Ей пришлось выбежать из машины и опорожнить содержимое своего желудка на автостоянке перед заброшенным универмагом «Кей-Март».
– Что же мне делать, мать тебя за ногу? – спросила Мэдди у пожарного тарана, который уныло раскачивался на ветру. – Теперь мне не удастся вытащить Менискуса из лаборатории. Он не получит доступ к игре, а Шарлотта достанет меня где угодно. Если Шарлотта узнает, на что способен Менискус, она его заберет. Ох, очешуеть можно! Почему я позволила СЕ вскружить мне голову? Берни прав. Почему я забыла о своем эксперименте? Я все делаю неправильно. Я по уши в дерьме, пропала моя головушка!
Может, ей удастся продержать Менискуса на лекарствах, пока она не увезет его из «Хайбриджа». Затем можно начать торговаться с б-кой за собственную жизнь. В конце концов, способ лечения от Y-аутизма – значительное достижение. К тому же Менискус проявляет признаки и других талантов. Даже если Берни просто спятил, Менискус должен чего-то стоить.
Она увидела чьи-то глаза, уставившиеся на нее из-за покрытых ржавчиной мусорных контейнеров перед «Кей-Март». Наверное, лиса. Или опоссум. Мэдди задумалась, где сейчас бродит волчица Бонус.
– В любом случае, это Дженнифер виновата, потому что она поместила СЕ в мою лабораторию. Я никогда не просила об этом!
Гм, недурственный довод. Б-ке следовало бы взяться за Дженнифер, а не за Мэдди. Почему всегда нападают на того, кто слабее?
Мэдди перестала пялиться на шестерки, появляющиеся на предплечье, вспомнив радиопередачу, которую они слушали в машине с Бланш, и сказала:
– Шоколад! Вот что мне нужно.
Она вернулась к машине, пошарила по ковшеобразному сиденью, нашла пару просроченных шоколадок «Милк дадс» и поспешно проглотила их, чтобы заглушить вкус желудочного сока. Затем оставила бессвязные сообщения Кейтлин и Ральфу, умоляя о помощи. Проверила свой банковский счет и обнаружила, что Наоми сняла 8 000 долларов с ее депозита, оставив только 7 долларов 34 цента.
Ничего другого, кроме как вернуться в лабораторию, не оставалось.
Везде горел свет, словно Наоми задержалась на работе допоздна, и оглушительно грохотала музыка. Мэдди услышала басы еще у аттракциона «Падение дендрита». Подойдя ближе, она узнала песню и группу. «Спунфед».
Мэдди смотрела в камеру наблюдения и ждала, когда откроется дверь.
Но та не открывалась, потому что, как выдал ей сообщение дисплей, Мэдди уже находилась внутри.
Внезапно у Мэдди словно пелена с глаз спала.
– Твою мать! – воскликнула она, раздосадованная. Следовало догадаться об этом давным-давно – теперь ей стало понятно, почему «Бейбишоп» не смог соединить Наоми с Мэдди во время кризиса Менискуса. Также это объясняло, почему крысолов не объявился до сих пор.
Она воспользовалась своим аварийным кодом, чтобы отключить пульт управления дверью, и вошла внутрь.
«И-МИДЖ» встретил ее темнотой и молчанием. Дверь в аквариуме распахнута, настежь, внутри никого. Менискус исчез.
– На досуге надо пристрелить «Службу присмотра за детьми», – сказала Мэдди.
– Они не виноваты, – ответила Бонус. Она сидела на полу и играла со слоненком Олли и волком Альфой. – Я отключила локальную сеть. Никто не знает, что я ушла.
– Где он? Где Менискус?
– Там же, где и мышь.
– Что, умер?
– Вот ты бы обрадовалась!
– Ты выпустила их? Бонус улыбнулась.
Мэдди грузно осела на пол, признав свое поражение.
Мэдди собиралась просканировать себя «И-МИДЖем», чтобы убедиться, что оплодотворенное яйцо в целости и сохранности, а вирус 666 действительно существует, а не является плодом чьего-то больного воображения. Но по «И-МИДЖу» кто-то прошелся бейсбольной битой. Искореженный корпус, разбитые панели. Оторванные провода.
