Раскинув руки, Льешо пошел навстречу и провалился в сладкое зеленое забытье.
В этот миг за спиной, в кустах, раздались тяжелые шаги. Льешо отскочил, испугавшись, что его застанут в объятиях жены хана. Но он не успел придумать хотя бы мало-мальски правдоподобного оправдания: на берегу стоял мастер Ден собственной персоной.
– Мне почему-то показалось, что тебя можно будет найти именно здесь.
Дама моментально исчезла. Увидев Льешо возле реки в одиночестве, учитель нахмурился.
– Не двигайся! – едва слышно скомандовал он и засунул руку под рубашку Льешо. Через секунду он уже держал изумрудную бамбуковую змею. – Все это нам вовсе ни к чему, госпожа Чауджин, – сурово заключил он.
В присутствии мастера Дена чары разрушились, и Льешо узнал ядовитую змею, жало которой можно было сравнить лишь с самой страшной отравой мастера Марко. Она попыталась укусить лукавого бога, но тот схватил страшное пресмыкающееся чуть ниже смертоносных челюстей и поднял так, чтобы встретиться со змеей взглядом.
– Юноша принадлежит Богине, – веско произнес он. – Твоему хозяину не удастся его захватить.
Змея зашипела и сделала резкое движение хвостом, однако учитель держал ее осторожно, так, чтобы она не смогла поранить ни его, ни себя. А когда существо успокоилось, он положил его в развилку дерева.
– Так это настоящая госпожа Чауджин? – в ужасе уточнил Льешо, глядя, как змея уползает в заросли.
– Такая же настоящая, как и тогда, когда приветствовала тебя в шатре мужа, – ответил мастер Ден.
Юноша усомнился, какой из визитов он имел в виду – официальный, во время которого эта особа пыталась напоить его приворотным зельем, или нанесенный во сне.
– Ты был очень занят, – многозначительно заметил мастер Ден, оглядывая фигуру юноши наметанным взглядом личного слуги.
Льешо лишь махнул рукой и, нервно и сердито дергая головой, направился к лагерю. Ему надоели загадки, надоела помощь, которая приходила тогда, когда Хмиши уже ничего не могло помочь.
– Как ты здесь очутился и почему всегда появляешься на несколько минут позже того последнего момента, когда еще можешь оказаться полезным?
Не останавливаясь, Льешо бросал упреки, словно выпускал острые стрелы излука.
– Хан вместе с армией передислоцировался и воздвиг город вон там, на равнине, как раз над нами. – Быстрыми, энергичными шагами учитель догнал короля, который ни единым движением не показал, принимает ли столь обыденное объяснение необычного явления. – Мы появились вскоре после ложного рассвета. Но найти тебя в лагере не удалось. Принц Таючит предположил, что ты мог отправиться на реку – искать утешения. И вот я и пришел – как раз вовремя, чтобы избавить тебя от отдыха более длительного, чем тот, которого ты искал.
Последнее утверждение мастера Дена говорило о многом и заставляло о многом задуматься. Нет, он пришел к реке вовсе не затем, чтобы искать покоя смерти. Но да, он с радостью принял предложение госпожи Чауджин, хотя и догадывался, что именно она может предложить. А что касается прихода как раз вовремя…
– А может быть, ничего плохого и не случилось бы.
Пусть учитель обдумает эту мысль – как она ему понравится? Когда краензая женщина предлагает отдохнуть в своих объятиях, надо быть полным дураком, чтобы отказаться от подобной милости, даже если эти объятия грозят продлиться вечно.
Хотя скорее всего он сейчас рассуждает как дурак. Что, если не только Льинг тронулась умом? Льешо рассмотрел безумие в ней – но почему же не увидел его в себе самом?
– Карина просила передать тебе, что Адар спокойно отдыхает, но перевезти его можно будет только под действием успокоительных лекарств и, естественно, только в багажной повозке. Льинг пока трогать нельзя: она выпила немного чаю и теперь будет спать по крайней мере до восхода Великого солнца. А Ясное Утро сейчас занимается телом Хмиши и просил тебя вернуться.
– С каких это пор смертные боги превратились в посыльных? – ядовито поинтересовался Льешо.
Мастер Ден поднял бровь, тем самым выразив недовольство строптивым учеником.
– Да, именно это мы и делаем – передаем сообщения и известия. Но когда собираешься начать пререкания с лукавым богом, необходимо сразу заготовить следующие два вопроса: «Кто передал сообщение? С какой целью? »
– Мне подсказывают?
