Как может она понять, что всякий раз, глядя в зеркало, он видит лицо Мэри Террор? Как может она понять кошмарные припадки, которые прогнали от него его жену и дочь? Как может она понять, что имя Мэри сводит его с ума от ненависти, и что он возненавидел свою дочь из-за того, что ее звали Мэри. Лаура Клейборн потеряла ребенка, он же потерял самого себя, он в темной дыре муки столь ужасной, что от нее являлись сны – Господи прости, – как он насилует Мэри стволом пистолета, да, о да, сладкая, сладкая Мэри, сука, ты, душу высасывающая сука, и по утрам он просыпался мокрый и на время удовлетворенный.
Но на очень недолгое время.
«Ты моя», – думал Ван Дайвер, и его черные глаза сияли остекленелым блеском.
Еще два фута – и передний бампер «БМВ» врезался в зад фургона с такой силой, что у Ван Дайвера лязгнули зубы. Он стал толкать фургон вправо, пытаясь спихнуть его с шоссе, шины визжали, пахло горелой резиной, пока Мэри боролась, чтобы опять вывести фургон влево. Перед ней был большой фургон – «гарфилд», набитый медицинскими банками до заднего стекла. Мэри царапнула по этому автомобилю, когда выворачивала вбок, и взметнулась полоса искр. Она обогнала его, вильнула мимо буксира с прицепом и опять вернулась в левый ряд. В зеркале заднего вида выезжал вперед разбитый радиатор «БМВ», и страшное ухмыляющееся лицо нависло над рулем. «Поросенок хочет поиграть», – подумала Мэри и ударила по тормозу.
«БМВ» врезался в фургон, капот смялся, брызнули куски стекла и металла. Ван Дайвера выбросило с сиденья и швырнуло вперед так, что до предела натянулся ремень и подбородок врезался в руль. Все его тело напряглось в предчувствии катастрофы, но нога Мэри уже вернулась на акселератор, и фургон ушел прочь, светя факелом горящего масла. «БМВ» все еще шел семьдесят миль в час. Ван Дайвер дрожал. Мышцы его дрогнули от удара, и брюки между ног промокли. Он поотстал от фургона, вывернул в правый ряд, и прямо перед ним в тридцати футах оказался школьный автобус. Бешеный поворот руля и беззвучный крик – и он разошелся со школьным автобусом на полтора фута. Снова полный вперед, на приборной доске мигают красные лампочки, из-под капота вьется струйка дыма.
Мэри увидела его приближение. Барабанщик лежал на животе перед передним сиденьем, сжимая и разжимая кулачки. Мэри опять вдавила в пол тормоз и напряглась, готовясь к удару. И опять «БМВ» врезался в корму фургона, сильнее сминая капот, и швырнул своего водителя вперед за секунду перед тем, как Мэри опять нажала на газ. Разрыв между ними увеличился, у Мэри ныло в крестце от столкновения, зубы стиснуты. Изгрызенное бедро промокло от крови, правая рука разодрана и в открытой ране видна сведенная судорогой мышца. Раны онемели и похолодели, но перед глазами плясали черные мошки. Маслянистый пот проступил у Мэри на щеках и на лбу, и она ощущала, как липкие пальцы шока тянут ее в обморок. Если она поддастся, это будет конец.
«БМВ» опять быстро нагонял. Мэри начала давить на тормоз, но автомобиль внезапно вильнул в правый ряд и оказался со стороны Барабанщика. Фургон содрогнулся и застонал, когда «БМВ» в него врезался. Удар был такой силы, что Барабанщика перекрутило по полу, как тряпичную куклу, и чуть не выбило руль из туго, до побелевших костяшек, стиснутых пальцев Мэри. Она дала сдачи, ударив своей машиной по «БМВ». Как два разъяренных зверя, автомобиль и фургон били друг друга на трассе на скорости почти восемьдесят миль в час. Струйки дыма вились из разбитого капота «БМВ», резкий визг скребущего металла доносился из мотора. Ван Дайвер увидел, что стрелка термометра прошла мимо предупреждающей линии, автомобиль начал вилять, теряя управление. В зеркале заднего вида замигали голубые огни, и оба, Ван Дайвер и Мэри, увидели настигающий патрульный автомобиль. Мэри вынула из сумки «магнум», ощутив, как молния боли пронизала разорванную руку.
