– Я бегу на чистом адреналине, – объяснила Кери. – Не могу остановиться. Если я остановлюсь, то перестану дышать.
– Это безумие, – сказала я. – Твоя астма вовсе не смертельна.
Кери взорвалась.
– Ты, мать твою, совершенно не врубаешься!
– Ладно, хорошо, прости меня, – сказала я. Я едва спохватилась, чтобы не брякнуть очередную глупость. Мол, я никогда не слышала, чтобы астма являлась защитой против убийства. Но ведь всегда бывают исключения. – Что ты здесь-то делаешь?
– Я искала грузовой туннель. Предполагалось, что мы там встретимся. Это ее путь к отступлению.
– О, правда?
Я затушила зажигалку и снова натянула очки. Я чувствовала себя крутой. Настоящим крутым перцем. То есть, я хочу сказать, блин, ведь КрайЗглу и вся ее команда или погибли, или попали в лапы фараонов, а мне по какой-то причине удалось убежать. Да и не было больше со мной КрайЗглу, рядом с которой я чувствовала себя этакой замарашкой, мелкой сопливой шестеркой. Одна я, конечно, боялась до смерти – просто девчонка, напрудившая в трусы от страха аж несколько раз, – но в присутствии Кери во мне проснулась дерзкая бесшабашность.
Хотя и пришлось отгонять от себя воспоминания о той пленке, где она убивала людей.
– Надо уносить отсюда ноги как можно быстрее, Кери, – сказала я. О бомбе я решила не говорить, потому что у Кери и так крыша малость поехала, но надо было все-таки ее поторопить. Казалось, Кери с головой ушла в собственные мысли, учащенно дышала и вообще выглядела неважно, поэтому я добавила: – Ты знаешь, как пройти к этому грузовому туннелю?
– Да, но я не смогу и шага сделать с такой одышкой. Вдобавок ко всему, у меня дико разболелась голова, – ответила Кери. – У тебя случайно нет таблеток экседрина?
Я покачала головой. Надо придумать, как добраться до 10-й. Одно дело оказаться подстреленной или попасть за решетку, но если запись со мной и Алексом выплывет, меня ждет нечто похуже смерти.
10-я играет со мной в кошки-мышки. Почему? Зачем ей это?
Я всегда хотела быть важной. Всегда стремилась, чтобы в моей жизни появился хоть какой-нибудь смысл. Хотела, чтобы мои поступки имели значение. Но теперь, когда это происходит со мной, я чувствую себя совершенно не готовой.
– «Си-ви-эс» как раз над нами, – сказала Кери, махнув вверх. – Я могу достать другой ингалятор или, по крайней мере, найду что-нибудь, чтобы остановить приступ. Ты идешь?
– Что? Да, разумеется. Блин, да ты и впрямь не можешь дышать.
Кери смерила меня осуждающим взглядом. Я взяла ее за руку и повела за собой. Но должна признаться, что подвигнул меня на это вовсе не чистый альтруизм. Когда Кери обшаривала аптеку, я нашла розетку и поставила «Уочмэн» на подзарядку. Села в проходе между полками с высококалорийными продуктами и включила 10-й канал. Сразу же на экране появилось изображение меня самой, сидящей перед полкой с чипсами «Читос». Я стала озираться, но камеры не увидела.
– Она за зонтиками, – просветила меня Кери, запихивая в рот печенье «Орео». – Собственноручно ее туда ставила.
– Твое дыхание уже получше.
– Нашла немного эпинефрина и всякого другого дерьма. Ингалятор тоже нашелся. Боже, я просто помираю с голоду.
Я смотрела, как Кери хватает с полок пакеты с едой, и у меня в животе заурчало. Она предложила мне сухих соленых крендельков, но все мои внутренность еще болели от той пиццы, которой меня стошнило в «Калифорнийской пицце».
– Сейчас я снова настроюсь на 10-й канал. – Я словно убеждала себя, что у меня хватит мужества сделать это. На самом деле я просто боялась того, что 10-я может сообщить мне. Но Кери, казалось, даже не слышала меня, и это разозлило меня до чертиков. – Кери! Ты слышала, что я сказала?
– М-м-м. Да, что-то такое слышала. – Она по-прежнему ела.
– Ну и что ты посоветуешь?
Кери встрепенулась и ткнула себя в грудь, точно спрашивая: «Ты меня имеешь в виду»?
– Ты установила здесь «жучки» для нее. Я тебя видела. Кери, ты должна знать, что она делает и зачем ей это.
Кери активно заработала челюстями и проглотила.
– Она сказала: «Я собираюсь поднять сознание „Страшил“ на новый уровень». Так и заявила. Еще что-то о мире, который увидит, как она думает. «Я устала, что моих девочек никто не понимает, и с ними обращаются несправедливо, – сказала она. – Я хочу немного известности за наши добрые дела».
