.. Не позволю!!
Щеглов молча выслушал этот монолог оскорблённого достоинства и
спокойно спросил:
- Вам знаком человек по имени Алфред Мартинес?
Бобров застыл на полуслове и вытаращился на Щеглова, забыв закрыть
рот. Вся спесь с него слетела буквально на глазах. Вопрос следователя
застал его врасплох. Он шумно выдохнул и рухнул в кресло.
- Впервые слышу, - ответил он тихо, но Щеглов всё же уловил в его
голосе некоторые нотки растерянности. - Нельзя же так, товарищи... -
попытался было продолжить игру Бобров, но осёкся и махнул рукой.
- Ну как же, Бобров! - теперь вступил в игру Щеглов. - Ведь вы
познакомились с Мартинесом в Таллинне, когда работали там портовым рабочим.
Ну, вспомнили?
- Мартинес? Не знаю такого. - Бобров уставился в потолок, умело
скрывая волнение.
- Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос: кому вы передавали
ружьё, полученное вами от Храпова?
- От Храпова? - Бобров очень натурально удивился. - От какого
Храпова?.. Ах, от Храпова! Да, да, помню. Нет, никому я ружьё не передавал.
Могу вам в этом поклясться. И вообще я целыми днями на работе...
- А зачем вы вообще брали у Храпова ружьё, когда у вас есть своё?
- Это что, допрос? - угрюмо спросил Бобров.
- Нет, пока только беседа.
- Пока? Спасибо, успокоили. А я чуть было не решил, что мне дело
шьют. Ан нет, оказывается, просто беседуем. Так о чём же вы хотите, чтобы я
с вами побеседовал, граждане начальники?
- Вы не ответили на вопрос, гражданин Бобров. Зачем вам второе ружьё?
- А как по-вашему, зачем вообще ружья нужны? По зверью, я думаю,
стрелять.
- Но у вас же есть своё - зачем вам храповское?
- Моё ружьё неисправно. А у Храпова я взял ружьё потому, что собрался
было идти на охоту, но в последний момент мероприятие сорвалось и ружьё мне
не пригодилось.
- Ну, у следствия несколько иное мнение на этот счёт. Вы знаете, что
из этого ружья был убит человек?
- Но ведь это же не моё ружьё! Оно и было-то у меня всего лишь
неделю...
- Да, но человек был убит именно тогда, когда это ружьё находилось у
вас.
- А разве Храпов... - хотел было что-то спросить Бобров, но осёкся.
- Что - Храпов? - насторожился Щеглов.
- Нет, ничего, - тихо ответил Бобров.
- Вы хотели сказать, что Храпов тоже стрелял в профессора? Вы ведь
это имели в виду? Откуда вам это известно?
- Ничего мне не известно, - угрюмо ответил Бобров.
- Тогда что значит ваше упоминание о Храпове?
- Да не убивал я никого! - яростно заревел Бобров. - И вообще, я в
это время был на работе.
- В какое время? - быстро спросил Щеглов. - Откуда вы знаете, когда
было совершено убийство, если непричастны к нему? Отвечайте, Бобров!
- Да я на работе с раннего утра до позднего вечера - потому так и
сказал. Ничего конкретного я в виду не имел.
- Допустим. Тогда как вы объясните тот факт, что из ружья,
находящегося в вашей квартире, стреляли в человека, а вы к этому отношения
вроде как даже и не имеете?
- Но ведь я был на работе!
- Это очень похвально, что вы так помногу работаете, гражданин
Бобров. Но вопрос сейчас не в том. Да, действительно, в момент совершения
преступления вас видели на работе - алиби у вас безупречное.
- Я же говорил! - воспрянул духом Бобров. - Так на каком же основании
вы обвиняете меня в убийстве?
- Не обвиняю, а подозреваю, - поправил Боброва следователь, - и не в
убийстве, а в соучастии или, если хотите, в пособничестве убийству. Да,
убийца не вы, но оружие в руки убийце вложили именно вы.
- Опять вы за своё! А факты у вас есть?
