Кажется, трудные завалились в траву досыпать - во всяком случае, ничего похожего на бейсбол Моржов в бинокль не увидел. Но предпочёл не дёргаться. Петрович обещал не подкачать, а сигнал к началу бейсбола - ракета Гонцова.
Гонцов был отправлен на дорогу ровно в девять.
Все, кто оставался в Троельге, сидели вокруг стола под навесом и смотрели на ельник - словно в привокзальном буфете в ожидании поезда. В десять сорок пять ракета Гонцова взмыла над ёлками, описала дугу и упала в хвойные волны.
– Взлетает красная ракета… - промурлыкал Моржов. - Подъём, господа. Комиссия прибудет через три минуты на первый путь. Прошу всех занять свои места у бойниц и амбразур. Дети и женщины идут в атаку впереди всех.
– Ну, ни пуха… - нахлобучивая панаму, пожелал всем Щёкин.
Щёкин и Костёрыч пошагали вдоль Талки вниз по течению. Розка, Сонечка и Наташа Ландышева пошли в кухню. Упыри направились к козлам, на которых уже лежала приговорённая к распилу шпала. Милена печально посмотрела на Моржова.
– Момент истины, Боря? - тихо спросила она.
– Апофеоз лицемерия, - возразил Моржов, бросил на землю окурок и шаркнул по нему подошвой.
Приплюснутая тёмная «тойота» Манжетова вкрадчиво вкатилась на волейбольную площадку, словно летающая тарелка. Дверки открылись, и комиссия полезла на свет. Прогноз Моржова сбылся на все сто. Проверять обвиняемых Манжетова, Шкиляеву и Каравайского приехали сами обвиняемые, а также две дамы из областного департамента образования. Одна дама была молодая и подвижная, в больших очках и бейсболке (как раз в тему), а другая - уже в возрасте и грузная, с цветастым платком на плечах.
– Какая прелесть!…- вертя головой, сразу восхитилась молодая. - Деревья, река, воздух!…
– …наш лагерь «Троельга»! - продолжала тарахтеть Шкиляева, не замечая приближающегося Моржова. - Это жилые корпуса, столовая с верандой, умывалка, спортивная площадка, туалет… Борис Данилович, а где дети?
– Здравствуйте, - сказал Моржов.
Манжетов хмуро кивнул и перевёл взгляд на Милену. Пожилая дама поджала губы. Каравайский Моржова не слышал, страстно вперившись в домик, где стояли теннисные столы.
– Здравствуйте! - жизнерадостно отозвалась молодая дама.
Моржов подождал, не представит ли Шкиляева его - комиссии, а комиссию - ему. Но Шкиляева обошлась без церемоний.
– Дети-то где? - напомнила она.
– Гуляют, - хладнокровно ответил Моржов.
– Как?! - поразилась Шкиляева, словно вокруг Троельги расстилались минные поля. - Почему не в лагере?!
– Они здесь уже двадцать восьмой день, - максимально внятно сказал Моржов. - Им здесь уже немного наскучило. Мы развлекаем их прогулками по окрестностям. Под нашим надзором.
– Дети не будут вам сидеть месяц на одном месте,- изнурённо, словно талдычила об этом уже сотню раз, сказала Моржову пожилая дама, зябко кутаясь в платок, и пояснила вдогонку: - Это же дети, а не взрослые! Надо понимать, честное слово!
Моржов не сообразил, чего ответить. Он ведь сказал то же самое, но почему-то вдруг почувствовал себя виноватым.
– Какой вы загорелый! - восхищённо заметила ему молодая.
Моржов в признательности слегка поклонился.
– Давайте осмотрим лагерь! - бодро предложила Шкиляева.
– Начнём с того корпуса! - Каравайский тотчас указал на домик, где стояли его любимые теннисные столы.
Пожилая дама устало вздохнула и слегка повернулась к домику, в который рвался Каравайский, но увидела упырей, пиливших шпалу. Даму словно парализовало. Моржов тревожно посмотрел на упырей в бинокль, но ничего особенного не заметил.
– Это кто?… - потрясённо спросила гранд-дама.
– Дежурные, - ответил Моржов и на всякий случай ещё раз посмотрел на упырей в бинокль. - Пилят дрова: готовить обед.