Не ожидая ответа, Льешо подбросил ногой опавшие листья. Лукавый бог, как всегда, удивил:
– Можешь не сомневаться, прислуживающие тебе боги точно соответствуют собственному назначению.
– Ну, тогда мне повезло, что рядом со мной ты, а не госпожа Сьен Ма.
Мастер Ден иронично усмехнулся:
– О, она на подходе!
Льешо вовсе не удивился.
– Зачем я понадобился карлику?
– Это он объяснит тебе сам.
Они подошли к той самой палатке, где лежал Хмиши. Карины нигде не было видно, но у входа ждали Бикси и Стайпс, а рядом с ними, в обнимку с Маленьким Братцем, стоял Таючит.
Бикси приветственно поклонился.
– Приходил Шокар, чтобы попрощаться и выразить соболезнование. Но он уже ушел, чтобы присмотреть за Льюкой – тот что-то начал совсем заговариваться, настолько, что Балар волнуется, а сам Шокар злится. Балар здесь, вместе с Ясным Утром.
– А где Каду?
Льешо не спросил о Льинг, и так догадываясь, где она может быть.
Таючит посмотрел на небо:
– Улетела отчитываться перед отцом. По совету вот этого типа. – Тай кивнул в сторону мастера Дена. – Боюсь, как бы она опять не застряла в птичьем облике, как это уже однажды случилось.
– Хабиба сделает все, что потребуется, – пожал плечами смертный бог, – она обязательно вернется.
– Ну, раз волноваться не о чем, я пойду к хану, – заключил Таючит, бросив тревожный взгляд на край заросшей лесом долины. Там, высоко, расположилась десятитысячная армия. И в одном из шатров в бреду лежал тот, от которого зависела судьба всех. – Отец заболел, – сообщил принц. И, зная, что Льешо все сразу поймет, добавил: – Госпожа Чауджин вынашивает второго наследника.
Король действительно все понял. Он невольно задумался о том, что за дитя носит в своем чреве бамбуковая змея и какое отношение к этому ребенку имеет хан Чимбай.
– В моем строю всегда найдется место для еще одного воина, – развел король руками, и с глаз принца слетела пелена печали.
Трудно было даже представить себе, что этот замечательный парень – гарн. Не сказав больше ни слова, принц ушел. А Льешо вошел в палатку к Хмиши. За ним неотступно следовал мастер Ден.
– Ну наконец-то!
Собачьи Уши отложил флейту и с печальной улыбкой посмотрел на Льешо. Забившись в самый темный угол со взятой взаймы лютней, Балар наигрывал какую-то скорбную мелодию. Мастер Ден, что-то проворчав, опустился возле двери на ковер. Льешо хотелось бы предоставить ему как пришедшему в гости богу более почетное место, но остановил себя, решив, что начал думать совсем по-гарнски. А потому просто сел там, откуда хорошо просматривался вход в палатку, чтобы не впускать посторонних, и начал слушать игру Балара.
– Смерть оказалась милостью. – Собачьи Уши взглянул на короля. Тот встал и начал беспокойно бегать по палатке.
Льешо не мог усидеть на месте, а потому подошел к Льинг, наблюдая за ее сном. – Раны были слишком тяжелы.
– Нет. – Король холодно взглянул на карлика. Тот сейчас выглядел очень важным, но толку от него, как и от мастера Дена, не было никакого. – Милостью здесь и не пахнет. Вновь побеждает зло, потому что милосердие и доброта навсегда покинули мир.
– Неправда. – Собачьи Уши положил руки на колени, и Льешо вспомнил, что судьба не нашла для этого человека ни капли сострадания, и все же он сумел сохранить веру. – Просто, когда мы видим милость, мы ее далеко не всегда узнаем. Она не всегда предстает перед нами в том виде, в котором мы ее призываем, однако она здесь, с нами.
С глаз карлика будто спала пелена, и он показал Льешо все то, что она скрывала: чередование времен года, старение солнца, возвышение и падение империй. Улыбка маленького человечка казалась древней, мудрой и терпеливой, наполненной накопившейся за долгие века болью и печалью. Но карлик не хотел казаться добрым.
– Разве милосердно вернуть Хмиши к новым страданиям, не столько физическим, сколько моральным – заставить вспоминать и еще раз переживать все, что с ним случилось?