- Факты будут. Поэтому я и хочу выяснить, каким образом из ружья,
которое находилось в вашем доме, был убит человек. Вы можете мне это
объяснить?
- Нет, не могу. И не хочу. Объясняйте сами. Впрочем... впрочем,
попытаюсь, хотя работа эта целиком на вашей совести, граждане розыскники. В
мое отсутствие, а также в отсутствие моей жены, некий злоумышленник проник
в мою квартиру, похитил ружьё, сделал своё чёрное дело, а потом подкинул
его, то есть ружьё, обратно. Вот и всё объяснение. Устраивает?
Щеглов задумался, пристально разглядывая грузчика.
- С некоторыми оговорками, но - допустим, так оно и было. Вы
подозреваете кого-нибудь конкретно, кто мог бы это сделать?
Бобров пожал плечами.
- Да нет, никого я не подозреваю. А что, если Храпов? - вдруг
воскликнул он. - Ведь только он знал об этом ружьё.
Щеглов снова задумался. Мокроусов, за всё время беседы не проронивший
ни слова, нетерпеливо заёрзал.
- Храпов, говорите? - произнёс Щеглов. - Что ж, это мысль. Я как-то
об этом не подумал.
- А вот и зря! - подхватил Бобров с воодушевлением, видя, что
подозрения от него переходят на другого человека. - Тот ещё тип! Тем более,
в Афгане служил, небось людишек там щёлкал, что твои орехи.
Щеглов опустил голову и несколько минут молчал. Потом поднял глаза на
Боброва и неожиданно произнёс извиняющимся тоном:
- Да, мы, видимо, поспешили, подозревая вас, Михаил... э-э...
Павлович, в преступлении. Вы уж извините нас, если мы ненароком наговорили
вам лишнего. Работа, знаете ли, чертовски нервная. А ваша мысль, товарищ
Бобров, действительно заслуживает внимания. Мы обязательно её учтём.
- Чего уж там, - милостиво махнул рукой Бобров и осклабился, обнажив
два ряда маленьких, жёлтых от никотина зубов, - и в органах бывают проколы.
Честно говоря, на вашем месте я рассуждал бы точно так же. И даже задержал
бы подозреваемого.
- Задержать человека мы можем только в том случае, - строго произнёс
Щеглов, - если факты явно свидетельствуют о его вине.
- Я думаю, вы не всегда придерживаетесь этого правила, - подмигнул
следователю Бобров.
Щеглов замотал головой.
- Нет, нет, закон обязателен для всех.
В этот момент на столе зазвонил телефон. И тут же в кабинет вбежал
директор Мормышкин.
- Извините, это, наверное, мена, - извиняясь на ходу, пропищал он и
схватил трубку. - Да, директор у аппарата!..
Щеглов поднялся. Вслед за ним поднялся и Мокроусов.
- Примите наши извинения, товарищ Бобров, - произнёс Щеглов, - за
причинённое беспокойство...
- Если что, - Бобров вытянул вперёд огромный кулак, - я всегда готов
помочь нашим доблестным органам.
- Спасибо... Спасибо, Степан Ильич.
- А? Что? - Директор оторвался от телефона. - А, прощайте! Всего
хорошего!.. Да это я не вам! Не вам, говорю!.. Тьфу, бросили трубку!..
Оба сыщика молча вышли из мебельного магазина, и лишь в машине
Мокроусов нарушил молчание:
- Семён Кондратьевич, почему вы не задержали его сейчас? Не хватает
улик?
Щеглов кивнул.
- И он чувствует это. Видит наше бессилие. Потому так нагло и вёл
себя. Хорош, а? Классический тип громилы-боевика! А кулачищи! Заметили?
Попробуй задержи такого, даже если у тебя улик полный карман! Уж теперь-то
я точно знаю, что он в этом деле - главный организатор. А как всё точно
продумал! Но в одном он просчитался. Он решил, что сразу же после признания
Храпова следствие будет прекращено. Так бы оно и случилось, если бы не
вторая пуля... Кстати, предъявите Храпову бобровское ружьё и составьте
протокол опознания.
