- Ну вот тебе и объяснение. Кто-нибудь из мясников решил подшутить и
выбросил тушу, разделав ее так, что можно подумать, что она разорвана
тигром, как будто тигр бродит по Куреду.
- Но убиты-то люди, а не коровы и не бараны, - сопротивлялся второй.
Тирус дальнейшего не слышал, так как они уже ушли далеко. Он был рад
тому, что акробат тоже не слышал продолжения этой беседы. Конечно, Эрейзан
не делал ничего плохого и неправильного: он ведь защищался от убийц, но
сам Эрейзан не разделял этого убеждения.
Потихоньку они пересекли площадь. На севере города улицы были гораздо
лучше, так как там находились дома зажиточных граждан. Они были лучше
освещены, но здесь было много патрулей, которых им следовало избегать.
Тирус хорошо видел при свете факелов и поэтому не возобновлял свой
волшебный источник света. Он нашел ту улицу, где была расположена
гостиница. В ней они намеревались отдохнуть с комфортом. Когда они подошли
к ней, то увидели у входа нескольких полицейских, беседующих с хозяином
гостиницы. Это было то, чего он боялся, когда они шли сюда. Мысль о мягкой
постели, в которой они могли бы выспаться, была очень заманчивой. Но как
он мог объяснить кровь на своей одежде и состояние Эрейзана? Он мог бы с
помощью магии убрать все следы борьбы, сделать так, чтобы полицейские не
задавали вопросов, но их было слишком много, а такое количество волшебной
энергии вызвало бы интерес Врадуира. Рисковать нельзя. Есть же пути,
которые не требуют риска и безопасны. Осторожно Тирус повел Эрейзана от
гостиницы.
- Придется пройти еще немного, - подбодрил он друга. Волшебный колпак
не позволил их не только видеть, но и слышать, но чем меньше они будут
говорить, тем меньше вероятности, что их обнаружат.
- Мне... мне лучше. Думаю, что могу идти и сам.
Эрейзан был еще слаб, но он не упал, когда Тирус отпустил его. Они
ушли с улицы Ткачей и пошли по извилистым улицам, все время держа
направление к стенам. Только когда они оказались под защитой стен часовой
башни, Тирус снял свой волшебный колпак, спрятав его в тайники своего
могущества. Колпак мог обмануть глаза и уши тех, от кого прячутся. Поэтому
Тирус хотел, чтобы его чувства освободились от всякой преграды. Тирус
вгляделся в темноту, пытаясь рассмотреть какие-то темные неясные
очертания. На стенах горели сигнальные огни, но они делали темноту внизу,
под стенами, еще гуще.
- Ты можешь смотреть? - с надеждой спросил он Эрейзана.
- Конечно. Впереди дубовые ворота.
Постепенно глаза Тируса привыкли к темноте. Теперь он мог уже
различать кое-что впереди. Затянутое облаками небо отражайте свет факелов
и благодаря этому призрачному освещению, они обнаружили, что находятся
между внутренними стенами и линией укреплений.
Эрейзан прижался ухом к воротам, пытаясь услышать, что находится с
другой стороны ворот.
- Никого, - кивнув, сказал он.
Он отступил в сторону, пока Тирус осторожно открывал ворота. Он
возился довольно долго. Наконец болт с легким скрипом отошел в сторону и
ворота бесшумно распахнулись. Тирус натянул капюшон на голову, чтобы
закрыть свои светлые волосы, которые могли увидеть со стен, и они,
осторожно оглядываясь, выскользнули из ворот.
Тирус, припомнив план города, уверенно повернул направо. Эрейзан
медленно шел за ним, все еще не придя в себя. Тирус пытался его
поддержать, но акробат с раздражением оттолкнул его.
Им говорили, что эта часть городских стен проходила вдоль северного
берега. Берег был неприступен из-за отвесных утесов, стеной стоящих вдоль
него. Поэтому городские стены здесь охранялись гораздо меньше, а те
ворота, через которые они вышли, были здесь единственным входом в город и
он как нельзя лучше соответствовал их намерению уйти из города
незамеченными.
Они прошли между земляными холмами, ямами и другими оборонительными
сооружениями. Высоко над ними по стене от башни к башне ходили часовые. Но
они, в основном, наблюдали за дальними подступами к городу, не обращая
внимания на то, что происходит внизу под стенами. Эрейзан и Тирус
прятались в земляных укреплениях, выжидая момента, когда часовые
отвернутся. Наконец они смогли перебежать густую тень наружной стены.
