Я подумала, не действует ли смех Жан-Клода в записи или в трансляции. Мысль пугала.
– Ах ты шаловливая девочка, ma petite!
– Никогда больше так меня не называйте! – яростно шепнула я.
– Прошу прощения.
Он улыбнулся, помахал рукой и повел меня сквозь толпу репортеров. Два швейцара-вампира пошли помогать нам пробиться. Оба они были крупные, мускулистые, и ни один из них не был мертв давно. У них были розовые щеки и почти живой вид, значит, уже на ком-то сегодня подкормились. Да, но и Жан-Клод тоже. Мне все труднее становилось осуждать монстров.
Дверь открылась, мы вошли внутрь. Тишина – это было чудесно. Я повернулась к Жан-Клоду:
– Как вы смели вот так выставить меня на прессу?
– Это не подвергло вас опасности, ma petite.
– А вам не пришло в голову, что, если я выберу Ричарда, а не вас, мне может не захотеться, чтобы все знали, как я встречалась с вампиром?
Он чуть улыбнулся:
– Достаточно хорош, чтобы встречаться, но недостаточно, чтобы объявить об этом публично?
– Мы ходили куда угодно – от симфоний и до балетов. Я не стыжусь вас.
– Правда? – Улыбка исчезла, сменившись чем-то другим, если не злостью, то чем-то похожим. – Отчего тогда вы сердитесь, ma petite?
Я открыла рот – и закрыла. Дело в том, что я предпочитала не объявлять обо всем этом публично, поскольку, очевидно, никогда не верила, что могу выбрать Жан-Клода. Он – вампир, мертвец. В этот момент мне стало ясно, насколько я все же полна предрассудков. Он был вполне хорош, чтобы встречаться с ним. Держаться за руки, может быть, и немного больше. Но существовал предел, точка, где я всегда сказала бы “стоп”, потому что он труп. Красивый труп, но вампир есть вампир. Влюбиться в него по-настоящему невозможно. И секс с ним иметь нельзя – никоим образом. Одно правило Жан-Клода насчет встреч с обоими ребятами я нарушала все время. Я не давала Жан-Клоду тех шансов, которые давала Ричарду. И теперь, когда все это попало в национальное телевидение, кот вылез из мешка. Меня смутило, что кто-то может подумать, будто я встречаюсь с ним на самом деле. Что будто я неровно дышу к ходячему мертвецу.
И мою злость смыло сознание, что я – лицемерка. Не знаю, сколько из этого выразилось у меня на лице, но Жан-Клод склонил голову набок:
– Мысли витают вокруг вашего лица, ma petite, но что за мысли?
Я посмотрела на него прямо.
– Мысли о том, что я должна перед вами извиниться.
Он широко раскрыл глаза.
– Исторический день. И за что вы хотите извиниться?
Я не знала, как сказать это словами.
– Вы были правы, а я нет.
Он приложил пальцы к груди, пародируя крайнюю степень удивления.
– Вы признаете, что относились ко мне как к некоей постыдной тайне, которую надо прятать. Изгнанной из ваших истинных чувств, пока вы обнимаетесь с Ричардом и его живой плотью.
– Хватит, – нахмурилась я. – Посмотрим, буду ли я еще за что-нибудь приносить вам извинения.
– Достаточно будет танца, – сказал он.
– Я не танцую, вы это знаете.
– Сегодня – открытие моего танцевального клуба, ma petite. Вы – моя дама. И вы действительно собираетесь отказать мне в одном-единственном танце?
В такой формулировке это действительно звучало мелочно.
– Один танец.
Он улыбнулся – порочно, маняще. Так должен был змей улыбаться Еве.
– Я думаю, у нас хорошо получится танцевать друг с другом, ma petite.
– Сомневаюсь.
– Я думаю, у нас друг с другом многое должно получиться хорошо.
– Вам дай один танец, и вы уже хотите весь набор. Назойливый вы тип.
Он чуть поклонился, улыбаясь, сияя глазами.
