А как там подохли те "аграрии-реформаторы", нас
не касается. Мой папочка советовал мне всегда держать карты сложенными у
груди и никогда ни в чем не признаваться. Вот и наступило для этого время!
- И мой дядюшка говорил мне... то же самое! Гвен, почему ты не
женилась на мне раньше?
- У меня не было раньше возможности обработать тебя, милый! Или
наоборот... Ты готов принять душ?
Обтирая ее полотенцем, я вспомнил, что она уклонилась от ответа на
один мой вопрос.
- Женушка-картинка, где ты научилась водить вездеход?
- Где? В Море Ясности!
- Как так?
- Да я просто наблюдала, как это делали Гретхен и тетушка. Сегодня я
в первый раз сидела за рулем такой машины.
- Ничего себе! А почему ты этого не сказала?
- Любимый, если бы ты это знал, то начал бы беспокоиться. И
понапрасну. Со всеми своими прежними мужьями я держалась правила: не
говорить ничего такого, что бы могло озадачить или взволновать мужа. Если
только этого можно было избежать.
Она одарила меня ангельской улыбкой.
- Поверь, так лучше. Мужчины всегда паникуют, а женщины - нет!

Меня разбудил громкий стук.
- Откройте дверь!
Я не мог сообразить, что ответить, поэтому промолчал. Широко зевнув,
я решил, что еще сплю, и повернулся на правый бок. И тут меня словно
пронзило: Гвен не было рядом!
Я вскочил так быстро, что у меня закружилась голова. Стук
продолжался.
Не пейте шампанского в постели перед сном! Мне пришлось выдуть
полбутылки выдохшегося пойла, прежде чем я стал способен что-нибудь
сообразить. Теперь в дверь уже колотили.
В верхнюю часть моего протеза была воткнута записка от любимой
женщины. Хитрая девчонка! Это вернее, чем воткнуть ее в мою зубную щетку!
Я прочитал:
"Мой несравненный! Меня одолела жалость, поэтому не стала тебя
будить. Но мне надо кое о чем позаботиться, посему я ухожу. Сперва навещу
"Старину Монтгомери", передам скафандры и уплачу за их прокат. Там же
куплю носочки и трусики для тебя и панталончики для себя. Сделаю еще
несколько дел: оставлю у портье записку Биллу, чтобы он вернулся в номер и
ждал. (Он появился после нас, и Ксия, как мы с ней и договорились,
поместила его в одноместный.) После этого я навещу тетушку в госпитале
имени Вайоминг Нотт и еще позвоню Екатерине.
Ты спишь, как бэби, и я рассчитываю вернуться до того, как ты
проснешься. Если нет и если куда-нибудь смоешься, пожалуйста, оставь
записку у портье. Люблю тебя, Гвендолин".

А в дверь все колотили. Я пристегнул протез и поглядел туда, где
вчера озорница Гвен расположила в "романтических" позах наши скафандры. Их
там не было. Натянув свою единственную одежду, я сбрызнул водой маленький
клен, но это было излишне, так как Гвен о нем уже позаботилась.
- Откройте дверь! - донеслось снаружи.
- Пошел к черту, - вежливо рекомендовал я.
Стук сменился каким-то скрежещущим звуком. Я подошел к двери и стал
сбоку. Она не была укрепленной или раздвижной - обычные подвешенные
створки. Одна из них приотворилась, и мой непрошеный гость шагнул внутрь.
Я, перехватив, отшвырнул его. При одной шестой силы тяжести действия
требуют осторожности: надо иметь за что зацепиться, иначе вы рискуете
потерять равновесие. Но я удержался, а посетитель отлетел к дальней стенке
и шлепнулся на кровать.
- Уберите свои грязные лапы с моей постели!
Он сполз и поднялся на ноги. Я напустился на него:
- А теперь объясните, зачем вы вломились в мою спальню, да
поторопитесь, пока я не выдернул вам конечности и не отдубасил по башке!
Кто вы такой, чтобы будить гражданина, потребовавшего, чтобы его не
беспокоили? Отвечайте!
Я уже разобрался, кто он такой - один из тех городских олухов, что
напялили на себя униформу с нашивкой "коп" [полисмен (жарг. англ.)]. Его
ответ, сочетавший негодование с самонадеянностью, вполне гармонировал со
способом появления этого "копа" в моем номере.
- Почему вы не открыли, когда я приказал вам это сделать?
- Мне еще не хватало выполнять ваши приказы! Вы что, уплатили за эту
квартиру?
- Нет, но...
