Поликарп - следующий
наследник, он племянник короля, а во дворец его взяли в качестве
заложника, когда восстал его отец. Поликарп натянул веревку через дорогу в
охотничьем поле. Утро было туманное, и он, наверное, думал, что даже если
кто ее и заметит на всем скаку, то будет уже поздно. - Голос его дрогнул,
когда он добавил: - Но я видел, как он это сделал.
Дженни взглянула ему в лицо, превращенное темнотой и скачущими
отсветами костра в грубую подвижную мозаику.
- Ты любил его, не так ли?
Он заставил себя кивнуть.
- Я думаю, это был мой лучший друг при дворе. Мои сверстники
(Поликарп старше меня всего на пять лет) обычно смеялись надо мной, потому
что я собираю баллады, потому что я неуклюжий, потому что ношу очки... А
над ним смеялись, потому что его отец был казнен за измену, а сам он
увлекается философией. Но ведь многие из владык были философы! Халнат -
университетский город, поэтому они все, как правило, атеисты и бунтари.
Вот и его отец, что был женат на сестре короля... Но Поликарп был всегда
королю как родной сын. - Юноша отклеил ото лба мокрую жидкую прядь и
закончил сдавленно: - Даже когда я увидел, что он делает, я не поверил.
- И ты донес на него?
Гарет сокрушенно вздохнул.
- Что мне еще оставалось!..
"Неужели он скрывал именно это?" - подумала Дженни. Стоило ли
утаивать то, что королевство расколото гражданской войной, как во времена
Усобицы, ради которой короли вывели войска из Уинтерлэнда? Может, Гарет
боялся, что Джон, узнав, как малы шансы получить войска от короля, не
согласится на это путешествие?
Или он скрывал что-то другое?
Было уже совсем темно. Дженни сняла хрустящие оладьи со сковороды и,
отложив на деревянное блюдо, занялась солониной и бобами. Подошел Джон и
присел рядом, отчасти прислушиваясь к рассказу Гарета, отчасти - к шорохам
за пределами лагеря.
Приступили к трапезе, а Гарет все говорил:
- Так или иначе, а Поликарп покинул город. Люди короля ждали его на
дороге в Халнат, но он, наверное, ушел через Бездну Ильфердина, и гномы
провели его до Цитадели. Королевские войска они через Бездну не
пропустили, иначе бы мы ударили на Халнат с тыла; но они отказали в этом и
мятежникам, даже перестали им продавать пищу. Говорят, они хотели обрушить
взрывчатым порошком туннель и отрезать Халнат навсегда. Но потом пришел
дракон...
- Пришел дракон - и что? - спросил Джон.
- Когда это случилось, Поликарп открыл ворота Халната и принял
бежавших из Бездны гномов. Множество гномов нашли у него убежище, но Зиерн
говорит, что среди них были только те, кто поддерживал его с самого
начала. А она должна знать - она ведь воспитывалась в Бездне.
- Смотри-ка! - Джон кинул в костер обглоданную свиную косточку и
вытер пальцы о кукурузную лепешку. - То-то я гляжу, имя у нее как у
гномов.
Гарет кивнул.
- Раньше гномы часто принимали в ученики человеческих детей, они
живут... жили... в городке неподалеку от главных Врат Бездны, где
плавилось золото и шла торговля. Но в прошлом году гномы запретили людям
входить в Бездну.
- Запретили? - заинтересовался Джон. - А почему?
Гарет пожал плечами.
- Не знаю. Они странные и коварные создания. Никогда не угадаешь, что
они замыслили. Так говорит Зиерн.
Когда совсем стемнело, Дженни оставила мужчин у костра и тихо
двинулась вдоль границ лагеря, проверяя охранный круг заклятий от болотных
дьяволов, шептунов и мрачных призраков, возникавших иногда в руинах
старого города. Она присела на межевой камень вне досягаемости бликов
костра и занялась своей медитацией, которой столь часто пренебрегала в
последние дни - с того самого утра, когда привела Гарета в Холд.
Будь она более прилежна, стремись к власти, как подобает настоящей
ведьме, - стала бы она такой же могущественной, как эта Зиерн, играючи
меняющая облик? Предостережения Каэрдина вновь зазвучали в мозгу Дженни,
но, может быть, это говорила зависть к более талантливой колдунье. Каэрдин
был слишком стар, а другого наставника в Уинтерлэнде после его смерти
Дженни найти не смогла. Подобно Джону она была ученым без должного
образования, подобно всем жителям селения Алин вынуждена была расти на
скудной каменистой почве.