К нам решительно подошла какая-то вампирша. Она была повыше Жан-Клода, то есть не ниже шести футов. Была она светловолосая и синеглазая, и будь ее внешность хоть на йоту более нордической, получилась бы девушка с плаката о превосходстве расы господ. На ней был фиолетово-синий купальник с прорезанными в стратегических точках отверстиями. Она была широкоплечая, мускулистая и при этом умела быть полногрудой. До самых бедер шли высокие сапоги того же цвета.
– Анита Блейк, это Лив.
– Позвольте, я угадаю, – сказала я. – Это Жан-Клод выбирал ваш наряд.
Лив глянула на меня с высоты своего роста, будто меня можно было одним этим ростом подавить. Я не моргнула глазом, и она улыбнулась:
– Он у нас босс.
Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет – вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс – он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.
– На что это ты уставилась? – спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. – Она действительно иммунна к нашему взгляду.
– К твоему взгляду, – уточнила я.
Она уперлась руками в бедра:
– И что это должно означать?
– То, что в тебе соку не хватит меня подавить.
Она шагнула вперед:
– А если я малость соку из тебя выдавлю?
Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку – мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.
– Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? – спросил Жан-Клод.
Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.
– Больше двадцати легальных ликвидаций.
– А сколько всего, ma petite?
– Не знаю, – ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.
– Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.
Я покачала головой:
– Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.
Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.
– Значит, это и есть Истребительница. – Она покачала головой. – Маловата что-то... – Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?
Лив еще раз покачала головой.
– Хорошенькая, но не особо впечатляет. – Лив встала позади Жан-Клода, закинув сильные руки ему на плечи, провела ниже и остановилась на талии, гладя пальцами его тело.
Она уже начинала меня сильно доставать.
– Я могу сделать для тебя такое, чего ни один человек не может, Жан-Клод.
– Ты грубо ведешь себя с Анитой. Второй раз я тебе это повторять не буду.
Лив отпустила его и встала между нами.
– Великого Жан-Клода довела до целомудрия маленькая человечица. Все смеются у тебя за спиной.
– До целомудрия? – переспросила я.
Жан-Клод поглядел на меня и вздохнул.
– Пока вы не перестанете строить из себя монашенку, ma petite, мне тоже приходится изображать монаха.
У меня глаза полезли на лоб, и я ничего с этим не могла сделать. Я знала, что и я, и Ричард имели когда-то роман и с тех пор хранили целомудрие. Но о Жан-Клоде я никогда не думала и не думала, каким образом он удовлетворяет свои потребности. А если бы и думала, то воздержание я исключила бы из рассмотрения.
– Кажется, я вас удивил, ma petite.
– Я думала, что каждый, кто так излучает секс, как вы... просто я об этом не думала.
– Но если бы вы узнали, что я сплю с другой женщиной, живой или мертвой, встречаясь при этом с вами, что бы вы сделали?
– Бросила бы вас тут же.
– Вот именно.
Лив засмеялась – некрасивым, лающим смехом.
– Даже твоя человечинка тебе не верит.
Жан-Клод повернулся к ней, и глаза его горели сапфировым пламенем.
– Ты говоришь, что все смеются мне в спину.
Она кивнула, все еще смеясь.
– Но только ты смеешься мне в лицо.
Смех оборвался, будто щелкнули выключателем. Она глядела на него.
– Чуть больше покорности, Лив. Или это вызов моей власти?
Она вздрогнула.
– Нет, я хотела... то есть я не хотела.
Он просто смотрел.
– Тогда не лучше ли тебе попросить у меня прощения?
Она упала на одно колено. Вид у нее не был испуганным – или не больше, чем если в обществе допустишь серьезный промах и пытаешься его загладить.
– Я прошу прощения. Мастер. Я забылась.
– Да, ты забылась. Лив. Не превращай это в привычку.
Лив поднялась с колена, улыбчивая, радостная, прощенная. Только и всего. Политика висела в воздухе густой пеленой.
– Просто она совсем не выглядит такой опасной, как ты говорил.
– Анита, – попросил Жан-Клод, – покажите ей, что у вас в руке.
Я сдвинула сумочку, показав пистолет.
– Я бы уже держала в руках твое горло раньше, чем ты наставила бы эту игрушку.
– Нет, – сказала я, – не вышло бы.
