– Ему удалось высвободиться из ее объятий. – Отец просил простить его, повторял, что совершил ужасный поступок. Я не мог не согласиться, что это именно так: он преследовал меня и заставил свалиться с лестницы, в результате чего я изуродовал руку и теперь никогда не смогу играть в мяч, скакать на лошади и натягивать лук, как другие мальчишки. Но когда он заговорил, я понял, что это не самое страшное. Страшнее всего то, что он зачал меня.
– Что-о-о?
– Молчи и слушай! – прикрикнул Баррик. – Дело было в сумасшествии отца. Это случилось с ним в ранней молодости. Сначала ему стали сниться страшные сны, потом в него вселился беспокойный злой дух. Когда по ночам дух появлялся, отец не мог противиться ему. Такое случилось и с ним, и с одним из его дядей. Семейное проклятие. По словам отца, злой дух настолько силен, что, когда он возвращался – порой после нескольких спокойных месяцев, – отцу приходилось запираться, чтобы выпускать злобу наедине. В этом состоянии я и застал его.
– Семейное проклятие?
– Не бойся, – произнес Баррик, горько улыбаясь. – На тебе его нет. У Кендрика тоже не было. Вам повезло: у вас светлые волосы. Отец рассказывал, что он изучил историю семейства Эддонов и не обнаружил этого проклятия ни у кого из светловолосых детей. Лишь боги знают почему. Вы – золотые, во всех смыслах слова.
– А у тебя… – Бриони вдруг поняла. И снова почувствовала, что ее ударили. – О, Баррик, ты думаешь, это может начаться у тебя?
– Может начаться? Нет, сестренка, это уже началось. Кошмары стали мучить меня в более раннем возрасте, чем отца.
– У тебя же была лихорадка!..
– Гораздо раньше, чем лихорадка. – Он вздохнул. – После лихорадки они стали тяжелее. Я просыпаюсь ночью в холодном поту, мне хочется убивать, я жажду крови. И еще после лихорадки… у меня появились видения. Во сне и наяву. За мной постоянно следят. Дом полон теней.
Бриони была потрясена, обескуражена. Еще никогда брат не казался девушке таким чужим – очень болезненное ощущение. Как будто отрезали часть ее собственного тела.
– Не знаю, что и сказать… все это так странно, – пробормотала она. – Но… пусть даже у отца было какое-то… безумие. Но он… он всегда был хорошим человеком, любящим отцом. Возможно, ты преувеличиваешь…
Баррик перебил ее:
– Любящий отец сбросил сына с лестницы? Любящий отец заявил, что лучше бы он не производил меня на свет? – Лицо принца окаменело. – Ты невнимательно меня слушала. Мое сумасшествие началось раньше. Значит, оно будет еще сильнее, чем у отца. Ему приходилось прятаться лишь несколько дней в году. Об этом он и написал в письме – поняла теперь? А в плену приступы прекратились. Никаких шуток: он говорит о нашей общей отвратительной беде, о нашей испорченной крови. Но его кровь отравлена меньше, чем моя. Мое безумие будет нарастать, и рано или поздно вам придется запереть меня в клетку, как дикого зверя… или убить.
– Баррик!
– Уходи, Бриони. – Принц снова заплакал, но совсем тихо. Слезы лились из-под полуопущенных век, словно вода сквозь трещины в камне. – Ты теперь знаешь, что тебя ожидает. Больше не могу разговаривать.
– Но я… Я хочу тебе помочь.
– Тогда оставь меня одного.
Туман стал настолько плотным, что они двигались, как слепые пилигримы – держась за плечо идущего впереди. Только Уиллоу шла уверенно и не нуждалась в поводыре. Из-за тумана она двигалась медленнее, но целенаправленно, никуда не сворачивая.
Дэб Доли держался за плащ Вансена. Туман сильно искажал звуки, и порой невозможно было разобрать слова, громко произнесенные всего в нескольких метрах от слушателя. Вансену показалось, что Дэб шептал о чем-то.
