Когда ты узнала об этом мошенничестве, тебе разве не приходило в голову рассказать все мне, ни разу? Ты же знаешь, я жутко расстраиваюсь из-за того, что мне уже сорок четыре и у меня только клон. Наоми уставилась на окурки Гретиных сигарет.
– Значит, я уволена.
– Да, скорее всего. Не знаю. Надо подумать. – Мэдди взъерошила руками волосы, потирая череп, словно могла помассировать рассудок в собственной голове. Затем сказала: – Слушай, лучше нам вернуться, пока Дженнифер ничего не заподозрила. Отныне только мы с тобой дежурим в аквариуме, никто другой не допускается – денно и нощно. Согласна?
– Я сохраню работу?
– Не радуйся раньше времени. Дженнифер намерена вызвать меня в свой кабинет сегодня. Так что мы обе можем оказаться за дверью.
Они пошли назад. Менискус на спине лежал на кровати, углубившись в Молл. Мэдди надеялась, что СЕ дрыхнет как младенец после секса с Наоми, что, как ей довелось узнать из книг, характерно для мужчин, но ей не повезло. Когда они вошли, он стоял, широко раздвинув ноги и сложив руки на груди, и пристально смотрел на дверь лаборатории. Мэдди попыталась было сделать вид, что его не существует, но он не сводил с нее глаз, отчего она почувствовала себя как на углях.
СЕ произнес:
– Как я уже сказал, прежде чем вы столь нагло ушли, ты мне все на хер испортила, Бальдино.
Мэдди продолжала вести себя так, словно СЕ здесь не было. Она оттянула Наоми за локоть подальше от плексигласовой перегородки, чтобы не дать ей возможности заговорить с ним. Но вот Сияющего заставить молчать она не могла.
– Ты думаешь, что сможешь продолжать как ни в чем не бывало? Что мне помешает подкатиться к твоему драгоценному куратору с той же сделкой, которую я предложил тебе – которую ты на хер испортила, не поленюсь повторить снова.
Мэдди знала, что Дженнифер не хотела больше детей, – у нее ведь были три великолепные селекционные дочери с ее давнишней партнершей Рейчел, и ни одна из них не унаследовала ее дурной запах изо рта благодаря предзачаточному планированию, которое по карману только богатым. Поэтому она по-прежнему не обращала внимания на СЕ.
– Потому что теперь они наблюдают за всем, что происходит в твоей лаборатории, Мэдди, и ты знаешь, что мне присуща – как ты там любишь повторять? – склонность к импульсивным действиям. Кто знает, что я могу сказать или кому я это могу сказать.
Что бы означала эта его угроза? У Мэдди в который уже раз возникло ужасное ощущение, будто СЕ весьма хорошо осведомлен о собственном иммунитете. Он может рассказать об этом Дженнифер. А Дженнифер, почуяв запах больших денег, забудет о былой преданности Арни.
Мэдди попыталась прочесть что-нибудь по его лицу, но долго выдерживать взгляд его обвиняющих глаз не смогла.
– Я приму твои условия, как только приведу мысли в порядок, ладно?
На улице рассветало, и изредка доносились голоса, когда люди приходили на работу и здоровались друг с другом.
Мэдди покосилась на камеры. Компьютеры прослушивались, а их голоса записывались, если Дженнифер активировала переговорные устройства, в чем можно было не сомневаться. Мэдди обдумывала способ общаться с Наоми. Она взяла кипу рекламных проспектов и помаду. Затем разместилась так, чтобы в камеру нельзя было рассмотреть, что именно она пишет, и нацарапала записку для Наоми.
Надо вывести их отсюда. Подальше от Дж.
– Ты не можешь. Они же носители вирусов, Мэдди.
– Наоми, а не заткнуться бы тебе. – Мэдди повела плечом в сторону ближайшей камеры.
– Ой! – Наоми наклонилась и принялась писать, высунув от усердия язык, как детсадовский малыш, который в первый раз учится редактировать видеофайл. Ее ответ был накарябан небрежными, неумелыми каракулями.
Это безумие.
Мэдди ответила:

Наоми кивнула в знак согласия. Мэдди написала:

Мэдди записала номер счета в банке и ПИН-код.
– Но не увлекайся, – произнесла она громко. – Кто знает, как долго это может продолжаться, а мы ведь не хотим, чтобы у нас кончились наличные.
Именно в эту минуту дверь лаборатории еле слышно загудела, удостоверяя личность неожиданного посетителя. Обе вскочили, словно нашкодившие девчонки. Мэдди не сомневалась, что нагрянула Дженнифер, которая заметила, как они пишут друг другу тайные записки, и спустилась с кучей охраны, чтобы выставить ее задницу из лаборатории на веки вечные.
