Многие так и делают, и я считаю это правильным, ибо на первых
порах у нас появилось много любопытных, получавших огромное удовольствие от
копания в чужих мыслях... Ваше здоровье!..
Откуда-то сверху полились чарующие звуки неземной музыки, и мысли мои
сразу приняли иное направление.
- Но, согласитесь... э-э... как вас... - начал было я, но запнулся,
смущённо опустив глаза.
- Какой же я осёл! - хлопнул себя по лбу командир. - Я же не
представился! Какая бестактность!.. Арнольд Иванович, - слегка привстав со
стула, церемонно произнёс он. - Страшно перед вами извиняюсь, дражайший
Николай Николаевич, и терзаюсь мыслью о нанесённом вам оскорблении.
- Арнольд Иванович? - недоумённо спросил я. - Гм...
- Это земной аналог моего имени, - пояснил он. - Моё настоящее имя
слишком сложно для вашего языка, да оно вам и не нужно. А вообще-то за мной
закреплено несколько имён, для каждой планеты, населённой разумными
существами, - своё. У нас все звездолётчики, общающиеся с другими мирами,
имеют по несколько имён. Для вас я Арнольд Иванович... Так что вы хотели
мне сказать, уважаемый Николай Николаевич?
- Согласитесь, Арнольд Иванович, - начал я, - человеческий голос таит
в себе много прекрасного и, лишившись возможности слышать его, вы многое
потеряли. Наша Земля знает множество талантливых певцов, их голоса мы
слышим с самого раннего детства, это наша культура, наша гордость. И вы
хотите лишить людей такой прелести? Может быть, уже лишили? Да что певцы!
Сам по себе человеческий голос бесконечно красив и прекрасен, с его
интонациями, оттенками, настроениями... Вы рационалисты, вы во всём ищете
выгоду, удобство, забывая о прекрасном. Отметая слова, вы отмели и
совершенствуемый веками человеческий голос. А речь? Как она красива в устах
поэта или оратора! Далее, вы упомянули про языковый барьер. Но и здесь вы
правы лишь наполовину. Что из того, что я не знаю итальянского? Зато с
каким удовольствием я слушаю оперы Россини на его родном языке! А слабые
познания в английском не мешают мне восхищаться голосом Джона Леннона или,
к примеру, Давида Байрона. Ваши слова напомнили мне бытовавшие в начале
века рассуждения о том, что с появлением кинематографа отпадёт
необходимость в театре, а фотография вытеснит и уничтожит живопись. Однако
же они существуют! И будут существовать вечно, потому что это искусство, а
в искусстве нуждаются как те, кто его создаёт, так и те, для кого оно
создаётся, то есть люди.
Арнольд Иванович захлопал в ладоши и рассмеялся.
- Браво, Николай Николаевич! Браво! Не в бровь, а в глаз! Положили на
обе лопатки. Вы правы, тысячу раз правы. Действительно, человеческий голос
должен жить, в этом я с вами совершенно согласен. Были у нас в своё время
перегибы в этой области, многие специалисты ратовали за то, чтобы полностью
упразднить живую речь как пережиток прошлого. Но в конце концов
восторжествовала точка зрения так называемых умеренных, совпадающая с
вашей, дорогой Николай Николаевич. Вы правы, голос и живая речь необходимы
как один из элементов эстетического воспитания человека. И поэтому у нас
есть и опера, и эстрада, и фольклор.
Из общения между людьми речь тоже не исчезла бесследно, но здесь она
используется в основном не для передачи информации, а, скорее, для
выражения чувств, их оттенков, настроения. В последнее время у нас
появилась тенденция к возврату былого значения человеческого голоса и речи.
В конце концов у нас поняли, что необходимо рациональное сочетание обеих
форм общения, и что эти формы должны не взаимоисключать, а дополнять друг
друга.
- Вот это другое дело, - удовлетворённо хмыкнул я. - Так ещё жить
можно.
- А вы молодец, - хитро подмигнул Арнольд Иванович, раскрасневшийся
от выпитого спиртного, - прямо в точку попали... Ещё по одной?..
Время шло. Я чувствовал себя великолепно. Изысканный обед вкупе со
спиртным поднял настроение, я расслабился и сам не заметил, как закурил.
Спохватившись, я смутился и хотел было загасить папиросу, но Арнольд
Иванович остановил меня жестом руки.
- Курите, курите, Николай Николаевич, я рад, что вы чувствуете себя
здесь столь непринуждённо. Теперь-то вы убедились, что я не враг вам?