Они дважды останавливались на ночлег, а днем шли без отдыха, но жуткому лесу не было ни конца, ни края. Вансен впал в уныние: два дня они не могли отыскать землю людей. Радовало только, что больше не возникало чувства, будто они ходят кругами, как раньше, когда они бродили здесь с Коллумом Дайером.
«Вполне может оказаться, что мы не ходим кругами, а просто идем не в ту сторону. Возможно, я напрасно доверился девушке», – думал Вансен.
Луна, которую он ясно видел в самом начале пути, теперь исчезла, как и солнце.
«Или мы идем правильно, но Граница Теней продолжает перемещаться. А вдруг все наши земли поглотил мрак?»
От этой мысли Вансена бросило в дрожь.
– Ты уверена, что знаешь, где дом? – шепотом спросил он девушку, когда отряд остановился на выступе скалы, прислушиваясь к звуку ручья и пытаясь определить расстояние до него.
Ручей не то спокойно протекал прямо под ними, не то шумел далеко внизу. Впрочем, им в любом случае не хотелось испытывать судьбу – они просто отдыхали, прижавшись к скале.
Уиллоу улыбнулась. На ее худом перепачканном лице отражалась усталость, но прежнее выражение почти религиозного экстаза, пополам со страхом и растерянностью, исчезло.
– Я найду дом, – ответила она. – Они просто перетащили его подальше.
– Перетащили что?
– Доверься богам, – сказала Уиллоу, качая головой. – Они видят сквозь любую темноту. Они знают твои добрые дела.
«И недобрые тоже», – невольно подумал Вансен.
Они брели в полумраке два дня или больше, и за это время Вансен успел передумать обо всем, в том числе и о своих недостатках как командира. Теперь, когда первое потрясение от потери товарищей превратилось в постоянную тупую боль, он почувствовал жалость к пропавшему племяннику купца Реймону Беку. Печальное лицо юноши стояло у него перед глазами.
«Бедняга понимал, что все будет именно так. Что мы ведем его в сумрак, где он найдет свою смерть. Похоже, он не ошибся».
Но ведь не исключено, что Реймон Бек и остальные солдаты живы. Возможно, они просто заблудились, как Вансен с Дайером. Если повезет, они найдутся, прежде чем отряд покинет сумрачный лес. Эта мысль дарила Вансену надежду, помогала пережить долгие часы пути.
– Что это? – шепотом спросил Доли, возвращая Вансена в реальность, на мокрый склон покрытого туманом холма. – Какой-то топот… Вот, снова! Нет, это скорее похоже… похоже на звук когтей, скребущих по камню.
Едва ли его слова воодушевили людей. Сам Вансен ничего не слышал, но Доли имел самый острый слух в их маленьком отряде.
– Тогда пора в путь, – сказал Вансен, стараясь говорить как можно спокойнее. – Уиллоу! Ты снова поведешь нас.
– Куда же она нас ведет, интересно знать? – поинтересовался Саутстед. – Прямо в логово огромного пещерного медведя? Или кого там еще?
– Ничего подобного, – резко возразил ему Дайер.
Они с Вансеном пытались поддерживать воинскую дисциплину, но она была очень хрупкой и ненадежной.
Отряд осторожно двигался по узенькой тропе. Феррас едва касался платья девушки, чтобы успеть убрать руку, если он вдруг споткнется и упадет. Обрыв казался все страшнее, и им хотелось поскорее миновать его. Вансен всем телом ощущал, как ущелье становится глубже и глубже, как его дно стремительно опускается вниз, будто вода вытекает из дырявого ведра.
– Там что-то есть! – крикнул Бок. Он замыкал колонну, и его голос доносился словно из глубины длинного туннеля. – Вон там, позади нас!
Вансен покрепче уцепился за девушку и оглянулся. Он увидел, что кто-то идет за ними по склону. Причудливое длинное существо напоминало пугало на четырех лапах – потрепанное и странное. Передвигаясь как на ходулях, оно поднялось на недосягаемую высоту вверх по склону холма и исчезло в тумане.