– Дети?… Пилят дрова?… - едва слышно переспросила дама-гранд. - У нас что, рабовладельческий строй?
– Нет, у нас печное отопление, - ответил Моржов.
– Я же привозил два баллона газа! - взвился Каравайский.
– Они закончились, - скромно сказал Моржов.
– Надо было сообщить администрации! - зыркнула на Моржова Шкиляева. - Жалобы в область вы писать можете, а своему начальству сказать не можете!
– Мы бы свозили баллоны на зарядку! - негодовал Каравайский за неиспользованный шанс. - Заодно и столы бы увезли!…
– Я в детстве так любила пилить дрова!… - мечтательно поделилась со всеми дама-джуниор.
Моржов оглядел её внимательнее. А дама-то была ничего себе. И не дама, а девка, ровесница Моржова, не старше. И без кольца на пальце. И без лифчика под блузкой.
– А я никому ни на что не жаловался, - сказал Моржов.
– Я ничего не понимаю… - тихо и сокрушённо призналась дама-гранд, перекрещивая концы платка на груди.
– А кто жаловался? - тотчас вцепилась в Моржова Шкиляева.
– Письмо было подписано Чунжиной, Идрисовой, Опёнкиной! - весело сообщила джуниорка.
– Это не важно, - тяжело произнёс Манжетов в сторону, продолжая глядеть на Милену.
– Я-а-асненько, - с угрозой заключила Шкиляиха, проигнорировав слова Манжетова.
– Это не важно! - раздражённо повторил ей Манжетов.
– А это что? - вдруг опять поразилась гранд-дама. Она указывала на шеренгу умывальников. Моржов еле сдержал порыв осмотреть умывальники в бинокль.
– Это умывальники, - неуверенно сказал он.
– Я вижу, что умывальники! - ответила гранд-дама.
Моржов не знал, что ещё сказать. Вся комиссия замолчала, отыскивая в облике умывальников что-нибудь удивительное.
– А… в чём дело? - осторожно спросил Моржов.
– Почему без крыши?
– А… нужно крышу? - уточнил Моржов.
– А если дождь?
Моржов ничего не мог придумать в ответ. Если дождь - значит дождь. Дети промокнут. Впрочем, они ведь и так бы шли умываться… И вообще: не желают - так пусть и не умываются. Ни в дождь, ни в вёдро. Грязнее от этого не станут.
– Крыши нет! - сурово и самокритично констатировал Каравайский как самый смелый из членов комиссии.
– Александр Львович! - обратилась гранд-дама к Манжетову. - Областной департамент выделял немалые средства на подготовку летних лагерей к сезону! Почему этот лагерь не готов?
– Он у нас недействующий! - ляпнула Шкиляева.
Гранд-дама набросила платок себе на голову и завязала его концы так решительно, словно перерезала себе горло.
– А чего у вас в недействующем лагере уже двадцать восемь дней делают эти несчастные дети? - спросила она и указала рукой на упырей, сидящих вокруг козлов со шпалой.
– Галина Н-николаевна! - не выдержав, процедил Манжетов, прожигая взглядом дыру в Шкиляихе.
Шкиляиха и вправду задымилась.
– Ну… то есть… - залопотала она.
– Осенью мы планируем передать этот лагерь управлению железной дороги в обмен на спонсорскую помощь Антикризисному центру, - опустив глаза в землю, признался Манжетов. - Поэтому никаких капиталовложений в этот лагерь не осуществлялось.
– А почему областной департамент не в курсе ваших планов?
– В курсе! - жизнерадостно возразила джуниорка.
– Я не вас спрашиваю, Людмила Сергеевна, - оборвала джуниорку гранд-дама. - Мне кажется, этот вопрос вне ведения вашего отдела.
– Пока ещё этот вопрос на согласовании, - совсем мрачно произнёс Манжетов. - Но это мы обсудим позже, Анна Фёдоровна.
Моржов ухмыльнулся. Вот сквозь какую дырку все увидели трусы Манжетова! Железнодорожникам нужна Троельга, а Манжетову нужны деньги. Антикриз окажется удобным соединением для взаимоудовлетворения этих пока что несообщающихся сосудов. Манжетов оказался не так уж и хитёр, если весь камуфляж его схемы обогащения размыл первый же дождичек над Троельгой.
