- Наверное, денег не считает.
- Он достаточно состоятелен, - согласился я. - Можно спросить, что
в этой картине вас заинтересовало? Я видел ее, и со всем беспристрастием
скажу, что портрет не очень хорошо выполнен.
- Вы здесь, чтобы расспрашивать меня о портретах, или о женщине,
которую ищете?
- О том и о другом, - ответил я. - Ответьте, пожалуйста, на мой
вопрос. Уверяю вас, что это очень важно.
Кобринский повел плечами.
- Мне было наплевать, хорошо или плохо написана картина, - сказал
он. - Я же говорю, я не собираю предметов искусства.
- Но вы пытались купить эту картину, - продолжал я. - Почему?
- Из-за изображения.
- Изображенной женщины?
Он кивнул.
- Верно.
- Вы ее когда-нибудь видели? - спросил я.
- Почти каждую ночь уже двадцать лет, - ответил Кобринский.
- Это невозможно! - вмешался Хит.
- Я бы на вашем месте выбирал, кого называть лжецом, мистер Хит, -
грозно произнес Кобринский.
- Вы когда-нибудь были на Ахероне? - спросил Хит.
- Даже не слышал.
- Так вот, я точно знаю, что она провела на Ахероне по меньшей мере
месяц, - сказал Хит. - Как она могла в то же самое время быть с вами?
- Я не сказал, что встречался с ней, - ответил Кобринский. - Я
говорил, что видел ее.
Он постучал себе по лбу.
- Вот здесь.
- Не понимаю вас, мистер Кобринский.
- Она является ко мне во сне, - ответил Кобринский. - Я привык
думать, что сам ее выдумал. Потом увидел картину.
Он помолчал.
- Наверное, я где-то раньше ее видел, и сохранил в памяти лицо
подсознательно.
- Вам не кажется, что это можно объяснить по-другому? - спросил я.
- Но я совершенно точно не мог ее встретить, - ответил он. -
Картине шесть веков.
- А почему вы пытались ее купить? - спросил я.
Он вдруг прищурил глаза.
- Слушай, - тон его стал грубым. - Если ее сперли, и твой босс
собирается меня в этом обвинить только за то, что я пытался купить эту
чертову...
- Уверяю вас, что ее не крали, - произнес я. - И я уже не работаю у
Малькольма Аберкромби.
- Тогда какое вам дело, почему я пытался ее купить?
- Пожалуйста, поверьте, что мне это очень важно.
- А мне не очень приятно!
В конце концов он пожал плечами.
- Будь я проклят. Вы так далеко добирались, ладно, получайте ответ,
- но ответил он не сразу. - Я пытался купить ее, потому что думал, что
таким образом успокою моих демонов.
- Я вас не понимаю.
- Вам это, наверное, покажется помешательством, - произнес он, -
но, хоть я и никогда не встречал женщину, нарисованную на портрете, я
как-то начал верить, что она существует. Что когда-нибудь я ее встречу.
Он поерзал, словно ему стало неловко.
- Может быть, я слегка в нее влюбился.
- Мне это совсем не кажется помешательством, - сказал я. -
Продолжайте, пожалуйста.
- Ну, а мне кажется, когда об этом говорю, - смущенно произнес он.
- Знаете, каждый раз, когда я выходил на ринг или сталкивался с
нападающим зверем, у меня возникало ощущение, словно я испытываю себя
ради нее. Что стоит мне выиграть достаточно боев и победить достаточно
зверей, она обязательно узнает о том, что я сделал.
Он скорчил рожу.
- Одним словом, вот он я, неизлечимый романтик, сижу рассказываю
двум незнакомцам о том, как влюбился в призрак. Может быть, вернемся к
вашей женщине из плоти и крови?
- По-моему, ваш призрак интереснее, - ответил я. - Можно еще о ней
поговорить?
Он вздохнул.
- Почему нет? Вряд ли я буду выглядеть глупее, чем сейчас, даже
если ляпну что-нибудь еще.
- Вы продолжаете видеть ее во сне?
- Каждую ночь.
- В ваших снах она когда-нибудь улыбалась?
Он долго с любопытством смотрел на меня, явно удивившись вопросу.
- Нет, никогда. Лицо у нее всегда печально, словно... - его голос
затих.
- Словно что?
- Словно она что-то ищет. Что-то важное для нее.
- Она вам хоть раз являлась, когда вы не спали?
- Я же говорил, - сказал он раздраженно. - Это только образ
женщины, которая жила не одну сотню лет назад. Нет, даже не так: это мое
воспоминание о том, что в ней увидел художник.
И он с любопытством посмотрел на меня.
- Почему она вас так интересует?
- Она существует, - ответил я.
- Не может быть!
- Она живая, - повторил я. - И я думаю, что скоро она появится на
Солитере.
