– Доброе утро, Борис Данилович и Дмитрий Александрович, - вежливо поздоровался он. - А где находится лагерь?
– Лагерь там, под горой, за лесом, - пояснил Моржов. - Константин Егорович уже в лагере. А ты один приехал?
– Брат у меня не смог, - пояснил Серёжа. - Мама сказала, что кто-то из нас должен помогать ей на огороде. Мы решили, что в лагерь поеду я, а Саша останется с мамой.
– А кто ещё из вашего кружка приедет?
– Наверное, больше никто. Витя и Миша не могут, Андрюша Телегин заболел, Миша, который Смирнов, поедет на юг, а Слава и Ваня - к бабушкам, - подробно рассказал Серёжа. - Я могу идти?
– Да, иди, - разрешил Моржов.
– Вон, по дороге, - хрипло сказал Щёкин и указал пальцем.
– Спасибо, - сказал Серёжа. Он повернулся, по всем правилам дорожного движения посмотрел сначала налево, а потом направо, перешёл рельсы, отыскал тропинку и стал спускаться с насыпи.
– Хороший мальчик, - похмельно прохрипел Щёкин.
Он достал новую банку и откупорил. Вдали на склоне на дороге под ельником показалась фигурка Серёжи Васенина, шагающего к лагерю согласно инструкции.
– Как педагог я гуманнее, чем Костёрыч, - сказал Щёкин. - Я хоть на котах буду практиковать, а Костёрыч - на людях.
– То есть?… - не понял Моржов.
– Костёрыч научит Серёжу Васенина любви к городу Ковязину, а город Ковязин будет продавать Серёжу Васенина, как я - своих котов, а Серёжа Васенин будет возвращаться в город Ковязин через тайгу и пургу, а город Ковязин снова будет его продавать… И так до пенсии и до космодрома.
– Давай лучше про девок поговорим, - помолчав, мрачно предложил Моржов.
– Жизнь - это кузница, - изрёк Щёкин и тотчас переключился: - Девки у нас качественные, а Сонечка - лучше всех. Глупенькая-глупенькая - аж фляга свистит. И ни бе, ни ме, ни кукареку. Чудо!
– Вон и она, - сказал Моржов, разглядывая в бинокль дорогу, по которой только что прошёл Серёжа Васенин.
Соня шагала к разъезду с сумкой в руке.
– Наверное, обед несёт, - предположил Моржов. Соня приближалась небыстро. Моржов и Щёкин сидели на шпалах и ждали её, как два соловья-разбойника.
Соня была одета не по Троельге - в лёгкое цветастое платье.
– Здравствуйте, - робко, словно чужим, сказала Соня Моржову и Щёкину. - Роза Дамировна… ну, вам поесть послала…
Моржов отполз чуть в сторону, освобождая Соне местечко между собою и Щёкиным.
– Присаживайся, - радушно предложил он.
Соня подумала и, смущаясь, неловко залезла на шпалы. По пути она толкнулась в колено Моржова круглой и мягкой попой. Устроившись, Соня сразу сдвинула ноги, зажав подол, чтобы ветер от пролетающих поездов не вывернул платье ей на живот.
Моржов и Щёкин быстро поделили бутерброды. Получилось по три на человека. Последний бутерброд оказался неделимым. Соня от него отреклась, тогда Щёкин пальцем стёр с бутерброда масло, а Моржов съел хлеб.
– А что, детей пока только как бы один мальчик приехал? - робко спросила Соня.
– Нет, мальчиков уже штук тридцать приехало, - облизывая палец, ответил Щёкин. - Но мы их всех душим и складываем за шпалами. А тот сумел убежать.
Соня испуганно посмотрела на Щёкина.
– Дядя шутит, - успокоил Соню Моржов.
– А иностранцев тоже нет? - наивно спросила Соня шёпотом.
– Ни одного, - подтвердил Моржов. Он полез в карман, вытащил телефон и посмотрел время. - Вообще-то московский поезд пришёл в Ковязин примерно полчаса назад. Я думаю, они должны приехать на ближайшей электричке.
– Не приедут они ни хрена, - вдруг сказал Щёкин, щурясь на панораму лугов, перелесков и села Сухонавозово. - Какие-то они мутные, непонятные… Что за американцы такие? Сколько их? Какого возраста? Какого хрена им здесь надо? Откуда они вообще взялись и про нас узнали?…
– Ну, это как бы я телефонограмму про них к вам в учреждение принесла… - снова засмущалась Соня. - Я тогда о своей педагогической практике в департаменте договаривалась… Мне и дали… У вас в тот день, ну, педсовет был…
Соня покраснела, не глядя на Моржова. Моржов понял, что Соня вспомнила, как он выползал с педсовета на четвереньках.
– И что там за телефонограмма? - спросил он и покровительственно погладил Соню по спинке. - Говори, не стесняйся, здесь все свои.
