Сергач видел у себя за спиной вооружённого пистолетом сумасшедшего, который разговаривает с пустотой.
– Он ушибся? - допытывалась Алёнушка. - Сильно?… Ты не врёшь мне, что он ничего не сломал?…
– Не вру…
Алёнушка осмотрела Моржова словно заново.
– Я тебе верю, хотя ты какой-то странный… Значит, всё с ним хорошо?
– Всё…
– А я? - спросила Алёнушка.
– А ты умерла.
Сергач не выдержал этого ужаса и вдавил педаль тормоза. «Волга» завизжала, разворачиваясь на дороге боком. Моржова швырнуло на спинку водительского кресла, но он успел дёрнуть пальцем курок. Выстрела он не слышал.
Через мгновение он пришёл в себя. Оказывается, он уже распахнул дверку и выпадал из машины, выставив колено. Водительское место было пустым, водительская дверь - открыта.
«Волга» стояла поперёк шоссе. Убегающий Сергач мелькал среди сосновых стволов. Опираясь на колено, Моржов прицелился с обеих рук и нажал на курок. ПМ только прыгнул в ладонях и сухо щёлкнул. Патронов больше не было. Их вообще не было. Последний патрон Моржов грохнул ещё для трудных подростков.
Сергач убегал. Горела луна. Машина посерёдке шоссе растопырила дверки левого борта. Моржов с коленей вхолостую щёлкал по Сергачу. Алёнушка лежала на заднем сиденье на спине. Голова её свешивалась из машины. Мёртвое лицо с мокрыми, окровавленными губами было запрокинуто. Пышный хвост расстелился по асфальту. Июньское созвездие Девы, как «Волга» на дороге, загромоздило полнеба, словно гигантский проволочный каркас.
У Моржова не осталось ничего, чтобы наказать тех, кого он хотел наказать. Ни закона, ни оружия. И ПМ ему больше не сгодится. Сгодятся только голые руки и логика гнева.
– Лёнька-а! Лёнька-а!… - шёпотом орал Моржов и кидал мелкие камешки в окно второго этажа своей общаги.
Моржов стоял в диких кустах заднего двора. В небе над городом Ковязиным только-только расползались первые пятна рассвета. Всё вокруг было мертвенно-синее и мокрое.
Окно, дрогнув отражением облаков, открылось. Над карнизом показались взлохмаченная голова и голые плечи Ленчика.
– Ты хули тут?… - сонно и злобно спросил Лёнчик. - Мать разбудишь!… Полпятого же!… Хули надо?
– Выйди перепиздеть, - попросил Моржов.
– Иди на хуй… Я спать хочу… - ответил Ленчик. - Лёг час назад, а тут ты… Ты чего, бухой, что ли?
Зоркий Ленчик сразу разглядел, что с Моржовым не всё в порядке. Моржов был в трёхдневной щетине, как партизан. За три этих партизанских дня свои джинсы он явно не снимал ни разу. Мятая зелёная • майка светлела откровенно застиранным боком: похоже, здесь её Моржов заблевал и сполоснул. Правая ладонь Моржова была толсто и неумело замотана бурым бинтом.
– С бодуна я, - пояснил Моржов. - У тебя кусачки есть?
– Какие кусачки? - не понял Ленчик.
– Слесарные, бля, - ответил Моржов. - Чтобы кабель перекусить. А какие ещё кусачки бывают?
– Нету, - подумав, сообщил Ленчик. - Есть, но я тебе не дам ни хуя. Ты такой их проебёшь.
– Меняю! - предложил Моржов и достал из-за спины пистолет. - Кусачки на ствол, только без патронов.
Это было уже интересное бизнес-предложение. Ленчик поскрёб башку.
– Ладно, - согласился он. - Короче, сейчас спущусь.
Он не торопился. Когда он вывернул из-за угла общаги, Моржов бессильно сидел в сырой траве, скрестив ноги по-турецки, и курил. Рядом с ним стоял полиэтиленовый пакет с банками пива.
– Ёбнешь? - спросил Моржов, снизу вверх подавая Ленчику банку.
– А чего?… - задумчиво пробормотал Ленчик, покрутив банку перед глазами, и присел на корточки, чтобы не мочить штаны. - На. - Он бросил кусачки в траву рядом с коленями Моржова.