И все равно Ван Дайвер вбил свою машину в борт фургона, и левые колеса Мэри вылетели на разделительный газон. И тут ей в горло вцепился настоящий страх: впереди в ее ряду ехала какая-то цистерна. Ван Дайвер ударил снова, не давая ей вывернуться. Патрульная машина нагоняла Ван Дайвера, мигали огни, завывала сирена. Впереди Мэри цистерна – выкрашенная в коричневые и белые пятна, словно коровья шкура с розовым выменем шлангов, – пыталась уйти в правый ряд. Мелькнула красная надпись на цистерне: МОЛОЧНЫЕ ФЕРМЫ СОЛНЕЧНОЙ ДОЛИНЫ.
Мэри выпустила руль, фургон заскользил на разделительный газон, и она потянулась к пассажирской двери за пистолетом, нажимая ногой на газ. Она приставила пистолет к стеклу, навела его на «БМВ» и нажала на спуск с искаженным от напряжения лицом.
Окно водителя осыпало Ван Дайвера осколками, изрезав лицо. Его ослепило кровью, и открыв рот, чтобы издать беззвучный крик, он услышал призрачные голоса и помехи полицейской радиосвязи в металле собственной челюсти. Что-то – другая пуля, горячая, как удар, – вонзилась в правое колено и свела мышцы судорогой. Он рванул руль вправо, пытаясь уйти от фургона, но машина дико завиляла, пошла юзом, а на ветровое стекло стремительно надвигалась цистерна, и одинокий, страшный голос призрачного радио сказал: «О Господи!»
В ту секунду, когда Ван Дайвер врубился в молоковоз на скорости семьдесят восемь миль в час, Мэри Террор налегла всем весом на руль, выводя фургон на разделительный газон. Цистерна была прямо перед ней. «Сейчас ударит! – внутренне завопила она, готовясь к этому удару. – Сейчас ударит!»
Фургон разминулся с грузовиком меньше чем на полфута, трава и земля летели из-под его задних колес. Когда «БМВ» врезался наотмашь в молоковоз, он смялся, как гармошка. В скрежете металла и звоне стекла высоко рванулись красные языки пламени, тут же хлынуло белое пенистое молоко из разорванных швов молоковоза, пенная волна взметнулась в воздух, накрыв патрульную машину, водитель которой пытался вывернуть на правую обочину. Шины поплыли, патрульную машину занесло и выбросило с шоссе, перевернув через ограждение и еще два раза перевернув, пока она не остановилась вверх колесами, дымясь на коричневой земле соевого поля.
Мэри уже выворачивала в левый ряд, миновав место аварии, которая заняла всего каких-то четыре секунды с момента, когда «БМВ» врезался в молоковоз и до переворота патрульной машины. Она глянула в боковое зеркало, позади в воздухе висели дым и туман горящего молока. Молоковоз лежал на боку, его водитель пытался выбраться из кабины. От «БМВ» ничего не было видно, кроме обгорелой шины, прокатившейся еще десять футов на запад и упавшей на разделительном газоне.
Оба ряда позади нее были заблокированы огнем и грудой металла. Мэри взяла Барабанщика за спину свитера. Он плакал, слезы текли по его лицу. У него были сильно поцарапаны нос и левая щека, маленькие капельки крови сочились из ноздрей. Мэри слизала кровь и прижала его груди, а он плакал.
– Ш-ш, – сказала она. – Ш-ш. Деточка у мамы. Все хорошо, детка.
Но не все было хорошо. Второй автомобиль дорожного патруля, мигая огнями, пронесся мимо нее, двигаясь на восток по направлению к аварии. Нужно на время съехать с восьмидесятого шоссе и найти место для отдыха. Она была близка к истощению, веки отяжелели, от запаха собственной крови тошнило. Время найти нору, чтобы спрятаться.