– Ну, там как-то непонятно было написано… Типа «просим принять на общих основаниях, деньги перечисляем на такой-то счёт»… Потом всякие цифры шли и адрес: Ореон. Ну, с опечаткой. В Америке как бы город такой есть, Орегон, вот все и решили, что это американцы…
– Не город, а штат, - поправил Моржов.
– Ну, штат, - согласилась Соня.
– А может, имелось в виду созвездие Орион? - спросил Щёкин. - Может, это инопланетяне к нам приехали? Я - человек космической эры, я не могу думать иначе!
– Какая разница, американцы или инопланетяне? - хмыкнул Моржов.- Встретим их и узнаем, кто они такие.
Они ждали. Проносящиеся поезда хлопали по глазам быстрыми промахами света между вагонов.
Моржов с верхотуры разъезда оглядывал пространства, рассчитывая послушать, как Щёкин будет очаровывать Сонечку, но Щёкин почему-то молчал. Окончательно определилось, что день выдался сумрачным, хотя и без дождя. Вдаль уходили меховые кучи Колымагиных Гор. Свежо зеленели заречные луга, слегка задымленные розовым клевером. Все краски были приглушены, вполнакала. Вся мощь цвета и света сконцентрировалась в небе. Там размазались и разъехались плоские облака, а их причудливые очертания были обведены слепящей солнечной каймой. Блестящие кружева небес земля растянула и выпрямила нитками рельсов - словно пряжу натянули на ткацкий станок. Честной готовностью к работе горел фиолетовый семафор. Где-то вдали древнегреческие парки закатывали рукава хитонов (если они были в хитонах и если у хитонов были рукава). В общем, хорошо было сидеть и просто так, без трё-ла. ожидать судьбы: неведомо чего из ниоткуда.
Электричка вылетела из-за леса, стремительно развернулась бумерангом, но сбросила ход. Она подкатила к штабелю шпал, стыдливо отвела взгляд, остановилась и набычилась. Моржов по-капитански положил бинокль на переносицу, собираясь издалека разглядеть американцев. Ему казалось, что американцы должны сразу как-то вы-лелиться из массы русских своей пестротой: нелепой одеждой, звёздно-полосатыми флажками, надувными шарами в виде гамбургеров, бейсболками и портретами президента на палочках.
С электрички сошло человек двадцать. Толпа амегиканцев среди них не выделялась, но выделялась ком-актная группа подростков: двое низеньких, один средний и один высокий. Электричка разгрузилась, хлопнула дверями и укатила. Приезжие вразнобой посыпали через рельсы - это были жители села Сухонавозово, которые направились к подвесному мосту через Талку. Подростки остались стоять на месте и угрюмо смотрели на Моржова, Щёкина и Сонечку.
– Всё-таки явились… - с мрачным и злобным удовлетворением выдохнул Щёкин. - Борька, мои упыри прикатили… Эй! - заорал он подросткам. - Сюда подошли, живо!
Подростки приблизились на половину расстояния. Щёкин спрыгнул со шпал и пошагал к ним.
– …А мы всё равно приехали, - сказал Щёкину средний.
– А чо нам дома делать? - с обидой выкрикнул высокий.
– Если вы нас выгоните, мы в лесу будем жить, а не уйдём! - заявил третий, маленький.
– Мы и ночевать здесь будем, насовсем, - с вызовом добавил четвёртый, тоже маленький.
Щёкин стоял перед упрямыми упырями и сверлил их взглядом.
– Это же дневной лагерь! - тихо и грозно сказал он. - Ночевать здесь не положено!
– А чо не положено-то? - недовольно крикнул высокий.
– Нас всё равно из домов выгнали, - сказал самый маленький.
– Из-за вас, между прочим, - сказал средний.
– А я тут при чём? - спросил Щёкин.
– Вы говорили, что мы летом куда-нибудь поедем надолго.
Щёкин отступил на шаг и внимательно осмотрел упырей с головы до ног.
– Ничков, распахни куртку, - велел он.
– Да нету у меня сигарет! - Высокий Ничков демонстративно взмахнул полами куртки.
– Гонцов, сдай мне пугач, - велел Щёкин.
– Я не взял его, - тотчас отпёрся маленький.
– 3-здай ор-ружие! - прорычал Щёкин. Маленький Гонцов скорчил рожу и вытащил из кармана самодельный пугач.
– Чечкин, рюкзак, - распорядился Щёкин.
Чечкин - второй коротышка - презрительно бросил свой рюкзачишко под ноги Щёкину. Щёкин присел, порылся в рюкзаке и выволок на свет большую пластиковую бутылку пива.
– Зажритесь, - буркнул Чечкин.
– Гершензон! - мёртвым голосом произнёс Щёкин
– Нету! - закричал средненький подросток. - Чо вы смотрите на меня всегда сквозь зубы?
Щёкин швырнул бутылку пива и пугач в бурьян, утомлённо потёр лоб и оглянулся на Моржова и Сонечку. Лицо его было страдальческим.