Моржов поднял кусачки и осмотрел.
– А покрупнее найдутся?
– Не найдутся.
Моржов вздохнул, сунул кусачки в пакет к банкам и протянул Ленчику ПМ. Ленчик проверил пистолет, спрятал за ремень брюк под майку и сразу расслабился.
– Хуёвый обмен - пистолет на кусачки, - заметил он.
Моржов беззаботно махнул рукой. Ленчик раскупорил банку.
– Со вчерашнего не проспался, - пояснил он про себя. - Хоть опохмелюсь… А ты с кем бухаешь?
– Да с бабами разными… - туманно ответил Моржов.
Белёсое небо проступило меж тяжёлых фиолетовых облаков кривыми размывами. В кустах чирикали птицы. Этот ранний час принадлежал им, только где-то далеко на мосту через Талку простучал поезд.
– Сергача не видел? - спросил Ленчик.
– С той ночи - нет.
– Блядь, не могу его найти, - пожаловался Лёнчик. - Черти знакомые сказали, что он где-то третий день квасит. Где - хуй знает. Короче, вообще ничего не понимаю.
– А чего тебе понимать? - усмехнулся Моржов.
– Да чем там, короче, вся эта хуйня закончилась. - Ленчик хмыкнул. - Я ведь тогда пришёл на дорогу, как Сергач сказал, а Алёнки уже нет. Кто её забрал? Я покрутился да в город попиздовал. Сергача тоже нигде нет. До сих пор нет, короче. Куда он делся-то? Кто и куда трунак уволок? И вообще, на хуя всё это?
– Тебе не по хуй ли? - мрачно спросил Моржов.
– В общем - по хуй, - согласился Ленчик, допил пиво и швырнул банку за куст. - Чего у тебя с рукой?
Моржов поднял забинтованную руку и покрутил кистью.
– Штопор в ладонь воткнул. Перед бабами выёбывался - винищем угощал… Сейчас не знаю, как с кусачками справлюсь…
– А чего ты собрался перекусывать?
– Провод.
Ленчик покровительственно засмеялся.
– Чего, обеднел, художник хуев, да? - спросил он. - Картинки больше не продаёшь, провода пиздишь?
– Я, блядь, по пьянке карточку банкоматовскую потерял, - объяснил Моржов. - А деньги-то нужны.
– Где будешь снимать кабель?
– С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.
– Чего-то больно много, - усомнился Ленчик.
– Так пацаны-то свои. Не обидят. Только, бля, как я с такой рукой?… Уроню кусачки - слезай вниз, да? Я ж не Бэтмен…
– Ты их привяжи к руке, - посоветовал Ленчик.
– Лучше пошли со мной, а? - предложил Моржов. - Деньги пополам.
– Не, на хуй, я боюсь. Током ёбнет.
– Там тока нет. Котельную на лето от сети отрубают. Тока я и сам боюсь.
Ленчик задумался.
– Четыреста, говоришь? - переспросил он. - Четыреста мало… Резать, значит, буду я, и мне всего четыреста?… Давай, короче, хоть пятихатку.
– Иди в жопу, - не согласился Моржов. - За пятихатку я сам провод с током зубами перегрызу.
– Ну, четыреста пятьдесят, - сбавил Ленчик.
– Каликин, торгуйся со своим Сергачом, - сказал Моржов. - Ты и так у меня ствол за гроши берёшь, и ещё тут наебать надо?
– Да ладно, чего ты, - сразу сдался Ленчик. - Всё нормально, короче. Пошли тогда, что ли, пока все спят. Допьём по дороге.
…Они шагали по пустым улицам города Ковязин, напрямик пересекали дворы, пролезали под трубами теплотрасс. Уже рассвело, и город со всеми своими стенами и деревьями казался вышедшим из катакомб после ядерной зимы. День ещё не измазал его салом и копотью, и в нём можно было жить. Жара не обмяла тротуары и углы кирпичных кладок, солнце не высветило все подворотни и арки, вываливая городские кишки напоказ, будто на рыночном прилавке. Мир ещё не успел преобразиться в провинциальный супермаркет и оставался старинным, надёжным, крепким амбаром, запертым на висячий замок светила, восходящего за Колымагиными Горами.