– Это действительно не милосердие, нет. Но вот вернуть его здоровым и сильным – бог мог бы сделать такое!
– Вселенная держится на равновесии, юный король. – Ясное Утро воздел руки и показал, что имеет в виду. Балар одобрительно кивнул из своего угла. – Если богу и придется сделать подобное одолжение, – одна маленькая рука поднялась выше плеча, а другая опустилась к поясу, – то что бы ты отдал ради сохранения баланса?
– Жизнь, – не задумываясь, слишком поспешно ответил Льешо, и мастер Ден сурово нахмурился.
Юнец продолжает швыряться собственной жизнью. Неоправданная жертва, которую вряд ли можно принести в здравом рассудке.
Карлик склонил голову, внимательно глядя на Льешо.
– Кого из тысяч твоих последователей ты отдал бы за жизнь своего лучшего друга?
– Никого, – задумавшись, в коние концов признал король. В войне с мастером Марко ему пришлось потерять многие и многие жизни, и тем не менее Льешо не считал себя вправе променять жизнь хотя бы одного из подданных на жизнь Хмиши, как бы ему ни хотелось вновь увидеть лучезарную улыбку друга. – У меня не осталось ровным счетом ничего. Его смерть – это слишком, понимаешь? Мне нужен повод для жизни. Раньше казалось, что Кунгол – это все: дом, свобода, королевство. Теперь все это лишь слова. Хмиши и Льинг, Каду, Бикси и Стайпс – вот мой единственный дом. Даже родные братья не кажутся такими близкими, как эти люди.
Балар еще ниже склонился над лютней. Он молчал, хотя Льешо понимал, что спокойствие обходится ему недешево.
Ясное Утро согласно кивнул.
– Смертная богиня войны работает хорошо, хотя последствия ее трудов ощущаются недолго.
– Сломанным мечом битву не выиграешь.
Карлик уронил руки на колени.
– Ты просишь слишком многого, – заметил он. Мастер Ден коротко, иронично рассмеялся:
– Пришло время учиться у подрастающего поколения, Ясное Утро. Он уже не первый раз произносит эту фразу.
Действительно, Льешо напоминал об этом сам себе, однако без видимого результата. Боги все равно заставляли двигаться дальше. Теперь же пришло время попросить что-то для себя самого; наверное, они уже понимают, каково это и что за этим стоит.
– Балар?
Музыкант сидел, склонившись над инструментом. Не поднимая глаз, он наконец ответил на тот вопрос, который, должно быть, уже много раз задавал Ясное Утро.
– Льюка повсюду видит одни лишь несчастья. Сам я ответа не знаю. Но хочу знать, что младший брат дома, на отцовском троне, и готов отдать за это многое. – Балар взглянул на товарищей и печально улыбнулся. – Дар не покинул меня, я просто не осмеливаюсь им пользоваться.
– Знаешь, а ты ведь прав, мы действительно просим слишком многого, – покачал головой Ясное Утро. И заключил: – Твое сердце нуждается в отдыхе.
С этими словами он взял серебряную флейту и поднес ее к губам. Карлик заиграл, и с каждым тактом нежной мелодии сердце короля Льешо светлело. Скоро зашевелилась Льинг и села, протирая глаза.
– Что здесь происходит? – удивилась она, глядя на Льешо и одновременно внимательно вслушиваясь в звуки.
– Не знаю, – начал было Льешо, однако серебряные звуки флейты наполнили его душу безотчетной надеждой.
Он взглянул на мертвого друга. О чудо! Грудь Хмиши едва заметно поднималась и опускалась – снова и снова. С каждым движением дыхание становилось крепче, а скоро затрепетали и веки.
– Хмиши! – Льинг упала перед возлюбленным на колени и, крепко обняв, уронила голову ему на плечо. Рыдая, она не переставая повторяла его имя: – Хмиши, Хмиши, Хмиши!
Взгляд Хмиши поначалу бесцельно блуждал по комнате, потом остановился на Льешо. В глазах проявилось сознание.
– Я уже умер? – спросил он. – Это царство мертвых? Слова эхом отозвались в бесконечных коридорах памяти.
Хмиши уже когда-то задавал этот вопрос, а сам он спрашивал то же самое у Свина.
Льешо улыбнулся и ответил:
– Нет, ты жив и среди живых.
– Хорошо.