Совсем недалеко от них сонный солдат охранял выход через стену, его
голова лежала на руках, крепко сжимавших копье. Эта часть стены была
неприступной, так как за ней находились крутые утесы, обрывающиеся в море,
и часовые, назначаемые на этот пост, знали, что служба их простая
формальность. Они безмятежно дремали, не опасаясь нападений. И все же
солдат мог проснуться, если бы услышал какой-нибудь необычный звук,
предположив, что злоумышленники подбираются к воротам.
Эрейзан сказал Тирусу на ухо:
- Я уже пришел в себя и могу пристукнуть его тихонько.
- Сделаем что-нибудь другое, более безопасное.
- Но ты уже много истратил своего могущества, - сказал Эрейзан, но
Тирус успокоил его.
- Еще немного.
Он закрыл глаза и направил свое существо к сонному часовому. Тирус
начал говорить, но слов слышно не было. Таинственное пение звучало в его
мозгу. Наконец он вернулся в этот мир и сказал:
- Теперь он не заметит нас.
Тирус пошел дальше, и Эрейзан последовал за ним без колебания,
полностью доверяя ему. Они шли в тени стен, направляясь к выходу. Когда
друзья подошли к воротам, часовой поднял голову и посмотрел прямо на них.
Но он не сказал ничего. Глаза его были пусты, челюсть безвольно отвисла.
- Здесь никого нет, - сказал Тирус странным утробным голосом.
- Здесь никого нет, - повторил часовой. Его губы едва слушались его.
- Ты ничего необычного не видишь.
- Ничего...
- Ты бодрствовал всю ночь, охраняя стены королевской крепости и никто
мимо твоего поста не проходил. Все было спокойно.
- ...Все было спокойно.
Тирус подошел к часовому и мягко отодвинул его в сторону. Массивная
железная полоса и замок висели на дверях. Тирус вздохнул, увидев все это.
Он сконцентрировал свое внимание сначала на замке, а затем перевел всю
силу на засов. Благодаря искусству Тируса засов открылся совершенно
бесшумно. Он бросил последний взгляд на часового, и они с Эрейзаном
тихонько приоткрыли ворота и выскользнули наружу. Они снова зарыли ворота,
и Тирус опять обратился к своему искусству, чтобы вернуть засов и замок в
первоначальное состояние.
Тирусу стало смешно, когда он вспомнил, как Роф пытался понять его.
Высоко же он оценил Тируса. Интересно, сколько бы награбленных сокровищ
заплатил лорд-бандит за то, чтобы обладать таким искусным колдуном, как
Тирус? Тирус редко обращался к своему могуществу. Исключением только были
такие чрезвычайные обстоятельства. Перед ним стояла другая более важная
цель, для достижения которой он должен был беречь свои силы - уничтожение
Врадуира.
Эрейзан опустился вниз, опершись спиной на стену. Он тяжело дышал
ртом, очевидно, его снова охватила слабость, вызванная неподготовленным
внезапным превращением. Наконец он с трудом поднялся на ноги, и они
осмотрели равнину, раскинувшуюся перед ними. На ней не было ни одного
куста и дерева. Все было выжжено и вырублено, чтобы не оставалось ни
одного места, где могли бы укрыться нападающие.
Тирус оценил всю мудрость этой предосторожности, но для них с
Эрейзаном это создавало дополнительные сложности.
Выбора не было. Тирус посмотрел в направлении морского берега. Туман
скрывал утесы и постепенно перекатывался на пустошь за стеной. Он
подождал, пока туман достаточно сгустился, чтобы скрыть их, и затем
сформировал колпак. Для сохранения могущества он сделал колпак очень
тонким. Свет он тоже не стал создавать.
Они шли так быстро, насколько позволял им волшебный колпак. Друзья
спускались по пологому склону к северу. Под ногами шуршали листья и
влажная трава. Все звуки оставались внутри колпака. Охранники не могли
слышать, как Тирус и Эрейзан, задыхаясь, бежали прочь от Куреда.
Прошло много времени, пока они достигли дольнего конца пустоши и
укрылись за заросшим холмом. Тирус посмотрел на Куред. Часовые методично
обходили свои посты. Их темные силуэты периодически мелькали на фоне
горящих сигнальных огней. На стенах города, выходящих к морю, огни маяков
пробивали плотный туман, предупреждая корабли об опасных рифах, которые
преграждали путь к берегу, факелы и уличные фонари в городе мягко освещали
низкие облака, и их отраженный свет создавал странное освещение стен и
пространства вокруг них. Густой туман придавал этому освещению какую-то
таинственность. Все было спокойно, мрак и покой царили над городом и его
жителями.