Моржов и Ленчик добрались до Багдада. Котельная помещалась в старой церкви, где трубу кочегарки пропустили сквозь обезглавленную колокольню.
– А сторож тут как? - спросил Ленчик, осторожный, как крыса.
– У себя дома, - пояснил Моржов. - Он в семь вечера пост примет - и домой. В семь утра вернётся, пост сдаст и снова домой. Чего тут воровать-то? Колокольню?
Забор вокруг церкви-кочегарки стоял лишь там, где был виден с улицы. Дальше он только подразумевался. Моржов и Ленчик перешагнули гнилые доски и брусья, заросшие бурьяном, и вышли на укатанный грузовиками двор. Грязная, облупленная церковь стояла, как старый колёсный пароход, который уже никогда никуда не сдвинется. Окна церкви были заложены силикатным кирпичом. Пролом в стене, сквозь который затаскивали бойлеры, закрывал ржавый щит из сваренных железных листов. Под карнизами из фигурного кирпича рыжие разводья образовали свои причудливые узоры. Возле фундамента, как шпана, рос чертополох.
Моржов сразу прошёл к дверке в цоколе колокольни. Щеколда с замком здесь была уже заботливо выбита. Моржов отволок дверь до половины, пока перекос не ограничил движения, и, не оглядываясь, исчез в сумраке. Ленчик быстро протиснулся вслед за Моржовым.
Труба котельной прошивала колокольню насквозь. Узкая деревянная лесенка с вихлястыми перилами уползала вдоль стен наверх, по угловатой спирали обвивая трубу собою. Иногда Моржову и Ленчику приходилось подгибаться под железные тяга от трубы к стенам; тяги фиксировали трубу в вертикальном положении.
– Не шаркайся, тут грязь одна, - сверху гулко предупредил Моржов, не замечая, что сам из-под ног осыпает Ленчика известковым мусором.
– Ты, блядь, лучше себе под копыта смотри… - пробурчал, отряхиваясь, Ленчик.
Они поднялись на небольшой помост возле окна, в которое уходила мощная коса резиновых кабелей. Снаружи в кладку стены были вбиты кронштейны, державшие фарфоровые изоляторы, хотя кабели и так были в оболочках. Коса в оконном проёме расплеталась на отдельные кабели. Некоторые ныряли вниз, а некоторые, обмотавшись вокруг изоляторов на пару оборотов, по воздуху утягивались к дальнему столбу.
Задрав голову, Ленчик разглядывал светлое небо в широких щелях потолочного настила. Где-то там, наверху, шелестел ветерок. Обугленная верхушка трубы плыла в облаках, как перископ субмарины в пенных гребнях.
– Ща посмотрю, что тут как… - пробормотал Моржов и на четвереньках пополз в оконный проём. Стены колокольни были толщиной в полметра, не меньше.
Моржов выглянул наружу и с колокольни увидел сразу почти весь город Ковязин. Город ещё не всплыл из затопившей его зелени. Моржов видел Багдад с его чумазыми, обломанными брандмауэрами. За ивняковым валом Банного лога Моржов видел ровные ряды крыш хозяйственной Ковыряловки. Видел в запущенных садах античные профили слегка кривоватых террас Пролёта. Дальнюю и туманную груду горы Пикет. Край тусклой плоскости Пряжского пруда со срезанным боком чуланского Соцпосёлка. Колонны элеватора за телеграфными столбами Прокола. Бледные утёсы давних новостроек Пленума… Рыхлый, взрытый, старый, ни в чём не повинный город Ковязин словно бы уже проснулся, но не шевелился, не вылезал из-под ситцевого одеяла тополей и лип и только молча отовсюду смотрел на Моржова. Бледная заря - еле алая, словно замытая молоком кровь, - покорно поворачивалась к Моржову своей недозрелой наготой, как раздевающаяся проституточка.
Моржов пополз из проёма окна назад.
– Хуйня, - пренебрежительно сказал он Ленчику, отряхивая колени. - Перекуси пару кабелей перед изолятором, и всё. На земле подберём, смотаем и с другой стороны откусим. Ёбли пять минут.
– А ток? - требовательно спросил Ленчик. Моржов молча поискал кабель, где старая оболочка порвалась, а жила оголилась, и потрогал провод забинтованной рукой.
– У тебя, может, под бинтом изолента… - не поверил Ленчик.