- Вот вы и ответили. Убирайтесь сейчас же!
- Да выслушайте меня! Я офицер службы безопасности суверенного города
Гонконг Лунный. Вам надлежит явиться к Председателю муниципального совета
для дачи показаний, касающихся спокойствия и безопасности города...
- Ах, так мне "надлежит"? А ну-ка, покажите предписание!
- Предписание не требуется. Я в форме и при исполнении служебных
обязанностей. Вы должны мне содействовать. Устав города, раздел два
семнадцать, параграф восемьдесят два, страница сорок один.
- У вас что, есть полномочия взламывать двери частных спален? И не
порите чушь относительно того, что "предписание не требуется"! Я подам на
вас в суд и отниму все ваши сбережения до последней кроны, а в придачу и
эту обезьянью форму!
Его челюсть затряслась, и он сумел всего лишь выдавить:
- Вы будете вести себя смирно, или мне вас потащить силком?
Я оскалил зубы:
- Тогда пострадают двое из троих. Одного я уже сделал. Марш отсюда! -
Тут я понял, что у нашей перебранки есть свидетели: - С добрым утром,
Ксия! Вы знаете этого недоноска?
- Мистер Ричард, я ужасно сожалею... Дневной дежурный пытался его
остановить, но он прорвался. Я пришла так быстро, как смогла...
Я заметил, что она обута на босу ногу и без макияжа. Ее, видно,
разбудили, так же как и меня.
- Вы здесь ни при чем, дорогая, - галантно уверил я. - У него нет
предписания. Как вы считаете, имею я право вышвырнуть его?
- Ну...
(Она все же была обеспокоена.)
- О, я понимаю. Вернее, думаю, что понимаю. Исторически сложилось
так, что хозяева гостиниц вынуждены сотрудничать с полицией. И столь же
исторически полицейские наделены повадками грабителей и хулиганов...
Ладно, из симпатии к вам я оставлю его в живых. - Я повернулся к "копу". -
Парень, можешь вернуться к своему боссу и доложить, что я к нему приду. Но
не прежде, чем глотну пару чашек кофе. Если я ему нужен раньше, пусть
посылает роту. Ксия, не хотите ли кофе? Пойдемте посмотрим, есть ли у
Синга этот живительный напиток с печеньем или чем-нибудь еще?
Но тут "Джо-штурмовик" вынудил меня вырвать у него пистолет. Меня
можно застрелить (возможно, когда-нибудь это и произойдет), но вряд ли
такое будет по плечу олуху вроде этого, полагающего, что один вид
револьвера для меня аргумент!
Его оружие было мне вовсе не по вкусу, дешевый стандартный хлам.
Поэтому я его разрядил и, убедившись, что патроны не того калибра, какой
мне нужен, бросил их в мусоропровод, после чего вручил пистолет владельцу.
Потеряв обойму, он гнусно заверещал, но я на редкость доходчиво
пояснил, что разряженный пистолет в его руках ничуть не хуже заряженного,
к тому же, учитывая его выдающуюся сноровку, при наличии патронов он может
сам себя поранить!
"Коп" продолжал стенать и грозиться, но я предложил усладить этими
звуками слух его босса и повернулся к нему спиной.
Он, должно быть, испытал досаду. Впрочем, я тоже.

Мне стало лучше (несмотря на недосып) после вполне содержательной
болтовни с Ксией за кофе и пончиками с кремом. Через сорок минут я
доставил себя в офис почтенного Джефферсона Мао, Председателя совета
депутатов суверенного города Гонконга Лунного. Это все значилось на
вывеске офиса. Я подивился тому, как Конгресс Свободного Штата Луна терпит
это понятие "суверенный", но решил, что мое дело - сторона.
Шустрая женщина с острым взглядом и красными волосами (интересные
гены, подумал я) произнесла:
- Назовите себя, прошу вас!
- Ричард Джонсон. Председатель пожелал со мной встретиться.
Она бросила взгляд на монитор.
- Вы не явились к назначенному часу, придется подождать. Можете
присесть.
- Я могу и не присесть. Я сказал вам, что Председатель хотел меня
видеть, но отнюдь не сказал, что и сам жажду свидания с ним. Нажмите ту
клавишу и доложите, что я здесь!
- Я не могу впустить вас к Председателю раньше чем через два часа.
- А вы передайте, что я здесь. Если он откажется меня принять, я
отбуду.
- Ну и прекрасно, возвращайтесь через два часа!
- Вы меня не поняли. Я отбываю. Покидаю Конг. И не желаю к вам
возвращаться.