– В стране проблемы образования объявлены приоритетными, да и проблемы здравоохранения тоже! - объявила гранд-Фёдоровна. - А мы у себя отдаём свои учебно-оздоровительные учреждения другим собственникам?
Манжетов взглядом словно хлестнул по Люсе-джуниорке.
– Анна Фёдоровна, давайте об этом потом! - ласково сказала Люся, подхватывая гранд-Фёдоровну под локоток.
Моржов со значением посмотрел на Милену, всё так же сидевшую на скамеечке у стола под навесом. Милена, конечно, всё видела и про всё догадалась - и про откат железнодорожников за лагерь, и про Манжетова с Люсей-джуниоркой. Ну, что же, правильно. Для Антикриза Манжетову, разумеется, нужны паровозики и в областном департаменте тоже. Милена опустила глаза, нервно поправляя волосы на виске.
– Я ничего не понимаю! - упорствовала гранд-Фёдоровна. - Где безопасность? А если детей затянет и покалечит?
Все молчали, и Моржов молчал.
– Борис Данилович! Вас спрашивают! - рявкнула Шкиляева.
– А?… - оторопел Моржов. - В чём дело?…
Прокурорским жестом Шкиляева указала на скворечник с электромотором для насоса, который качал воду из скважины.
– А при чём здесь я? - разозлился Моржов. - Я не электрик! Я этот мотор здесь не устанавливал! Я вообще не начальник лагеря! Михаил Петрович начальник!
– Михаил Петрович! - гранд-Фёдоровна гневно и грозно развернулась на Каравайского, как орудийная башня линкора.
– Да чего у нас готово-то?! - закричал Каравайский, на всякий случай отбежав на пару шагов назад. - Ничего не готово! Я два года столы отсюда вывезти не могу! Всё нету денег на машину!
Комиссия, кстати, ещё и на три метра не отошла от «тойоты» Манжетова. Упыри уже галдели о чём-то своём, поняв, что никто ими не заинтересовался. За Талкой стучал мяч и невнятно вопили трудные. Розка и Сонечка вынесли из кухни две здоровенные кастрюли с обедом на шестьдесят человек, водрузили их на стол на всеобщее обозрение и присели рядом с Миленой. Наташа Ландышева независимо пошла в корпус.
– По-моему, мне уже всё ясно! - завершила период гранд-Фёдоровна. - Я совершенно согласна с вами, Михаил Петрович. Лагерь абсолютно не готов к приёму детей. И я совершенно согласна с теми женщинами, которые написали жалобу. - Гранд-Фёдоровна посмотрела на сидящих в ряд Милену, Розку и Сонечку и дружелюбно спросила: - А где они, кстати?
«Кто здесь?…» - по-щёкински подумал Моржов.
– Вот они, - обречённо сказала Шкиляева и ткнула пальцем.
Гранд-Фёдоровна уставилась на Милену, Розку и Сонечку так, словно они сей момент материализовались на этой скамейке из пустоты. А Моржов услышал, как за его спиной Манжетов тихо заговорил с Люсей-джуниоркой:
– Она что, белены объелась?
– Сашенька, она всегда такая.
– На кой чёрт её послали?
– Да не волнуйся ты… У нас давно её всерьёз не воспринимают.
У Моржова даже затылок зачесался - так захотелось оглянуться и увидеть лица Манжетова и Люси-джуниорки. Значит, Люся, как и Алиска, тоже в манжетовском ОПГ… Щупальца Манжетова простирались весьма далеко. Даже в управление железной дороги.
Милена не выдержала накала сочувствия во взгляде гранд-Фёдоровны и отвернулась. Сонечка глупо открыла рот. Розка отважно набрала в грудь воздуха и, раскрасневшись, выдала моржовскую заготовку:
– Мы отказываемся от своей жалобы!
– Как? - обескураженно квакнула гранд-Фёдоровна.
Моржов затылком почувствовал мгновенно возросшее напряжение Манжетова, Люси-джуниорки и Шкиляевой.