– Это вызов? – спросила она.
– Шестьсот лет жизни, с точностью до десяти лет в ту или другую сторону, – сказала я. – Не выбрасывай такое ради минутной рисовки.
– Откуда ты знаешь мой возраст?
Я улыбнулась:
– Лив, я сегодня действительно не в настроении блефовать. Не испытывай меня.
Она смотрела на меня, щуря свои потрясающие глаза.
– Ты некромант, а не просто подъемщик трупов. Я тебя слышу у себя в голове, почти как другого вампира. – Она повернулась к Жан-Клоду. – А почему я ее раньше не слышала?
– Ее сила вспыхивает, когда ей угрожают.
Это было ново и для меня. Насколько я знала сама, я никакой силы в тот момент не применяла. Но вслух я не стала этого говорить. Не время было задавать глупые вопросы, да и умные тоже.
Лив шагнула в сторону, почти испугавшись.
– Через час открытие, у меня еще много работы. – И она направилась к двери, не сводя с меня глаз.
Я смотрела ей вслед, довольная ее реакцией, но не понимая ее.
– Пойдемте, Анита, – сказал Жан-Клод, – я хочу показать вам мой клуб.
Я пошла вслед за ним по клубу. Старый склад перестроили, выпотрошили, так что осталось три этажа с перилами на каждом ярусе. Главный танцевальный зал был огромный, сияющий, освещенный скрытым светом, лившимся непонятно откуда.
С потолка свисали какие-то предметы. Сначала я решила, что это тела, но это были манекены – резиновые куклы в натуральную величину, из тех, что используют в испытаниях автомобилей на разрушение. Некоторые были голыми, некоторые завернуты в целлофан, черную кожу или винил. Была резиновая кукла в металлическом бикини. Они свисали с потолка на цепях разной длины. Фигуры составляли мобиль.
– Очень необычно, – сказала я.
– Их создал специально для клуба подающий надежды молодой художник.
– У него получилось.
Я сунула пистолет обратно в сумочку, но закрывать ее не стала. Так его можно было вытащить неожиданно быстро, а к тому же я не могла разгуливать всю ночь с заряженным пистолетом в руке. В конце концов руку начинает сводить, как бы ни был мал пистолет.
Жан-Клод поплыл через танцевальный зал, я за ним.
– Лив меня испугалась. Почему?
Он грациозно обернулся, улыбаясь:
– Вы же Истребительница.
Я покачала головой:
– Она сказала, что ощущает меня у себя в голове, как другого вампира. Что она имела в виду?
Он вздохнул:
– Ma petite, вы некромант, и ваша сила растет, когда вы ею пользуетесь.
– Так чем же это могло испугать шестисотлетнего вампира?
– Вы неумолимы, ma petite.
– Это одно из моих лучших качеств.
– Если я отвечу на ваш вопрос, вы будете вместе со мной радоваться моему клубу и будете моей дамой, пока не появится убийца?
– Спасибо, что напомнили.
– Вы не забывали.
– Да, не забывала. Ладно, ответьте на мой вопрос, и я буду изображать вашу даму.
– Изображать?
– Бросьте играть словами и ответьте на вопрос. На два вопроса. – Я вспомнила еще один вопрос, на который мне нужен ответ.
Он приподнял брови, но кивнул.
– В фольклоре, в распространенных мифах вампирам приписывают умения, которыми мы не владеем: управлять погодой, перекидываться животными. Считается, что некроманты могут управлять мертвыми всех видов.
– Управлять? Вы имеете в виду не только подъем зомби?
– Да, ma petite, не только.
– И Лив испугалась, что я подчиню ее себе?
– Нечто вроде этого.
– Но это нелепо. Я не могу командовать вампирами.
И при этих словах я сразу пожалела, что их сказала. Это была неправда. Я однажды подняла вампира. Один раз. И мне хватило этого одного раза.
Очевидно, что-то на моем лице выразилось, потому что Жан-Клод тронул меня за щеку.
– Что случилось, ma petite? Что наполнило ваши глаза таким... ужасом?
Я открыла рот и солгала:
– Если бы я умела командовать вампирами, Серефина не уделала бы меня начисто два месяца назад.
