Но
ни третьего, ни четвёртого, ни тем более пятого листа преступник не тронул
- видимо, недооценил наших ребятграфологов. Вот восстановленный текст. - И
лейтенант протянул следователю лист бумаги.
- "В Комитет государственной безопасности СССР..." - прочитал Щеглов
и удивлённо вскинул брови. - О! Это интересно! "Довожу до Вашего сведения,
что я, профессор Московского Государственного университета Красницкий П.Н.,
оказался невольным свидетелем некоего преступного деяния, которое на моих
глазах совершал Алфред..." - Дальше текст обрывался. - И это всё?
- Всё, товарищ капитан.
- Гм... Любопытно. - Лицо следователя Щеглова просветлело. - Спасибо,
лейтенант, это очень ценный документ. Передайте мою благодарность
экспертам-графологам.
- Есть!
Лейтенант вышел. А капитан Щеглов вновь задумался - теперь уже над
неоконченным письмом профессора Красницкого в КГБ. Алфред... Алфред...
Интересно, кто это - Алфред? Сам убийца? Или кто-то третий?.. То, что некий
Алфред был причастен к убийству профессора, у следователя сомнений не
вызывало. Иначе бы убийца не стал вырывать листы из профессорской тетради,
даже наоборот - специально оставил бы их, чтобы отвести от себя подозрение.
Но листы вырваны, а это значит, что срочно надо искать Алфреда. А что, если
под этим именем профессору был известен не кто иной, как Храпов?
Щеглов вызвал своего помощника.
- Выясните, пожалуйста, всё, что касается круга знакомых профессора
Красницкого, и особое внимание уделите человеку по имени Алфред... Да, и
доставьте ко мне Храпова.
Помощник молча кивнул и вышел. Вскоре в сопровождении конвоира вошёл
Храпов.
- Садитесь, гражданин Храпов, - предложил Щеглов, буравя его
взглядом. - Итак, у меня к вам один очень серьёзный вопрос. Отнеситесь,
прошу вас, к нему со всей ответственностью. Вы продолжаете утверждать, что
произвели только один выстрел?
- Да, продолжаю утверждать, - твёрдо произнёс Храпов.
- Вы ведь, кажется, служили в Афганистане? В каком чине?
- Начал с лейтенанта, дослужился до майора. Трижды ранен, имею боевые
награды... К чему всё это, гражданин следователь?
- Как же вы, боевой заслуженный офицер, решились на убийство
человека? Ответьте мне, Храпов, я никак не могу взять это в толк.
Лицо Храпова стало каменным.
- Это моё дело, гражданин следователь, - глухо произнёс он. - Скажу
лишь одно: я никогда бы не посмел поднять руку на человека.
- Но ведь подняли же!
- Это не человек.
- Не человек? - удивился Щеглов. - Кто же он тогда?
- Это не человек, - настойчиво повторил Храпов. - И хватит об этом. Я
вам уже сказал, что готов предстать перед судом за совершённое мною
преступление и понести самое строгое наказание.
- Ладно, оставим это. Тогда ответьте мне ещё на один вопрос. Вам
известен человек по имени Алфред?
- Первый раз слышу.
- Вы уверены? Подумайте, Храпов, подумайте хорошенько. Может быть,
слышали от кого-нибудь? Вас, случаем, так никто не называл?
- Меня? - в свою очередь удивился Храпов. - Нет, меня так никто не
называл. Это имя я слышу впервые.
- Ладно, - кивнул Щеглов и протянул подследственному принесённый
лейтенантом текст. - Тогда прочтите вот это.
- Что это? - удивлённо спросил Храпов, когда прочитал письмо
Красницкого в органы госбезопасности.
- Вам не знаком этот текст?
- Нет.
- Тогда объясните мне, Храпов, каким образом этот самый текст мог
исчезнуть с письменного стола профессора Красницкого?
- А уж это вы будьте добры объяснить сами, гражданин следователь. Я
же в комнату этого типа даже не входил.
- Верно, - согласился Щеглов, убирая текст письма в ящик стола, -
ваших следов в комнате не обнаружено. Вы стреляли с порога, не так ли?