– Кто это сделал? – Она уже догадалась, но не готова была признаться себе.
Бонус пожала плечами. – Не я.
– Менискус? Менискус напал на «И-МИДЖ»?
Бонус в очередной раз пожала плечами и уставилась на пол.
Мэдди прошла по брошенным владениям Сияющего. На полу были разбросаны гаечные ключи, провода, пластмассовые формы и металлическая стружка, единственное наследство от СЕ, если не считать того, что плескалось сейчас в ее утробе. Забытые вещи напоминали ей чайные листья – они все еще хранили с ним незримую связь, как отпечатки пальцев, как пары от его дыхания, оставшиеся в этой комнате, пусть даже он и ушел. Мэдди охватили сожаления, обвившиеся вокруг ее органов, точно печальная змея в ее животе, вернувшаяся в прерванный было сон. Как она могла испытывать настолько сильные чувства к человеку, которого так мало знала – он ведь ей даже не нравился! – и так мало понимала.
Она втянула воздух. Аквариум, вероятно, кишмя кишит феромонами. Она не несет ответственности за собственные чувства.
Мэдди повернулась и посмотрела на покинутые пожитки Менискуса. Он даже камни оставил. Она подняла малахит и засунула его в карман, но лучше от этого не стало.
«Я под завязку набита возбудителями инфекции», – подумала Мэдди. Но ей было наплевать. Какое облегчение, когда знаешь, что самое худшее уже случилось. Ну и черт с ним! Теперь не имело никакого значения, что она станет делать дальше.
Наоборот. Ведь следовало позаботиться о Бонус. А еще Мэдди совсем не хотелось умирать. Только не сейчас, когда свежая сперма плескалась внутри ее тела. Так нечестно.
– Не могу поверить, что так сглупила. Шарлотта сделала мне честное предложение, а я ничего не могу поделать, потому что поторопилась и отпустила его. Во всем виновата Дженнифер. Проклятие! Не думаю, что так уж трудно будет найти огромного отвратительного мужика, в одиночестве шастающего по Нью-Джерси, но я не успею сделать это за сорок восемь часов, потому что у меня нет ни одной гребаной зацепки, куда он мог пойти или что собирается делать.
– Гм… Я знаю, куда пошел Каррера.
– Ты? Да откуда тебе знать? Ты ведь даже никогда в жизни его не видела… или видела?
– Нет, но я посмотрела его пожитки. Вполне очевидно, что у него на уме.
– Его пожитки?
– Да. Ты что, не догадалась? Ты же глаз с них не сводила.
– Просто скажи мне, Бонус.
– Это шифр. Он использовал велосипедные каталоги, чтобы поддерживать связь с подпольной ячейкой. Он заказывает что-нибудь, а они посылают совсем другое, и каждый предмет имеет свое закодированное значение.
– По-моему, твое воображение разошлось не на шутку…
– «Велорыбы», мама! Он связывался с «Велорыбами», и они готовят нападение на «Шествие боровов» в Атлантисе. Они должны были освободить его завтра, но ты его отпустила и опередила их.
Мэдди схватила свою клонированную дочь за плечи.
– Ты уверена?
– Я всегда уверена. Ты…
Внезапно Бонус замолкла. Снаружи послышался легкий шорох, потом в лабораторию вошла Дженнифер. Ожидая увидеть за ее спиной Мелоун, Мэдди схватила монтировку.
– Шарлотта рассказала мне об СЕ, – сказала Дженнифер с широкой улыбкой.
Мэдди угрюмо зыркнула на нее.
– Полагаю, теперь ты счастлива.
– Да, я в восторге! О, у меня кое-что есть для тебя, – сказала Дженнифер.
– Правда? Что ж, у меня для тебя тоже кое-что есть, – ответила Мэдди.
Мэдди размахнулась монтировкой и опустила ее на запястье Дженнифер, потому что та выбросила вперед руки, чтобы прикрыться. Куратор открыла рот от неожиданности, а затем застонала, скрючившись от боли и засунув сломанное запястье между бедрами.
– Ты сломала мне запястье, оно сломано. Охххх!
Итак, Дженнифер собирается закатить истерику из-за какого-то сломанного запястья, и это после всего зла, что она принесла Мэдди?