На его лице выразилось сочувствие.
– Она мертва, ma petite, мертва воистину и окончательно – вашими стараниями.
Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба, шелковыми мягкими губами, придвинулся ближе, и мне стало легче.
От чего дико выросло чувство вины. Да, меня все еще преследовали кошмары о Серефине, и это была правда. Стоило произнести ее имя, и у меня сводило под ложечкой. Из всех вампиров, с которыми мне приходилось иметь дело, она ближе всех была к тому, чтобы мной завладеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Ах ты шаловливая девочка, ma petite!
– Никогда больше так меня не называйте! – яростно шепнула я.
– Прошу прощения.
Он улыбнулся, помахал рукой и повел меня сквозь толпу репортеров. Два швейцара-вампира пошли помогать нам пробиться. Оба они были крупные, мускулистые, и ни один из них не был мертв давно. У них были розовые щеки и почти живой вид, значит, уже на ком-то сегодня подкормились. Да, но и Жан-Клод тоже. Мне все труднее становилось осуждать монстров.
Дверь открылась, мы вошли внутрь. Тишина – это было чудесно. Я повернулась к Жан-Клоду:
– Как вы смели вот так выставить меня на прессу?
– Это не подвергло вас опасности, ma petite.
– А вам не пришло в голову, что, если я выберу Ричарда, а не вас, мне может не захотеться, чтобы все знали, как я встречалась с вампиром?
Он чуть улыбнулся:
– Достаточно хорош, чтобы встречаться, но недостаточно, чтобы объявить об этом публично?
– Мы ходили куда угодно – от симфоний и до балетов. Я не стыжусь вас.
– Правда? – Улыбка исчезла, сменившись чем-то другим, если не злостью, то чем-то похожим. – Отчего тогда вы сердитесь, ma petite?
Я открыла рот – и закрыла. Дело в том, что я предпочитала не объявлять обо всем этом публично, поскольку, очевидно, никогда не верила, что могу выбрать Жан-Клода. Он – вампир, мертвец. В этот момент мне стало ясно, насколько я все же полна предрассудков. Он был вполне хорош, чтобы встречаться с ним. Держаться за руки, может быть, и немного больше. Но существовал предел, точка, где я всегда сказала бы “стоп”, потому что он труп. Красивый труп, но вампир есть вампир. Влюбиться в него по-настоящему невозможно. И секс с ним иметь нельзя – никоим образом. Одно правило Жан-Клода насчет встреч с обоими ребятами я нарушала все время. Я не давала Жан-Клоду тех шансов, которые давала Ричарду. И теперь, когда все это попало в национальное телевидение, кот вылез из мешка. Меня смутило, что кто-то может подумать, будто я встречаюсь с ним на самом деле. Что будто я неровно дышу к ходячему мертвецу.
И мою злость смыло сознание, что я – лицемерка. Не знаю, сколько из этого выразилось у меня на лице, но Жан-Клод склонил голову набок:
– Мысли витают вокруг вашего лица, ma petite, но что за мысли?
Я посмотрела на него прямо.
– Мысли о том, что я должна перед вами извиниться.
Он широко раскрыл глаза.
– Исторический день. И за что вы хотите извиниться?
Я не знала, как сказать это словами.
– Вы были правы, а я нет.
Он приложил пальцы к груди, пародируя крайнюю степень удивления.
– Вы признаете, что относились ко мне как к некоей постыдной тайне, которую надо прятать. Изгнанной из ваших истинных чувств, пока вы обнимаетесь с Ричардом и его живой плотью.
– Хватит, – нахмурилась я. – Посмотрим, буду ли я еще за что-нибудь приносить вам извинения.
– Достаточно будет танца, – сказал он.
– Я не танцую, вы это знаете.
– Сегодня – открытие моего танцевального клуба, ma petite. Вы – моя дама. И вы действительно собираетесь отказать мне в одном-единственном танце?
В такой формулировке это действительно звучало мелочно.
– Один танец.
Он улыбнулся – порочно, маняще. Так должен был змей улыбаться Еве.