Я с готовностью кивнул.
- Я рад, - продолжал Арнольд Иванович, - что смог заслужить ваше
доверие, и буду просто счастлив, если заслужу вашу дружбу.
От переполнявших меня чувств я не мог произнести ни слова и лишь
протянул руку через весь стол. Мы обменялись крепким рукопожатием. Надо
сказать, мировой мужик оказался этот Арнольд Иванович.
- Рукопожатие двух миров, - прокоментировал этот факт командир
звездолёта и засиял белозубой улыбкой.
Обед подходил к концу. Люди начали покидать зал ресторана, молча
кивая на ходу командиру и мне. Скоро мы остались вдвоём. Арнольд Иванович
широко зевнул и сказал:
- Мы в пути уже два с половиной часа. Через тридцать минут будем на
месте.
- Быстро добрались, - удивился я. - Неужели вы так близко от нас?
Арнольд Иванович пожал плечами.
- Да в общем-то рядом, каких-нибудь двадцать парсеков.
- Сколько?!
Арнольд Иванович снова улыбнулся.
- Николай Николаевич, ваша наивность не знает пределов. Мы ведь летим
со сверхсветовой скоростью. Вы хоть понимаете, что это значит?
- Н-нет... - обалдело пробормотал я, потрясённый услышанным.
- То-то. Ну что такое три часа? Так, пустяк. Для нас слетать на Землю
- это всё равно, что для вас съездить в местную командировку. Всё
рассчитано по минутам, трасса изучена досконально, полётом управляют
компьютеры. - Арнольд Иванович на мгновение задумался. - Вот помню, когда я
сдавал экзамены на права пилота звёздного корабля, мне достался учебный
полёт в Пятнадцатую Галактику к малоизученной планете с кристаллическими
формами жизни. Целых четыре месяца мы неслись к месту назначения!.. Да-а,
давненько это было... Э-эх, времечко летит... А то и по два года летали. А
вы говорите - три часа!
Затуманенный алкоголем мозг соображал туго. Я замотал головой,
пытаясь стряхнуть с себя винный дурман. Сознание того, что в данный момент
я, старший инженер Нерусский Н. Н., опережая свет, несусь сквозь звёздные
миры навстречу неизвестности, леденило мою душу. Хорошее настроение мигом
улетучилось.
- Опять вы за своё, - укоризненно покачал головой Арнольд Иванович. -
Я же вам обещал, что всё будет хорошо. Или вы мне не верите?
- Я домой хочу, - жалобно, словно заблудившийся щенок, заскулил я.
- Будете вы дома, клянусь. Ну что вы снова раскисли?
Я сник и тупо уставился в пустую тарелку. Командир порывисто
поднялся.
- Вставайте! - сурово произнёс он. - Нам пора собираться.
А полчаса спустя космический корабль бросил якорь на своём родном
космодроме.







Глава четвёртая


Большое Колесо встретило нас духотой и полным невниманием к моей
персоне. По простоте душевной я рассчитывал на толпы восторженных
инопланетян, приветственные речи официальных лиц, обилие цветов и тосты с
шампанским, но ничего подобного я не увидел. Всё было обыденным и
подозрительно земным. Окинув взглядом участок космодрома, принявший наш
звездолёт, я обнаружил, что мы здесь не одни. Весь космодром представлял
собой огромное поле, на котором, словно гигантские шахматные фигуры, стояли
невиданные космические аппараты. Вернее, не стояли, а находились в
непрерывном движении: кто-то взлетал, кто-то садился, а кто-то отползал,
освобождая место для более ретивого коллеги. Кучки существ, описывать
которых я не берусь в силу отсутствия необходимых слов и понятий в русском
языке, способных передать их внешность, то и дело грузились в готовые к
отлёту корабли или, наоборот, выгружались из только что прибывших. Рядом с
нашим звездолётом, буквально вслед за нами, плюхнулся, подняв столб пыли,
старый ржавый космический самовар. Как только пыль несколько улеглась, из
него вытекли три бесформенные вязкие существа и, хлюпая по
взлётно-посадочной полосе, потекли в сторону небольшого серого здания,
видневшегося у самой кромки лётного поля. Туда-то и повёл меня Арнольд
Иванович, не менее моего озадаченный отсутствием встречающих. Он поминутно
извинялся, озирался по сторонам и кого-то высматривал.
- Хороши, нечего сказать, - ворчал он недовольно. - Не могли встречу
организовать. Дело первостепенной важности! - передразнил он кого-то. -
Хорошо дело и хороша важность, коли никто даже пальцем не пошевельнул...
