– Я много раз спасала вашу шкуру. Я объявила себя вашим слугой. Чего вы еще хотите?
– Вас, ma petite. – Он встал, но не подошел ко мне. – Меня тянет к вам уже не трудность, не обещание силы.
У меня сердце заколотилось в глотке, а ведь он даже пальцем не шевельнул.
– Я люблю вас, Анита.
Я смотрела на него расширенными глазами. Открыла рот, закрыла. Я ему не верила. Он так легко, так умело врал. Он мастер обмана. Как можно ему поверить сейчас?
– И что вы хотите от меня услышать?
Он покачал головой, и его лицо приняло обычный вид – то есть обрело ту совершенную красоту, которая у него за обычный вид сходила. Но я знала теперь, что даже это – маска, скрывающая более глубокие чувства.
– Как вы это сделали?
– Если вам несколько веков приходится тренировать лицо, чтобы оно было приятным и ничего не выражающим, ничего другого у вас уже не получится. Много раз моя жизнь зависела от выражения моего лица. Я хотел бы, чтобы вы поняли, чего мне стоила эта небольшая демонстрация человечности.
– Что вы хотите от меня услышать, Жан-Клод?
– Вы меня немножко любите, в этом я уверен.
Я пожала плечами:
– Может быть, но “немножко” – этого недостаточно.
– А Ричарда вы любите сильно, верно ведь?
Я посмотрела ему в глаза и хотела солгать, пощадить его чувства, но такая ложь ранит сильнее правды.
– Да.
– И все же вам еще предстоит сделать выбор. Вы еще не велели мне оставить вас обоих и не мешать вашему матримониальному блаженству. Почему?
– В последний раз, когда мы обсуждали эту тему, вы грозились убить Ричарда.
– Если это все, что вас останавливает, ma petite, то не страшитесь. Я не стану убивать Ричарда лишь потому, что вы выбрали его постель, а не мою.
– С каких это пор?
– Когда я предоставил Ричарду свою поддержку, Маркус стал моим врагом. Этого не переменить. – Жан-Клод оперся плечом на ближайшую ко мне спинку кровати. – Я думал было приручить другую стаю. Всегда найдется какой-нибудь честолюбивый самец-альфа. Кто-нибудь, мечтающий о собственной стае, но либо из сентиментальности, либо от недостатка сил обреченный вечно быть вторым. Я мог бы убить Ричарда и найти кого-нибудь, кто убьет Маркуса.
Я выслушала этот совершенно спокойно изложенный план и спросила:
– И что же заставило вас передумать?
– Вы.
– Не поняла?
– Вы любите Ричарда, ma petite. Любите по-настоящему. Его смерть разрушила бы что-то в вашей душе. Когда погибла Джулианна, я думал, что у меня уже никогда ни к кому не будет такого чувства. И не было, пока я не встретил вас.
– Вы не станете убивать Ричарда, потому что мне это было бы больно?
– Oui.
– И я, когда Ричард сюда приедет, могу ему сказать, что выбрала его, и вы нас отпускаете, не мешаете жениться, вообще ничего к нам не имеете?
– А разве на пути к вашему браку нет еще одного препятствия, кроме моей скромной персоны?
– Какого?
– Вы должны увидеть его превращение в волка. – Жан-Клод улыбнулся и покачал головой. – Будь Ричард человеком, вы бы встретили его в дверях улыбкой и согласием. Но вы боитесь того, что он собой представляет. Он для вас недостаточно человек, ma petite.
– Он сам для себя недостаточно человек, – сказала я.
Жан-Клод приподнял брови.
– Да, Ричард бежит своего зверя, как вы бежали меня. Но у Ричарда и его зверя одно тело на двоих, и ему не удастся сбежать.
– Я это знаю.
– И Ричард до сих пор бежит, ma petite. И вы бежите вместе с ним. Если бы вы точно знали, что можете принять его таким, как он есть, целиком, вы бы это уже сделали.
– Он все время находит поводы, чтобы не превращаться при мне.
– Он боится вашей реакции, – сказал Жан-Клод.
– Это еще не все, – заметила я. – Если я смогу принять его зверя, то не уверена, что Ричард сможет принять меня.
Жан-Клод склонил голову набок:
– Я не совсем понимаю.
– Он так сильно ненавидит то, что собой представляет. И если я смогу с этим смириться, он... он не будет больше меня любить.
– Если вы воспримете его зверя, это будет... как это... извращение?
Я кивнула:
– Что-то вроде этого.
– Вы попали меж рогов очень неприятной дилеммы, ma petite. Он не ляжет с вами и не женится на вас, пока вы не увидите и не воспримете его зверя. Но вы боитесь, что, если вы его воспримете, Ричард отвернется от вас.
– Да.
Жан-Клод покачал головой:
– Только вам удается за одну человеческую жизнь создать себе такой невозможный выбор из двух мужчин.