– Не пизди, - страдальчески попросил Моржов. - Режь скорее, и уёбываем отсюда. Опохмелиться охота.
Он достал из пакета и подал Ленчику кусачки.
Ленчик вздохнул и полез в оконный проём.
Он раскорячился на четвереньках, заслонив свет, и изогнулся, потянувшись кусачками к проводу.
Моржов огляделся вокруг, попрочнее упёрся в замусоренный пол правой, толчковой ногой, слегка присел, перетряхнув плечами, выставил перед собой ладони, как вратарь, и мощно пихнул Ленчика в задницу. И вмиг в окне посветлело.
– Бля-а!… - услышал Моржов удаляющийся крик Ленчика из пустоты за стеной колокольни, а потом удар, лязг кровельного железа и мягкий шлепок.
Моржов снова полез в окно.
Ленчик упал на край крыши, а оттуда свалился на угольную кучу. Совершенно мёртвый, он лежал на склоне кучи вверх ногами и с открытым ртом. Рядом на солнце искрой зажглись кусачки.
Моржов, стоя в окне на четвереньках, довольно долго ждал, не шевельнётся ли Ленчик, но Ленчик не шевельнулся. Моржов вылез из окна, достал из пакета с пивными банками одёжную щётку и тщательно почистил свою майку и джинсы, а потом, не касаясь одеждой стен, почистил и оконный проём тоже. Нагнувшись, он стал пятиться к лесенке, подметая за собой пол.
Задом наперёд он спустился до самого дна колокольни, шаркая щёткой по каждой ступени. Затем вышел из колокольни на двор и задвинул дверь на место. Щётку он сунул в пакет, а пакет повесил на запястье. Смотал с ладони грязный бинт и тоже сунул в пакет. Протёр очки подолом майки и направился к зарослям бурьяна, через которые они с Ленчиком и пробрались на двор кочегарки.
Две минуты спустя Моржов уже стоял на улице Багдада. Улица была пустынна и направо, и налево. Пакета у Моржова уже не было. Моржов закурил, оглядываясь. На близкой станции перестукивались поезда. В общем-то, идти Моржову было некуда. Но он всё равно куда-то пошёл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Он ушибся? - допытывалась Алёнушка. - Сильно?… Ты не врёшь мне, что он ничего не сломал?…
– Не вру…
Алёнушка осмотрела Моржова словно заново.
– Я тебе верю, хотя ты какой-то странный… Значит, всё с ним хорошо?
– Всё…
– А я? - спросила Алёнушка.
– А ты умерла.
Сергач не выдержал этого ужаса и вдавил педаль тормоза. «Волга» завизжала, разворачиваясь на дороге боком. Моржова швырнуло на спинку водительского кресла, но он успел дёрнуть пальцем курок. Выстрела он не слышал.
Через мгновение он пришёл в себя. Оказывается, он уже распахнул дверку и выпадал из машины, выставив колено. Водительское место было пустым, водительская дверь - открыта.
«Волга» стояла поперёк шоссе. Убегающий Сергач мелькал среди сосновых стволов. Опираясь на колено, Моржов прицелился с обеих рук и нажал на курок. ПМ только прыгнул в ладонях и сухо щёлкнул. Патронов больше не было. Их вообще не было. Последний патрон Моржов грохнул ещё для трудных подростков.
Сергач убегал. Горела луна. Машина посерёдке шоссе растопырила дверки левого борта. Моржов с коленей вхолостую щёлкал по Сергачу. Алёнушка лежала на заднем сиденье на спине. Голова её свешивалась из машины. Мёртвое лицо с мокрыми, окровавленными губами было запрокинуто. Пышный хвост расстелился по асфальту. Июньское созвездие Девы, как «Волга» на дороге, загромоздило полнеба, словно гигантский проволочный каркас.
У Моржова не осталось ничего, чтобы наказать тех, кого он хотел наказать. Ни закона, ни оружия. И ПМ ему больше не сгодится. Сгодятся только голые руки и логика гнева.
– Лёнька-а! Лёнька-а!… - шёпотом орал Моржов и кидал мелкие камешки в окно второго этажа своей общаги.
Моржов стоял в диких кустах заднего двора. В небе над городом Ковязиным только-только расползались первые пятна рассвета. Всё вокруг было мертвенно-синее и мокрое.