Где-то над Каматом тоже царил покой. Но несмотря на это город был
уничтожен.
Эрейзан вытянулся на травяном склоне холма, как на постели. Тирус с
нежностью посмотрел на него, а затем поднял его ноги.
- Не здесь, мой друг, не здесь. Нам надо найти какое-нибудь убежище,
крышу. Тучи сгущаются. Скорее всего, Грос-Донак собирается утром послать
дождь. А нам предстоит еще очень долгий путь, если мы хотим загнать
Врадуира в землю.

6. ЖЕРТВА КОЛДУНА
Тирус нянчился с искоркой, тлевшей в куче сухих листьев и веточек,
пытаясь раздуть костер. Пока он возился с костром, Эрейзан лежал под
навесом из веток. Акробат уклонился от разжигания костра под предлогом
проверки шалаша на способность его защиты друзей от дождя. Но Тирус знал,
что после ночной переделки Эрейзан еще не приобрел свою форму. Эрейзан
лежал, опираясь на локоть, и смотрел, как Тирус подкармливает слабый
огонек. Несколько дождевых капель прошло через навес, но их было не так
много, чтобы обеспокоить друзей или загасить костер. Постоянно моросящий
дождь усыпил ночных птиц насекомых. Рядом с их хижиной меж камней журчал
ручей, создавая умиротворяющий фон.
Во время своего бегства из города на север страны они видели много
красивых деревень и других селений, расположенных на пологих живописных
холмах. Но они обходили все селения стороной. После ночного боя на улицах
Куреда ни тот, ни другой не имели желания доверять кому бы то ни было.
Была уже поздняя ночь и пошел дождь, когда они устали и решили
остановиться. Топорами, которые Тирус сотворил из сучьев, они нарубили
веток и сделали из них навес от дождя на защищенной от ветра стороне
большого холма. Навес должен был защитить их от дождя и спрятать костер от
глаз крестьян и пастухов по крайней мере до утра.
Тирус задумчиво посмотрел на Эрейзана. Он немногое мог сделать с
помощью своего колдовства, но их раны были нанесены обычным оружием, а не
магией и в этом случае его магия была малоэффективной. Тируса больше
беспокоила слабость Эрейзана, его подавленное состояние духа. Он принес
ему целебную траву, которая должна была помочь больше, чем все его
заклинания. Тирус протянул ему кусок корня растения:
- Возьми. Не упрямься. У меня нет возможности помочь тебе, ты же
знаешь. Этот корень успокоит твой желудок и поможет затянуться твоим
ранам.
- Но не твоим, - сказал Эрейзан. - Этот корень не может мне помочь,
потому что я...
Он не докончил фразу и стал смотреть в потолок, сделанный из веток.
При этом он тяжело вздохнул. Затем с неохотой он взял корень и стал жевать
острое горькое зелье. Немного погодя он сказал:
- Я когда-нибудь говорил тебе, что мать моего отца звали Дестрой?
Он говорил, но Тирус не сказал ему этого. Если это может отвлечь
друга от печальных мыслей, то Тирус решил выслушать его терпеливо. Эрейзан
смотрел в огонь и говорил:
- Она оставила Деки на Реке, когда вышла замуж за деда. Они всю жизнь
плавали в Южном Кларическом море, пока не поселились в Камате. Но все эти
годы она не переставала себя звать Дестра, Ашед, поклоняющаяся Арган,
богине демонов. Это корень. О, бог молний! Она бы плюнула на меня, если бы
видела, что ее внук ест этот корень. Это растение проклято Дестрой. - Он
горько, с ненавистью усмехнулся. - Это смешно, что я должен есть его,
чтобы вылечиться, да? Проклятое растение для заколдованного
человеко-зверя.
Тирус заставил Эрейзана наклонить голову, чтобы он мог обследовать
рану на черепе при свете костра. Он аккуратно смыл запекшуюся кровь и
сказал:
- Ты не Дестра, мой друг. Твои родители, как и мои, рождены в
Кларике. Вот наша кровь.
- Но я заколдован, я зверь, не человек, не внук Деки и Шиидза. Даже
ты не можешь снять с меня это заклятье, которое заставляет меня рвать
когтями тела, пить кровь, как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54