С облегчением вздохнув, Хмиши закрыл глаза и спокойно уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
В этот миг за спиной, в кустах, раздались тяжелые шаги. Льешо отскочил, испугавшись, что его застанут в объятиях жены хана. Но он не успел придумать хотя бы мало-мальски правдоподобного оправдания: на берегу стоял мастер Ден собственной персоной.
– Мне почему-то показалось, что тебя можно будет найти именно здесь.
Дама моментально исчезла. Увидев Льешо возле реки в одиночестве, учитель нахмурился.
– Не двигайся! – едва слышно скомандовал он и засунул руку под рубашку Льешо. Через секунду он уже держал изумрудную бамбуковую змею. – Все это нам вовсе ни к чему, госпожа Чауджин, – сурово заключил он.
В присутствии мастера Дена чары разрушились, и Льешо узнал ядовитую змею, жало которой можно было сравнить лишь с самой страшной отравой мастера Марко. Она попыталась укусить лукавого бога, но тот схватил страшное пресмыкающееся чуть ниже смертоносных челюстей и поднял так, чтобы встретиться со змеей взглядом.
– Юноша принадлежит Богине, – веско произнес он. – Твоему хозяину не удастся его захватить.
Змея зашипела и сделала резкое движение хвостом, однако учитель держал ее осторожно, так, чтобы она не смогла поранить ни его, ни себя. А когда существо успокоилось, он положил его в развилку дерева.
– Так это настоящая госпожа Чауджин? – в ужасе уточнил Льешо, глядя, как змея уползает в заросли.
– Такая же настоящая, как и тогда, когда приветствовала тебя в шатре мужа, – ответил мастер Ден.
Юноша усомнился, какой из визитов он имел в виду – официальный, во время которого эта особа пыталась напоить его приворотным зельем, или нанесенный во сне.
– Ты был очень занят, – многозначительно заметил мастер Ден, оглядывая фигуру юноши наметанным взглядом личного слуги.
Льешо лишь махнул рукой и, нервно и сердито дергая головой, направился к лагерю. Ему надоели загадки, надоела помощь, которая приходила тогда, когда Хмиши уже ничего не могло помочь.
– Как ты здесь очутился и почему всегда появляешься на несколько минут позже того последнего момента, когда еще можешь оказаться полезным?
Не останавливаясь, Льешо бросал упреки, словно выпускал острые стрелы излука.
– Хан вместе с армией передислоцировался и воздвиг город вон там, на равнине, как раз над нами. – Быстрыми, энергичными шагами учитель догнал короля, который ни единым движением не показал, принимает ли столь обыденное объяснение необычного явления. – Мы появились вскоре после ложного рассвета. Но найти тебя в лагере не удалось. Принц Таючит предположил, что ты мог отправиться на реку – искать утешения. И вот я и пришел – как раз вовремя, чтобы избавить тебя от отдыха более длительного, чем тот, которого ты искал.
Последнее утверждение мастера Дена говорило о многом и заставляло о многом задуматься. Нет, он пришел к реке вовсе не затем, чтобы искать покоя смерти. Но да, он с радостью принял предложение госпожи Чауджин, хотя и догадывался, что именно она может предложить. А что касается прихода как раз вовремя…
– А может быть, ничего плохого и не случилось бы.
Пусть учитель обдумает эту мысль – как она ему понравится? Когда краензая женщина предлагает отдохнуть в своих объятиях, надо быть полным дураком, чтобы отказаться от подобной милости, даже если эти объятия грозят продлиться вечно.
Хотя скорее всего он сейчас рассуждает как дурак. Что, если не только Льинг тронулась умом? Льешо рассмотрел безумие в ней – но почему же не увидел его в себе самом?
– Карина просила передать тебе, что Адар спокойно отдыхает, но перевезти его можно будет только под действием успокоительных лекарств и, естественно, только в багажной повозке. Льинг пока трогать нельзя: она выпила немного чаю и теперь будет спать по крайней мере до восхода Великого солнца. А Ясное Утро сейчас занимается телом Хмиши и просил тебя вернуться.
– С каких это пор смертные боги превратились в посыльных? – ядовито поинтересовался Льешо.
Мастер Ден поднял бровь, тем самым выразив недовольство строптивым учеником.
– Да, именно это мы и делаем – передаем сообщения и известия. Но когда собираешься начать пререкания с лукавым богом, необходимо сразу заготовить следующие два вопроса: «Кто передал сообщение? С какой целью? »
– Мне подсказывают?