В извивающихся бликах пламени она могла видеть, как Джон,
жестикулируя, рассказывает Гарету что-то из огромной коллекции своих
душераздирающих историй из жизни Уинтерлэнда. Интересно, о чем он сейчас?
О Жирном Бандите или о своей невероятной тете Матти? В первый раз ей
пришло в голову, что это ради нее, а не только ради жителей Уинтерлэнда
откликнулся он на призыв короля - - ради того, чего ни она, ни их сыновья
не могли получить в этих землях.
"Он собирается платить за это жизнью", - в отчаянии подумала она,
глядя на Джона. Молчаливые руины Эмбера, казалось, смеялись над ней из
темноты, и все отчетливей становился шепоток в сердце, что это был его
выбор, а не ее. Она могла лишь то, что могла - бросить занятия и
последовать за ним. Король послал приказ, пообещал награду - и Джон
подчинился королю.
Еще пять дневных переходов к югу от Эмбера - и местность снова начала
очищаться. Леса сменились пологими наносными склонами, скатывающимися к
Уайлдспэ - северной границе земель Белмари. Страна тянулась пустынная, но
это уже было не кладбищенское запустение Уинтерлэнда - временами
попадались фермы, похожие на маленькие крепости, да и дорога стала вполне
проходимой. Стали встречаться первые путники (в основном торговцы,
направлявшиеся на север и на запад) с новостями и слухами об ужасе,
поразившем землю с пришествием дракона, и о беспорядках в Беле из-за
высоких цен на зерно.
- А что, не так, что ли? - говорил тщедушный торговец с лисьей
мордочкой, ведший за собой целый караван груженых мулов. - Урожая теперь с
этим драконом не жди, зерно сгниет на полях, а гномы, которых теперь в
Беле целые банды, перекупят хлеб у честного люда с помощью своего
жульнического золота.
- Жульнического? - удивился Джон. - Они добывают его в шахтах и
плавят, где же здесь жульничество?
Дженни украдкой пнула его в лодыжку: чтобы выслушать новости до
конца, не стоило раздражать рассказчика.
Торговец сплюнул в канаву на обочине (упаси боже, не на дорогу!) и
вытер рыжеватую седеющую бороду.
- Это не дает им права отнимать хлеб у простого народа, - сказал он.
- Кроме того, ходят слухи, что они сообщаются со своей братией в Халнате,
да-да! Говорят, они снюхались с правителем Халната, похитили наследника,
единственного сына короля, и теперь держат его в заложниках.
- А могло быть такое? - спросил Джон.
- Еще как могло! Правитель-то - колдун, разве не так? А от гномов
вообще добра не жди - только и норовят, что учинить в столице мятеж да
измену.
- Мятеж да измену? - не выдержал Гарет. - Гномы - наши верные
союзники с незапамятных времен! И розни между нами никогда не будет!
Торговец покосился на него подозрительно, но проворчал только:
- Оно и видно! Попрошайки они и предатели...
Дернул за узду первого мула и оставил путников одних посреди дороги.
А вскоре они встретили и самих гномов - группу беженцев в набитых
скарбом повозках и телегах, окруженных вооруженной охраной. Они беспокойно
уставились на Джона близорукими глазами янтарного или бледно-голубого
цвета из-под низких широких бровей и нехотя ответили на его вопросы о том,
что сейчас происходит на юге.
- Дракон? Да, он залег в Ильфердине, а король даже не послал туда
войска, чтобы согнать его! - Глава гномов поигрывал мягкой выпушкой своих
перчаток, легкий ветер вздувал шелк его странного одеяния. Охрана позади
кавалькады посматривала на незнакомцев с подозрением и беспокойством,
словно опасалась атаки трех человек. - Что касается нас, то, клянусь
Сердцем Бездны, мы получили сполна от людского рода, бравшего с нас
вчетверо за жилье, в котором бы устыдились жить даже слуги, и за пищу,
достойную крыс. - Его голос, высокий и тонкий, как и у всех гномов, был
полон ненависти, порожденной ненавистью. - Без золота, получаемого из
Бездны, их город никогда бы не был выстроен, хотя ни один человек не
заговорит с нами на улице, разве что проклянет. В столице теперь
распускают слухи, что мы вступили в заговор с нашей братией, бежавшей в
Халнат. Клянусь Камнем, это ложь, но только лжи и верят нынче в Беле.