– Я к этому не стремилась.
Он отошел от кровати и остановился в двух шагах от меня, глядя вниз.
– Я пытался сыграть перед вами смертного, ma petite. Но у Ричарда куда лучше получается быть человеком. Я же уже очень давно не был человеком по-настоящему. Раз я не могу быть лучшим человеком, позвольте мне быть лучшим монстром.
Я прищурилась:
– Что это должно значить?
– Это значит, ma petite, что Джейсон мне рассказал, насколько далеко зашли ваши отношения с Ричардом накануне.
Черт, сколько могли услышать эти ликантропы? Больше, чем мне было бы приятно, это уж точно.
– Как я люблю, когда за мной шпионят!
– Пожалуйста, ma petite, не надо скандалов.
Это “пожалуйста” меня доконало.
– Я слушаю.
– Я как-то вам говорил, что, если Ричард может вас трогать, а я нет, это будет нечестно. Правило не отменено.
Я оттолкнулась от двери. Так, Жан-Клод заступил за черту.
– Вы просите меня, чтобы я позволила вам трогать меня там, где трогал Ричард?
Он улыбнулся:
– Какое праведное возмущение, ma petite! Но не бойтесь. Навязать вам себя таким образом – в этом был бы привкус изнасилования. Такими вещами я не интересуюсь.
Я шагнула назад, оставляя между нами просвет.
– Так к чему же вы клоните?
– Вы запретили мне применять к вам, как вы это называете, вампирские фокусы. – Он поднял руку ладонью вперед, останавливая мои слова. – Я не имею в виду околдовывание глазами. Я даже не уверен, что с вами оно теперь возможно. Человеком я быть не могу, ma petite. Я – вампир. Позвольте мне показать вам, какие есть удовольствия, людям не доступные.
Я покачала головой.
– Не выйдет.
– Поцелуй, ma petite, я прошу только этого. Один целомудренный поцелуй.
– И в чем подвох? – спросила я.
Глаза его искрились сплошной синевой. Кожа под светильниками сияла алебастром.
– Обойдемся, – сказала я.
– Если бы вы были уверены в том, что вам нужен Ричард, я бы оставил вас ему. Но тот факт, что я вас люблю, разве не заслуживает хотя бы поцелуя?
Он скользнул ко мне, я попятилась, но за спиной была дверь, и деваться было некуда.
Он был как живая скульптура, весь слоновая кость и сапфир, так красив, что не сказать словами, так красив, что боязно коснуться. Его руки скользнули по моим предплечьям, пальцам... Я ахнула. Сила потекла по моей коже ровным потоком, как танцующий ветерок.
Наверное, я напряглась, потому что Жан-Клод сказал:
– Больно не будет, я обещаю.
– Только поцелуй, – прошептала я.
– Только поцелуй, – прошептал он.
Лицо Жан-Клода склонилось ко мне, губы коснулись моих губ, нежно, медленно. Сила потекла с его губ ко мне в рот; я, наверное, на секунду перестала дышать. Будто кожа у меня таяла, и я тонула в этом невозможном теле, в этой сверкающей силе.
– Похоже, я как раз вовремя.
В дверях стоял Ричард.
Я уперлась рукой Жан-Клоду в грудь и оттолкнула его так, что он пошатнулся, при этом ловила ртом воздух, будто тонула. Кожа пульсировала и билась от силы, еще льющейся по мне, внутрь меня.
– Ричард, – прошептала я. Мне хотелось сказать, что это на самом деле не так, как с виду, но не хватало воздуха. Жан-Клод обернулся, улыбаясь. Он-то знал, что сказать.
– Ричард, как хорошо, что ты пришел. Как ты прошел мимо моего волка?
– Это было нетрудно.
Я глядела на них обоих. Мне все еще было трудно дышать. Будто задели сразу все нервы тела. Грань между удовольствием и болью чертовски тонка, и я не знала, по какую ее сторону я сейчас.
Сияние Жан-Клода погасло; он стоял, бледный, прекрасный, почти человек.
Ричард встал перед самой дверью. Глаза у него горели не внутренним светом, а гневом, гневом, плясавшим в глазах, подергивавшим углы рта, напрягающим мышцы плеч и рук, да так, что это напряжение разлилось по всей комнате. Никогда я раньше так не обращала внимания, как он физически огромен. Казалось, он занимает больше места, чем должен бы. Первые дуновения силы пробежали у меня по коже.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, я пошла к нему. Чем ближе я подходила, тем гуще становилась сила, исходящая от него, будто я шла в сплошную массу пульсирующей, дрожащей энергии.
Я остановилась, пытаясь опустить сердце из горла в грудь. Ричард был одет в джинсы и зеленую фланелевую ковбойку с закатанными выше локтей рукавами. Волосы лежали на плечах густой волной. Я его уже сто раз таким видела, но сейчас он был другой. Раньше я никогда его не боялась – всерьез. Сейчас я впервые увидела, что бояться есть чего. Что-то поднималось из глубины его глаз – зверь, как он это называл. Он ждал за этими карими глазами, монстр, ожидающий выхода на свободу.