Но возникший в дверях человек казался гораздо выше Дженнифер, и на нем не было ни защитного костюма, ни униформы. Приглядевшись внимательнее, Мэдди решила, что перед ней очень старый мужчина, похожий на очень старую женщину. В красном рабочем халате, клетчатой рабочей рубашке «Л.Л. Бин» и кроссовках «Адидас» он казался таким маленьким, что напоминал чахлое пугало. Волосы, длинные и серебристые, он заплел в африканские косички и обильно украсил их блестящими бусинками, которые мелодично зазвенели, когда мужчина повернул голову в их сторону. Он улыбнулся, ослепительно сверкнув белыми зубными имплантатами.
Мэдди уже собиралась обругать Наоми за то, что та зазвала одного из своих странных знакомых в лабораторию, когда незнакомец протянул руку и высоким, гнусавым голосом произнес:
– Привет, Мэдди.
Когда на ее лице появилось недоуменное выражение, он широко улыбнулся своей белой-пребелой улыбкой и добавил небрежно, словно нечто само собой разумеющееся:
– Я Берни.
НОВОСТИ ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ
Пока я шла по обшитому фанерой коридору, мои ноги покрылись крошечными ранками от гравия, осколков стекла и кусков металла. Я расслабилась и витала в собственных мыслях. Когда КрайЗглу схватила меня сзади за куртку, чтобы попридержать, я поначалу даже не сообразила, что ей нужно. Затем услышала голоса.
Они доносились из-под дверей подсобки с надписью «Сони». Хотя скорее это можно было назвать гомоном – звук мужских и женских голосов, говоривших одновременно. В щели под дверью мы увидели голубоватый мерцающий свет. Я стряхнула «Ночное око» и моргнула. Без очков я ни черта ни видела.
КрайЗглу все еще держалась за меня, и я чувствовала ее дыхание на волосах. Она дрожала. Затем я услышала, как она хмыкнула.
– Черт, прям душа в пятки ушла, – прошептала она мне на ухо. – Я уж было подумала, что это парламентское собрание.
«Что ж, если это не фараоны, тогда кто?» – озадачилась я. Но спросить об этом у КрайЗглу побоялась. Она словно прочитала мои мысли.
– Это телевизоры, – сказала она. – И стереосистемы.
Затем шагнула вперед, словно намеревалась войти туда.
– Но такого не может быть! В этой части Торжища нет электричества.
КрайЗглу сказала:
– Я всего лишь констатирую факт. Ты слышишь музыку? Она права. До меня отчетливо доносится тема «Новостей глазами очевидцев». Сейчас, когда я прислушалась, некоторые голоса зазвучали даже громче.
КрайЗглу с опаской приоткрыла дверь. Мы увидели подсобку, совершенно пустую, не считая нескольких кусков упаковочного пенопласта и пары разбитых наушников. Еще чуднее было в самом магазине, который можно было разглядеть в полуоткрытую дверь подсобки. Внутри работал каждый телевизор, и почти половина из них показывала Торжище. Передо мной мелькали всевозможные кадры: вид с воздуха, корреспондент с прилизанными волосами на автостоянке, следы разрухи в отделе косметики «Лорд&Тэйлор» и сцены обычной жизни в Молле.
КрайЗглу вошла первой, я кралась следом за ней, все еще пребывая в состоянии легкой обалделости. Там стоял большой телевизор, передней панелью обращенный к нам, в окружении колонок, но звука не было, а на экране бежала безмолвная и сюрреалистичная запись с зернистым изображением, характерным для съемки, ведущейся через камеры наблюдения. Я увидела, как потолочная панель отъехала в сторону, оттуда высунулась затянутая в перчатку рука с пистолетом и разнесла затылок охранника. В следующее мгновение вниз скатилась Кери, из-под задравшейся юбки торчало нижнее белье «Минни-Маус». Она принялась озираться по сторонам. Во рту пучок проводов, к груди клейкой лентой привязано какое-то крутое снаряжение. Она заметила камеру, нацелила в нее пистолет и прищурилась. Изображение погасло.
– Это, – сказал комментатор Корки Мейерс, – одна из преступниц. Ее зовут Кери О'Доннел, ей семнадцать. – На экране возникла фотография Кери из школьного ежегодника. Снимок был сделан еще в ту пору, когда она носила скобки для выравнивания зубов. Вот невезуха, не могли фотку получше выбрать. – Полиции не удалось установить ее местонахождение. Кажется, она знает все ходы и выходы в Молле.
Я хмыкнула. Она знает все ходы и выходы в примерочных, и только.