Она съехала на следующем же выезде. Знак на перекрестке посреди равнины указывал в одну сторону на Плейн-Вью и в другую сторону на Мэйсвилл. Вокруг стояли фермы, из труб вился дымок, акры полей уходили к далекому горизонту. Мэри вела машину, мысли путались от потери крови. Проехав Плейн-Вью с его двумя улицами и кучкой домов, она свернула на грунтовую дорогу и заехала в какой-то яблоневый сад. Она заглушила мотор и осталась сидеть, прижимая к себе Барабанщика.
Глаза отказывались смотреть, мир вокруг нее смыкался. Она боялась уснуть, потому что могла и не проснуться. Указательный палец слегка сдавило. Барабанщик его ухватил и держал крепко. Ее затягивала темнота, соблазнительный поток. Она обняла руками ребенка, словно защищая его этим объятием. Поспать всего лишь чуточку, подумала она. Может быть, час или два, а затем опять вернуться на шоссе и двигаться на запад. Всего лишь час или два, и она придет в себя.
Глаза Мэри закрылись. Пальцы ребенка играли с ее значком-»улыбкой». Мэри снился Лорд Джек, сидящий в освещенной солнцем комнате и говорящий с Богом о том, почему тот утонул в ванне в Париже.
На шоссе в двенадцати милях к западу Диди уткнулась в затор из машин, остановленных аварией. Лаура лежала на заднем сиденье в забытьи, но все равно часто приглушенно стонала, надрывая Диди сердце. Патрульные и пожарные прибыли в полном составе и направляли движение по изрезанному шинами разделительному газону вокруг места аварии. Репортеры уже были на месте, работали камеры и над головами жужжал вертолет.
– Что произошло? –tr– спросила Диди у пожарника, когда на черепашьей скорости подъехала к месту аварии. Тот ответил:
– Столкнулись легковушка и молоковоз. И еще патрульный слетел с дороги.
– Вы уверены, что это была легковушка? Не фургон?
– Легковушка. Водитель молоковоза говорит, что какой-то чертов яппи врубился прямо в него, должно быть, шел на скорости восемьдесят.
– Яппи?
– Ага. Один из пижонских автомобилей. Ладно, кажется, уже свободно.
Он махнул ей, чтобы она проезжала.
Диди проехала по разделительной полосе. Посреди груды металла стояла аварийная машина, пытаясь вытащить кусок автомобиля. Пожарные поливали шлангами шоссе, и в воздухе пахло раскаленным железом и перекипевшим молоком.
Она проехала мимо шины, лежащей в коричневой траве. На ее помятом колпаке был круг, составленный из голубых и белых треугольников и вырезаны буквы: «БМВ».
Диди отвернулась, словно это зрелище ее ужалило. Затем «катлас» набрал скорость и оставил мертвых позади.
Глава 5
Доктор Диди
Наступила тьма.
Холодный ветер задувал через равнины, облака плевались хлопьями снега. В мотеле «Либерти Мотор Лодж» в шести милях к востоку от Айова-Сити Лаура лежала в постели в десятом номере под простыней и грубым одеялом, и ее бросало то в жар, то в холод. По телевизору шла какая-то глупая комедия. Смысл до Лауры не доходил, но хорошо было, что кто-то разговаривает. На ее прикроватном столике оставалась мешанина после обеда: две пластиковые коробки от макдоналдсовских бургеров, пустая упаковка от жареной картошки и допитая до половины кока-кола. Пластиковый мешок, набитый толченым льдом, лежал у нее на боку – пригодился, когда боль в левой руке стала нестерпимой и надо было ее приглушить.
Лаура смотрела телевизор, дожидаясь, когда вернется Диди. Она ушла тридцать минут назад на поиски аптеки. Они договорились о том, что нужно сделать, и Лаура знала, что ее ждет впереди.