- Так.
- И профессор в это время спал за столом?
- Думаю, что спал.
- Думаете? А что, у вас есть какие-то сомнения на этот счёт?
- Я не могу утверждать того, чего не знаю, - ведь в комнату я не
входил.
- Ладно, допустим, он спал. В таком случае, может быть, вы заметили у
него на столе блокнот или, скажем, тетрадь? Общую, за сорок четыре копейки?
- Я видел только его спину.
- Ладно. Допустим. А теперь скажите - вы ведь себя борцом за
справедливость мните, эдаким мстителем, благородным рыцарем, не так ли? Так
вот, Храпов, должен вас разочаровать. По некоторым соображениям вы таковым
не являетесь. И знаете почему? Да потому, Храпов, что стреляли-то вы в
труп!
Лицо Храпова перекосила страшная гримаса.
- Что-о?! - взревел он, вскакивая со стула. - Вы что, смеётесь надо
мной?!
- Да, да, Храпов, в труп, - спокойно продолжал Щеглов, - и вся эта
ваша благородная вендетта превратилась для вас в трагикомический фарс, за
который, правда, придётся нести ответственность.
Храпов упал на стул и в смятении обхватил голову руками.
- Но как же в труп! - воскликнул он, вновь поднимая лицо. - Ведь он
спал - этот ваш профессор!
- Вы же сами только что сказали, что утверждать этого не берётесь.
- М-м-м... - замычал Храпов и зажмурился.
- Но самое ужасное для вас то, что вы, не будучи виновником смерти
человека, всё же являетесь убийцей. И будете судимы за убийство. Вот такой
парадокс.
- Но кто же опередил меня? - вскричал Храпов.
- Тот, кто выстрелил первым. Ведь в теле покойного профессора
обнаружили две пули - и обе смертельные. Я же не зря спрашивал вас, сколько
раз вы стреляли.
- Да один, один раз!
- Вот именно. Вы стреляли один раз - но вторым.
- Но, может быть, всё-таки первым?..
Щеглов покачал головой.
- Не тешьте себя напрасной надеждой, Храпов. Вы стреляли в уже
успевший остыть труп - об этом есть свидетельство очевидца. Помните парня,
который преследовал вас в ту ночь? - Храпов кивнул. - Так вот он как раз и
есть тот очевидец. Неплохой, кстати, парень...
- Кто же он - этот первый? - нетерпеливо спросил Храпов.
- Предположительно - некий Алфред, о котором вы только что прочитали
в предсмертном письме профессора Красницкого.
В этот момент зазвонил телефон. Щеглов поднял трубку.
- Следователь Щеглов у аппарата!
Выражение лица его мгновенно изменилось.
- Спасибо, - сказал он тихо и положил трубку на рычаг. Потом
пристально посмотрел на Храпова и кивнул конвоиру.
- Уведите арестованного.
"Экспертизой установлено, - вспомнил он только что полученное
сообщение, когда остался один, - что обе пули, извлечённые из трупа
профессора Красницкого, выпущены из одного и того же оружия - охотничьего
ружья марки..." Марки... марки... Да не всё ли равно, какой марки! Главное
- что ружьё это принадлежало Храпову. А Храпов стрелял один раз - в этом
Щеглов был почему-то абсолютно уверен. Вот так загадка!
Он вдруг вскочил и выбежал в коридор.
- Верните Храпова! Срочно!
Когда подследственного вновь ввели в кабинет, он походил на изрядно
выжатый лимон. Ещё бы! Третий раз подряд вызывают на допрос.
- Вы уж извините меня, Храпов, за беспокойство, но открылись новые
факты.
- Что, нашли третьего убийцу? - криво усмехнулся Храпов.
- А что, может и третий появится - кто знает? Но пока не появился...
Послушайте, Храпов, мне нужна ваша помощь. Вы ведь не откажетесь помочь
следствию, не так ли?
- Смотря в чём, - уклончиво ответил Храпов.
- О, не беспокойтесь, на ту тему мы говорить не будем. Меня
интересует вот какой вопрос: вы кому-нибудь давали ваше ружьё накануне
поездки в Снегири? Вспомните, очень вас прошу.