Со стороны телег, повозок, крытых носилок донесся гневный шепоток -
бессильная ярость тех, кому еще никогда в жизни не приходилось ощущать
беспомощность. Дженни, сидящая тихо в седле Лунной Лошадки, осознала
вдруг, что впервые видит гномов при свете дня. Их широко раскрытые, почти
бесцветные глаза были плохо приспособлены к сиянию солнца, а чуткий слух,
различающий шорох крыльев летучей мыши в темноте пещер, был, наверное,
терзаем гомоном людских городов.
- А что король? - спросил Джон.
- Король? - Пронзительный, словно свистулька, голос снова исполнился
злобы, а сутулые плечи гнома передернулись от пережитого унижения. - А
королю все равно, что будет с нами! Наше добро осталось в Бездне, его
подгреб под себя дракон, и мы теперь можем торговать лишь под честное
слово, а ему верят все меньше и меньше в городе, где хлеб так дорог. А
королевская шлюха тем временем держит голову короля на своих коленях и
отравляет его разум, как отравляет она все, к чему прикоснется, как она
отравила даже самое Сердце Бездны!
Дженни услышала сзади свистящий выдох Гарета; глаза юноши сверкнули
гневом, но он не сказал ничего. Дженни посмотрела на него вопросительно, и
он отвернулся в смущении.
Когда гномы снова скрылись в плавающей над дорогой дымке, Джон
заметил:
- Шипят, как настоящее змеиное гнездо. А что, правитель Халната
действительно мог похитить наследника?
- Нет, - с несчастным видом сказал Гарет, в то время как лошади
продолжили спуск к переправе, не видимой пока в поднимающемся от реки
тумане. - Он не мог бы покинуть Цитадель. И он вовсе не колдун - он просто
философ и атеист. Я... я не беспокоюсь насчет королевского наследника. -
Он снова уставился на свои руки, и лицо у него было как тем вечером, когда
он собирался сообщить что-то важное Дженни в лагере у развалин Эмбера. -
Послушайте, - начал он, - я должен...
- Гар, - тихо сказал Джон, и юноша вздрогнул, как от ожога. В карих
глазах Джона светилась ирония, но голос был как зазубренный кремень. - А
не мог король призвать меня по какой-либо другой причине, кроме дракона?
- Нет, - слабым голосом отвечал Гарет, избегая его взгляда. - Нет, он
не мог.
- Не мог - что?
Гарет сглотнул, его бледное лицо стало вдруг напряженным.
- Он... Он не посылал за тобой... по какой-либо другой причине.
Просто...
- Видишь ли, - негромко продолжил Джон, - если королю вздумалось
послать мне свою печать с тем, чтобы я освободил его сына, или помог ему
против правителя Халната, о котором я уже так много слышал, или чтобы
уладить все эти неурядицы с гномами, то, честное слово, у меня есть чем
заняться дома. В моих собственных землях полно дел куда серьезнее, а зима
в этом году предстоит свирепая. Я готов драться с драконом в обмен на
королевскую протекцию над Уинтерлэндом, но если здесь замешано еще
что-то...
- Нет! - Гарет в отчаянии схватил его за руку, на лице его был
написан откровенный страх, что сейчас Драконья Погибель бросит еще пару
подобных фраз и, развернув коня, поедет обратно в Вир.
"И, может быть, - подумала Дженни, вспомнив свое видение в чаше с
водой, - оно было бы и к лучшему".
- Аверсин, все не так! Ты здесь для того, чтобы убить дракона, а
кроме тебя этого не сможет никто! Это единственная причина, почему я был
за тобой послан. Единственная, клянусь! Никакой политики, ничего такого!..
- Серые близорукие глаза Гарета умоляли Аверсина поверить, но было в них
некое отчаяние.
Джон некоторое время пристально смотрел на него, затем сказал:
- Я верю тебе, мой герой.
В гнетущем молчании Гарет коснулся каблуками боков Молота Битвы, и
мощный конь двинулся вперед; заемный плед юноши слился с туманом,
превратив всадника в блеклый бесформенный сгусток. Джон придержал лошадь и
поравнялся с поглядывающей задумчиво Дженни.
- Может быть, ты была и права, милая, отправившись со мной.
Дженни перевела взгляд с Гарета на Джона и обратно. Неподалеку
каркнула ворона, словно сама эта печальная земля подала голос.