- А что же теперь с Бобровым? - спросил Мокроусов, когда машина
остановилась у управления. - Ведь этого бандита нельзя упускать из виду.
- Ни в коем случае, тут вы правы, - согласился Щеглов, - иначе вся
наша игра с ним - коту под хвост. Позаботьтесь, чтобы за ним лично, за его
домом, а также за его телефоном было установлено круглосуточное наблюдение.
И немедленно!
- Будет исполнено, Семён Кондратьевич.
На этом они расстались, и Щеглов направился в свой кабинет. В
коридоре его уже ждала Валентина Храпова.
Глава десятая
Капитан Щеглов скорее согласился бы в одиночку и без оружия
участвовать в задержании головореза Боброва, чем в предстоящем разговоре с
дочерью преступника. Но выбора у него не было. Работа следователя порой
сродни неудачному вмешательству врача-хирурга в жизнь пациента: разбередит
рану, влезет в самую душу, зацепит невзначай какой-нибудь нерв - а
облегчения не принесёт, наоборот, одну только боль. Сейчас был именно тот
случай.
Валентина сидела с красными от слёз и бессонной ночи глазами и
ввалившимися щеками. Следователь Щеглов долго собирался с мыслями, подбирая
нужные слова, но это давалось ему с трудом. Нет, куда легче общаться с
матёрыми преступниками!
- Я вас вызвал затем, - наконец решился он, - чтобы из ваших уст
услышать некоторые подробности этого печального дела. Ваш отец мне всё
рассказал.
Далее Щеглов поведал Валентине Храповой всё то, что услышал нынешним
утром от её отца, А. М. Храпова. Рассказ вызвал на лице бедной девушки
яркий румянец, да несколько горьких слезинок скатились по её щекам.
- Вы подтверждаете слова своего отца? - спросил Щеглов, когда рассказ
был окончен. Она молча кивнула и опустила голову. - В таком случае вы
должны отдавать себе отчёт в том, что явились невольной причиной,
толкнувшей его на преступление. Ваш отец убил человека, пусть негодяя,
но...
- Он не негодяй, - горячо возразила Валентина.
- Не негодяй?.. Впрочем, не буду с вами спорить - вам, наверное,
видней. Но факт остаётся фактом: профессор мёртв, убил его ваш отец, а вы -
вы стали той самой силой, которая вложила оружие в руки вашего отца. Вы
хоть понимаете это?
Глаза её, полные ужаса и тоски, устремлёны были на беспощадного
следователя и молили о жалости, о снисхождении. Но Щеглов боялся
встречаться с ней взглядом.
- В чём же я виновата? - взмолилась она, еле сдерживаясь, чтобы не
разрыдаться. - Не могла же я скрыть этого... позора от отца. У меня и в
мыслях не было, что он может сделать такое... Бедный отец!
Всё-таки она не выдержала и заплакала, размазывая слёзы по щекам, на
этот раз лишённым косметики.
- Отец! Бедный отец!.. Прости! - причитала она, всхлипывая. - Да, да,
это я виновата, я! Только я... Прости! Что же я наделала?.. Ведь я думала,
что так будет лучше... Пойми, я не могла иначе... Бедный, бедный мой...
Щеглов понял, что большего от несчастной дочери Храпова он не
добьётся. Но один вопрос всё же не давал ему покоя.
- Успокойтесь, Валентина, я вас очень прошу. Вот, выпейте воды, вам
станет лучше. Успокойтесь, и постарайтесь ответить на один вопрос. Ваши
отношения с Петром Николаевичем Красницким действительно зашли так далеко?
Валентина на секунду вскинула на Щеглова глаза, обильно залитые
слезами, но тут же вновь затряслась в рыданиях, ещё более сильных, чем
прежде. Ни слова больше не услышал от неё следователь Щеглов. С тем и
отпустил бедную девушку, внутренне переживая её боль как свою собственную.
Вызванный в следственный отдел Максим Чудаков в назначенное время не
явился. Прождав его около получаса, Щеглов позвонил ему на квартиру, но к
телефону никто не подошёл.