Сердце Вансена бешено заколотилось от ужаса.
– Спаси нас, Перин! – взмолился он. – Вперед, девочка! Она старалась изо всех сил, но тропа была слишком узкой и ненадежной. Шедшие позади ругались, а иногда всхлипывали. Под ногами Вансена скользил гравий.
Чудовище, похоже, вернулось – Вансен слышал, как оно шагает прямо над ними. Поступь его походила на скрежет клешней краба по камню в приливной луже. Туман стал еще плотнее. Капитан теперь почти не видел девушку, только почувствовал, что она поднялась на невысокий уступ. На них градом полетели камни. Вансен посмотрел наверх и увидел, как ярдах в шести от него из клубов тумана возникло чудовище. Вансен видел его морду, напоминающую обрубок кривого дерева, слышал тяжелое сопение, видел лапы, с неприятным звуком скребущие о камень. Вансен отпустил Уиллоу и вытащил меч. Но уродливое создание было слишком далеко от него. Через минуту оно вновь растворилось во мгле.
– Быстро веди нас на открытое пространство! – велел он девушке. Затем обернулся и крикнул остальным: – Держите наготове мечи, но не отходите друг от друга. Доли, у тебя еще есть стрелы?
Вансен слышал, как молодой гвардеец что-то пробормотал, но не разобрал, что именно.
– Постарайся расправиться с этой тварью, если увидишь ее, – приказал он.
Вансен карабкался за Уиллоу по тропе, стараясь держаться у края обрыва, подальше от преследовавшей их твари, хотя здравый смысл подсказывал обратное. Капитан не знал, что делать, а его солдаты, шедшие позади, сбились в кучу. Идти, держась друг за друга, было опасно: легко поранить соседа мечом. Необходимо выйти на открытое пространство, где их клинки и лук Доли обеспечат хоть какую-то защиту.
Вансен поскользнулся, ступил на осыпавшийся край тропинки и чуть не полетел в пропасть, скрытую туманом. Он замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, и с трудом восстановил равновесие. Опять послышался тот же звук и треск дерева, а следом раздался вопль, исполненный животного ужаса, – такой, что невозможно было определить, кому принадлежит голос. Все еще держа меч в руках, Вансен оглянулся: огромная тварь скатывалась из тумана вниз, словно паук по паутине. Теперь уже все кричали и размахивали мечами. Чудовище в мгновение ока оказалось среди них. Его длинные тонкие руки напоминали ветви дерева, а свисавшие клочья то ли кожи, то ли меха были похожи на подгоревший пергамент. Никогда в жизни Вансен не видел ничего более безумного и мерзкого. На одно мгновение перед ним промелькнули открытая пасть и пустой черный глаз. через секунду жуткое существо удирало вверх по склону, держа в передних лапах чье-то дергающееся и вопящее тело. Доли схватил стрелу и, нещадно ругаясь, выпустил ее вслед чудовищу, но оно уже исчезло в тумане.
И утащило с собой Коллума Дайера.
Теперь они брели молча. Вансена переполняло отчаяние. Чудовище утащило их товарища, а вместе с ним и сердца всех остальных. Вансен знал Коллума с первых своих дней в Южном Пределе. В его ушах снова и снова звучал крик Дайера. Феррасу пришлось остановиться на несколько минут – его вырвало тем немногим, что было в желудке.
Задыхаясь, они добрались до конца склона, словно всю дорогу бежали. На самом деле после нападения зверя, то есть последний час пути, они шли очень медленно. Михаэль Саутстед и Бок, бледные от страха, опустились на колени и принялись молиться всем богам. Уиллоу тоже испугалась. Она тихонько сидела на камне, словно наказанный ребенок.
Молодой Доли стоял рядом с капитаном, крепко сжимая в руках лук с последней стрелой. В глазах у него блестели слезы.
– Что это было? – проговорил он.