- Я не думаю, чтобы он хотел нам зла, - мягко сказала Дженни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
наследник, он племянник короля, а во дворец его взяли в качестве
заложника, когда восстал его отец. Поликарп натянул веревку через дорогу в
охотничьем поле. Утро было туманное, и он, наверное, думал, что даже если
кто ее и заметит на всем скаку, то будет уже поздно. - Голос его дрогнул,
когда он добавил: - Но я видел, как он это сделал.
Дженни взглянула ему в лицо, превращенное темнотой и скачущими
отсветами костра в грубую подвижную мозаику.
- Ты любил его, не так ли?
Он заставил себя кивнуть.
- Я думаю, это был мой лучший друг при дворе. Мои сверстники
(Поликарп старше меня всего на пять лет) обычно смеялись надо мной, потому
что я собираю баллады, потому что я неуклюжий, потому что ношу очки... А
над ним смеялись, потому что его отец был казнен за измену, а сам он
увлекается философией. Но ведь многие из владык были философы! Халнат -
университетский город, поэтому они все, как правило, атеисты и бунтари.
Вот и его отец, что был женат на сестре короля... Но Поликарп был всегда
королю как родной сын. - Юноша отклеил ото лба мокрую жидкую прядь и
закончил сдавленно: - Даже когда я увидел, что он делает, я не поверил.
- И ты донес на него?
Гарет сокрушенно вздохнул.
- Что мне еще оставалось!..
"Неужели он скрывал именно это?" - подумала Дженни. Стоило ли
утаивать то, что королевство расколото гражданской войной, как во времена
Усобицы, ради которой короли вывели войска из Уинтерлэнда? Может, Гарет
боялся, что Джон, узнав, как малы шансы получить войска от короля, не
согласится на это путешествие?
Или он скрывал что-то другое?
Было уже совсем темно. Дженни сняла хрустящие оладьи со сковороды и,
отложив на деревянное блюдо, занялась солониной и бобами. Подошел Джон и
присел рядом, отчасти прислушиваясь к рассказу Гарета, отчасти - к шорохам
за пределами лагеря.
Приступили к трапезе, а Гарет все говорил:
- Так или иначе, а Поликарп покинул город. Люди короля ждали его на
дороге в Халнат, но он, наверное, ушел через Бездну Ильфердина, и гномы
провели его до Цитадели. Королевские войска они через Бездну не
пропустили, иначе бы мы ударили на Халнат с тыла; но они отказали в этом и
мятежникам, даже перестали им продавать пищу. Говорят, они хотели обрушить
взрывчатым порошком туннель и отрезать Халнат навсегда. Но потом пришел
дракон...
- Пришел дракон - и что? - спросил Джон.
- Когда это случилось, Поликарп открыл ворота Халната и принял
бежавших из Бездны гномов. Множество гномов нашли у него убежище, но Зиерн
говорит, что среди них были только те, кто поддерживал его с самого
начала. А она должна знать - она ведь воспитывалась в Бездне.
- Смотри-ка! - Джон кинул в костер обглоданную свиную косточку и
вытер пальцы о кукурузную лепешку. - То-то я гляжу, имя у нее как у
гномов.
Гарет кивнул.
- Раньше гномы часто принимали в ученики человеческих детей, они
живут... жили... в городке неподалеку от главных Врат Бездны, где
плавилось золото и шла торговля. Но в прошлом году гномы запретили людям
входить в Бездну.
- Запретили? - заинтересовался Джон. - А почему?
Гарет пожал плечами.
- Не знаю. Они странные и коварные создания. Никогда не угадаешь, что
они замыслили. Так говорит Зиерн.
Когда совсем стемнело, Дженни оставила мужчин у костра и тихо
двинулась вдоль границ лагеря, проверяя охранный круг заклятий от болотных
дьяволов, шептунов и мрачных призраков, возникавших иногда в руинах
старого города. Она присела на межевой камень вне досягаемости бликов
костра и занялась своей медитацией, которой столь часто пренебрегала в
последние дни - с того самого утра, когда привела Гарета в Холд.
Будь она более прилежна, стремись к власти, как подобает настоящей
ведьме, - стала бы она такой же могущественной, как эта Зиерн, играючи
меняющая облик? Предостережения Каэрдина вновь зазвучали в мозгу Дженни,
но, может быть, это говорила зависть к более талантливой колдунье. Каэрдин
был слишком стар, а другого наставника в Уинтерлэнде после его смерти
Дженни найти не смогла. Подобно Джону она была ученым без должного
образования, подобно всем жителям селения Алин вынуждена была расти на
скудной каменистой почве.
