, двинулась по узкому,
как щель, коридору вниз, в недра Бездны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45