Она то и Дело закусывала нижнюю губу. Губа уже потрескалась, но она продолжала ее кусать. Слышно было, как воет ветер на улице, и ей то и дело чудилось, что в этом звуке слышится детский плач. Лаура встала однажды, чтобы выглянуть наружу, но это усилие так ее истощило, что заставить себя подняться еще раз она не могла. И она осталась лежать, прислушиваясь к ветру и плачущему ребенку, и понимала, что она находится на самой-самой грани, и что ей немного надо, чтобы открыть эту дверь и выйти блуждать в голодную тьму.
Они упустили Мэри Террор и Дэвида. В этом можно не сомневаться. Как именно Ван Дайвер врезался в молоковоз, Лаура не знала, но Мэри и Дэвид исчезли. Но Мэри тоже тяжело ранена и теряет много крови. Она ослабела, может быть, она еще слабее Лауры, и слишком далеко уйти она не могла. Где она остановится? Разумеется, не в мотеле. Вся залитая кровью и с изгрызенной псами ногой. Просто найдет место, куда загнать фургон и провести ночь? Нет. Ей пришлось бы всю ночь не выключать мотор, иначе Дэвид и она замерзнут до смерти. Так что ей остается только одна возможность – самой себя пригласить в чей-нибудь дом. Ей нетрудно это сделать. Тут масса фермерских домов, разбросанных вокруг на сотнях акров. Насколько далеко ушла Мэри на запад, когда решила съехать с шоссе? Она позади или впереди? Это нельзя было узнать, но Лаура знала одну жизненно важную вещь: место назначения Мэри Террор. Где бы ни находилась Мэри, сколько бы она ни пряталась, зализывая раны, рано или поздно она окажется вместе с Дэвидом на дороге, двигаясь во Фристоун, в Калифорнию, навстречу памяти погибшего героя.
И туда же направится Лаура, пусть даже ей придется добираться ползком. Лишившись пальца, приобретя шрам на сердце. Она либо вернет Дэвида, либо погибнет.
Когда Лаура услышала, что ключ поворачивается в замке, ей подумалось, что ее сейчас вырвет, но еда осталась на месте, и тут вошла Диди со снежинками в рыжих волосах и пакетом в руках.
– Все принесла, – сказала Диди, закрывая дверь и запирая ее на два оборота. Она нашла не аптеку, а магазин и купила для них обоих перчатки, шерстяные носки, чистое белье, зубную пасту и щетки и прочие предметы первой необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Но на очень недолгое время.
«Ты моя», – думал Ван Дайвер, и его черные глаза сияли остекленелым блеском.
Еще два фута – и передний бампер «БМВ» врезался в зад фургона с такой силой, что у Ван Дайвера лязгнули зубы. Он стал толкать фургон вправо, пытаясь спихнуть его с шоссе, шины визжали, пахло горелой резиной, пока Мэри боролась, чтобы опять вывести фургон влево. Перед ней был большой фургон – «гарфилд», набитый медицинскими банками до заднего стекла. Мэри царапнула по этому автомобилю, когда выворачивала вбок, и взметнулась полоса искр. Она обогнала его, вильнула мимо буксира с прицепом и опять вернулась в левый ряд. В зеркале заднего вида выезжал вперед разбитый радиатор «БМВ», и страшное ухмыляющееся лицо нависло над рулем. «Поросенок хочет поиграть», – подумала Мэри и ударила по тормозу.
«БМВ» врезался в фургон, капот смялся, брызнули куски стекла и металла. Ван Дайвера выбросило с сиденья и швырнуло вперед так, что до предела натянулся ремень и подбородок врезался в руль. Все его тело напряглось в предчувствии катастрофы, но нога Мэри уже вернулась на акселератор, и фургон ушел прочь, светя факелом горящего масла. «БМВ» все еще шел семьдесят миль в час. Ван Дайвер дрожал. Мышцы его дрогнули от удара, и брюки между ног промокли. Он поотстал от фургона, вывернул в правый ряд, и прямо перед ним в тридцати футах оказался школьный автобус. Бешеный поворот руля и беззвучный крик – и он разошелся со школьным автобусом на полтора фута. Снова полный вперед, на приборной доске мигают красные лампочки, из-под капота вьется струйка дыма.