Остаток дня прошёл без происшествий. Максим Чудаков дома так и не
появился. Наблюдение за Бобровым пока ничего нового не дало. Вечером, в
положенный час, он вернулся домой с работы и больше в этот день никуда не
отлучался. Ни телефонных звонков, ни встреч с кем-либо у него не было. Лишь
супруга его дважды выходила из дома: первый раз - в магазин, второй - к
соседке. И больше ничего.
Молчали и коллеги из таллиннского угрозыска. Мартинес словно сквозь
землю провалился, и, несмотря на усиленные поиски, следы его пока
обнаружить не удалось. Вызывало тревогу у Щеглова также и отсутствие
Чудакова. Правда, кое-что, касающееся этого странного малого, всё же
просочилось, но это нечто сейчас совершенно не интересовало Щеглова и
вызвало у него лишь раздражение. Сотрудник, вторично посланный за
Чудаковым, столкнулся на лестничной клетке его дома с каким-то пузатым
типом в майке и шлёпанцах. Тот назвался Тютюнниковым и, многозначительно
засопев, сунул сотруднику в руки какую-то бумагу. Затем, кинув напоследок
странные слова: "Сигнал. Считаю свои долгом. Всегда к услугам", он скрылся
за дверью соседней квартиры.
И вот сейчас эта бумага лежала на столе Щегловым.
"Я, Тютюнников К. К., - сообщалось в бумаге, - считаю своим долгом
сообщить, что некто Чудаков М., совершенно случайно являющийся моим соседом
по месту жительства и работающий экспедитором в магазине "Овощи-фрукты",
ведёт подозрительно одинокий образ жизни и спекулирует овощами всех сортов
и категорий, начиная со свежих огурцов и кончая далеко не свежей картошкой,
которую он целыми мешками перепродаёт "налево" за явно завышенную плату,
преимущественно лицам кавказской национальности. Потом эта картошка (и
огурцы) появляется на рынке..."
Далее в письме подробно излагались многочисленные "факты преступной
деятельности" Чудакова М. Письмо заканчивалось припиской, сделанной женской
рукой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Щеглов молча выслушал этот монолог оскорблённого достоинства и
спокойно спросил:
- Вам знаком человек по имени Алфред Мартинес?
Бобров застыл на полуслове и вытаращился на Щеглова, забыв закрыть
рот. Вся спесь с него слетела буквально на глазах. Вопрос следователя
застал его врасплох. Он шумно выдохнул и рухнул в кресло.
- Впервые слышу, - ответил он тихо, но Щеглов всё же уловил в его
голосе некоторые нотки растерянности. - Нельзя же так, товарищи... -
попытался было продолжить игру Бобров, но осёкся и махнул рукой.
- Ну как же, Бобров! - теперь вступил в игру Щеглов. - Ведь вы
познакомились с Мартинесом в Таллинне, когда работали там портовым рабочим.
Ну, вспомнили?
- Мартинес? Не знаю такого. - Бобров уставился в потолок, умело
скрывая волнение.
- Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос: кому вы передавали
ружьё, полученное вами от Храпова?
- От Храпова? - Бобров очень натурально удивился. - От какого
Храпова?.. Ах, от Храпова! Да, да, помню. Нет, никому я ружьё не передавал.
Могу вам в этом поклясться. И вообще я целыми днями на работе...
- А зачем вы вообще брали у Храпова ружьё, когда у вас есть своё?
- Это что, допрос? - угрюмо спросил Бобров.
- Нет, пока только беседа.
- Пока? Спасибо, успокоили. А я чуть было не решил, что мне дело
шьют. Ан нет, оказывается, просто беседуем. Так о чём же вы хотите, чтобы я
с вами побеседовал, граждане начальники?
- Вы не ответили на вопрос, гражданин Бобров. Зачем вам второе ружьё?
- А как по-вашему, зачем вообще ружья нужны? По зверью, я думаю,
стрелять.
- Но у вас же есть своё - зачем вам храповское?
- Моё ружьё неисправно. А у Храпова я взял ружьё потому, что собрался
было идти на охоту, но в последний момент мероприятие сорвалось и ружьё мне
не пригодилось.