Не ожидая ответа, Льешо подбросил ногой опавшие листья. Лукавый бог, как всегда, удивил:
– Можешь не сомневаться, прислуживающие тебе боги точно соответствуют собственному назначению.
– Ну, тогда мне повезло, что рядом со мной ты, а не госпожа Сьен Ма.
Мастер Ден иронично усмехнулся:
– О, она на подходе!
Льешо вовсе не удивился.
– Зачем я понадобился карлику?
– Это он объяснит тебе сам.
Они подошли к той самой палатке, где лежал Хмиши. Карины нигде не было видно, но у входа ждали Бикси и Стайпс, а рядом с ними, в обнимку с Маленьким Братцем, стоял Таючит.
Бикси приветственно поклонился.
– Приходил Шокар, чтобы попрощаться и выразить соболезнование. Но он уже ушел, чтобы присмотреть за Льюкой – тот что-то начал совсем заговариваться, настолько, что Балар волнуется, а сам Шокар злится. Балар здесь, вместе с Ясным Утром.
– А где Каду?
Льешо не спросил о Льинг, и так догадываясь, где она может быть.
Таючит посмотрел на небо:
– Улетела отчитываться перед отцом. По совету вот этого типа. – Тай кивнул в сторону мастера Дена. – Боюсь, как бы она опять не застряла в птичьем облике, как это уже однажды случилось.
– Хабиба сделает все, что потребуется, – пожал плечами смертный бог, – она обязательно вернется.
– Ну, раз волноваться не о чем, я пойду к хану, – заключил Таючит, бросив тревожный взгляд на край заросшей лесом долины. Там, высоко, расположилась десятитысячная армия. И в одном из шатров в бреду лежал тот, от которого зависела судьба всех. – Отец заболел, – сообщил принц. И, зная, что Льешо все сразу поймет, добавил: – Госпожа Чауджин вынашивает второго наследника.
Король действительно все понял. Он невольно задумался о том, что за дитя носит в своем чреве бамбуковая змея и какое отношение к этому ребенку имеет хан Чимбай.
– В моем строю всегда найдется место для еще одного воина, – развел король руками, и с глаз принца слетела пелена печали.
Трудно было даже представить себе, что этот замечательный парень – гарн. Не сказав больше ни слова, принц ушел. А Льешо вошел в палатку к Хмиши. За ним неотступно следовал мастер Ден.
– Ну наконец-то!
Собачьи Уши отложил флейту и с печальной улыбкой посмотрел на Льешо. Забившись в самый темный угол со взятой взаймы лютней, Балар наигрывал какую-то скорбную мелодию. Мастер Ден, что-то проворчав, опустился возле двери на ковер. Льешо хотелось бы предоставить ему как пришедшему в гости богу более почетное место, но остановил себя, решив, что начал думать совсем по-гарнски. А потому просто сел там, откуда хорошо просматривался вход в палатку, чтобы не впускать посторонних, и начал слушать игру Балара.
– Смерть оказалась милостью. – Собачьи Уши взглянул на короля. Тот встал и начал беспокойно бегать по палатке.
Льешо не мог усидеть на месте, а потому подошел к Льинг, наблюдая за ее сном. – Раны были слишком тяжелы.
– Нет. – Король холодно взглянул на карлика. Тот сейчас выглядел очень важным, но толку от него, как и от мастера Дена, не было никакого. – Милостью здесь и не пахнет. Вновь побеждает зло, потому что милосердие и доброта навсегда покинули мир.
– Неправда. – Собачьи Уши положил руки на колени, и Льешо вспомнил, что судьба не нашла для этого человека ни капли сострадания, и все же он сумел сохранить веру. – Просто, когда мы видим милость, мы ее далеко не всегда узнаем. Она не всегда предстает перед нами в том виде, в котором мы ее призываем, однако она здесь, с нами.
С глаз карлика будто спала пелена, и он показал Льешо все то, что она скрывала: чередование времен года, старение солнца, возвышение и падение империй. Улыбка маленького человечка казалась древней, мудрой и терпеливой, наполненной накопившейся за долгие века болью и печалью. Но карлик не хотел казаться добрым.
– Разве милосердно вернуть Хмиши к новым страданиям, не столько физическим, сколько моральным – заставить вспоминать и еще раз переживать все, что с ним случилось?