Храпов напряжённо сдвинул брови и задумался.
- Действительно, неделю назад я давал ружьё одному знакомому
охотнику, - сказал он. - Кажется, Бобров его фамилия, Михаилом зовут.
- Бобров? - быстро записал следователь Щеглов. - Адрес помните?
- Улица Чкалова, дом пятьдесят восемь... или шестьдесят... не помню
точно, а квартира... нет, забыл. Могу объяснить, где он живёт, а вот адреса
не помню.
- Так вы говорите, он охотник? И что же, у него нет своего ружья?
- Было, но... то ли продал, то ли подарил кому - точно не знаю.
Говорил только, что собирается новое покупать. А тут вдруг заявился и
слёзно просит: срочно, мол, ружьё понадобилось, на охоту иду. Ну я и дал.
Охотничье удостоверение у него есть, лицензия тоже имеется - пусть, думаю,
берёт, раз надо.
- И он действительно ездил на охоту?
- Нет, на охоту он не ездил. Не знаю, что у него там произошло,
только на охоту он не попал. Я несколько раз встречал его на улице на
протяжении всей этой недели. Он всё обещал мне вернуть ружьё, но почему-то
тянул.
- И когда же он его вернул?
- Вчера вечером.
- Вот как? Интересно...
- Принёс, поблагодарил, извинился за задержку и куда-то быстро
убежал. Дела, говорит, разные...
- Так, значит, у вас, Храпов, до вчерашнего вечера ружья не было?
- Нет.
- Выходит, мысль убить профессора Красницкого у вас возникла только
вчера вечером?
- Нет, мысль возникла гораздо раньше. Вчера вечером я решил
осуществить её.
- И толчком к этому послужило возвращение вам ружья?
- Да.
- И что же, вы, одержимый мыслью об убийстве профессора, вот так
просто сидели и ждали, когда этот самый Бобров вернёт вам ваше же ружьё?
Храпов, казалось, смутился.
- Нет, я заходил к нему вчера днём, но его не оказалось дома.
- Вот как? - насторожился Щеглов. - И вам что же, никто не открыл?
- Нет, почему же, мне открыла его жена, но ружьё без ведома мужа
отдать не решилась.
- А вы уверены, что ружьё в этот момент находилось в квартире?
- Да, я видел его. Оно висело в комнате на стене - как раз напротив
входной двери.
- Это было ваше ружьё, вы точно знаете?
- Да, конечно. Ведь другого у него нет.
- В какое время вы были у Боброва?
- Гм... Где-то в половине второго.
Задав Храпову ещё несколько второстепенных вопросов, Щеглов
распорядился увести его. На часах было около двенадцати ночи, но
следователь не спешил покидать свой кабинет. Он погасил свет, подошёл к
окну и, глядя в светлую июньскую ночь, предался размышлениям.
А в это самое время на проспекте Мира, вблизи станции метро
"Щербаковская", в такой же тёмной комнате сидел Максим Чудаков и тоже
"вычислял" преступника...
Утро застало следователя Щеглова всё в том же положении - стоящим у
окна и глядящим куда-то вдаль. Ночь не прошла для него даром: он пришёл к
выводу, что, прежде чем делать какие-либо заключения, нужно иметь
свидетельство медицинской экспертизы о точном времени и причине смерти
профессора Красницкого, а такого свидетельства у следователя Щеглова пока
что не было.
В семь часов утра раздался телефонный звонок.
- Что? Храпов хочет сделать заявление? Давно пора... Срочно ко мне!
Да Храпова, Храпова, кого же ещё?!
"Созрел, голубчик!" - с удовольствием подумал Щеглов, кладя трубку.
Ввели Храпова.
Их красные, воспалённые после бессонной ночи глаза встретились. Ни
один из них не отвёл взгляда - они поняли друг друга прежде, чем было
произнесено первое слово.
- Доброе утро, гражданин Храпов, - приветствовал подследственного
Щеглов. - Так что же вы хотите мне сообщить?