– А вот так, - ответила Розка. - Мы написали жалобу необдуманно. Не взвесили всех своих возможностей. Мы сожалеем.
Моржов смотрел на Розку восхищёнными, влажными глазами.
– И… это все так считают? - уточнила гранд-Фёдоровна.
– Мы сами изыскали возможности, чтобы исправить недостатки организации, - глядя в землю, тихо сказала Милена.
Сонечка кивнула.
Для Моржова это звучало так, будто девчонки признались ему в любви. Оказывается, он и не очень-то верил в такое счастье. Моржов почувствовал, что рвётся заняться сексом сразу с Миленой и с Розкой одновременно - прямо сейчас и без виагры. Девчонки не подвели! Моржов хотел свернуть небо, как свиток, и развернуть его обратно, бросив девчонкам под ноги.
– Наши педагоги умеют справляться с трудностями! - с презрением и превосходством заявила гранд-Фёдоровне Шкиляиха.
– А как же недостача инвентаря, о котором вы писали? - усомнилась гранд-Фёдоровна.
– Инвентарь завезём, - пообещала Шкиляева.
– А отмена выходных?
– Добавим дни к отпуску.
– Ненормированный рабочий день?
– Доплатим.
– Отсутствие начальника?
– Объявим выговор.
– А!… А столы?! - жалким шёпотом воскликнул Каравайский.
– Вы писали, что среди вас двое - матери-одиночки с детьми…
«Выдадим замуж», - за Шкиляиху ответил Моржов и порадовался, что Щёкина нет рядом.
– Я хочу увидеть детей, - наконец объявила гранд-Фёдоровна.
– Они же в городе, - строптиво ответил Моржов и подумал: неужели комиссия без предъявления детей не поверит девкам, что они - матери-одиночки?
– Ваших детей, Борис Данилович! - злобно пояснила Шкиляева.
В голове у Моржова, как вагонные сцепки на сортировочной станции, загрохотали перестыковывающиеся мысли.
– Простите, - смешался Моржов. - Да, конечно… Наши дети на экскурсии, а американцы вон за речкой играют в бейсбол.
Комиссия повернулась к Талке, где на противоположном берегу за кустами мелькали трудные подростки.
– Мне очень нравится бейсбол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Гонцов был отправлен на дорогу ровно в девять.
Все, кто оставался в Троельге, сидели вокруг стола под навесом и смотрели на ельник - словно в привокзальном буфете в ожидании поезда. В десять сорок пять ракета Гонцова взмыла над ёлками, описала дугу и упала в хвойные волны.
– Взлетает красная ракета… - промурлыкал Моржов. - Подъём, господа. Комиссия прибудет через три минуты на первый путь. Прошу всех занять свои места у бойниц и амбразур. Дети и женщины идут в атаку впереди всех.
– Ну, ни пуха… - нахлобучивая панаму, пожелал всем Щёкин.
Щёкин и Костёрыч пошагали вдоль Талки вниз по течению. Розка, Сонечка и Наташа Ландышева пошли в кухню. Упыри направились к козлам, на которых уже лежала приговорённая к распилу шпала. Милена печально посмотрела на Моржова.
– Момент истины, Боря? - тихо спросила она.
– Апофеоз лицемерия, - возразил Моржов, бросил на землю окурок и шаркнул по нему подошвой.
Приплюснутая тёмная «тойота» Манжетова вкрадчиво вкатилась на волейбольную площадку, словно летающая тарелка. Дверки открылись, и комиссия полезла на свет. Прогноз Моржова сбылся на все сто. Проверять обвиняемых Манжетова, Шкиляеву и Каравайского приехали сами обвиняемые, а также две дамы из областного департамента образования. Одна дама была молодая и подвижная, в больших очках и бейсболке (как раз в тему), а другая - уже в возрасте и грузная, с цветастым платком на плечах.
– Какая прелесть!…- вертя головой, сразу восхитилась молодая. - Деревья, река, воздух!…
– …наш лагерь «Троельга»! - продолжала тарахтеть Шкиляева, не замечая приближающегося Моржова. - Это жилые корпуса, столовая с верандой, умывалка, спортивная площадка, туалет… Борис Данилович, а где дети?