Не думаю.
Мэдди размахнулась монтировкой как бейсбольной битой и припечатала ее к голове Дженнифер. Раздался треск.
Она не почувствовала ни капли сожаления. На самом деле она вообще ничего не чувствовала, даже удовольствия.
– Мам, о чем ты только думаешь? Неужели не понимаешь, что Шарлотта сказала ей, будто Каррера умер?
– Шарлотта сказала что? С какой стати она пойдет на это?
Но Мэдди потребовалась секунда, чтобы связать все воедино. Б-ка не заинтересована, чтобы о врожденном иммунитете Карреры стало известно всем и каждому.
– Тогда зачем она пришла? Если она не собиралась устроить мне разборки, то зачем…
В руке мертвой женщины лежали два почетных приглашения на «Шествие боровов».
ОБЪЕКТИВНОСТЬ
БелОвлазка отвел меня назад в «Винни» и повесил на двери табличку «Закрыто: не работаем».
– Никто сюда больше и носа не покажет после такого.
– Но, БелОвлазка, как нам отсюда выбраться? Ты договорился с фараонами? Они нас не арестуют?
– Вообще-то я заключил сделку для себя, – сказал он. – Я открыл парочку дверей для твоей подружки, потому что ей не хватало времени закончить игру. Поэтому, на мой взгляд, именно с тебя причитается, а не я вам должен. Забавно, как все обернулось, верно?
Я посмотрела на Сук Хи, которая по-прежнему давила на кнопки так, словно от этого зависела ее жизнь. Именно это я и сказала БелОвлазке, а он ответил:
– От этого зависит все. Мне надо идти. У меня встреча с адвокатами. Они намерены открыть торговый центр только завтра. Если вы останетесь здесь, в «Винни», то сегодня ночью вас никто не побеспокоит. Но не следует нарываться на неприятности.
– А что насчет 10-й? Где она? Он пожал плечами.
– Наверное, разъезжает по округе, выходит в эфир.
– Но зачем, БелОвлазка? В чем смысл?
– Ей надо было подключиться. Можешь посмотреть ее видеозаписи. Просто попроси ее.
Я фыркнула.
– Знаешь, нас вряд ли назовешь закадычными подружками.
БелОвлазка отряхнул обшлага пальто и направился к выходу.
– Мой номер у тебя есть, звони, – сказал он.
Меньше всего меня сейчас заботило свидание с БелОвлазкой. Я пошла проверить Сук Хи. Капли пота усеивали ее лицо. Я принесла ей «спрайт» из автомата, стоявшего в глубине магазина. Она залом проглотила его, но выглядела неважно.
А дальше была долгая-предолгая ночь. Я смотрела, как Сук Хи играет в «Когда свиньи летают», и размышляла о том, что с нами станется утром. Что, если она проиграет? Или наоборот победит? Каков смысл в этой игре? Может, каждая вещь в этом магазине станет реальной, как было в косметическом отделе?
В 2 часа 49 минут она рассмеялась, а потом прислонилась к игровому автомату, плача и утирая слезы с глаз. Выглядела она вконец измученной.
– Сук Хи? Ты в порядке?
– Я сделала это, – прошептала она. – Посмотри, он летит! Прощай, поросенок!
Я направилась к дисплею, но к тому времени, как дошла, единственное, что я могла увидеть, так это слова «ИГРА ОКОНЧЕНА».
– Вот те на! – сказала я. – Значит, все в порядке? Теперь мы можем выбираться отсюда?
– Все в порядке. Закончилось.
Кажется, ей стало трудно дышать. СХ задыхалась, но не так, как Кери при своей астме, просто каждый вдох требовал сверхнапряжения воли. Должно быть, истощение.
– Скажи мне только одно. Зачем ты это сделала, Сук Хи? Я знаю, ты ничем таким не занималась с приятелем Снежного Рожка, тогда с чего ты так на них взъелась? Ты что, расстроилась из-за той фотки?
– Нет.
– Тогда в чем причина? Зачем ты стала стрелять? Ты помнишь?
– Да, помню. Дело в волке.
– В каком еще волке?