- Я всю ночь думал, - начал Храпов, с трудом преодолевая волнение, -
и решил, что нет смысла скрывать правду. Всё равно вы узнаете её, так пусть
вы узнаете её от меня. Я хочу вам рассказать, гражданин следователь, почему
я убил... вернее, стрелял в профессора Красницкого.
- Я вас внимательно слушаю, Храпов.
- Я это сделал потому, - продолжал Храпов, - что он мерзавец и
подлец...
- Но это не повод для убийства, - возразил Щеглов.
Храпов остановил его движением руки.
- Возможно. Но иного наказания я для него не видел. Он был достоин
только смерти - за всё то, что он сделал.
- В чём же его вина?
Храпов перевёл дух и с дрожью в голосе ответил:
- Этот человек надругался над моей дочерью.
- Вот как?
- Вам, наверное, уже известно, что моя дочь, Валентина, учится на
третьем курсе МГУ на биологическом факультете. Этот тип, профессор
Красницкий, преподаёт там же какой-то предмет, раз в две недели читая
студентам лекции. Так вот, около месяца назад, в конце мая, во время сдачи
зачётов по его дисциплине, этот мерзавец впервые намекнул моей девочке о
своём грязном намерении - в обмен на запись в зачётной книжке. Валентина с
негодованием отвергла его домогания. Зачёт она всё-таки сдала, но скольких
трудов это ей стоило! Спустя две недели, когда подошла пора экзаменационной
сессии, этот подонок возобновил преследования моей дочери, теперь уже более
настойчиво - на этот раз в обмен на положительную оценку на экзамене. И...
и она сдалась. А что ей оставалось делать? Ведь она оказалась совершенно
беззащитной перед всевластием этого маньяка. А сколько других, таких же как
она, глупых и только ещё начинающих жить девчонок, оказывалось лицом к лицу
с грубостью, пошлостью, ложью, неприкрытой наглостью и откровенным цинизмом
тех, кто для них был непререкаемым авторитетом, чуть ли не Господом Богом,
в ком они совсем ещё недавно видели источник истины, мудрости и знаний!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
ни третьего, ни четвёртого, ни тем более пятого листа преступник не тронул
- видимо, недооценил наших ребятграфологов. Вот восстановленный текст. - И
лейтенант протянул следователю лист бумаги.
- "В Комитет государственной безопасности СССР..." - прочитал Щеглов
и удивлённо вскинул брови. - О! Это интересно! "Довожу до Вашего сведения,
что я, профессор Московского Государственного университета Красницкий П.Н.,
оказался невольным свидетелем некоего преступного деяния, которое на моих
глазах совершал Алфред..." - Дальше текст обрывался. - И это всё?
- Всё, товарищ капитан.
- Гм... Любопытно. - Лицо следователя Щеглова просветлело. - Спасибо,
лейтенант, это очень ценный документ. Передайте мою благодарность
экспертам-графологам.
- Есть!
Лейтенант вышел. А капитан Щеглов вновь задумался - теперь уже над
неоконченным письмом профессора Красницкого в КГБ. Алфред... Алфред...
Интересно, кто это - Алфред? Сам убийца? Или кто-то третий?.. То, что некий
Алфред был причастен к убийству профессора, у следователя сомнений не
вызывало. Иначе бы убийца не стал вырывать листы из профессорской тетради,
даже наоборот - специально оставил бы их, чтобы отвести от себя подозрение.
Но листы вырваны, а это значит, что срочно надо искать Алфреда. А что, если
под этим именем профессору был известен не кто иной, как Храпов?
Щеглов вызвал своего помощника.
- Выясните, пожалуйста, всё, что касается круга знакомых профессора
Красницкого, и особое внимание уделите человеку по имени Алфред... Да, и
доставьте ко мне Храпова.
Помощник молча кивнул и вышел. Вскоре в сопровождении конвоира вошёл
Храпов.
- Садитесь, гражданин Храпов, - предложил Щеглов, буравя его
взглядом. - Итак, у меня к вам один очень серьёзный вопрос. Отнеситесь,
прошу вас, к нему со всей ответственностью. Вы продолжаете утверждать, что
произвели только один выстрел?