Мэри увидела его приближение. Барабанщик лежал на животе перед передним сиденьем, сжимая и разжимая кулачки. Мэри опять вдавила в пол тормоз и напряглась, готовясь к удару. И опять «БМВ» врезался в корму фургона, сильнее сминая капот, и швырнул своего водителя вперед за секунду перед тем, как Мэри опять нажала на газ. Разрыв между ними увеличился, у Мэри ныло в крестце от столкновения, зубы стиснуты. Изгрызенное бедро промокло от крови, правая рука разодрана и в открытой ране видна сведенная судорогой мышца. Раны онемели и похолодели, но перед глазами плясали черные мошки. Маслянистый пот проступил у Мэри на щеках и на лбу, и она ощущала, как липкие пальцы шока тянут ее в обморок. Если она поддастся, это будет конец.
«БМВ» опять быстро нагонял. Мэри начала давить на тормоз, но автомобиль внезапно вильнул в правый ряд и оказался со стороны Барабанщика. Фургон содрогнулся и застонал, когда «БМВ» в него врезался. Удар был такой силы, что Барабанщика перекрутило по полу, как тряпичную куклу, и чуть не выбило руль из туго, до побелевших костяшек, стиснутых пальцев Мэри. Она дала сдачи, ударив своей машиной по «БМВ». Как два разъяренных зверя, автомобиль и фургон били друг друга на трассе на скорости почти восемьдесят миль в час. Струйки дыма вились из разбитого капота «БМВ», резкий визг скребущего металла доносился из мотора. Ван Дайвер увидел, что стрелка термометра прошла мимо предупреждающей линии, автомобиль начал вилять, теряя управление. В зеркале заднего вида замигали голубые огни, и оба, Ван Дайвер и Мэри, увидели настигающий патрульный автомобиль. Мэри вынула из сумки «магнум», ощутив, как молния боли пронизала разорванную руку.
И все равно Ван Дайвер вбил свою машину в борт фургона, и левые колеса Мэри вылетели на разделительный газон. И тут ей в горло вцепился настоящий страх: впереди в ее ряду ехала какая-то цистерна. Ван Дайвер ударил снова, не давая ей вывернуться. Патрульная машина нагоняла Ван Дайвера, мигали огни, завывала сирена. Впереди Мэри цистерна – выкрашенная в коричневые и белые пятна, словно коровья шкура с розовым выменем шлангов, – пыталась уйти в правый ряд. Мелькнула красная надпись на цистерне: МОЛОЧНЫЕ ФЕРМЫ СОЛНЕЧНОЙ ДОЛИНЫ.
Мэри выпустила руль, фургон заскользил на разделительный газон, и она потянулась к пассажирской двери за пистолетом, нажимая ногой на газ. Она приставила пистолет к стеклу, навела его на «БМВ» и нажала на спуск с искаженным от напряжения лицом.
Окно водителя осыпало Ван Дайвера осколками, изрезав лицо. Его ослепило кровью, и открыв рот, чтобы издать беззвучный крик, он услышал призрачные голоса и помехи полицейской радиосвязи в металле собственной челюсти. Что-то – другая пуля, горячая, как удар, – вонзилась в правое колено и свела мышцы судорогой. Он рванул руль вправо, пытаясь уйти от фургона, но машина дико завиляла, пошла юзом, а на ветровое стекло стремительно надвигалась цистерна, и одинокий, страшный голос призрачного радио сказал: «О Господи!»
В ту секунду, когда Ван Дайвер врубился в молоковоз на скорости семьдесят восемь миль в час, Мэри Террор налегла всем весом на руль, выводя фургон на разделительный газон. Цистерна была прямо перед ней. «Сейчас ударит! – внутренне завопила она, готовясь к этому удару. – Сейчас ударит!»