- Ну, у следствия несколько иное мнение на этот счёт. Вы знаете, что
из этого ружья был убит человек?
- Но ведь это же не моё ружьё! Оно и было-то у меня всего лишь
неделю...
- Да, но человек был убит именно тогда, когда это ружьё находилось у
вас.
- А разве Храпов... - хотел было что-то спросить Бобров, но осёкся.
- Что - Храпов? - насторожился Щеглов.
- Нет, ничего, - тихо ответил Бобров.
- Вы хотели сказать, что Храпов тоже стрелял в профессора? Вы ведь
это имели в виду? Откуда вам это известно?
- Ничего мне не известно, - угрюмо ответил Бобров.
- Тогда что значит ваше упоминание о Храпове?
- Да не убивал я никого! - яростно заревел Бобров. - И вообще, я в
это время был на работе.
- В какое время? - быстро спросил Щеглов. - Откуда вы знаете, когда
было совершено убийство, если непричастны к нему? Отвечайте, Бобров!
- Да я на работе с раннего утра до позднего вечера - потому так и
сказал. Ничего конкретного я в виду не имел.
- Допустим. Тогда как вы объясните тот факт, что из ружья,
находящегося в вашей квартире, стреляли в человека, а вы к этому отношения
вроде как даже и не имеете?
- Но ведь я был на работе!
- Это очень похвально, что вы так помногу работаете, гражданин
Бобров. Но вопрос сейчас не в том. Да, действительно, в момент совершения
преступления вас видели на работе - алиби у вас безупречное.
- Я же говорил! - воспрянул духом Бобров. - Так на каком же основании
вы обвиняете меня в убийстве?
- Не обвиняю, а подозреваю, - поправил Боброва следователь, - и не в
убийстве, а в соучастии или, если хотите, в пособничестве убийству. Да,
убийца не вы, но оружие в руки убийце вложили именно вы.
- Опять вы за своё! А факты у вас есть?
- Факты будут. Поэтому я и хочу выяснить, каким образом из ружья,
которое находилось в вашем доме, был убит человек. Вы можете мне это
объяснить?
- Нет, не могу. И не хочу. Объясняйте сами. Впрочем... впрочем,
попытаюсь, хотя работа эта целиком на вашей совести, граждане розыскники. В
мое отсутствие, а также в отсутствие моей жены, некий злоумышленник проник
в мою квартиру, похитил ружьё, сделал своё чёрное дело, а потом подкинул
его, то есть ружьё, обратно. Вот и всё объяснение. Устраивает?
Щеглов задумался, пристально разглядывая грузчика.
- С некоторыми оговорками, но - допустим, так оно и было. Вы
подозреваете кого-нибудь конкретно, кто мог бы это сделать?
Бобров пожал плечами.
- Да нет, никого я не подозреваю. А что, если Храпов? - вдруг
воскликнул он. - Ведь только он знал об этом ружьё.
Щеглов снова задумался. Мокроусов, за всё время беседы не проронивший
ни слова, нетерпеливо заёрзал.
- Храпов, говорите? - произнёс Щеглов. - Что ж, это мысль. Я как-то
об этом не подумал.
- А вот и зря! - подхватил Бобров с воодушевлением, видя, что
подозрения от него переходят на другого человека. - Тот ещё тип! Тем более,
в Афгане служил, небось людишек там щёлкал, что твои орехи.
Щеглов опустил голову и несколько минут молчал. Потом поднял глаза на
Боброва и неожиданно произнёс извиняющимся тоном:
- Да, мы, видимо, поспешили, подозревая вас, Михаил... э-э...
Павлович, в преступлении. Вы уж извините нас, если мы ненароком наговорили
вам лишнего. Работа, знаете ли, чертовски нервная. А ваша мысль, товарищ
Бобров, действительно заслуживает внимания. Мы обязательно её учтём.
- Чего уж там, - милостиво махнул рукой Бобров и осклабился, обнажив
два ряда маленьких, жёлтых от никотина зубов, - и в органах бывают проколы.