– Моем волке, который на рюкзаке. Она назвала его собакой. А волк никакая не собака. Волк дикий. Нельзя просто так касаться волка.
Я прикусила губу. Так же я прикусила и зарождающийся во мне гнев. Неужели она могла быть такой идиоткой? Как такое возможно? Заварить всю эту кашу только из-за того, что какая-то девчонка брякнула глупость о волке на пуговице ее рюкзака?
СХ вся горела, почти пылала, как сиамская кошка. Слишком умная, слишком красивая, слишком хрупкая. Она слегка покачнулась, и я схватила ее за руку. Пора сваливать из этого дурацкого Торжища, нам здесь не место.
Сук Хи посмотрела мне в лицо с сосредоточенностью пятилетки и сказала:
– Мне не жаль этих людей, Сун. Совсем не жаль. Поросенок был важнее. Я просто знаю это. Я знаю.
Я не ответила. Три продавщицы, связанные как телята. Живот Терри, взрывающийся кровью и желчью. Старушки, ныряющие в укрытие. Что она хотела от меня услышать? Сук Хи, несомненно, съехала с катушек, но она моя подруга, и я люблю ее.
Хорошее оправдание, верно?
Но оправдание чему?
– Слушай, нам пора сматываться. Как это лучше сделать? Но, казалось, вся энергия вытекла из нее. СХ прислонилась к автомату «Астероиды» и зевнула.
– Если подождем завтрашнего открытия, то, наверное, сможем выскользнуть незаметно.
– Завтра будет слишком поздно. Посмотри на себя. Тебе надо к врачу.
Она вцепилась зубами в заусеницу и ничего не сказала.
– Ну же, Сук Хи, помоги мне. У тебя еще осталось какое-нибудь влияние на фараонов?
– Нет. Только в игре, а та закончилась.
– Но ты же победила!
– Это морфический боров победил. Я же теперь только Сук Хи. Я больше не особенная. Давай просто подождем, когда вновь откроется торговый центр, а затем мы могли бы…
– Ну уж нет. Тебе срочно нужно в больницу. Дай-ка подумать. Если весь ассортимент изменился так, как ты изменила косметику и ту одежду, мы запросто найдем какое-нибудь оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Что же мне делать, мать тебя за ногу? – спросила Мэдди у пожарного тарана, который уныло раскачивался на ветру. – Теперь мне не удастся вытащить Менискуса из лаборатории. Он не получит доступ к игре, а Шарлотта достанет меня где угодно. Если Шарлотта узнает, на что способен Менискус, она его заберет. Ох, очешуеть можно! Почему я позволила СЕ вскружить мне голову? Берни прав. Почему я забыла о своем эксперименте? Я все делаю неправильно. Я по уши в дерьме, пропала моя головушка!
Может, ей удастся продержать Менискуса на лекарствах, пока она не увезет его из «Хайбриджа». Затем можно начать торговаться с б-кой за собственную жизнь. В конце концов, способ лечения от Y-аутизма – значительное достижение. К тому же Менискус проявляет признаки и других талантов. Даже если Берни просто спятил, Менискус должен чего-то стоить.
Она увидела чьи-то глаза, уставившиеся на нее из-за покрытых ржавчиной мусорных контейнеров перед «Кей-Март». Наверное, лиса. Или опоссум. Мэдди задумалась, где сейчас бродит волчица Бонус.
– В любом случае, это Дженнифер виновата, потому что она поместила СЕ в мою лабораторию. Я никогда не просила об этом!
Гм, недурственный довод. Б-ке следовало бы взяться за Дженнифер, а не за Мэдди. Почему всегда нападают на того, кто слабее?
Мэдди перестала пялиться на шестерки, появляющиеся на предплечье, вспомнив радиопередачу, которую они слушали в машине с Бланш, и сказала:
– Шоколад! Вот что мне нужно.
Она вернулась к машине, пошарила по ковшеобразному сиденью, нашла пару просроченных шоколадок «Милк дадс» и поспешно проглотила их, чтобы заглушить вкус желудочного сока. Затем оставила бессвязные сообщения Кейтлин и Ральфу, умоляя о помощи. Проверила свой банковский счет и обнаружила, что Наоми сняла 8 000 долларов с ее депозита, оставив только 7 долларов 34 цента.