Феррас Вансен только пожал плечами и спросил:
– Ты попал в эту тварь?
Доли ответил не сразу, словно дожидался, пока затихнет в ущелье звук голоса Вансена.
– Ты попал? – снова спросил Вансен. – Ты же стрелял в нее. Я хочу знать, что произошло и что предпринять, если чудовище вернется. Ты попал?
– Я целился не в него, капитан. – Доли провел рукой по лицу. – Я хотел… хотел убить Коллума… пока его не утащили. Но я не видел, попал я… или нет…
Вансен закрыл глаза, чтобы сдержать рвавшиеся наружу слезы. Он положил руку на вздрагивающее плечо товарища.
– Боги направили твою стрелу, Дэб.
Они уныло брели вслед за девушкой и были так подавлены, что никто не хотел разговаривать. Вновь увидев луну, Вансен ничего не сказал товарищам – он не хотел будить надежду столько раз их обманывавшую. Через час капитан понял, что туман рассеивается. Кроме луны на небе высыпали звезды, словно яркие холодные льдинки.
Люди шли по склону холма, по высокой влажной траве. Лес по-прежнему окружал их, но теперь чуть поредел. Они все так же прислушивались к каждому звуку, но Вансен чувствовал: вокруг что-то изменилось. Луна повисла ниже, а небо больше не было подернуто дымкой.
Все смертельно устали, и Вансен подумывал, не пора ли остановиться, разжечь костер, высушить промокшую одежду и немного поспать. Но он боялся закрывать глаза – вдруг он откроет их и снова увидит серебристое небытие сумрака. Да и Уиллоу без устали рвалась вперед, словно лошадь, в конце утомительного дня почуявшая близость дома. Вансену не хотелось огорчать девушку. Туман стал совсем слабым, и Феррас больше не цеплялся за потрепанную одежду Уиллоу, а шел рядом с гвардейцами, с каждым по очереди: с Саутстедом, с Доли, с Боком. Он ничего не говорил им, если они сами не спрашивали. Ему хотелось вновь объединить их, вернуть своей одичавшей команде человеческий облик. Вансен не притворялся, будто не замечает ужас их положения, но старался, насколько возможно, вселить в солдат уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Что-о-о?
– Молчи и слушай! – прикрикнул Баррик. – Дело было в сумасшествии отца. Это случилось с ним в ранней молодости. Сначала ему стали сниться страшные сны, потом в него вселился беспокойный злой дух. Когда по ночам дух появлялся, отец не мог противиться ему. Такое случилось и с ним, и с одним из его дядей. Семейное проклятие. По словам отца, злой дух настолько силен, что, когда он возвращался – порой после нескольких спокойных месяцев, – отцу приходилось запираться, чтобы выпускать злобу наедине. В этом состоянии я и застал его.
– Семейное проклятие?
– Не бойся, – произнес Баррик, горько улыбаясь. – На тебе его нет. У Кендрика тоже не было. Вам повезло: у вас светлые волосы. Отец рассказывал, что он изучил историю семейства Эддонов и не обнаружил этого проклятия ни у кого из светловолосых детей. Лишь боги знают почему. Вы – золотые, во всех смыслах слова.
– А у тебя… – Бриони вдруг поняла. И снова почувствовала, что ее ударили. – О, Баррик, ты думаешь, это может начаться у тебя?
– Может начаться? Нет, сестренка, это уже началось. Кошмары стали мучить меня в более раннем возрасте, чем отца.
– У тебя же была лихорадка!..
– Гораздо раньше, чем лихорадка. – Он вздохнул. – После лихорадки они стали тяжелее. Я просыпаюсь ночью в холодном поту, мне хочется убивать, я жажду крови. И еще после лихорадки… у меня появились видения. Во сне и наяву. За мной постоянно следят. Дом полон теней.
Бриони была потрясена, обескуражена. Еще никогда брат не казался девушке таким чужим – очень болезненное ощущение. Как будто отрезали часть ее собственного тела.