- Это не может быть та же самая женщина, - уверенно заявил
Кобринский.
- Это она.
Он вдруг рассмеялся.
- Вы еще больше сумасшедший, чем я.
- Я не сумасшедший. Я думаю, что она скоро появится здесь - а когда
она явится, то я настоятельно прошу разрешить мне поговорить с ней.
- Вы ее на самом деле видели?
- Мы ее видели, - вмешался Хит.
- Наверное, просто лицо похожее, - сказал Кобринский. - Ей же
получается более шестисот лет.
- Точнее, более восьми тысяч, - сказал я.
- Значит, это не может быть та же самая, - повторил Кобринский.
- Она не совсем обычная женщина, - кисло вставил Хит.
- Ни одна инопланетянка так не выглядит.
- Она и не инопланетянка.
- Значит, она не женщина и не инопланетянка. Кто же она?
- Я не знаю, - признался Хит.
Кобринский повернулся ко мне.
- А кто она, по-вашему?
- Фантом, - ответил я.
- Фантом? - повторил он.
- Она является многим на протяжении многих тысячелетий, - объяснил
я. - Ее влечет к тем, кто добивается ее. Библиотечный компьютер на
Дальнем Лондоне подтвердил, что следующим, кого она посетит, будете вы.
- Вашему библиотечному компьютеру пары процессоров не хватает, -
заметил Кобринский. - Я никогда ее не встречал. Как я мог ее добиваться?
- Постоянно рискуя жизнью, - ответил я.
- Тогда вы ошиблись адресом. По всей галактике ведутся войны,
солдаты рискуют жизнью по десять раз в день.
- Ее влечет к мужчинам, которые идут на смертельный риск
добровольно, без мысли о вознаграждении, - продолжал я. - Солдат пойдет
на риск только по приказу.
- Откуда ей знать, рисковал я жизнью или нет?
- Вы мне уже сказали, что сами думали, что она как-то узнает об
этом, - ответил я. - Вы были правы.
- Но если она никогда меня не видела... - начал он и смущенно
остановился.
- Она не женщина, - сказал я.
- А почему вы так интересуетесь ею? - вдруг спросил Кобринский.
- Я хочу ее кое о чем спросить.
- Если в вашей наскоро слепленной истории есть хоть капля правды,
рискуйте жизнью, и она к вам придет.
- За восемь тысяч лет ее ни разу не видели с инопланетянином.
- Тогда я повторяю: почему вы так интересуетесь ею?
- Это очень трудно объяснить, - замялся я.
- Отлично. Пора кому-то кроме меня попасть в неловкое положение.
- Мне было ее видение. Я должен узнать, почему.
- Было видение? - повторил он. - Хотите сказать, как святые
являются верующему?
- Может быть.
- Может быть? - повторил он. - А это как понимать?
- Это могло быть сном. Если это было видение, я должен узнать,
почему из всех не-землян она выбрала меня, и чего она от меня хочет.
- А если сон?
- Тогда я буду знать, что она ко мне не приходила, и я
беспрепятственно смогу совершить религиозный ритуал, который слишком
долго откладывался.
- Какой ритуал? - с подозрением спросил Кобринский.
- Самоубийство.
Кобринский заморгал.
- Остаюсь при своем мнении: вы, ребята, оба спятили.
- Очень жаль, что вы так думаете, - сказал я.
- Послушайте, - Хит наклонился вперед. - Я не знаю, кто она:
женщина, инопланетянка, телепортер или, как думает Леонардо, Мать Всего
Сущего - но я знаю, что меньше двух месяцев назад она была на моем
корабле, и что существует более сорока картин, голограмм и скульптур,
изображающих ее, и самой старой более восьми тысячелетий. Это, во всяком
случае, факты.
- Вы действительно встречались с ней? - спросил Кобринский.
- Мы оба встречались, - ответил Хит.
- Почему же вы не спросили ее о том, что хотите знать?
- У меня к ней вопросов нет, - сказал Хит. - А Леонардо в то время
не знал, кто она - или не знал, та ли она, за кого он ее сейчас
принимает.
- О'кей, - сказал Кобринский. - Теперь я знаю, какой интерес у
него. А у вас?
Лицо Хита стало безразличной маской.
- Я просто помогаю Леонардо ее найти.
Кобринский перевел взгляд с Хита на меня и обратно.
- Вы лжете, - сказал он. Потом повернулся ко мне.
- А вы говорите правду - но вы ненормальный.
Он сделал паузу.
- А этот Венциа? Ему что от нее надо?
- Он хочет узнать, что кроется за пределами этой жизни, - ответил
я.
- И он думает, она ему скажет?
- Да.
Кобринский нахмурился.