Я в изумлении уставилась на Кери, а она закатила глаза, присвистнула и красноречиво покрутила указательным пальцем у виска.
– Ты уверена, что не хочешь немного крекеров «Риц» или чего другого?
Я отрицательно мотнула головой и, собравшись с духом, взялась за телевизор.
– Я знала, что ты вернешься, – сказала 10-я.
Она широко мне улыбалась, этим своим темным, лунообразным лицом с милыми ямочками, на котором читалось столь неприкрытое выражение добродетели и благочестия, что меня чуть не стошнило. Но какая-то крошечная часть меня тянется к ней, надеясь, что 10-я и впрямь каким-то непостижимым образом окажется моим союзником. Ее очки еле видны, и где бы она сейчас ни находилась, там явно нет света. У меня сложилось впечатление, будто 10-я сидит, согнувшись, в каком-то тесном месте. Изображение тряслось и дрожало, я подумала, что она все еще в своем фургоне.
– Нам друг без друга никак не обойтись, – добавила она. – Ни одна из нас не сумеет выиграть при подобном раскладе. Тебе следует начать работать заодно со мной, а не против меня.
Я хотела прорычать в ответ какую-нибудь грубость, но лицо 10-й исчезло и сменилось новой картинкой.
Мое сердце подпрыгнуло.
На экране возникло лицо Сук Хи. Но то была совершенно не та Сук Хи, которую я хотела увидеть. Я подалась вперед и жадно уставилась на экран, а внутри меня что-то начало покрываться ледяной коркой.
Даже на этом размытом черно-белом мониторе она выглядела ужасно. Вокруг головы Сук Хи криво повязала что-то вроде самодельного бинта, на нем виднелись темные пятна. Ее скулы освещались идущим откуда-то снизу светом и походили на маску для Хэллоуина. Кожа лоснилась от пота. Зрачки расширились, а глаза шныряли туда-сюда, словно она читала что-то, написанное на объективе камеры. Губы шевелились, но на камерах наблюдения звука не было, и говорила Сук Хи с бесстрастным выражением лица, отчего казалось, будто бы она поет.
Но было что-то еще – я почувствовала это, пусть даже и не сумев понять, что именно. Такое ощущение появляется, когда бьешься над решением мудреной задачки по математике и понимаешь, что запросто ее решил бы, если бы только смог напрячься чуть сильнее, ухватиться за слабую ниточку у себя в голове – чувство чего-то до боли знакомого и обычно скрывающегося за неизвестностью. Такое ощущение, что ты можешь решить задачку. Но на самом деле это тебе не по силам.
Я оторвала взгляд от ящика, чтобы посмотреть на Кери. Я хотела разделить с ней свое облегчение от новости о том, что СХ жива, ликование, на смену которому резко нахлынули смятение и ужас, потому что до меня вдруг дошло, что Сук Хи, очевидно, не только ранена, но и находится во власти спятившей 10-й. Я хотела почувствовать эхо собственных переживаний в Кери. Но та даже не смотрела телевизор. Она отошла в сторону и сейчас примеряла солнечные очки.
Время решительных действий, а я ума не приложу, что делать. Можно погнаться за 10-й, но если Кери права, то 10-я уже покинула Торжище и разъезжает по округе в фургоне дядюшки Б, засев в прямом эфире. Поэтому надо просто убираться отсюда к черту, пока не рванула бомба.
Но до взрыва бомбы еще есть немного времени, а 10-я снизошла до любезности и показала мне Сук Хи, поэтому мне вроде бы надо попытаться спасти ее. По крайней мере именно это 10-я старается внушить мне. Я не горю желанием угодить в очередную ловушку, но в то же время я не могу уйти без Сук Хи.
Так что же делать? Мне не известно, где она сейчас. СХ может оказаться где угодно. Возможно, 10-я даже захватила ее и держит в плену. Как же тогда я собираюсь найти ее, прежде чем рванет бомба дядюшки Б?
Как поступить? Я хотела что-то сказать, но ничего такого умного в голову не пришло. Я пробормотала: «Дело дрянь!», а потом разрыдалась.
Я сидела там некоторое время, шмыгая носом и судорожно заглатывая воздух, когда ко мне подошла Кери и обняла за плечи. Она сказала:
– Какого черта они привешивают ценники на носовую дужку, где эти проклятые штуковины так и норовят проткнуть тебе глаз, когда начинаешь примерять очки? – Затем она вытащила пистолет и нацелила его в зеркало. Прежде чем я успела сообразить, Кери выстрелила.
Я бросилась всем телом на экран телевизора, машинально стараясь прикрыть изображение Сук Хи. Стекло повсюду. Грохот выстрела отдается оглушительным эхом, мне бы ничего лучше в голову не пришло, если бы я захотела сообщить полиции о нашем местонахождении. Хотя, впрочем, сигнальные ракеты тоже сгодились бы.