- Да, продолжаю утверждать, - твёрдо произнёс Храпов.
- Вы ведь, кажется, служили в Афганистане? В каком чине?
- Начал с лейтенанта, дослужился до майора. Трижды ранен, имею боевые
награды... К чему всё это, гражданин следователь?
- Как же вы, боевой заслуженный офицер, решились на убийство
человека? Ответьте мне, Храпов, я никак не могу взять это в толк.
Лицо Храпова стало каменным.
- Это моё дело, гражданин следователь, - глухо произнёс он. - Скажу
лишь одно: я никогда бы не посмел поднять руку на человека.
- Но ведь подняли же!
- Это не человек.
- Не человек? - удивился Щеглов. - Кто же он тогда?
- Это не человек, - настойчиво повторил Храпов. - И хватит об этом. Я
вам уже сказал, что готов предстать перед судом за совершённое мною
преступление и понести самое строгое наказание.
- Ладно, оставим это. Тогда ответьте мне ещё на один вопрос. Вам
известен человек по имени Алфред?
- Первый раз слышу.
- Вы уверены? Подумайте, Храпов, подумайте хорошенько. Может быть,
слышали от кого-нибудь? Вас, случаем, так никто не называл?
- Меня? - в свою очередь удивился Храпов. - Нет, меня так никто не
называл. Это имя я слышу впервые.
- Ладно, - кивнул Щеглов и протянул подследственному принесённый
лейтенантом текст. - Тогда прочтите вот это.
- Что это? - удивлённо спросил Храпов, когда прочитал письмо
Красницкого в органы госбезопасности.
- Вам не знаком этот текст?
- Нет.
- Тогда объясните мне, Храпов, каким образом этот самый текст мог
исчезнуть с письменного стола профессора Красницкого?
- А уж это вы будьте добры объяснить сами, гражданин следователь. Я
же в комнату этого типа даже не входил.
- Верно, - согласился Щеглов, убирая текст письма в ящик стола, -
ваших следов в комнате не обнаружено. Вы стреляли с порога, не так ли?
- Так.
- И профессор в это время спал за столом?
- Думаю, что спал.
- Думаете? А что, у вас есть какие-то сомнения на этот счёт?
- Я не могу утверждать того, чего не знаю, - ведь в комнату я не
входил.
- Ладно, допустим, он спал. В таком случае, может быть, вы заметили у
него на столе блокнот или, скажем, тетрадь? Общую, за сорок четыре копейки?
- Я видел только его спину.
- Ладно. Допустим. А теперь скажите - вы ведь себя борцом за
справедливость мните, эдаким мстителем, благородным рыцарем, не так ли? Так
вот, Храпов, должен вас разочаровать. По некоторым соображениям вы таковым
не являетесь. И знаете почему? Да потому, Храпов, что стреляли-то вы в
труп!
Лицо Храпова перекосила страшная гримаса.
- Что-о?! - взревел он, вскакивая со стула. - Вы что, смеётесь надо
мной?!
- Да, да, Храпов, в труп, - спокойно продолжал Щеглов, - и вся эта
ваша благородная вендетта превратилась для вас в трагикомический фарс, за
который, правда, придётся нести ответственность.
Храпов упал на стул и в смятении обхватил голову руками.
- Но как же в труп! - воскликнул он, вновь поднимая лицо. - Ведь он
спал - этот ваш профессор!
- Вы же сами только что сказали, что утверждать этого не берётесь.
- М-м-м... - замычал Храпов и зажмурился.
- Но самое ужасное для вас то, что вы, не будучи виновником смерти
человека, всё же являетесь убийцей. И будете судимы за убийство. Вот такой
парадокс.
- Но кто же опередил меня? - вскричал Храпов.
- Тот, кто выстрелил первым. Ведь в теле покойного профессора
обнаружили две пули - и обе смертельные. Я же не зря спрашивал вас, сколько
раз вы стреляли.
- Да один, один раз!
- Вот именно. Вы стреляли один раз - но вторым.
- Но, может быть, всё-таки первым?..
Щеглов покачал головой.