- Они что - выпустили всех сумасшедших в Олигархии и дали им мой
адрес?
- Можете нам не верить, - сказал я.
- Спасибо. Я и не верю.
- Все, чего мы просим, - продолжал я - это разрешить нам остаться
на Солитере, пока она появится.
- Она не появится, - ответил Кобринский.
- Надеюсь, что вы не ошибаетесь.
- Мне показалось, что вы хотели поговорить с ней.
- Я должен поговорить с ней - ответил я. - Никто не может хотеть
встретиться со своим божеством.
- Так она уже божество, а не одинокая женщина, которой нравятся
мужчины, пытающие судьбу?
- Я не знаю, - сказал я. - Именно это я должен выяснить. Вы
разрешите нам остаться на Солитере?
- Я не даю разрешений, - сказал Кобринский. - Хотите - уезжайте,
хотите - оставайтесь.
- Спасибо.
- Не за что, я всегда благоволил к сумасшедшим, - он помедлил. -
Когда она появится, по-вашему?
- Не знаю.
- Ну, если после сегодняшней ночи, то лучше ей быть божеством.
- Почему? - спросил Хит.
- Потому что я балуюсь с новым вариантом моей плазменной живописи,
- ответил Кобринский. - Сегодня ночью собираюсь испытать. А когда
испытаю, вся эта планета останется радиоактивной на ближайшие семьдесят-
восемьдесят лет.
- Что вы этим хотите сказать? - спросил я.
- Вы знаете, что происходит при плазменной живописи? - спросил он в
ответ.
- Библиотечный компьютер на Дальнем Лондоне дал мне краткую
справку.
- Ну вот, это очень интересный процесс, но мне всегда казалось, что
он несколько ограничен, - произнес Кобринский. - Сейчас, когда я получил
возможность поиграть с необитаемой планетой, я собираюсь применить
управляемые взрывы с использованием нестабильных атомов. Для
художественной выразительности.
- Вы уже пробовали такое? - спросил Хит.
Кобринский усмехнулся.
- Если бы я пробовал, вы бы получили смертельную дозу радиации,
только выйдя из корабля, - он сделал паузу. - Но я прогнал идею через
компьютер, и он говорит, что должно получиться.
- А нам не опасно находиться на планете, пока вы занимаетесь вашей
плазменной живописью? - поинтересовался Хит.
Кобринский утвердительно кивнул.
- Бункер имеет противорадиационную защиту, - снова пауза. - Если у
вас на корабле есть защитные костюмы, было бы неплохо достать их и
принести сюда. Для вас-то я могу что-нибудь выкопать, но ума не приложу,
что подойдет ему.
И он кивнул на меня.
- Тогда я немедленно принесу их, - сказал Хит и вышел из бункера.
Мы с Кобринским несколько минут сидели молча. Наконец он глубоко
вздохнул.
- Хотите верьте, хотите нет, - сказал он. - Но хотелось бы, чтобы
вы не были сумасшедшим.
- О?
- Я всю жизнь был одинок.
- Мне казалось, что люди ничего не имеют против одиночества, -
ответил я.
- Не верьте, Леонардо, - ответил он.
- В таком случае, можно мне задать вам личный вопрос?
- А какие же вопросы, по-вашему, вы тут задавали?
- Прошу прощения, если я обидел вас.
- Я не обижен, я смущен, - сказал Кобринский. - И поскольку смущают
меня собственные ответы, то кроме себя, винить некого. Валяйте,
спрашивайте.
- Если вам не нравится быть одному, почему большую часть
сознательной жизни вы посвятили профессиям одиночки?
Он надолго задумался.
- Будь я проклят, если знаю, почему, - и замолчал снова.
Минуту спустя вернулся Хит с двумя защитными костюмами.
- Снаружи становится кошмарно жарко. Наверное, градусов под 120.
- Учтите, это сухой жар, - заметил Кобринский. - Влажности
практически нет.
- Мокрый или сухой, а жареное мясо - это жареное мясо, - ответил
Хит.
Кобринский хмыкнул.
- Были бы вы со мной на охоте за рогатодемонами на Ансарде V. Тогда
бы вы оценили сухую жару.
- С удовольствием поверю вам на слово, - сказал Хит, вытащив платок
и вытирая пот с лица.
- Что вы собираетесь изобразить сегодня? - спросил я.
- Еще не решил, - ответил Кобринский. - У меня есть полдюжины
предварительных разработок.
- Предварительных разработок? - удивился я.
Он улыбнулся.
- Вы, наверное, никогда не видели плазменную живопись?
- Нет, не видел.
- Она проецируется на небо, примерно на две мили над землей, -
объяснил он. - На безоблачной планете вроде Солитера можно поднять
изображение до пяти миль, и заполнить все небо от горизонта до
горизонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36