– Не знаю, что и сказать… все это так странно, – пробормотала она. – Но… пусть даже у отца было какое-то… безумие. Но он… он всегда был хорошим человеком, любящим отцом. Возможно, ты преувеличиваешь…
Баррик перебил ее:
– Любящий отец сбросил сына с лестницы? Любящий отец заявил, что лучше бы он не производил меня на свет? – Лицо принца окаменело. – Ты невнимательно меня слушала. Мое сумасшествие началось раньше. Значит, оно будет еще сильнее, чем у отца. Ему приходилось прятаться лишь несколько дней в году. Об этом он и написал в письме – поняла теперь? А в плену приступы прекратились. Никаких шуток: он говорит о нашей общей отвратительной беде, о нашей испорченной крови. Но его кровь отравлена меньше, чем моя. Мое безумие будет нарастать, и рано или поздно вам придется запереть меня в клетку, как дикого зверя… или убить.
– Баррик!
– Уходи, Бриони. – Принц снова заплакал, но совсем тихо. Слезы лились из-под полуопущенных век, словно вода сквозь трещины в камне. – Ты теперь знаешь, что тебя ожидает. Больше не могу разговаривать.
– Но я… Я хочу тебе помочь.
– Тогда оставь меня одного.
Туман стал настолько плотным, что они двигались, как слепые пилигримы – держась за плечо идущего впереди. Только Уиллоу шла уверенно и не нуждалась в поводыре. Из-за тумана она двигалась медленнее, но целенаправленно, никуда не сворачивая.
Дэб Доли держался за плащ Вансена. Туман сильно искажал звуки, и порой невозможно было разобрать слова, громко произнесенные всего в нескольких метрах от слушателя. Вансену показалось, что Дэб шептал о чем-то.
Они дважды останавливались на ночлег, а днем шли без отдыха, но жуткому лесу не было ни конца, ни края. Вансен впал в уныние: два дня они не могли отыскать землю людей. Радовало только, что больше не возникало чувства, будто они ходят кругами, как раньше, когда они бродили здесь с Коллумом Дайером.
«Вполне может оказаться, что мы не ходим кругами, а просто идем не в ту сторону. Возможно, я напрасно доверился девушке», – думал Вансен.
Луна, которую он ясно видел в самом начале пути, теперь исчезла, как и солнце.
«Или мы идем правильно, но Граница Теней продолжает перемещаться. А вдруг все наши земли поглотил мрак?»
От этой мысли Вансена бросило в дрожь.
– Ты уверена, что знаешь, где дом? – шепотом спросил он девушку, когда отряд остановился на выступе скалы, прислушиваясь к звуку ручья и пытаясь определить расстояние до него.
Ручей не то спокойно протекал прямо под ними, не то шумел далеко внизу. Впрочем, им в любом случае не хотелось испытывать судьбу – они просто отдыхали, прижавшись к скале.
Уиллоу улыбнулась. На ее худом перепачканном лице отражалась усталость, но прежнее выражение почти религиозного экстаза, пополам со страхом и растерянностью, исчезло.
– Я найду дом, – ответила она. – Они просто перетащили его подальше.
– Перетащили что?
– Доверься богам, – сказала Уиллоу, качая головой. – Они видят сквозь любую темноту. Они знают твои добрые дела.
«И недобрые тоже», – невольно подумал Вансен.
Они брели в полумраке два дня или больше, и за это время Вансен успел передумать обо всем, в том числе и о своих недостатках как командира. Теперь, когда первое потрясение от потери товарищей превратилось в постоянную тупую боль, он почувствовал жалость к пропавшему племяннику купца Реймону Беку. Печальное лицо юноши стояло у него перед глазами.
«Бедняга понимал, что все будет именно так. Что мы ведем его в сумрак, где он найдет свою смерть. Похоже, он не ошибся».