- Не тешьте себя напрасной надеждой, Храпов. Вы стреляли в уже
успевший остыть труп - об этом есть свидетельство очевидца. Помните парня,
который преследовал вас в ту ночь? - Храпов кивнул. - Так вот он как раз и
есть тот очевидец. Неплохой, кстати, парень...
- Кто же он - этот первый? - нетерпеливо спросил Храпов.
- Предположительно - некий Алфред, о котором вы только что прочитали
в предсмертном письме профессора Красницкого.
В этот момент зазвонил телефон. Щеглов поднял трубку.
- Следователь Щеглов у аппарата!
Выражение лица его мгновенно изменилось.
- Спасибо, - сказал он тихо и положил трубку на рычаг. Потом
пристально посмотрел на Храпова и кивнул конвоиру.
- Уведите арестованного.
"Экспертизой установлено, - вспомнил он только что полученное
сообщение, когда остался один, - что обе пули, извлечённые из трупа
профессора Красницкого, выпущены из одного и того же оружия - охотничьего
ружья марки..." Марки... марки... Да не всё ли равно, какой марки! Главное
- что ружьё это принадлежало Храпову. А Храпов стрелял один раз - в этом
Щеглов был почему-то абсолютно уверен. Вот так загадка!
Он вдруг вскочил и выбежал в коридор.
- Верните Храпова! Срочно!
Когда подследственного вновь ввели в кабинет, он походил на изрядно
выжатый лимон. Ещё бы! Третий раз подряд вызывают на допрос.
- Вы уж извините меня, Храпов, за беспокойство, но открылись новые
факты.
- Что, нашли третьего убийцу? - криво усмехнулся Храпов.
- А что, может и третий появится - кто знает? Но пока не появился...
Послушайте, Храпов, мне нужна ваша помощь. Вы ведь не откажетесь помочь
следствию, не так ли?
- Смотря в чём, - уклончиво ответил Храпов.
- О, не беспокойтесь, на ту тему мы говорить не будем. Меня
интересует вот какой вопрос: вы кому-нибудь давали ваше ружьё накануне
поездки в Снегири? Вспомните, очень вас прошу.
Храпов напряжённо сдвинул брови и задумался.
- Действительно, неделю назад я давал ружьё одному знакомому
охотнику, - сказал он. - Кажется, Бобров его фамилия, Михаилом зовут.
- Бобров? - быстро записал следователь Щеглов. - Адрес помните?
- Улица Чкалова, дом пятьдесят восемь... или шестьдесят... не помню
точно, а квартира... нет, забыл. Могу объяснить, где он живёт, а вот адреса
не помню.
- Так вы говорите, он охотник? И что же, у него нет своего ружья?
- Было, но... то ли продал, то ли подарил кому - точно не знаю.
Говорил только, что собирается новое покупать. А тут вдруг заявился и
слёзно просит: срочно, мол, ружьё понадобилось, на охоту иду. Ну я и дал.
Охотничье удостоверение у него есть, лицензия тоже имеется - пусть, думаю,
берёт, раз надо.
- И он действительно ездил на охоту?
- Нет, на охоту он не ездил. Не знаю, что у него там произошло,
только на охоту он не попал. Я несколько раз встречал его на улице на
протяжении всей этой недели. Он всё обещал мне вернуть ружьё, но почему-то
тянул.
- И когда же он его вернул?
- Вчера вечером.
- Вот как? Интересно...
- Принёс, поблагодарил, извинился за задержку и куда-то быстро
убежал. Дела, говорит, разные...
- Так, значит, у вас, Храпов, до вчерашнего вечера ружья не было?
- Нет.
- Выходит, мысль убить профессора Красницкого у вас возникла только
вчера вечером?
- Нет, мысль возникла гораздо раньше. Вчера вечером я решил
осуществить её.
- И толчком к этому послужило возвращение вам ружья?
- Да.
- И что же, вы, одержимый мыслью об убийстве профессора, вот так
просто сидели и ждали, когда этот самый Бобров вернёт вам ваше же ружьё?
Храпов, казалось, смутился.