– Борька, я тогда пошёл! - сказал он. - Надо упырей до лагеря отконвоировать. А ты…
Щёкин споткнулся: он никак не мог намекнуть на Сонечку.
– Да понятно, - кивнул Моржов.
Щёкин молча указал упырям на дорогу под гору.
Моржов в бинокль наблюдал, как Щёкин идёт по дороге в Троельгу, а упыри семенят следом.
– Сонечка… - Моржов повернулся к Соне и слегка сбился с мысли: вместо Сони уже сидел мерцоид.
Моржов вздохнул. Всё продолжалось.
– До последней электрички остаётся два часа, - сказал он мерцоиду. - Я тебя прошу: посиди со мной, а?
– Ну… как бы… как хотите…
Моржов усмехнулся сбывшемуся ожиданию. Мерцоиды не отказывают.
Он спрыгнул со шпал и ушёл за штабель справить нужду. Соня ждала. Возвращаясь, Моржов смотрел на неё, сидевшую на фоне облаков, просторов и окоёмов. Ракурс был непривычен для города Ковязина, и Моржов не понял: то ли Сонечкин мерцоид стал прозрачен, будто обычный призрак, то ли абрис света вокруг тучи, ослепляя, как-то уж очень извилисто сплёлся с очертанием Сонечкиного плеча и опущенной головы.
Моржов залез обратно на шпалы и стал смотреть на Сонечку. Её мерцоид с одного края словно подмыло и оплавило - приготовило для слияния. Моржов не стал эстетствовать, а просто придвинулся и приобнял Сонечку, присоединяя мерцоида к себе с разогретой, подтаявшей и обмякшей стороны. Бок у Моржова и вправду потеплел: Сонечка послушно чуть изогнулась под Моржова. Сонечкина податливость тоже была из разряда явлений ДП(ПНН), а потому настраивала не на стеснительную нежность, а уже на интимную ласку. Моржов механически перекинул толстую и пушистую носу Сонечки ей на грудь и поухватистее взял Сонечку за талию левой рукой. Правая рука в это время вставляла в рот сигарету и подносила зажигалку.
Моржов курил, и курение было неуловимо созвучно стилистике железной дороги с её облаками, дымами и паровозами. Моржов искоса поглядывал на Сонечку, которая молчала покорно и без напряжения. Моржов думал, что Сонечка хоть и русопятая от вздёрнутого носика до босоножек, а всё равно настоящая татарская жена. Ей бы в самый раз сидеть в кибитке, что катится по степям за Ордой, и ждать мужа, который на коне покоряет вселенную.
Неудивительно, что Соня так понравилась Щёкину. В Сонечке очень доступным было то, что больше всего ценил Щёкин - да и сам Моржов тоже. Отчего Щёкина тянуло на блуд? Щёкин ведь был женат. Мало того, усмехнулся про себя Моржов, Сонечка внешне очень походила на щёкинскую Светку. Почто же Щёкину менять шило на мыло? Щёкин пояснял: скучно. Врал, понятно. Моржов знал: с любовницей вскоре становится так же скучно, как и с женой. Интерес к любовнице сохранялся дольше, если были какие-то трудности: скажем, нужно было гаситься от жены, или любовница уезжала в Москву на годичные курсы менеджмента, или муж любовницы нанимал киллера. А в остальном - то же самое. Зачем же тогда нужна эта гонка за женщиной, зачем заводить новых и новых, если нет любви? Если и так в доме всё нормально, а под боком обмятая, как перина, уютная супруга? Моржов знал ответ: потому что привычное лишено вкуса победы.
В супружестве этот вкус не вернуть никакими выдумками сексологов. В общем, Моржов считал, что все эти сексологи и психоаналитики и нужны-то лишь потому, что их обману поддаться куда легче, чем обманывать себя своими силами. А вкус победы в супружестве можно продлить или покорностью жены, или её строптивостью, если ты по натуре насильник. Но к свидетельству о браке вкус победы не приклеить ни на какой скотч. А подсаживаться на этот вкус можно так же крепко, как наркоману - на героин, поп-звезде - на вой стадиона, а репортёру - на телекамеру. Вот он, Моржов, подсел - и давно. Точнее, с самого начала. Так уж вышло.
Чтобы Сонечка не подумала, что он про неё забыл, Моржов легонько погладил ладонью Сонечку по груди. Как и должно женщине допотопных кочевий, на Сонечке не было лифчика. Моржов ощутил ладонью твёрдый сосок, как пресловутая принцесса - свою горошину. Моржов посмотрел на Сонечку - Сонечка смущённо смотрела на свои голые коленки. Моржов ещё раз - отчётливее - обвёл ладонью увесистую Сонечкину грудь, ожидая, что Сонечка хотя бы повернётся, чтобы поцеловаться. Сонечка ещё ниже наклонила голову. Что-то было не то, какая-то неувязка… Розка бы на месте Сонечки давно среагировала и подставила губы…
Блин!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70