В этот момент на космодром вылетел длинный, сверкающий чёрным лаком,
автомобиль, стрелой промчался по нему и, взметнув к небу инопланетную пыль,
замер у наших ног.
- Ну, наконец-то, - облегчённо вздохнул Арнольд Иванович. Из
автомобиля выпрыгнул запыхавшийся молодой человек в распахнутом пальто и
поспешно направился к нам. Я понял, что это за мной.
Меня отвезли в третьесортный отель (во всех отелях более высших
сортов, как мне сообщил позже мой проводник, разместилась многочисленная
делегация, прибывшая на Большое Колесо из смежной Галактики по обмену
опытом в области мелиорации и осушения болот на заражённых каким-то ужасным
вирусом планетах Малого Элиптического Кольца). Первые три дня моего
пребывания на Большом Колесе оказались весьма и весьма насыщенными. Меня
таскали по каким-то экскурсиям, концертам, выставкам, действующим вулканам,
сеансам эротического танца, от которых меня бросало то в краску, то в жар;
масса новых впечатлений вливалась в мой мозг, не успевая там усваиваться и
создавая полнейшую неразбериху в мыслях. Мой проводник - тот самый,
встретивший меня на космодроме - неотлучно следовал за мной на протяжении
всех трёх дней, предупреждая все мои желания и прихоти; не забывал он,
конечно же, и о культурной программе, все пункты которой я обязан был
выполнить по воле неведомого мне составителя. Ни у кого на планете я не
вызывал ни интереса, ни даже тени любопытства. Или туземцы уже привыкли к
подобным посещениям, или я, действительно, был очень похож на них -
настолько, что они принимали меня за своего. Надо заметить, что я не
выдерживал никакой конкуренции с многочисленными представителях иных миров,
которые группами или в одиночку сновали по пластиковым тротуарам города,
вызывая восхищение и поражая воображение местных жителей. Каких уродов
здесь только не было: и рогатые, и многомерные, и шарообразные, и в виде
медуз, осьминогов и даже горных козлов! Не удивительно, что на их фоне я
выглядел серо, незаметно и буднично. Впрочем, я к матушке-природе претензий
не имел: лучше быть двуруким, двуногим и об одной голове, нежели липкой,
рыхлой, оплывшей, бесформенной тушей какой-нибудь медузы. Что же касается
самой планеты, то она на меня впечатления не произвела. Планета как
планета, ничего такого, о чём бы стоило здесь упоминать. Арнольд Иванович
оказался прав: Большое Колесо, действительно, как две капли воды походило
на Землю, и лишь незначительные мелкие детали, характерные для местной
цивилизации, а также флоры и фауны, отличали её от моей далёкой родины.
Признаюсь честно: поначалу я решил было, что Арнольд меня дурачит и что
никакое это не Колесо, а самая обыкновенная Земля, но потом сомнения мои
рассеялись, и я признал себя инопланетным гостем.
Три дня наконец пролетели.
На четвёртый день я предстал перед Советом. Что это был за Совет и
чем он занимался, я так и не понял, но одно было несомненно: сей орган
обладал неограниченной властью и почитался на планете чуть ли не за Бога.
Меня ввели в просторный зал, увешанный портретами седобородых старцев
и мудрецов всех рангов и толков. Посередине зала стоял П-образный стол, за
которым восседало человек тридцать, не меньше. Это и был Совет в полном
своём составе.
- Подойдите ближе, - сухо прозвучал под высокими сводами зала голос
человека, сидящего во главе стола.
Я повиновался.
- Вы - Николай Николаевич Нерусский, житель планеты Земля системы
звезды Солнце?
Голос человека в центре стола звучал теперь торжественно и властно.
Пряди его длинных седых волос волнами ниспадали на узкие плечи, а глаза
буравили стоявшего перед ним землянина так, что мне стало щекотно, и я
непроизвольно заёрзал.
- Будьте добры ответить на поставленный вопрос, - нетерпеливо
прозвучал всё тот же голос. - Вы - Николай Николаевич Нерусский, житель
планеты Земля?
- Да.
Человек с седыми волосами - по-видимому, это был глава Совета -
встал, вобрал в тощую грудь побольше воздуха и возвестил:
- Многоуважаемый гость! Позвольте от имени Совета и всего нашего
Большого Колеса поприветствовать в вашем лице первого человека с планеты
Земля, ступившего на нашу территорию. Мы рады засвидетельствовать вам и
всем землянам своё искреннее расположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23