Но ведь не исключено, что Реймон Бек и остальные солдаты живы. Возможно, они просто заблудились, как Вансен с Дайером. Если повезет, они найдутся, прежде чем отряд покинет сумрачный лес. Эта мысль дарила Вансену надежду, помогала пережить долгие часы пути.
– Что это? – шепотом спросил Доли, возвращая Вансена в реальность, на мокрый склон покрытого туманом холма. – Какой-то топот… Вот, снова! Нет, это скорее похоже… похоже на звук когтей, скребущих по камню.
Едва ли его слова воодушевили людей. Сам Вансен ничего не слышал, но Доли имел самый острый слух в их маленьком отряде.
– Тогда пора в путь, – сказал Вансен, стараясь говорить как можно спокойнее. – Уиллоу! Ты снова поведешь нас.
– Куда же она нас ведет, интересно знать? – поинтересовался Саутстед. – Прямо в логово огромного пещерного медведя? Или кого там еще?
– Ничего подобного, – резко возразил ему Дайер.
Они с Вансеном пытались поддерживать воинскую дисциплину, но она была очень хрупкой и ненадежной.
Отряд осторожно двигался по узенькой тропе. Феррас едва касался платья девушки, чтобы успеть убрать руку, если он вдруг споткнется и упадет. Обрыв казался все страшнее, и им хотелось поскорее миновать его. Вансен всем телом ощущал, как ущелье становится глубже и глубже, как его дно стремительно опускается вниз, будто вода вытекает из дырявого ведра.
– Там что-то есть! – крикнул Бок. Он замыкал колонну, и его голос доносился словно из глубины длинного туннеля. – Вон там, позади нас!
Вансен покрепче уцепился за девушку и оглянулся. Он увидел, что кто-то идет за ними по склону. Причудливое длинное существо напоминало пугало на четырех лапах – потрепанное и странное. Передвигаясь как на ходулях, оно поднялось на недосягаемую высоту вверх по склону холма и исчезло в тумане.
Сердце Вансена бешено заколотилось от ужаса.
– Спаси нас, Перин! – взмолился он. – Вперед, девочка! Она старалась изо всех сил, но тропа была слишком узкой и ненадежной. Шедшие позади ругались, а иногда всхлипывали. Под ногами Вансена скользил гравий.
Чудовище, похоже, вернулось – Вансен слышал, как оно шагает прямо над ними. Поступь его походила на скрежет клешней краба по камню в приливной луже. Туман стал еще плотнее. Капитан теперь почти не видел девушку, только почувствовал, что она поднялась на невысокий уступ. На них градом полетели камни. Вансен посмотрел наверх и увидел, как ярдах в шести от него из клубов тумана возникло чудовище. Вансен видел его морду, напоминающую обрубок кривого дерева, слышал тяжелое сопение, видел лапы, с неприятным звуком скребущие о камень. Вансен отпустил Уиллоу и вытащил меч. Но уродливое создание было слишком далеко от него. Через минуту оно вновь растворилось во мгле.
– Быстро веди нас на открытое пространство! – велел он девушке. Затем обернулся и крикнул остальным: – Держите наготове мечи, но не отходите друг от друга. Доли, у тебя еще есть стрелы?
Вансен слышал, как молодой гвардеец что-то пробормотал, но не разобрал, что именно.
– Постарайся расправиться с этой тварью, если увидишь ее, – приказал он.
Вансен карабкался за Уиллоу по тропе, стараясь держаться у края обрыва, подальше от преследовавшей их твари, хотя здравый смысл подсказывал обратное. Капитан не знал, что делать, а его солдаты, шедшие позади, сбились в кучу. Идти, держась друг за друга, было опасно: легко поранить соседа мечом. Необходимо выйти на открытое пространство, где их клинки и лук Доли обеспечат хоть какую-то защиту.