Ничего другого, кроме как вернуться в лабораторию, не оставалось.
Везде горел свет, словно Наоми задержалась на работе допоздна, и оглушительно грохотала музыка. Мэдди услышала басы еще у аттракциона «Падение дендрита». Подойдя ближе, она узнала песню и группу. «Спунфед».
Мэдди смотрела в камеру наблюдения и ждала, когда откроется дверь.
Но та не открывалась, потому что, как выдал ей сообщение дисплей, Мэдди уже находилась внутри.
Внезапно у Мэдди словно пелена с глаз спала.
– Твою мать! – воскликнула она, раздосадованная. Следовало догадаться об этом давным-давно – теперь ей стало понятно, почему «Бейбишоп» не смог соединить Наоми с Мэдди во время кризиса Менискуса. Также это объясняло, почему крысолов не объявился до сих пор.
Она воспользовалась своим аварийным кодом, чтобы отключить пульт управления дверью, и вошла внутрь.
«И-МИДЖ» встретил ее темнотой и молчанием. Дверь в аквариуме распахнута, настежь, внутри никого. Менискус исчез.
– На досуге надо пристрелить «Службу присмотра за детьми», – сказала Мэдди.
– Они не виноваты, – ответила Бонус. Она сидела на полу и играла со слоненком Олли и волком Альфой. – Я отключила локальную сеть. Никто не знает, что я ушла.
– Где он? Где Менискус?
– Там же, где и мышь.
– Что, умер?
– Вот ты бы обрадовалась!
– Ты выпустила их? Бонус улыбнулась.
Мэдди грузно осела на пол, признав свое поражение.
Мэдди собиралась просканировать себя «И-МИДЖем», чтобы убедиться, что оплодотворенное яйцо в целости и сохранности, а вирус 666 действительно существует, а не является плодом чьего-то больного воображения. Но по «И-МИДЖу» кто-то прошелся бейсбольной битой. Искореженный корпус, разбитые панели. Оторванные провода.
– Кто это сделал? – Она уже догадалась, но не готова была признаться себе.
Бонус пожала плечами. – Не я.
– Менискус? Менискус напал на «И-МИДЖ»?
Бонус в очередной раз пожала плечами и уставилась на пол.
Мэдди прошла по брошенным владениям Сияющего. На полу были разбросаны гаечные ключи, провода, пластмассовые формы и металлическая стружка, единственное наследство от СЕ, если не считать того, что плескалось сейчас в ее утробе. Забытые вещи напоминали ей чайные листья – они все еще хранили с ним незримую связь, как отпечатки пальцев, как пары от его дыхания, оставшиеся в этой комнате, пусть даже он и ушел. Мэдди охватили сожаления, обвившиеся вокруг ее органов, точно печальная змея в ее животе, вернувшаяся в прерванный было сон. Как она могла испытывать настолько сильные чувства к человеку, которого так мало знала – он ведь ей даже не нравился! – и так мало понимала.
Она втянула воздух. Аквариум, вероятно, кишмя кишит феромонами. Она не несет ответственности за собственные чувства.
Мэдди повернулась и посмотрела на покинутые пожитки Менискуса. Он даже камни оставил. Она подняла малахит и засунула его в карман, но лучше от этого не стало.
«Я под завязку набита возбудителями инфекции», – подумала Мэдди. Но ей было наплевать. Какое облегчение, когда знаешь, что самое худшее уже случилось. Ну и черт с ним! Теперь не имело никакого значения, что она станет делать дальше.
Наоборот. Ведь следовало позаботиться о Бонус. А еще Мэдди совсем не хотелось умирать. Только не сейчас, когда свежая сперма плескалась внутри ее тела. Так нечестно.
– Не могу поверить, что так сглупила. Шарлотта сделала мне честное предложение, а я ничего не могу поделать, потому что поторопилась и отпустила его. Во всем виновата Дженнифер. Проклятие! Не думаю, что так уж трудно будет найти огромного отвратительного мужика, в одиночестве шастающего по Нью-Джерси, но я не успею сделать это за сорок восемь часов, потому что у меня нет ни одной гребаной зацепки, куда он мог пойти или что собирается делать.