Фургон разминулся с грузовиком меньше чем на полфута, трава и земля летели из-под его задних колес. Когда «БМВ» врезался наотмашь в молоковоз, он смялся, как гармошка. В скрежете металла и звоне стекла высоко рванулись красные языки пламени, тут же хлынуло белое пенистое молоко из разорванных швов молоковоза, пенная волна взметнулась в воздух, накрыв патрульную машину, водитель которой пытался вывернуть на правую обочину. Шины поплыли, патрульную машину занесло и выбросило с шоссе, перевернув через ограждение и еще два раза перевернув, пока она не остановилась вверх колесами, дымясь на коричневой земле соевого поля.
Мэри уже выворачивала в левый ряд, миновав место аварии, которая заняла всего каких-то четыре секунды с момента, когда «БМВ» врезался в молоковоз и до переворота патрульной машины. Она глянула в боковое зеркало, позади в воздухе висели дым и туман горящего молока. Молоковоз лежал на боку, его водитель пытался выбраться из кабины. От «БМВ» ничего не было видно, кроме обгорелой шины, прокатившейся еще десять футов на запад и упавшей на разделительном газоне.
Оба ряда позади нее были заблокированы огнем и грудой металла. Мэри взяла Барабанщика за спину свитера. Он плакал, слезы текли по его лицу. У него были сильно поцарапаны нос и левая щека, маленькие капельки крови сочились из ноздрей. Мэри слизала кровь и прижала его груди, а он плакал.
– Ш-ш, – сказала она. – Ш-ш. Деточка у мамы. Все хорошо, детка.
Но не все было хорошо. Второй автомобиль дорожного патруля, мигая огнями, пронесся мимо нее, двигаясь на восток по направлению к аварии. Нужно на время съехать с восьмидесятого шоссе и найти место для отдыха. Она была близка к истощению, веки отяжелели, от запаха собственной крови тошнило. Время найти нору, чтобы спрятаться.
Она съехала на следующем же выезде. Знак на перекрестке посреди равнины указывал в одну сторону на Плейн-Вью и в другую сторону на Мэйсвилл. Вокруг стояли фермы, из труб вился дымок, акры полей уходили к далекому горизонту. Мэри вела машину, мысли путались от потери крови. Проехав Плейн-Вью с его двумя улицами и кучкой домов, она свернула на грунтовую дорогу и заехала в какой-то яблоневый сад. Она заглушила мотор и осталась сидеть, прижимая к себе Барабанщика.
Глаза отказывались смотреть, мир вокруг нее смыкался. Она боялась уснуть, потому что могла и не проснуться. Указательный палец слегка сдавило. Барабанщик его ухватил и держал крепко. Ее затягивала темнота, соблазнительный поток. Она обняла руками ребенка, словно защищая его этим объятием. Поспать всего лишь чуточку, подумала она. Может быть, час или два, а затем опять вернуться на шоссе и двигаться на запад. Всего лишь час или два, и она придет в себя.
Глаза Мэри закрылись. Пальцы ребенка играли с ее значком-»улыбкой». Мэри снился Лорд Джек, сидящий в освещенной солнцем комнате и говорящий с Богом о том, почему тот утонул в ванне в Париже.
На шоссе в двенадцати милях к западу Диди уткнулась в затор из машин, остановленных аварией. Лаура лежала на заднем сиденье в забытьи, но все равно часто приглушенно стонала, надрывая Диди сердце. Патрульные и пожарные прибыли в полном составе и направляли движение по изрезанному шинами разделительному газону вокруг места аварии. Репортеры уже были на месте, работали камеры и над головами жужжал вертолет.
– Что произошло? –tr– спросила Диди у пожарника, когда на черепашьей скорости подъехала к месту аварии. Тот ответил:
– Столкнулись легковушка и молоковоз. И еще патрульный слетел с дороги.
– Вы уверены, что это была легковушка? Не фургон?
– Легковушка. Водитель молоковоза говорит, что какой-то чертов яппи врубился прямо в него, должно быть, шел на скорости восемьдесят.
– Яппи?
– Ага. Один из пижонских автомобилей. Ладно, кажется, уже свободно.
Он махнул ей, чтобы она проезжала.