– Ричард, – начала я и должна была остановиться и прокашляться. – Что с тобой?
– Завтра полнолуние, Анита, и сильные эмоции мне сейчас не показаны. Его лицо натянулось от гнева, скулы выступили. – Если бы я не появился, ты бы нарушила свое обещание?
– Он все еще не знает, какого типа у меня чулки.
Ричард улыбнулся, напряжение чуть отпустило его.
– Для подвязок слишком гладко, – сказал Жан-Клод. – Колготки, хотя, быть может, с вырезом – здесь я не уверен.
Ричард зарычал.
Я обернулась на Жан-Клода:
– Не надо мне помогать.
Он улыбнулся и кивнул, оперся на спинку кровати, играя пальцами на голой груди. Многозначительно, как и хотел. Ну и черт с ним.
Низкое сильное рычание вернуло мое внимание к Ричарду. Он шел, крадучись, к кровати, будто каждое движение причиняло боль. Напряжение звенело в нарастающей силе. Неужто мне предстоит увидеть его превращение здесь и сейчас? Если он перекинется, будет драка, и я впервые испугалась не только за Ричарда, но и за Жан-Клода.
– Ричард, не надо, прошу тебя.
Он глядел мимо меня, на Жан-Клода. Я не стала оборачиваться смотреть, какую пакость учинил вампир у меня за спиной, мне вполне хватало стоящего передо мной вервольфа.
Что-то мелькнуло на его лице. Можно было не сомневаться, что Жан-Клод позади меня что-то сделал. Ричард издал звук более звериный, чем человеческий, и рванулся к кровати. Я не отступила, не отошла, и когда он со мной поравнялся, ударила его всем телом и пустила его почти идеальным броском через плечо. Остальное сделала его инерция. Может быть, если бы я отпустила его руку, удалось бы избежать остального, но я допустила классическую ошибку. Я решила, что Ричард не будет на меня нападать.
Он схватил руку, которой я его держала, и запустил меня через всю комнату. Лежа на спине, он не имел достаточного размаха, и только это меня и спасло. Пролетев секунду по воздуху, я покатилась по ковру. Мир еще вращался, когда моя рука дернулась за ножом. Я еще ничего не слышала от шума крови в голове, но я знала, знала, что он идет ко мне.
Он взял меня за руку, перевернул на спину, и я приставила серебряное лезвие к его шее. Он застыл, нагнувшись, пытаясь, думаю, помочь мне подняться. Мы смотрели друг на друга с расстояния в несколько дюймов, гнев сбежал с лица Ричарда, глаза его были нормальны, прекрасны, как всегда, но я держала нож возле его гладкой кожи, нажав, чтобы он понял, что я всерьез.
Он очень осторожно проглотил слюну.
– Я не хотел, Анита, прости меня.
– Отойди.
– Ты ушиблась?
– Отойди, Ричард. Быстро!
– Позволь тебе помочь.
Он наклонился ниже, и я прижала лезвие, чуть пустив кровь.
– Отойди от меня, Ричард.
Он отпустил меня и медленно отошел. Потрогал кровь у себя на шее, будто не понял, что это.
Когда он отошел, я позволила себе расслабить мышцы. Ничего не сломано, в этом я была уверена, и крови тоже не было. Если бы Ричард с такой же силой бросил меня в стену, была бы другая история. Я с ним встречалась семь месяцев, не раз чуть не переспала и до сих пор не понимала до конца, с каким огнем играю.
– Ma petite, вы не ушиблись?
Жан-Клод стоял в ногах кровати. И внимательно следил за Ричардом, когда тот шел ко мне.
– Не ушиблась, не ушиблась. – Я глянула на него злобно. – Чем вы так разозлили Ричарда у меня за спиной?
Жан-Клод несколько смутился.
– Действительно, я дразнил мсье Caaiaiа. Наверное, я даже хотел драки. Ревность – дурацкое чувство. Откуда мне было знать, что вы не уступите дороги атакующему вервольфу?
– Я никому не уступаю дороги, – чуть не засмеялась я. – Но, может быть, в следующий раз сделаю исключение.
– Я не хотел, – сказал Ричард. – Но видеть вас вот так... Знать, что ты с ним, – не совсем то же самое, что ткнуться в это прямо лицом.
Гнев оставил его в тот момент, когда он швырнул меня. Ужас перед сделанным, страх за меня, здравый рассудок – все вернулось сразу.
– Мы только целовались, Ричард, и больше ничего, чему бы ты ни хотел верить.
– Меня вдруг обуяла ревность. Я прошу прощения.
– Я знаю, что это вышло случайно, Ричард. Хорошо только, что стены рядом не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55