– Это действительно не милосердие, нет. Но вот вернуть его здоровым и сильным – бог мог бы сделать такое!
– Вселенная держится на равновесии, юный король. – Ясное Утро воздел руки и показал, что имеет в виду. Балар одобрительно кивнул из своего угла. – Если богу и придется сделать подобное одолжение, – одна маленькая рука поднялась выше плеча, а другая опустилась к поясу, – то что бы ты отдал ради сохранения баланса?
– Жизнь, – не задумываясь, слишком поспешно ответил Льешо, и мастер Ден сурово нахмурился.
Юнец продолжает швыряться собственной жизнью. Неоправданная жертва, которую вряд ли можно принести в здравом рассудке.
Карлик склонил голову, внимательно глядя на Льешо.
– Кого из тысяч твоих последователей ты отдал бы за жизнь своего лучшего друга?
– Никого, – задумавшись, в коние концов признал король. В войне с мастером Марко ему пришлось потерять многие и многие жизни, и тем не менее Льешо не считал себя вправе променять жизнь хотя бы одного из подданных на жизнь Хмиши, как бы ему ни хотелось вновь увидеть лучезарную улыбку друга. – У меня не осталось ровным счетом ничего. Его смерть – это слишком, понимаешь? Мне нужен повод для жизни. Раньше казалось, что Кунгол – это все: дом, свобода, королевство. Теперь все это лишь слова. Хмиши и Льинг, Каду, Бикси и Стайпс – вот мой единственный дом. Даже родные братья не кажутся такими близкими, как эти люди.
Балар еще ниже склонился над лютней. Он молчал, хотя Льешо понимал, что спокойствие обходится ему недешево.
Ясное Утро согласно кивнул.
– Смертная богиня войны работает хорошо, хотя последствия ее трудов ощущаются недолго.
– Сломанным мечом битву не выиграешь.
Карлик уронил руки на колени.
– Ты просишь слишком многого, – заметил он. Мастер Ден коротко, иронично рассмеялся:
– Пришло время учиться у подрастающего поколения, Ясное Утро. Он уже не первый раз произносит эту фразу.
Действительно, Льешо напоминал об этом сам себе, однако без видимого результата. Боги все равно заставляли двигаться дальше. Теперь же пришло время попросить что-то для себя самого; наверное, они уже понимают, каково это и что за этим стоит.
– Балар?
Музыкант сидел, склонившись над инструментом. Не поднимая глаз, он наконец ответил на тот вопрос, который, должно быть, уже много раз задавал Ясное Утро.
– Льюка повсюду видит одни лишь несчастья. Сам я ответа не знаю. Но хочу знать, что младший брат дома, на отцовском троне, и готов отдать за это многое. – Балар взглянул на товарищей и печально улыбнулся. – Дар не покинул меня, я просто не осмеливаюсь им пользоваться.
– Знаешь, а ты ведь прав, мы действительно просим слишком многого, – покачал головой Ясное Утро. И заключил: – Твое сердце нуждается в отдыхе.
С этими словами он взял серебряную флейту и поднес ее к губам. Карлик заиграл, и с каждым тактом нежной мелодии сердце короля Льешо светлело. Скоро зашевелилась Льинг и села, протирая глаза.
– Что здесь происходит? – удивилась она, глядя на Льешо и одновременно внимательно вслушиваясь в звуки.
– Не знаю, – начал было Льешо, однако серебряные звуки флейты наполнили его душу безотчетной надеждой.
Он взглянул на мертвого друга. О чудо! Грудь Хмиши едва заметно поднималась и опускалась – снова и снова. С каждым движением дыхание становилось крепче, а скоро затрепетали и веки.
– Хмиши! – Льинг упала перед возлюбленным на колени и, крепко обняв, уронила голову ему на плечо. Рыдая, она не переставая повторяла его имя: – Хмиши, Хмиши, Хмиши!
Взгляд Хмиши поначалу бесцельно блуждал по комнате, потом остановился на Льешо. В глазах проявилось сознание.
– Я уже умер? – спросил он. – Это царство мертвых? Слова эхом отозвались в бесконечных коридорах памяти.
Хмиши уже когда-то задавал этот вопрос, а сам он спрашивал то же самое у Свина.
Льешо улыбнулся и ответил:
– Нет, ты жив и среди живых.
– Хорошо.
С облегчением вздохнув, Хмиши закрыл глаза и спокойно уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72