– Здравствуйте, - сказал Моржов.
Манжетов хмуро кивнул и перевёл взгляд на Милену. Пожилая дама поджала губы. Каравайский Моржова не слышал, страстно вперившись в домик, где стояли теннисные столы.
– Здравствуйте! - жизнерадостно отозвалась молодая дама.
Моржов подождал, не представит ли Шкиляева его - комиссии, а комиссию - ему. Но Шкиляева обошлась без церемоний.
– Дети-то где? - напомнила она.
– Гуляют, - хладнокровно ответил Моржов.
– Как?! - поразилась Шкиляева, словно вокруг Троельги расстилались минные поля. - Почему не в лагере?!
– Они здесь уже двадцать восьмой день, - максимально внятно сказал Моржов. - Им здесь уже немного наскучило. Мы развлекаем их прогулками по окрестностям. Под нашим надзором.
– Дети не будут вам сидеть месяц на одном месте,- изнурённо, словно талдычила об этом уже сотню раз, сказала Моржову пожилая дама, зябко кутаясь в платок, и пояснила вдогонку: - Это же дети, а не взрослые! Надо понимать, честное слово!
Моржов не сообразил, чего ответить. Он ведь сказал то же самое, но почему-то вдруг почувствовал себя виноватым.
– Какой вы загорелый! - восхищённо заметила ему молодая.
Моржов в признательности слегка поклонился.
– Давайте осмотрим лагерь! - бодро предложила Шкиляева.
– Начнём с того корпуса! - Каравайский тотчас указал на домик, где стояли его любимые теннисные столы.
Пожилая дама устало вздохнула и слегка повернулась к домику, в который рвался Каравайский, но увидела упырей, пиливших шпалу. Даму словно парализовало. Моржов тревожно посмотрел на упырей в бинокль, но ничего особенного не заметил.
– Это кто?… - потрясённо спросила гранд-дама.
– Дежурные, - ответил Моржов и на всякий случай ещё раз посмотрел на упырей в бинокль. - Пилят дрова: готовить обед.
– Дети?… Пилят дрова?… - едва слышно переспросила дама-гранд. - У нас что, рабовладельческий строй?
– Нет, у нас печное отопление, - ответил Моржов.
– Я же привозил два баллона газа! - взвился Каравайский.
– Они закончились, - скромно сказал Моржов.
– Надо было сообщить администрации! - зыркнула на Моржова Шкиляева. - Жалобы в область вы писать можете, а своему начальству сказать не можете!
– Мы бы свозили баллоны на зарядку! - негодовал Каравайский за неиспользованный шанс. - Заодно и столы бы увезли!…
– Я в детстве так любила пилить дрова!… - мечтательно поделилась со всеми дама-джуниор.
Моржов оглядел её внимательнее. А дама-то была ничего себе. И не дама, а девка, ровесница Моржова, не старше. И без кольца на пальце. И без лифчика под блузкой.
– А я никому ни на что не жаловался, - сказал Моржов.
– Я ничего не понимаю… - тихо и сокрушённо призналась дама-гранд, перекрещивая концы платка на груди.
– А кто жаловался? - тотчас вцепилась в Моржова Шкиляева.
– Письмо было подписано Чунжиной, Идрисовой, Опёнкиной! - весело сообщила джуниорка.
– Это не важно, - тяжело произнёс Манжетов в сторону, продолжая глядеть на Милену.
– Я-а-асненько, - с угрозой заключила Шкиляиха, проигнорировав слова Манжетова.
– Это не важно! - раздражённо повторил ей Манжетов.
– А это что? - вдруг опять поразилась гранд-дама. Она указывала на шеренгу умывальников. Моржов еле сдержал порыв осмотреть умывальники в бинокль.
– Это умывальники, - неуверенно сказал он.
– Я вижу, что умывальники! - ответила гранд-дама.
Моржов не знал, что ещё сказать. Вся комиссия замолчала, отыскивая в облике умывальников что-нибудь удивительное.
– А… в чём дело? - осторожно спросил Моржов.
– Почему без крыши?
– А… нужно крышу? - уточнил Моржов.
– А если дождь?