Честно говоря, на вашем месте я рассуждал бы точно так же. И даже задержал
бы подозреваемого.
- Задержать человека мы можем только в том случае, - строго произнёс
Щеглов, - если факты явно свидетельствуют о его вине.
- Я думаю, вы не всегда придерживаетесь этого правила, - подмигнул
следователю Бобров.
Щеглов замотал головой.
- Нет, нет, закон обязателен для всех.
В этот момент на столе зазвонил телефон. И тут же в кабинет вбежал
директор Мормышкин.
- Извините, это, наверное, мена, - извиняясь на ходу, пропищал он и
схватил трубку. - Да, директор у аппарата!..
Щеглов поднялся. Вслед за ним поднялся и Мокроусов.
- Примите наши извинения, товарищ Бобров, - произнёс Щеглов, - за
причинённое беспокойство...
- Если что, - Бобров вытянул вперёд огромный кулак, - я всегда готов
помочь нашим доблестным органам.
- Спасибо... Спасибо, Степан Ильич.
- А? Что? - Директор оторвался от телефона. - А, прощайте! Всего
хорошего!.. Да это я не вам! Не вам, говорю!.. Тьфу, бросили трубку!..
Оба сыщика молча вышли из мебельного магазина, и лишь в машине
Мокроусов нарушил молчание:
- Семён Кондратьевич, почему вы не задержали его сейчас? Не хватает
улик?
Щеглов кивнул.
- И он чувствует это. Видит наше бессилие. Потому так нагло и вёл
себя. Хорош, а? Классический тип громилы-боевика! А кулачищи! Заметили?
Попробуй задержи такого, даже если у тебя улик полный карман! Уж теперь-то
я точно знаю, что он в этом деле - главный организатор. А как всё точно
продумал! Но в одном он просчитался. Он решил, что сразу же после признания
Храпова следствие будет прекращено. Так бы оно и случилось, если бы не
вторая пуля... Кстати, предъявите Храпову бобровское ружьё и составьте
протокол опознания.
- А что же теперь с Бобровым? - спросил Мокроусов, когда машина
остановилась у управления. - Ведь этого бандита нельзя упускать из виду.
- Ни в коем случае, тут вы правы, - согласился Щеглов, - иначе вся
наша игра с ним - коту под хвост. Позаботьтесь, чтобы за ним лично, за его
домом, а также за его телефоном было установлено круглосуточное наблюдение.
И немедленно!
- Будет исполнено, Семён Кондратьевич.
На этом они расстались, и Щеглов направился в свой кабинет. В
коридоре его уже ждала Валентина Храпова.
Глава десятая
Капитан Щеглов скорее согласился бы в одиночку и без оружия
участвовать в задержании головореза Боброва, чем в предстоящем разговоре с
дочерью преступника. Но выбора у него не было. Работа следователя порой
сродни неудачному вмешательству врача-хирурга в жизнь пациента: разбередит
рану, влезет в самую душу, зацепит невзначай какой-нибудь нерв - а
облегчения не принесёт, наоборот, одну только боль. Сейчас был именно тот
случай.
Валентина сидела с красными от слёз и бессонной ночи глазами и
ввалившимися щеками. Следователь Щеглов долго собирался с мыслями, подбирая
нужные слова, но это давалось ему с трудом. Нет, куда легче общаться с
матёрыми преступниками!
- Я вас вызвал затем, - наконец решился он, - чтобы из ваших уст
услышать некоторые подробности этого печального дела. Ваш отец мне всё
рассказал.
Далее Щеглов поведал Валентине Храповой всё то, что услышал нынешним
утром от её отца, А. М. Храпова. Рассказ вызвал на лице бедной девушки
яркий румянец, да несколько горьких слезинок скатились по её щекам.
- Вы подтверждаете слова своего отца? - спросил Щеглов, когда рассказ
был окончен. Она молча кивнула и опустила голову. - В таком случае вы
должны отдавать себе отчёт в том, что явились невольной причиной,
толкнувшей его на преступление. Ваш отец убил человека, пусть негодяя,
но...
- Он не негодяй, - горячо возразила Валентина.