Окно, дрогнув отражением облаков, открылось. Над карнизом показались взлохмаченная голова и голые плечи Ленчика.
– Ты хули тут?… - сонно и злобно спросил Лёнчик. - Мать разбудишь!… Полпятого же!… Хули надо?
– Выйди перепиздеть, - попросил Моржов.
– Иди на хуй… Я спать хочу… - ответил Ленчик. - Лёг час назад, а тут ты… Ты чего, бухой, что ли?
Зоркий Ленчик сразу разглядел, что с Моржовым не всё в порядке. Моржов был в трёхдневной щетине, как партизан. За три этих партизанских дня свои джинсы он явно не снимал ни разу. Мятая зелёная • майка светлела откровенно застиранным боком: похоже, здесь её Моржов заблевал и сполоснул. Правая ладонь Моржова была толсто и неумело замотана бурым бинтом.
– С бодуна я, - пояснил Моржов. - У тебя кусачки есть?
– Какие кусачки? - не понял Ленчик.
– Слесарные, бля, - ответил Моржов. - Чтобы кабель перекусить. А какие ещё кусачки бывают?
– Нету, - подумав, сообщил Ленчик. - Есть, но я тебе не дам ни хуя. Ты такой их проебёшь.
– Меняю! - предложил Моржов и достал из-за спины пистолет. - Кусачки на ствол, только без патронов.
Это было уже интересное бизнес-предложение. Ленчик поскрёб башку.
– Ладно, - согласился он. - Короче, сейчас спущусь.
Он не торопился. Когда он вывернул из-за угла общаги, Моржов бессильно сидел в сырой траве, скрестив ноги по-турецки, и курил. Рядом с ним стоял полиэтиленовый пакет с банками пива.
– Ёбнешь? - спросил Моржов, снизу вверх подавая Ленчику банку.
– А чего?… - задумчиво пробормотал Ленчик, покрутив банку перед глазами, и присел на корточки, чтобы не мочить штаны. - На. - Он бросил кусачки в траву рядом с коленями Моржова.
Моржов поднял кусачки и осмотрел.
– А покрупнее найдутся?
– Не найдутся.
Моржов вздохнул, сунул кусачки в пакет к банкам и протянул Ленчику ПМ. Ленчик проверил пистолет, спрятал за ремень брюк под майку и сразу расслабился.
– Хуёвый обмен - пистолет на кусачки, - заметил он.
Моржов беззаботно махнул рукой. Ленчик раскупорил банку.
– Со вчерашнего не проспался, - пояснил он про себя. - Хоть опохмелюсь… А ты с кем бухаешь?
– Да с бабами разными… - туманно ответил Моржов.
Белёсое небо проступило меж тяжёлых фиолетовых облаков кривыми размывами. В кустах чирикали птицы. Этот ранний час принадлежал им, только где-то далеко на мосту через Талку простучал поезд.
– Сергача не видел? - спросил Ленчик.
– С той ночи - нет.
– Блядь, не могу его найти, - пожаловался Лёнчик. - Черти знакомые сказали, что он где-то третий день квасит. Где - хуй знает. Короче, вообще ничего не понимаю.
– А чего тебе понимать? - усмехнулся Моржов.
– Да чем там, короче, вся эта хуйня закончилась. - Ленчик хмыкнул. - Я ведь тогда пришёл на дорогу, как Сергач сказал, а Алёнки уже нет. Кто её забрал? Я покрутился да в город попиздовал. Сергача тоже нигде нет. До сих пор нет, короче. Куда он делся-то? Кто и куда трунак уволок? И вообще, на хуя всё это?
– Тебе не по хуй ли? - мрачно спросил Моржов.
– В общем - по хуй, - согласился Ленчик, допил пиво и швырнул банку за куст. - Чего у тебя с рукой?
Моржов поднял забинтованную руку и покрутил кистью.
– Штопор в ладонь воткнул. Перед бабами выёбывался - винищем угощал… Сейчас не знаю, как с кусачками справлюсь…
– А чего ты собрался перекусывать?
– Провод.
Ленчик покровительственно засмеялся.
– Чего, обеднел, художник хуев, да? - спросил он. - Картинки больше не продаёшь, провода пиздишь?