Моржов ничего не мог придумать в ответ. Если дождь - значит дождь. Дети промокнут. Впрочем, они ведь и так бы шли умываться… И вообще: не желают - так пусть и не умываются. Ни в дождь, ни в вёдро. Грязнее от этого не станут.
– Крыши нет! - сурово и самокритично констатировал Каравайский как самый смелый из членов комиссии.
– Александр Львович! - обратилась гранд-дама к Манжетову. - Областной департамент выделял немалые средства на подготовку летних лагерей к сезону! Почему этот лагерь не готов?
– Он у нас недействующий! - ляпнула Шкиляева.
Гранд-дама набросила платок себе на голову и завязала его концы так решительно, словно перерезала себе горло.
– А чего у вас в недействующем лагере уже двадцать восемь дней делают эти несчастные дети? - спросила она и указала рукой на упырей, сидящих вокруг козлов со шпалой.
– Галина Н-николаевна! - не выдержав, процедил Манжетов, прожигая взглядом дыру в Шкиляихе.
Шкиляиха и вправду задымилась.
– Ну… то есть… - залопотала она.
– Осенью мы планируем передать этот лагерь управлению железной дороги в обмен на спонсорскую помощь Антикризисному центру, - опустив глаза в землю, признался Манжетов. - Поэтому никаких капиталовложений в этот лагерь не осуществлялось.
– А почему областной департамент не в курсе ваших планов?
– В курсе! - жизнерадостно возразила джуниорка.
– Я не вас спрашиваю, Людмила Сергеевна, - оборвала джуниорку гранд-дама. - Мне кажется, этот вопрос вне ведения вашего отдела.
– Пока ещё этот вопрос на согласовании, - совсем мрачно произнёс Манжетов. - Но это мы обсудим позже, Анна Фёдоровна.
Моржов ухмыльнулся. Вот сквозь какую дырку все увидели трусы Манжетова! Железнодорожникам нужна Троельга, а Манжетову нужны деньги. Антикриз окажется удобным соединением для взаимоудовлетворения этих пока что несообщающихся сосудов. Манжетов оказался не так уж и хитёр, если весь камуфляж его схемы обогащения размыл первый же дождичек над Троельгой.
– В стране проблемы образования объявлены приоритетными, да и проблемы здравоохранения тоже! - объявила гранд-Фёдоровна. - А мы у себя отдаём свои учебно-оздоровительные учреждения другим собственникам?
Манжетов взглядом словно хлестнул по Люсе-джуниорке.
– Анна Фёдоровна, давайте об этом потом! - ласково сказала Люся, подхватывая гранд-Фёдоровну под локоток.
Моржов со значением посмотрел на Милену, всё так же сидевшую на скамеечке у стола под навесом. Милена, конечно, всё видела и про всё догадалась - и про откат железнодорожников за лагерь, и про Манжетова с Люсей-джуниоркой. Ну, что же, правильно. Для Антикриза Манжетову, разумеется, нужны паровозики и в областном департаменте тоже. Милена опустила глаза, нервно поправляя волосы на виске.
– Я ничего не понимаю! - упорствовала гранд-Фёдоровна. - Где безопасность? А если детей затянет и покалечит?
Все молчали, и Моржов молчал.
– Борис Данилович! Вас спрашивают! - рявкнула Шкиляева.
– А?… - оторопел Моржов. - В чём дело?…
Прокурорским жестом Шкиляева указала на скворечник с электромотором для насоса, который качал воду из скважины.
– А при чём здесь я? - разозлился Моржов. - Я не электрик! Я этот мотор здесь не устанавливал! Я вообще не начальник лагеря! Михаил Петрович начальник!
– Михаил Петрович! - гранд-Фёдоровна гневно и грозно развернулась на Каравайского, как орудийная башня линкора.
– Да чего у нас готово-то?! - закричал Каравайский, на всякий случай отбежав на пару шагов назад. - Ничего не готово! Я два года столы отсюда вывезти не могу! Всё нету денег на машину!
Комиссия, кстати, ещё и на три метра не отошла от «тойоты» Манжетова. Упыри уже галдели о чём-то своём, поняв, что никто ими не заинтересовался. За Талкой стучал мяч и невнятно вопили трудные. Розка и Сонечка вынесли из кухни две здоровенные кастрюли с обедом на шестьдесят человек, водрузили их на стол на всеобщее обозрение и присели рядом с Миленой. Наташа Ландышева независимо пошла в корпус.