Диди проехала по разделительной полосе. Посреди груды металла стояла аварийная машина, пытаясь вытащить кусок автомобиля. Пожарные поливали шлангами шоссе, и в воздухе пахло раскаленным железом и перекипевшим молоком.
Она проехала мимо шины, лежащей в коричневой траве. На ее помятом колпаке был круг, составленный из голубых и белых треугольников и вырезаны буквы: «БМВ».
Диди отвернулась, словно это зрелище ее ужалило. Затем «катлас» набрал скорость и оставил мертвых позади.
Глава 5
Доктор Диди
Наступила тьма.
Холодный ветер задувал через равнины, облака плевались хлопьями снега. В мотеле «Либерти Мотор Лодж» в шести милях к востоку от Айова-Сити Лаура лежала в постели в десятом номере под простыней и грубым одеялом, и ее бросало то в жар, то в холод. По телевизору шла какая-то глупая комедия. Смысл до Лауры не доходил, но хорошо было, что кто-то разговаривает. На ее прикроватном столике оставалась мешанина после обеда: две пластиковые коробки от макдоналдсовских бургеров, пустая упаковка от жареной картошки и допитая до половины кока-кола. Пластиковый мешок, набитый толченым льдом, лежал у нее на боку – пригодился, когда боль в левой руке стала нестерпимой и надо было ее приглушить.
Лаура смотрела телевизор, дожидаясь, когда вернется Диди. Она ушла тридцать минут назад на поиски аптеки. Они договорились о том, что нужно сделать, и Лаура знала, что ее ждет впереди.
Она то и Дело закусывала нижнюю губу. Губа уже потрескалась, но она продолжала ее кусать. Слышно было, как воет ветер на улице, и ей то и дело чудилось, что в этом звуке слышится детский плач. Лаура встала однажды, чтобы выглянуть наружу, но это усилие так ее истощило, что заставить себя подняться еще раз она не могла. И она осталась лежать, прислушиваясь к ветру и плачущему ребенку, и понимала, что она находится на самой-самой грани, и что ей немного надо, чтобы открыть эту дверь и выйти блуждать в голодную тьму.
Они упустили Мэри Террор и Дэвида. В этом можно не сомневаться. Как именно Ван Дайвер врезался в молоковоз, Лаура не знала, но Мэри и Дэвид исчезли. Но Мэри тоже тяжело ранена и теряет много крови. Она ослабела, может быть, она еще слабее Лауры, и слишком далеко уйти она не могла. Где она остановится? Разумеется, не в мотеле. Вся залитая кровью и с изгрызенной псами ногой. Просто найдет место, куда загнать фургон и провести ночь? Нет. Ей пришлось бы всю ночь не выключать мотор, иначе Дэвид и она замерзнут до смерти. Так что ей остается только одна возможность – самой себя пригласить в чей-нибудь дом. Ей нетрудно это сделать. Тут масса фермерских домов, разбросанных вокруг на сотнях акров. Насколько далеко ушла Мэри на запад, когда решила съехать с шоссе? Она позади или впереди? Это нельзя было узнать, но Лаура знала одну жизненно важную вещь: место назначения Мэри Террор. Где бы ни находилась Мэри, сколько бы она ни пряталась, зализывая раны, рано или поздно она окажется вместе с Дэвидом на дороге, двигаясь во Фристоун, в Калифорнию, навстречу памяти погибшего героя.
И туда же направится Лаура, пусть даже ей придется добираться ползком. Лишившись пальца, приобретя шрам на сердце. Она либо вернет Дэвида, либо погибнет.
Когда Лаура услышала, что ключ поворачивается в замке, ей подумалось, что ее сейчас вырвет, но еда осталась на месте, и тут вошла Диди со снежинками в рыжих волосах и пакетом в руках.
– Все принесла, – сказала Диди, закрывая дверь и запирая ее на два оборота. Она нашла не аптеку, а магазин и купила для них обоих перчатки, шерстяные носки, чистое белье, зубную пасту и щетки и прочие предметы первой необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65