- Не негодяй?.. Впрочем, не буду с вами спорить - вам, наверное,
видней. Но факт остаётся фактом: профессор мёртв, убил его ваш отец, а вы -
вы стали той самой силой, которая вложила оружие в руки вашего отца. Вы
хоть понимаете это?
Глаза её, полные ужаса и тоски, устремлёны были на беспощадного
следователя и молили о жалости, о снисхождении. Но Щеглов боялся
встречаться с ней взглядом.
- В чём же я виновата? - взмолилась она, еле сдерживаясь, чтобы не
разрыдаться. - Не могла же я скрыть этого... позора от отца. У меня и в
мыслях не было, что он может сделать такое... Бедный отец!
Всё-таки она не выдержала и заплакала, размазывая слёзы по щекам, на
этот раз лишённым косметики.
- Отец! Бедный отец!.. Прости! - причитала она, всхлипывая. - Да, да,
это я виновата, я! Только я... Прости! Что же я наделала?.. Ведь я думала,
что так будет лучше... Пойми, я не могла иначе... Бедный, бедный мой...
Щеглов понял, что большего от несчастной дочери Храпова он не
добьётся. Но один вопрос всё же не давал ему покоя.
- Успокойтесь, Валентина, я вас очень прошу. Вот, выпейте воды, вам
станет лучше. Успокойтесь, и постарайтесь ответить на один вопрос. Ваши
отношения с Петром Николаевичем Красницким действительно зашли так далеко?
Валентина на секунду вскинула на Щеглова глаза, обильно залитые
слезами, но тут же вновь затряслась в рыданиях, ещё более сильных, чем
прежде. Ни слова больше не услышал от неё следователь Щеглов. С тем и
отпустил бедную девушку, внутренне переживая её боль как свою собственную.
Вызванный в следственный отдел Максим Чудаков в назначенное время не
явился. Прождав его около получаса, Щеглов позвонил ему на квартиру, но к
телефону никто не подошёл.
Остаток дня прошёл без происшествий. Максим Чудаков дома так и не
появился. Наблюдение за Бобровым пока ничего нового не дало. Вечером, в
положенный час, он вернулся домой с работы и больше в этот день никуда не
отлучался. Ни телефонных звонков, ни встреч с кем-либо у него не было. Лишь
супруга его дважды выходила из дома: первый раз - в магазин, второй - к
соседке. И больше ничего.
Молчали и коллеги из таллиннского угрозыска. Мартинес словно сквозь
землю провалился, и, несмотря на усиленные поиски, следы его пока
обнаружить не удалось. Вызывало тревогу у Щеглова также и отсутствие
Чудакова. Правда, кое-что, касающееся этого странного малого, всё же
просочилось, но это нечто сейчас совершенно не интересовало Щеглова и
вызвало у него лишь раздражение. Сотрудник, вторично посланный за
Чудаковым, столкнулся на лестничной клетке его дома с каким-то пузатым
типом в майке и шлёпанцах. Тот назвался Тютюнниковым и, многозначительно
засопев, сунул сотруднику в руки какую-то бумагу. Затем, кинув напоследок
странные слова: "Сигнал. Считаю свои долгом. Всегда к услугам", он скрылся
за дверью соседней квартиры.
И вот сейчас эта бумага лежала на столе Щегловым.
"Я, Тютюнников К. К., - сообщалось в бумаге, - считаю своим долгом
сообщить, что некто Чудаков М., совершенно случайно являющийся моим соседом
по месту жительства и работающий экспедитором в магазине "Овощи-фрукты",
ведёт подозрительно одинокий образ жизни и спекулирует овощами всех сортов
и категорий, начиная со свежих огурцов и кончая далеко не свежей картошкой,
которую он целыми мешками перепродаёт "налево" за явно завышенную плату,
преимущественно лицам кавказской национальности. Потом эта картошка (и
огурцы) появляется на рынке..."
Далее в письме подробно излагались многочисленные "факты преступной
деятельности" Чудакова М. Письмо заканчивалось припиской, сделанной женской
рукой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23