В извивающихся бликах пламени она могла видеть, как Джон,
жестикулируя, рассказывает Гарету что-то из огромной коллекции своих
душераздирающих историй из жизни Уинтерлэнда. Интересно, о чем он сейчас?
О Жирном Бандите или о своей невероятной тете Матти? В первый раз ей
пришло в голову, что это ради нее, а не только ради жителей Уинтерлэнда
откликнулся он на призыв короля - - ради того, чего ни она, ни их сыновья
не могли получить в этих землях.
"Он собирается платить за это жизнью", - в отчаянии подумала она,
глядя на Джона. Молчаливые руины Эмбера, казалось, смеялись над ней из
темноты, и все отчетливей становился шепоток в сердце, что это был его
выбор, а не ее. Она могла лишь то, что могла - бросить занятия и
последовать за ним. Король послал приказ, пообещал награду - и Джон
подчинился королю.
Еще пять дневных переходов к югу от Эмбера - и местность снова начала
очищаться. Леса сменились пологими наносными склонами, скатывающимися к
Уайлдспэ - северной границе земель Белмари. Страна тянулась пустынная, но
это уже было не кладбищенское запустение Уинтерлэнда - временами
попадались фермы, похожие на маленькие крепости, да и дорога стала вполне
проходимой. Стали встречаться первые путники (в основном торговцы,
направлявшиеся на север и на запад) с новостями и слухами об ужасе,
поразившем землю с пришествием дракона, и о беспорядках в Беле из-за
высоких цен на зерно.
- А что, не так, что ли? - говорил тщедушный торговец с лисьей
мордочкой, ведший за собой целый караван груженых мулов. - Урожая теперь с
этим драконом не жди, зерно сгниет на полях, а гномы, которых теперь в
Беле целые банды, перекупят хлеб у честного люда с помощью своего
жульнического золота.
- Жульнического? - удивился Джон. - Они добывают его в шахтах и
плавят, где же здесь жульничество?
Дженни украдкой пнула его в лодыжку: чтобы выслушать новости до
конца, не стоило раздражать рассказчика.
Торговец сплюнул в канаву на обочине (упаси боже, не на дорогу!) и
вытер рыжеватую седеющую бороду.
- Это не дает им права отнимать хлеб у простого народа, - сказал он.
- Кроме того, ходят слухи, что они сообщаются со своей братией в Халнате,
да-да! Говорят, они снюхались с правителем Халната, похитили наследника,
единственного сына короля, и теперь держат его в заложниках.
- А могло быть такое? - спросил Джон.
- Еще как могло! Правитель-то - колдун, разве не так? А от гномов
вообще добра не жди - только и норовят, что учинить в столице мятеж да
измену.
- Мятеж да измену? - не выдержал Гарет. - Гномы - наши верные
союзники с незапамятных времен! И розни между нами никогда не будет!
Торговец покосился на него подозрительно, но проворчал только:
- Оно и видно! Попрошайки они и предатели...
Дернул за узду первого мула и оставил путников одних посреди дороги.
А вскоре они встретили и самих гномов - группу беженцев в набитых
скарбом повозках и телегах, окруженных вооруженной охраной. Они беспокойно
уставились на Джона близорукими глазами янтарного или бледно-голубого
цвета из-под низких широких бровей и нехотя ответили на его вопросы о том,
что сейчас происходит на юге.
- Дракон? Да, он залег в Ильфердине, а король даже не послал туда
войска, чтобы согнать его! - Глава гномов поигрывал мягкой выпушкой своих
перчаток, легкий ветер вздувал шелк его странного одеяния. Охрана позади
кавалькады посматривала на незнакомцев с подозрением и беспокойством,
словно опасалась атаки трех человек. - Что касается нас, то, клянусь
Сердцем Бездны, мы получили сполна от людского рода, бравшего с нас
вчетверо за жилье, в котором бы устыдились жить даже слуги, и за пищу,
достойную крыс. - Его голос, высокий и тонкий, как и у всех гномов, был
полон ненависти, порожденной ненавистью. - Без золота, получаемого из
Бездны, их город никогда бы не был выстроен, хотя ни один человек не
заговорит с нами на улице, разве что проклянет. В столице теперь
распускают слухи, что мы вступили в заговор с нашей братией, бежавшей в
Халнат. Клянусь Камнем, это ложь, но только лжи и верят нынче в Беле.