– Гм… Я знаю, куда пошел Каррера.
– Ты? Да откуда тебе знать? Ты ведь даже никогда в жизни его не видела… или видела?
– Нет, но я посмотрела его пожитки. Вполне очевидно, что у него на уме.
– Его пожитки?
– Да. Ты что, не догадалась? Ты же глаз с них не сводила.
– Просто скажи мне, Бонус.
– Это шифр. Он использовал велосипедные каталоги, чтобы поддерживать связь с подпольной ячейкой. Он заказывает что-нибудь, а они посылают совсем другое, и каждый предмет имеет свое закодированное значение.
– По-моему, твое воображение разошлось не на шутку…
– «Велорыбы», мама! Он связывался с «Велорыбами», и они готовят нападение на «Шествие боровов» в Атлантисе. Они должны были освободить его завтра, но ты его отпустила и опередила их.
Мэдди схватила свою клонированную дочь за плечи.
– Ты уверена?
– Я всегда уверена. Ты…
Внезапно Бонус замолкла. Снаружи послышался легкий шорох, потом в лабораторию вошла Дженнифер. Ожидая увидеть за ее спиной Мелоун, Мэдди схватила монтировку.
– Шарлотта рассказала мне об СЕ, – сказала Дженнифер с широкой улыбкой.
Мэдди угрюмо зыркнула на нее.
– Полагаю, теперь ты счастлива.
– Да, я в восторге! О, у меня кое-что есть для тебя, – сказала Дженнифер.
– Правда? Что ж, у меня для тебя тоже кое-что есть, – ответила Мэдди.
Мэдди размахнулась монтировкой и опустила ее на запястье Дженнифер, потому что та выбросила вперед руки, чтобы прикрыться. Куратор открыла рот от неожиданности, а затем застонала, скрючившись от боли и засунув сломанное запястье между бедрами.
– Ты сломала мне запястье, оно сломано. Охххх!
Итак, Дженнифер собирается закатить истерику из-за какого-то сломанного запястья, и это после всего зла, что она принесла Мэдди?
Не думаю.
Мэдди размахнулась монтировкой как бейсбольной битой и припечатала ее к голове Дженнифер. Раздался треск.
Она не почувствовала ни капли сожаления. На самом деле она вообще ничего не чувствовала, даже удовольствия.
– Мам, о чем ты только думаешь? Неужели не понимаешь, что Шарлотта сказала ей, будто Каррера умер?
– Шарлотта сказала что? С какой стати она пойдет на это?
Но Мэдди потребовалась секунда, чтобы связать все воедино. Б-ка не заинтересована, чтобы о врожденном иммунитете Карреры стало известно всем и каждому.
– Тогда зачем она пришла? Если она не собиралась устроить мне разборки, то зачем…
В руке мертвой женщины лежали два почетных приглашения на «Шествие боровов».
ОБЪЕКТИВНОСТЬ
БелОвлазка отвел меня назад в «Винни» и повесил на двери табличку «Закрыто: не работаем».
– Никто сюда больше и носа не покажет после такого.
– Но, БелОвлазка, как нам отсюда выбраться? Ты договорился с фараонами? Они нас не арестуют?
– Вообще-то я заключил сделку для себя, – сказал он. – Я открыл парочку дверей для твоей подружки, потому что ей не хватало времени закончить игру. Поэтому, на мой взгляд, именно с тебя причитается, а не я вам должен. Забавно, как все обернулось, верно?
Я посмотрела на Сук Хи, которая по-прежнему давила на кнопки так, словно от этого зависела ее жизнь. Именно это я и сказала БелОвлазке, а он ответил:
– От этого зависит все. Мне надо идти. У меня встреча с адвокатами. Они намерены открыть торговый центр только завтра. Если вы останетесь здесь, в «Винни», то сегодня ночью вас никто не побеспокоит. Но не следует нарываться на неприятности.
– А что насчет 10-й? Где она? Он пожал плечами.
– Наверное, разъезжает по округе, выходит в эфир.
– Но зачем, БелОвлазка? В чем смысл?
– Ей надо было подключиться. Можешь посмотреть ее видеозаписи. Просто попроси ее.