– Я думаю, у нас хорошо получится танцевать друг с другом, ma petite.
– Сомневаюсь.
– Я думаю, у нас друг с другом многое должно получиться хорошо.
– Вам дай один танец, и вы уже хотите весь набор. Назойливый вы тип.
Он чуть поклонился, улыбаясь, сияя глазами.
К нам решительно подошла какая-то вампирша. Она была повыше Жан-Клода, то есть не ниже шести футов. Была она светловолосая и синеглазая, и будь ее внешность хоть на йоту более нордической, получилась бы девушка с плаката о превосходстве расы господ. На ней был фиолетово-синий купальник с прорезанными в стратегических точках отверстиями. Она была широкоплечая, мускулистая и при этом умела быть полногрудой. До самых бедер шли высокие сапоги того же цвета.
– Анита Блейк, это Лив.
– Позвольте, я угадаю, – сказала я. – Это Жан-Клод выбирал ваш наряд.
Лив глянула на меня с высоты своего роста, будто меня можно было одним этим ростом подавить. Я не моргнула глазом, и она улыбнулась:
– Он у нас босс.
Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет – вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс – он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.
– На что это ты уставилась? – спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. – Она действительно иммунна к нашему взгляду.
– К твоему взгляду, – уточнила я.
Она уперлась руками в бедра:
– И что это должно означать?
– То, что в тебе соку не хватит меня подавить.
Она шагнула вперед:
– А если я малость соку из тебя выдавлю?
Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку – мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.
– Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? – спросил Жан-Клод.
Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.
– Больше двадцати легальных ликвидаций.
– А сколько всего, ma petite?
– Не знаю, – ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.
– Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.
Я покачала головой:
– Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.
Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.
– Значит, это и есть Истребительница. – Она покачала головой. – Маловата что-то... – Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?
Лив еще раз покачала головой.
– Хорошенькая, но не особо впечатляет. – Лив встала позади Жан-Клода, закинув сильные руки ему на плечи, провела ниже и остановилась на талии, гладя пальцами его тело.
Она уже начинала меня сильно доставать.
– Я могу сделать для тебя такое, чего ни один человек не может, Жан-Клод.
– Ты грубо ведешь себя с Анитой. Второй раз я тебе это повторять не буду.
Лив отпустила его и встала между нами.
– Великого Жан-Клода довела до целомудрия маленькая человечица. Все смеются у тебя за спиной.
– До целомудрия? – переспросила я.
Жан-Клод поглядел на меня и вздохнул.
– Пока вы не перестанете строить из себя монашенку, ma petite, мне тоже приходится изображать монаха.
У меня глаза полезли на лоб, и я ничего с этим не могла сделать. Я знала, что и я, и Ричард имели когда-то роман и с тех пор хранили целомудрие. Но о Жан-Клоде я никогда не думала и не думала, каким образом он удовлетворяет свои потребности. А если бы и думала, то воздержание я исключила бы из рассмотрения.
– Кажется, я вас удивил, ma petite.
– Я думала, что каждый, кто так излучает секс, как вы... просто я об этом не думала.
– Но если бы вы узнали, что я сплю с другой женщиной, живой или мертвой, встречаясь при этом с вами, что бы вы сделали?
– Бросила бы вас тут же.
– Вот именно.
Лив засмеялась – некрасивым, лающим смехом.
– Даже твоя человечинка тебе не верит.
Жан-Клод повернулся к ней, и глаза его горели сапфировым пламенем.
– Ты говоришь, что все смеются мне в спину.
Она кивнула, все еще смеясь.
– Но только ты смеешься мне в лицо.
Смех оборвался, будто щелкнули выключателем. Она глядела на него.
– Чуть больше покорности, Лив. Или это вызов моей власти?
Она вздрогнула.
– Нет, я хотела... то есть я не хотела.
Он просто смотрел.
– Тогда не лучше ли тебе попросить у меня прощения?
Она упала на одно колено. Вид у нее не был испуганным – или не больше, чем если в обществе допустишь серьезный промах и пытаешься его загладить.
– Я прошу прощения. Мастер. Я забылась.
– Да, ты забылась. Лив. Не превращай это в привычку.