Со стороны телег, повозок, крытых носилок донесся гневный шепоток -
бессильная ярость тех, кому еще никогда в жизни не приходилось ощущать
беспомощность. Дженни, сидящая тихо в седле Лунной Лошадки, осознала
вдруг, что впервые видит гномов при свете дня. Их широко раскрытые, почти
бесцветные глаза были плохо приспособлены к сиянию солнца, а чуткий слух,
различающий шорох крыльев летучей мыши в темноте пещер, был, наверное,
терзаем гомоном людских городов.
- А что король? - спросил Джон.
- Король? - Пронзительный, словно свистулька, голос снова исполнился
злобы, а сутулые плечи гнома передернулись от пережитого унижения. - А
королю все равно, что будет с нами! Наше добро осталось в Бездне, его
подгреб под себя дракон, и мы теперь можем торговать лишь под честное
слово, а ему верят все меньше и меньше в городе, где хлеб так дорог. А
королевская шлюха тем временем держит голову короля на своих коленях и
отравляет его разум, как отравляет она все, к чему прикоснется, как она
отравила даже самое Сердце Бездны!
Дженни услышала сзади свистящий выдох Гарета; глаза юноши сверкнули
гневом, но он не сказал ничего. Дженни посмотрела на него вопросительно, и
он отвернулся в смущении.
Когда гномы снова скрылись в плавающей над дорогой дымке, Джон
заметил:
- Шипят, как настоящее змеиное гнездо. А что, правитель Халната
действительно мог похитить наследника?
- Нет, - с несчастным видом сказал Гарет, в то время как лошади
продолжили спуск к переправе, не видимой пока в поднимающемся от реки
тумане. - Он не мог бы покинуть Цитадель. И он вовсе не колдун - он просто
философ и атеист. Я... я не беспокоюсь насчет королевского наследника. -
Он снова уставился на свои руки, и лицо у него было как тем вечером, когда
он собирался сообщить что-то важное Дженни в лагере у развалин Эмбера. -
Послушайте, - начал он, - я должен...
- Гар, - тихо сказал Джон, и юноша вздрогнул, как от ожога. В карих
глазах Джона светилась ирония, но голос был как зазубренный кремень. - А
не мог король призвать меня по какой-либо другой причине, кроме дракона?
- Нет, - слабым голосом отвечал Гарет, избегая его взгляда. - Нет, он
не мог.
- Не мог - что?
Гарет сглотнул, его бледное лицо стало вдруг напряженным.
- Он... Он не посылал за тобой... по какой-либо другой причине.
Просто...
- Видишь ли, - негромко продолжил Джон, - если королю вздумалось
послать мне свою печать с тем, чтобы я освободил его сына, или помог ему
против правителя Халната, о котором я уже так много слышал, или чтобы
уладить все эти неурядицы с гномами, то, честное слово, у меня есть чем
заняться дома. В моих собственных землях полно дел куда серьезнее, а зима
в этом году предстоит свирепая. Я готов драться с драконом в обмен на
королевскую протекцию над Уинтерлэндом, но если здесь замешано еще
что-то...
- Нет! - Гарет в отчаянии схватил его за руку, на лице его был
написан откровенный страх, что сейчас Драконья Погибель бросит еще пару
подобных фраз и, развернув коня, поедет обратно в Вир.
"И, может быть, - подумала Дженни, вспомнив свое видение в чаше с
водой, - оно было бы и к лучшему".
- Аверсин, все не так! Ты здесь для того, чтобы убить дракона, а
кроме тебя этого не сможет никто! Это единственная причина, почему я был
за тобой послан. Единственная, клянусь! Никакой политики, ничего такого!..
- Серые близорукие глаза Гарета умоляли Аверсина поверить, но было в них
некое отчаяние.
Джон некоторое время пристально смотрел на него, затем сказал:
- Я верю тебе, мой герой.
В гнетущем молчании Гарет коснулся каблуками боков Молота Битвы, и
мощный конь двинулся вперед; заемный плед юноши слился с туманом,
превратив всадника в блеклый бесформенный сгусток. Джон придержал лошадь и
поравнялся с поглядывающей задумчиво Дженни.
- Может быть, ты была и права, милая, отправившись со мной.
Дженни перевела взгляд с Гарета на Джона и обратно. Неподалеку
каркнула ворона, словно сама эта печальная земля подала голос.
- Я не думаю, чтобы он хотел нам зла, - мягко сказала Дженни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45