- Нет, я заходил к нему вчера днём, но его не оказалось дома.
- Вот как? - насторожился Щеглов. - И вам что же, никто не открыл?
- Нет, почему же, мне открыла его жена, но ружьё без ведома мужа
отдать не решилась.
- А вы уверены, что ружьё в этот момент находилось в квартире?
- Да, я видел его. Оно висело в комнате на стене - как раз напротив
входной двери.
- Это было ваше ружьё, вы точно знаете?
- Да, конечно. Ведь другого у него нет.
- В какое время вы были у Боброва?
- Гм... Где-то в половине второго.
Задав Храпову ещё несколько второстепенных вопросов, Щеглов
распорядился увести его. На часах было около двенадцати ночи, но
следователь не спешил покидать свой кабинет. Он погасил свет, подошёл к
окну и, глядя в светлую июньскую ночь, предался размышлениям.
А в это самое время на проспекте Мира, вблизи станции метро
"Щербаковская", в такой же тёмной комнате сидел Максим Чудаков и тоже
"вычислял" преступника...
Утро застало следователя Щеглова всё в том же положении - стоящим у
окна и глядящим куда-то вдаль. Ночь не прошла для него даром: он пришёл к
выводу, что, прежде чем делать какие-либо заключения, нужно иметь
свидетельство медицинской экспертизы о точном времени и причине смерти
профессора Красницкого, а такого свидетельства у следователя Щеглова пока
что не было.
В семь часов утра раздался телефонный звонок.
- Что? Храпов хочет сделать заявление? Давно пора... Срочно ко мне!
Да Храпова, Храпова, кого же ещё?!
"Созрел, голубчик!" - с удовольствием подумал Щеглов, кладя трубку.
Ввели Храпова.
Их красные, воспалённые после бессонной ночи глаза встретились. Ни
один из них не отвёл взгляда - они поняли друг друга прежде, чем было
произнесено первое слово.
- Доброе утро, гражданин Храпов, - приветствовал подследственного
Щеглов. - Так что же вы хотите мне сообщить?
- Я всю ночь думал, - начал Храпов, с трудом преодолевая волнение, -
и решил, что нет смысла скрывать правду. Всё равно вы узнаете её, так пусть
вы узнаете её от меня. Я хочу вам рассказать, гражданин следователь, почему
я убил... вернее, стрелял в профессора Красницкого.
- Я вас внимательно слушаю, Храпов.
- Я это сделал потому, - продолжал Храпов, - что он мерзавец и
подлец...
- Но это не повод для убийства, - возразил Щеглов.
Храпов остановил его движением руки.
- Возможно. Но иного наказания я для него не видел. Он был достоин
только смерти - за всё то, что он сделал.
- В чём же его вина?
Храпов перевёл дух и с дрожью в голосе ответил:
- Этот человек надругался над моей дочерью.
- Вот как?
- Вам, наверное, уже известно, что моя дочь, Валентина, учится на
третьем курсе МГУ на биологическом факультете. Этот тип, профессор
Красницкий, преподаёт там же какой-то предмет, раз в две недели читая
студентам лекции. Так вот, около месяца назад, в конце мая, во время сдачи
зачётов по его дисциплине, этот мерзавец впервые намекнул моей девочке о
своём грязном намерении - в обмен на запись в зачётной книжке. Валентина с
негодованием отвергла его домогания. Зачёт она всё-таки сдала, но скольких
трудов это ей стоило! Спустя две недели, когда подошла пора экзаменационной
сессии, этот подонок возобновил преследования моей дочери, теперь уже более
настойчиво - на этот раз в обмен на положительную оценку на экзамене. И...
и она сдалась. А что ей оставалось делать? Ведь она оказалась совершенно
беззащитной перед всевластием этого маньяка. А сколько других, таких же как
она, глупых и только ещё начинающих жить девчонок, оказывалось лицом к лицу
с грубостью, пошлостью, ложью, неприкрытой наглостью и откровенным цинизмом
тех, кто для них был непререкаемым авторитетом, чуть ли не Господом Богом,
в ком они совсем ещё недавно видели источник истины, мудрости и знаний!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23