– Я, блядь, по пьянке карточку банкоматовскую потерял, - объяснил Моржов. - А деньги-то нужны.
– Где будешь снимать кабель?
– С котельной на Багдаде. Обещали за триста метров восемьсот рублей дать.
– Чего-то больно много, - усомнился Ленчик.
– Так пацаны-то свои. Не обидят. Только, бля, как я с такой рукой?… Уроню кусачки - слезай вниз, да? Я ж не Бэтмен…
– Ты их привяжи к руке, - посоветовал Ленчик.
– Лучше пошли со мной, а? - предложил Моржов. - Деньги пополам.
– Не, на хуй, я боюсь. Током ёбнет.
– Там тока нет. Котельную на лето от сети отрубают. Тока я и сам боюсь.
Ленчик задумался.
– Четыреста, говоришь? - переспросил он. - Четыреста мало… Резать, значит, буду я, и мне всего четыреста?… Давай, короче, хоть пятихатку.
– Иди в жопу, - не согласился Моржов. - За пятихатку я сам провод с током зубами перегрызу.
– Ну, четыреста пятьдесят, - сбавил Ленчик.
– Каликин, торгуйся со своим Сергачом, - сказал Моржов. - Ты и так у меня ствол за гроши берёшь, и ещё тут наебать надо?
– Да ладно, чего ты, - сразу сдался Ленчик. - Всё нормально, короче. Пошли тогда, что ли, пока все спят. Допьём по дороге.
…Они шагали по пустым улицам города Ковязин, напрямик пересекали дворы, пролезали под трубами теплотрасс. Уже рассвело, и город со всеми своими стенами и деревьями казался вышедшим из катакомб после ядерной зимы. День ещё не измазал его салом и копотью, и в нём можно было жить. Жара не обмяла тротуары и углы кирпичных кладок, солнце не высветило все подворотни и арки, вываливая городские кишки напоказ, будто на рыночном прилавке. Мир ещё не успел преобразиться в провинциальный супермаркет и оставался старинным, надёжным, крепким амбаром, запертым на висячий замок светила, восходящего за Колымагиными Горами.
Моржов и Ленчик добрались до Багдада. Котельная помещалась в старой церкви, где трубу кочегарки пропустили сквозь обезглавленную колокольню.
– А сторож тут как? - спросил Ленчик, осторожный, как крыса.
– У себя дома, - пояснил Моржов. - Он в семь вечера пост примет - и домой. В семь утра вернётся, пост сдаст и снова домой. Чего тут воровать-то? Колокольню?
Забор вокруг церкви-кочегарки стоял лишь там, где был виден с улицы. Дальше он только подразумевался. Моржов и Ленчик перешагнули гнилые доски и брусья, заросшие бурьяном, и вышли на укатанный грузовиками двор. Грязная, облупленная церковь стояла, как старый колёсный пароход, который уже никогда никуда не сдвинется. Окна церкви были заложены силикатным кирпичом. Пролом в стене, сквозь который затаскивали бойлеры, закрывал ржавый щит из сваренных железных листов. Под карнизами из фигурного кирпича рыжие разводья образовали свои причудливые узоры. Возле фундамента, как шпана, рос чертополох.
Моржов сразу прошёл к дверке в цоколе колокольни. Щеколда с замком здесь была уже заботливо выбита. Моржов отволок дверь до половины, пока перекос не ограничил движения, и, не оглядываясь, исчез в сумраке. Ленчик быстро протиснулся вслед за Моржовым.
Труба котельной прошивала колокольню насквозь. Узкая деревянная лесенка с вихлястыми перилами уползала вдоль стен наверх, по угловатой спирали обвивая трубу собою. Иногда Моржову и Ленчику приходилось подгибаться под железные тяга от трубы к стенам; тяги фиксировали трубу в вертикальном положении.
– Не шаркайся, тут грязь одна, - сверху гулко предупредил Моржов, не замечая, что сам из-под ног осыпает Ленчика известковым мусором.
– Ты, блядь, лучше себе под копыта смотри… - пробурчал, отряхиваясь, Ленчик.
Они поднялись на небольшой помост возле окна, в которое уходила мощная коса резиновых кабелей. Снаружи в кладку стены были вбиты кронштейны, державшие фарфоровые изоляторы, хотя кабели и так были в оболочках. Коса в оконном проёме расплеталась на отдельные кабели. Некоторые ныряли вниз, а некоторые, обмотавшись вокруг изоляторов на пару оборотов, по воздуху утягивались к дальнему столбу.