Конечно, я сблефовал, но, произнеся слово "отбытие", я вдруг понял,
что это, может, и не блеф. Первоначально я намеревался пробыть в Конге
какое-то (неопределенное) время, но теперь осознал, что мне не хочется
оставаться в городе, настолько павшем, что в нем законом допускается
вторжение полицейского в частное жилище только потому, что какому-то
чиновнику вздумалось вызвать к себе его владельца!
Разумеется, нет! Рядовой солдат в достойном, правильно организованном
воинском подразделении и то пользуется большими гражданскими правами и
свободами! Гонконг Лунный, прославленный в песнях и рассказах как колыбель
Лунной свободы, теперь стал местом, не подходящим для обитания.
Я повернулся к выходу, но она окликнула меня, когда я был уже в
дверях:
- Мистер Джонсон!
- Да? - спросил я не оборачиваясь.
- Вернитесь!
- Зачем?
Она ответила, скривившись как от боли:
- Председатель сейчас примет вас.
- Отлично! - констатировал я.
Я подошел к дверям, ведущим во внутренний офис, они раздвинулись,
но... за ними еще вовсе не находился кабинет Председателя. Там оказались
еще три двери, и перед каждой торчал свой гвардейский цербер. Это сказало
мне больше, чем я желал бы знать о ныне правящих властях Гонконга Лунного
("суверенного города"!).
Гвардеец у последней двери ввел меня внутрь кабинета.
Мистер Мао окинул меня взглядом и не здороваясь произнес:
- Садитесь.
Я сел, держа палку между коленями. Мне пришлось прождать минут пять,
пока "отец города" шуршал бумагами, не обращая на меня ни малейшего
внимания. Тогда я поднялся и направился к двери, ступая медленно и
опираясь на палку. Мао всполошился:
- Мистер Джонсон, куда вы?
- Я ухожу.
- Ну, разумеется! Вы же не желаете проявить лояльность, не так ли?
- Я желаю заняться собственными делами. Есть ли к этому какие-либо
препятствия?
- Если вы так настаиваете, я могу процитировать устав муниципалитета,
согласно которому вы связаны оказывать мне содействие по первому
требованию.
- Вы имеете в виду параграф восемьдесят два раздела двести семнадцать
устава города?
- Так вы с ним знакомы и сами... Стало быть, ваше поведение тем более
неизвинительно!
- Я не знаком с этим уставом, но знаю номер параграфа. Он был мне
назван тем шутом-головорезом, который ворвался в мою спальню. А что, в
вашем уставе ничего не говорится о недопустимости взламывания дверей
частных покоев?
- Ах да, вы еще оказали сопротивление офицеру службы безопасности при
исполнении им обязанностей! Но мы обсудим это позднее. Устав, который вы
упомянули, есть основа нашей свободы. Граждане, временные обитатели и даже
гости могут приезжать и уезжать по собственному желанию, но они обязаны
выполнять свой гражданский долг и оказывать содействие официальным
властям, избранным, назначенным или мобилизованным, при исполнении ими
своих функций.
- А кто решает, когда требуется такое сотрудничество, и определяет
его характер и объем?
- Во всяком случае, этим правом наделены все официальные лица.
- Ну, предположим. Так чего же еще вам от меня надо? - спросил я, все
еще стоя.
- Сядьте. Конечно, мне следует с вами поговорить. И я требую, чтобы
вы мне отвечали. Я сожалею об инциденте, но вы сами не слишком
располагаете к вежливому обращению.
- То есть, исходя из этого, можно и взломать мою дверь?
- Не утомляйте меня. Посидите и помолчите. Мне необходимо вас
допросить... как только появятся двое свидетелей.
Я сел и умолк. Мне казалось, я начинаю проникаться пониманием нового
порядка: абсолютная свобода... за исключением того, что официальные
"собачники" всегда могут любому гражданину в любое время приказать все,
что им вздумается!
Итак, "свобода", отвечающая определениям Оруэлла и Кафки, практике
Сталина и Гитлера, "свобода" вышагивать взад и вперед в собственной клетке
(или камере). Я спросил себя, не будет ли сопровождаться предстоящий
допрос применением электрических или механических "вспомогательных
приспособлений" или впрыскиванием наркотиков, и почувствовал легкий спазм
в желудке.
Раньше, когда я жил более активной жизнью и всегда мог столкнуться с
риском капитуляции и выдачи секретных сведений, при мне всегда находился
"последний друг" в виде "капсулки в дупле зуба" или чего-нибудь
эквивалентного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65