Я фыркнула.
– Знаешь, нас вряд ли назовешь закадычными подружками.
БелОвлазка отряхнул обшлага пальто и направился к выходу.
– Мой номер у тебя есть, звони, – сказал он.
Меньше всего меня сейчас заботило свидание с БелОвлазкой. Я пошла проверить Сук Хи. Капли пота усеивали ее лицо. Я принесла ей «спрайт» из автомата, стоявшего в глубине магазина. Она залом проглотила его, но выглядела неважно.
А дальше была долгая-предолгая ночь. Я смотрела, как Сук Хи играет в «Когда свиньи летают», и размышляла о том, что с нами станется утром. Что, если она проиграет? Или наоборот победит? Каков смысл в этой игре? Может, каждая вещь в этом магазине станет реальной, как было в косметическом отделе?
В 2 часа 49 минут она рассмеялась, а потом прислонилась к игровому автомату, плача и утирая слезы с глаз. Выглядела она вконец измученной.
– Сук Хи? Ты в порядке?
– Я сделала это, – прошептала она. – Посмотри, он летит! Прощай, поросенок!
Я направилась к дисплею, но к тому времени, как дошла, единственное, что я могла увидеть, так это слова «ИГРА ОКОНЧЕНА».
– Вот те на! – сказала я. – Значит, все в порядке? Теперь мы можем выбираться отсюда?
– Все в порядке. Закончилось.
Кажется, ей стало трудно дышать. СХ задыхалась, но не так, как Кери при своей астме, просто каждый вдох требовал сверхнапряжения воли. Должно быть, истощение.
– Скажи мне только одно. Зачем ты это сделала, Сук Хи? Я знаю, ты ничем таким не занималась с приятелем Снежного Рожка, тогда с чего ты так на них взъелась? Ты что, расстроилась из-за той фотки?
– Нет.
– Тогда в чем причина? Зачем ты стала стрелять? Ты помнишь?
– Да, помню. Дело в волке.
– В каком еще волке?
– Моем волке, который на рюкзаке. Она назвала его собакой. А волк никакая не собака. Волк дикий. Нельзя просто так касаться волка.
Я прикусила губу. Так же я прикусила и зарождающийся во мне гнев. Неужели она могла быть такой идиоткой? Как такое возможно? Заварить всю эту кашу только из-за того, что какая-то девчонка брякнула глупость о волке на пуговице ее рюкзака?
СХ вся горела, почти пылала, как сиамская кошка. Слишком умная, слишком красивая, слишком хрупкая. Она слегка покачнулась, и я схватила ее за руку. Пора сваливать из этого дурацкого Торжища, нам здесь не место.
Сук Хи посмотрела мне в лицо с сосредоточенностью пятилетки и сказала:
– Мне не жаль этих людей, Сун. Совсем не жаль. Поросенок был важнее. Я просто знаю это. Я знаю.
Я не ответила. Три продавщицы, связанные как телята. Живот Терри, взрывающийся кровью и желчью. Старушки, ныряющие в укрытие. Что она хотела от меня услышать? Сук Хи, несомненно, съехала с катушек, но она моя подруга, и я люблю ее.
Хорошее оправдание, верно?
Но оправдание чему?
– Слушай, нам пора сматываться. Как это лучше сделать? Но, казалось, вся энергия вытекла из нее. СХ прислонилась к автомату «Астероиды» и зевнула.
– Если подождем завтрашнего открытия, то, наверное, сможем выскользнуть незаметно.
– Завтра будет слишком поздно. Посмотри на себя. Тебе надо к врачу.
Она вцепилась зубами в заусеницу и ничего не сказала.
– Ну же, Сук Хи, помоги мне. У тебя еще осталось какое-нибудь влияние на фараонов?
– Нет. Только в игре, а та закончилась.
– Но ты же победила!
– Это морфический боров победил. Я же теперь только Сук Хи. Я больше не особенная. Давай просто подождем, когда вновь откроется торговый центр, а затем мы могли бы…
– Ну уж нет. Тебе срочно нужно в больницу. Дай-ка подумать. Если весь ассортимент изменился так, как ты изменила косметику и ту одежду, мы запросто найдем какое-нибудь оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59