Задрав голову, Ленчик разглядывал светлое небо в широких щелях потолочного настила. Где-то там, наверху, шелестел ветерок. Обугленная верхушка трубы плыла в облаках, как перископ субмарины в пенных гребнях.
– Ща посмотрю, что тут как… - пробормотал Моржов и на четвереньках пополз в оконный проём. Стены колокольни были толщиной в полметра, не меньше.
Моржов выглянул наружу и с колокольни увидел сразу почти весь город Ковязин. Город ещё не всплыл из затопившей его зелени. Моржов видел Багдад с его чумазыми, обломанными брандмауэрами. За ивняковым валом Банного лога Моржов видел ровные ряды крыш хозяйственной Ковыряловки. Видел в запущенных садах античные профили слегка кривоватых террас Пролёта. Дальнюю и туманную груду горы Пикет. Край тусклой плоскости Пряжского пруда со срезанным боком чуланского Соцпосёлка. Колонны элеватора за телеграфными столбами Прокола. Бледные утёсы давних новостроек Пленума… Рыхлый, взрытый, старый, ни в чём не повинный город Ковязин словно бы уже проснулся, но не шевелился, не вылезал из-под ситцевого одеяла тополей и лип и только молча отовсюду смотрел на Моржова. Бледная заря - еле алая, словно замытая молоком кровь, - покорно поворачивалась к Моржову своей недозрелой наготой, как раздевающаяся проституточка.
Моржов пополз из проёма окна назад.
– Хуйня, - пренебрежительно сказал он Ленчику, отряхивая колени. - Перекуси пару кабелей перед изолятором, и всё. На земле подберём, смотаем и с другой стороны откусим. Ёбли пять минут.
– А ток? - требовательно спросил Ленчик. Моржов молча поискал кабель, где старая оболочка порвалась, а жила оголилась, и потрогал провод забинтованной рукой.
– У тебя, может, под бинтом изолента… - не поверил Ленчик.
– Не пизди, - страдальчески попросил Моржов. - Режь скорее, и уёбываем отсюда. Опохмелиться охота.
Он достал из пакета и подал Ленчику кусачки.
Ленчик вздохнул и полез в оконный проём.
Он раскорячился на четвереньках, заслонив свет, и изогнулся, потянувшись кусачками к проводу.
Моржов огляделся вокруг, попрочнее упёрся в замусоренный пол правой, толчковой ногой, слегка присел, перетряхнув плечами, выставил перед собой ладони, как вратарь, и мощно пихнул Ленчика в задницу. И вмиг в окне посветлело.
– Бля-а!… - услышал Моржов удаляющийся крик Ленчика из пустоты за стеной колокольни, а потом удар, лязг кровельного железа и мягкий шлепок.
Моржов снова полез в окно.
Ленчик упал на край крыши, а оттуда свалился на угольную кучу. Совершенно мёртвый, он лежал на склоне кучи вверх ногами и с открытым ртом. Рядом на солнце искрой зажглись кусачки.
Моржов, стоя в окне на четвереньках, довольно долго ждал, не шевельнётся ли Ленчик, но Ленчик не шевельнулся. Моржов вылез из окна, достал из пакета с пивными банками одёжную щётку и тщательно почистил свою майку и джинсы, а потом, не касаясь одеждой стен, почистил и оконный проём тоже. Нагнувшись, он стал пятиться к лесенке, подметая за собой пол.
Задом наперёд он спустился до самого дна колокольни, шаркая щёткой по каждой ступени. Затем вышел из колокольни на двор и задвинул дверь на место. Щётку он сунул в пакет, а пакет повесил на запястье. Смотал с ладони грязный бинт и тоже сунул в пакет. Протёр очки подолом майки и направился к зарослям бурьяна, через которые они с Ленчиком и пробрались на двор кочегарки.
Две минуты спустя Моржов уже стоял на улице Багдада. Улица была пустынна и направо, и налево. Пакета у Моржова уже не было. Моржов закурил, оглядываясь. На близкой станции перестукивались поезда. В общем-то, идти Моржову было некуда. Но он всё равно куда-то пошёл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70