В кадре появляется лейтенант Ежевика, мой старинный приятель.
– Мы непременно арестуем убийцу. Взять ее живой – наша первостепенная задача. Но я не намерен рисковать жизнями своих сотрудников, обращаясь с этой молодкой как с принцессой. Она чрезвычайно опасна, и церемониться с ней мы не собираемся.
Мне хотелось посмотреть, появится ли моя фотография, но КрайЗглу переключила на 7-й канал, где передавалась сводка о погибших и раненых. Я отвернулась. Не то у меня было настроение, чтобы выслушивать плохие новости о Сук Хи. Я подошла к телевизору с гигантским экраном, где Корки продолжал свой репортаж.
– Лейтенант, как новая информация повлияла на ваше предположение о том, что Кери О'Доннел, Сун Кац и Сук Хи Ким похитили униформу у продавщиц? Если эта троица еще не сбежала, то как объяснить тот факт, что недавно Кери О'Доннел была замечена внутри торгового центра? В таком случае кто те девушки, которые украли униформу? И, кстати, куда делись две другие девочки из вышеупомянутой троицы?
– Корки, мы рассматривали вероятность того, что названные вами девушки сбежали, переодевшись в продавщиц, но, как вы верно отметили, сейчас уже ясно, что они пока где-то внутри, по крайней мере Кери О'Доннел. Нам придется еще установить местонахождение Сун Кац и Сук Хи Ким. Хотя от одного из наших парамедиков поступил предварительный доклад о том, что он нашел раненую Сук Хи Ким и стал обрабатывать ее рану, но потом на верхнем уровне возобновилась перестрелка, и ему пришлось на время укрыться, а когда он вернулся, девочки уже и след простыл.
Я быстро переключила телевизор на другой канал, надеясь, что КрайЗглу не услышала последние фразы. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы КрайЗглу решила, что у нее еще есть возможность поквитаться с Сук Хи.
На гигантском экране побежали кадры рекламного ролика мороженого «Бен и Джерри». Меня бросало то в жар, то в холод. Я покосилась на КрайЗглу – услышала она слова лейтенанта Ежевики или нет? Слава богу, она все еще выискивает в списке имена своих погибших соратниц и утирает слезы тыльной стороной руки с зажатым пистолетом.
Я застыла, обдумывая информацию.
Ее лечил парамедик, а потом она исчезла. Смею ли я надеяться? Мне совершенно не приходило в голову, что тех трех девчонок из отдела косметики связала именно Сук Хи. Но теперь, когда я обдумала эту мысль, мне показалось, что задумка удачная: связать девчонок, забрать их униформу и сделать вид, что смылся, переодевшись продавщицей. Вся фишка в том, что ты никуда не смылся.
Хотя, если подумать, зачем оставаться, если можно сделать ноги?
А зачем расстреливать витрину с духами?
«Зачем говорить зачем?» – именно так звучит слоган в одной из реклам «Будвайзера». Сук Хи для меня тайна за семью печатями.
Напрашиваются следующие выводы: она жива (я надеюсь), и ее не схватили. Она все еще где-то внутри.
Рекламный ролик мороженого сменился изображением двух военных вертолетов, извергающих парней в черных бронежилетах с автоматическим оружием На меня волной нахлынуло облегчение.
– Что ж, по крайней мере не мы одни герои дня, – язвительно заметила я. – Должно быть, Америка снова участвует в боевых действиях.
Вообще-то, я брякнула это просто так, но КрайЗглу не на шутку заинтересовалась.
– Ох, мать вашу! – прошептала она, подойдя ближе и уставившись на экран. Увидев, как она трясется и дрожит – от кокса, надо полагать, – я забеспокоилась и сочла благоразумным убраться подальше.
Я двинулась в сторону прилавка, чтобы выяснить, работает ли компьютер. Он не работал.
– Интересно, как включилось электричество? – За прилавком я наткнулась на ряд цифровых КПК, на каждом горела красная лампочка, сообщая, что они включены в режиме записи. – Не нравится мне все это, смахивает на ловушку.
Внезапно я увидела себя в одном из телевизоров. И показала своему изображению язык, просто чтобы убедиться, что это и впрямь я. Общеизвестно, что телевидение гораздо реальнее, чем реальная жизнь, поэтому когда вам кто-то советует не зевать, а брать от жизни все, то на самом деле он намекает, что вам пора попасть в телевизор. Потому что есть только один выбор: быть или зрителем, или участником, а если вы еще пока не решили, кто вы, то вы словно тот печально известный кот Шредингера – до сих пор не удалось прийти к единому мнению, жив он или мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59