Я больше не плачу. Кери переворачивает стойку с очками и бессмысленно начинает давить их. Я все еще ощущаю тепло ее ладони на своих плечах. Вдыхаю аромат ее духов, ее дыхание вперемешку с запахом чипсов «Доритос» и ее пот, в котором безумие смешалось со страхом.
В ушах болезненно звучат колокольцы, но голова прояснилась. Я снова смотрю на экран, проверяя, смогу ли выдержать это. В лице этой девчонки не осталось ничего от моей прежней Сук Хи. Просто мордашка разбитой куклы, снова и снова произносящей одни и те же слова.
Но теперь я могла прочитать, что выговаривали ее чертовы губы.
Сук Хи твердила:
– Я спасу тебя, свинка. Я спасу тебя, свинка.
И тогда я размахнулась и отвесила себе увесистую оплеуху.
– Идиотка! – упрекнула я себя. – Могла сразу догадаться. Вероятно, теперь уже было слишком поздно помочь ей, но я знала, где сейчас Сук Хи.
ВРЕМЯ МИЛЛЕРА
Мэдди стояла рядом с трейлером Берни и инструктировала «Службу приходящей няни», когда ее нашла Мелоун, сотрудница службы безопасности.
– Куратор Гулд вызывает вас к себе. Сейчас же.
– Я как раз к ней собиралась, – солгала Мэдди. – Скажите, что я подойду с минуты на минуту.
– Я провожу вас. – Мелоун молодцевато расправила грудь и стала по команде «вольно». Мэдди почувствовала в ее поведении скрытую угрозу. Шея Мелоун напоминала шею питбуля.
Мэдди охватило искушение забежать в трейлер Берни и попросить его о помощи, но она сильно захмелела и плохо соображала. Поэтому Мэдди последовала за Мелоун вверх по темной лестничной шахте в кабинет Дженнифер.
– Итак? – сказала Дженнифер. – Он уже мертв?
– Кто?
– Не стройте из себя идиотку. Арни названивает мне каждые пять минут.
Мэдди вспомнила, что она вроде бы наметила план, как вести себя при этом разговоре, но сочетание виски/шоколада/водки начисто выветрило этот хитроумный план из ее головы.
– Гм, ему не очень хорошо, – поспешила сымпровизировать Мэдди. В конце концов терять ей нечего. Когда Дженнифер проверит ее историю, они с Каррерой будут уже далеко. – Знаю, выглядел он нормально, когда вы его видели, но думаю, он скоро умрет.
К несказанному удивлению Мэдди, Дженнифер по-детски купилась на эту ложь. На ее лице появилось довольное выражение сытой кошки.
– Хорошо. – Она приготовилась сказать что-то еще, когда внезапно в кабинет без стука ворвалась Мелоун.
– Доктор Гулд, он убегает!
Мэдди вскочила, прежде чем Дженнифер смогла выдавить хоть слово.
– Кто убегает? – воскликнула она.
Дженнифер взмахом руки велела ей замолчать и спросила:
– Что случилось, Мелоун?
– Доктор Тактаров украл один из «Лейкоцитов». Мэдди выдохнула с облегчением. На долю секунды ей показалось, что она потеряла СЕ. Мелоун продолжила:
– Доктор умудрился завести его. Он протаранил западные ворота и съехал на загородную дорогу.
– Что ж, схватите его! По грунтовке на маленьком электрическом багги ему далеко не уехать.
– Это вне нашей юрисдикции.
– Мелоун, этот человек душевнобольной. Шевелись, пока он не угробил себя! И вызови полицию. – Дженнифер выпроводила охранницу и развернулась к Мэдди. – Я недовольна вашим поведением. Мэдди, что с вами происходит последнее время?
– Что вы имели в виду, когда сказали, что доктор Тактаров душевнобольной? Не забывайте, Дженнифер, что доктор Тактаров – член Попечительского совета. Окажите ему хотя бы немного уважения.
– Был членом Попечительского совета. Три недели назад его исключили. Y-чума добралась до его мозга. Тактаров лишился рассудка и, если выразиться простым языком, вконец рехнулся. Он разъезжает повсюду в этом своем трейлере и рассказывает всем, что грядет вирусный апокалипсис. Пришлось упрятать его в сумасшедший дом ради его же собственного блага.
– Но… но… Мне необходимо, чтобы он финансировал мои эксперименты. «НоуСистемз»…
– Да уж, без шуток. Именно об этом я и хотела с вами поговорить. На моем столе лежит чек на двести тысяч долларов. В такую сумму обойдется модернизация вашего программного обеспечения. «НоуСистемз» закрыли Тактарову кредит, но по неизвестной мне причине этот заказ провели. Вы что, спите с Ральф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59