– По-моему, мне уже всё ясно! - завершила период гранд-Фёдоровна. - Я совершенно согласна с вами, Михаил Петрович. Лагерь абсолютно не готов к приёму детей. И я совершенно согласна с теми женщинами, которые написали жалобу. - Гранд-Фёдоровна посмотрела на сидящих в ряд Милену, Розку и Сонечку и дружелюбно спросила: - А где они, кстати?
«Кто здесь?…» - по-щёкински подумал Моржов.
– Вот они, - обречённо сказала Шкиляева и ткнула пальцем.
Гранд-Фёдоровна уставилась на Милену, Розку и Сонечку так, словно они сей момент материализовались на этой скамейке из пустоты. А Моржов услышал, как за его спиной Манжетов тихо заговорил с Люсей-джуниоркой:
– Она что, белены объелась?
– Сашенька, она всегда такая.
– На кой чёрт её послали?
– Да не волнуйся ты… У нас давно её всерьёз не воспринимают.
У Моржова даже затылок зачесался - так захотелось оглянуться и увидеть лица Манжетова и Люси-джуниорки. Значит, Люся, как и Алиска, тоже в манжетовском ОПГ… Щупальца Манжетова простирались весьма далеко. Даже в управление железной дороги.
Милена не выдержала накала сочувствия во взгляде гранд-Фёдоровны и отвернулась. Сонечка глупо открыла рот. Розка отважно набрала в грудь воздуха и, раскрасневшись, выдала моржовскую заготовку:
– Мы отказываемся от своей жалобы!
– Как? - обескураженно квакнула гранд-Фёдоровна.
Моржов затылком почувствовал мгновенно возросшее напряжение Манжетова, Люси-джуниорки и Шкиляевой.
– А вот так, - ответила Розка. - Мы написали жалобу необдуманно. Не взвесили всех своих возможностей. Мы сожалеем.
Моржов смотрел на Розку восхищёнными, влажными глазами.
– И… это все так считают? - уточнила гранд-Фёдоровна.
– Мы сами изыскали возможности, чтобы исправить недостатки организации, - глядя в землю, тихо сказала Милена.
Сонечка кивнула.
Для Моржова это звучало так, будто девчонки признались ему в любви. Оказывается, он и не очень-то верил в такое счастье. Моржов почувствовал, что рвётся заняться сексом сразу с Миленой и с Розкой одновременно - прямо сейчас и без виагры. Девчонки не подвели! Моржов хотел свернуть небо, как свиток, и развернуть его обратно, бросив девчонкам под ноги.
– Наши педагоги умеют справляться с трудностями! - с презрением и превосходством заявила гранд-Фёдоровне Шкиляиха.
– А как же недостача инвентаря, о котором вы писали? - усомнилась гранд-Фёдоровна.
– Инвентарь завезём, - пообещала Шкиляева.
– А отмена выходных?
– Добавим дни к отпуску.
– Ненормированный рабочий день?
– Доплатим.
– Отсутствие начальника?
– Объявим выговор.
– А!… А столы?! - жалким шёпотом воскликнул Каравайский.
– Вы писали, что среди вас двое - матери-одиночки с детьми…
«Выдадим замуж», - за Шкиляиху ответил Моржов и порадовался, что Щёкина нет рядом.
– Я хочу увидеть детей, - наконец объявила гранд-Фёдоровна.
– Они же в городе, - строптиво ответил Моржов и подумал: неужели комиссия без предъявления детей не поверит девкам, что они - матери-одиночки?
– Ваших детей, Борис Данилович! - злобно пояснила Шкиляева.
В голове у Моржова, как вагонные сцепки на сортировочной станции, загрохотали перестыковывающиеся мысли.
– Простите, - смешался Моржов. - Да, конечно… Наши дети на экскурсии, а американцы вон за речкой играют в бейсбол.
Комиссия повернулась к Талке, где на противоположном берегу за кустами мелькали трудные подростки.
– Мне очень нравится бейсбол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70