Вансен поскользнулся, ступил на осыпавшийся край тропинки и чуть не полетел в пропасть, скрытую туманом. Он замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, и с трудом восстановил равновесие. Опять послышался тот же звук и треск дерева, а следом раздался вопль, исполненный животного ужаса, – такой, что невозможно было определить, кому принадлежит голос. Все еще держа меч в руках, Вансен оглянулся: огромная тварь скатывалась из тумана вниз, словно паук по паутине. Теперь уже все кричали и размахивали мечами. Чудовище в мгновение ока оказалось среди них. Его длинные тонкие руки напоминали ветви дерева, а свисавшие клочья то ли кожи, то ли меха были похожи на подгоревший пергамент. Никогда в жизни Вансен не видел ничего более безумного и мерзкого. На одно мгновение перед ним промелькнули открытая пасть и пустой черный глаз. через секунду жуткое существо удирало вверх по склону, держа в передних лапах чье-то дергающееся и вопящее тело. Доли схватил стрелу и, нещадно ругаясь, выпустил ее вслед чудовищу, но оно уже исчезло в тумане.
И утащило с собой Коллума Дайера.
Теперь они брели молча. Вансена переполняло отчаяние. Чудовище утащило их товарища, а вместе с ним и сердца всех остальных. Вансен знал Коллума с первых своих дней в Южном Пределе. В его ушах снова и снова звучал крик Дайера. Феррасу пришлось остановиться на несколько минут – его вырвало тем немногим, что было в желудке.
Задыхаясь, они добрались до конца склона, словно всю дорогу бежали. На самом деле после нападения зверя, то есть последний час пути, они шли очень медленно. Михаэль Саутстед и Бок, бледные от страха, опустились на колени и принялись молиться всем богам. Уиллоу тоже испугалась. Она тихонько сидела на камне, словно наказанный ребенок.
Молодой Доли стоял рядом с капитаном, крепко сжимая в руках лук с последней стрелой. В глазах у него блестели слезы.
– Что это было? – проговорил он.
Феррас Вансен только пожал плечами и спросил:
– Ты попал в эту тварь?
Доли ответил не сразу, словно дожидался, пока затихнет в ущелье звук голоса Вансена.
– Ты попал? – снова спросил Вансен. – Ты же стрелял в нее. Я хочу знать, что произошло и что предпринять, если чудовище вернется. Ты попал?
– Я целился не в него, капитан. – Доли провел рукой по лицу. – Я хотел… хотел убить Коллума… пока его не утащили. Но я не видел, попал я… или нет…
Вансен закрыл глаза, чтобы сдержать рвавшиеся наружу слезы. Он положил руку на вздрагивающее плечо товарища.
– Боги направили твою стрелу, Дэб.
Они уныло брели вслед за девушкой и были так подавлены, что никто не хотел разговаривать. Вновь увидев луну, Вансен ничего не сказал товарищам – он не хотел будить надежду столько раз их обманывавшую. Через час капитан понял, что туман рассеивается. Кроме луны на небе высыпали звезды, словно яркие холодные льдинки.
Люди шли по склону холма, по высокой влажной траве. Лес по-прежнему окружал их, но теперь чуть поредел. Они все так же прислушивались к каждому звуку, но Вансен чувствовал: вокруг что-то изменилось. Луна повисла ниже, а небо больше не было подернуто дымкой.
Все смертельно устали, и Вансен подумывал, не пора ли остановиться, разжечь костер, высушить промокшую одежду и немного поспать. Но он боялся закрывать глаза – вдруг он откроет их и снова увидит серебристое небытие сумрака. Да и Уиллоу без устали рвалась вперед, словно лошадь, в конце утомительного дня почуявшая близость дома. Вансену не хотелось огорчать девушку. Туман стал совсем слабым, и Феррас больше не цеплялся за потрепанную одежду Уиллоу, а шел рядом с гвардейцами, с каждым по очереди: с Саутстедом, с Доли, с Боком. Он ничего не говорил им, если они сами не спрашивали. Ему хотелось вновь объединить их, вернуть своей одичавшей команде человеческий облик. Вансен не притворялся, будто не замечает ужас их положения, но старался, насколько возможно, вселить в солдат уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109