Лив поднялась с колена, улыбчивая, радостная, прощенная. Только и всего. Политика висела в воздухе густой пеленой.
– Просто она совсем не выглядит такой опасной, как ты говорил.
– Анита, – попросил Жан-Клод, – покажите ей, что у вас в руке.
Я сдвинула сумочку, показав пистолет.
– Я бы уже держала в руках твое горло раньше, чем ты наставила бы эту игрушку.
– Нет, – сказала я, – не вышло бы.
– Это вызов? – спросила она.
– Шестьсот лет жизни, с точностью до десяти лет в ту или другую сторону, – сказала я. – Не выбрасывай такое ради минутной рисовки.
– Откуда ты знаешь мой возраст?
Я улыбнулась:
– Лив, я сегодня действительно не в настроении блефовать. Не испытывай меня.
Она смотрела на меня, щуря свои потрясающие глаза.
– Ты некромант, а не просто подъемщик трупов. Я тебя слышу у себя в голове, почти как другого вампира. – Она повернулась к Жан-Клоду. – А почему я ее раньше не слышала?
– Ее сила вспыхивает, когда ей угрожают.
Это было ново и для меня. Насколько я знала сама, я никакой силы в тот момент не применяла. Но вслух я не стала этого говорить. Не время было задавать глупые вопросы, да и умные тоже.
Лив шагнула в сторону, почти испугавшись.
– Через час открытие, у меня еще много работы. – И она направилась к двери, не сводя с меня глаз.
Я смотрела ей вслед, довольная ее реакцией, но не понимая ее.
– Пойдемте, Анита, – сказал Жан-Клод, – я хочу показать вам мой клуб.
Я пошла вслед за ним по клубу. Старый склад перестроили, выпотрошили, так что осталось три этажа с перилами на каждом ярусе. Главный танцевальный зал был огромный, сияющий, освещенный скрытым светом, лившимся непонятно откуда.
С потолка свисали какие-то предметы. Сначала я решила, что это тела, но это были манекены – резиновые куклы в натуральную величину, из тех, что используют в испытаниях автомобилей на разрушение. Некоторые были голыми, некоторые завернуты в целлофан, черную кожу или винил. Была резиновая кукла в металлическом бикини. Они свисали с потолка на цепях разной длины. Фигуры составляли мобиль.
– Очень необычно, – сказала я.
– Их создал специально для клуба подающий надежды молодой художник.
– У него получилось.
Я сунула пистолет обратно в сумочку, но закрывать ее не стала. Так его можно было вытащить неожиданно быстро, а к тому же я не могла разгуливать всю ночь с заряженным пистолетом в руке. В конце концов руку начинает сводить, как бы ни был мал пистолет.
Жан-Клод поплыл через танцевальный зал, я за ним.
– Лив меня испугалась. Почему?
Он грациозно обернулся, улыбаясь:
– Вы же Истребительница.
Я покачала головой:
– Она сказала, что ощущает меня у себя в голове, как другого вампира. Что она имела в виду?
Он вздохнул:
– Ma petite, вы некромант, и ваша сила растет, когда вы ею пользуетесь.
– Так чем же это могло испугать шестисотлетнего вампира?
– Вы неумолимы, ma petite.
– Это одно из моих лучших качеств.
– Если я отвечу на ваш вопрос, вы будете вместе со мной радоваться моему клубу и будете моей дамой, пока не появится убийца?
– Спасибо, что напомнили.
– Вы не забывали.
– Да, не забывала. Ладно, ответьте на мой вопрос, и я буду изображать вашу даму.
– Изображать?
– Бросьте играть словами и ответьте на вопрос. На два вопроса. – Я вспомнила еще один вопрос, на который мне нужен ответ.
Он приподнял брови, но кивнул.
– В фольклоре, в распространенных мифах вампирам приписывают умения, которыми мы не владеем: управлять погодой, перекидываться животными. Считается, что некроманты могут управлять мертвыми всех видов.
– Управлять? Вы имеете в виду не только подъем зомби?
– Да, ma petite, не только.
– И Лив испугалась, что я подчиню ее себе?
– Нечто вроде этого.
– Но это нелепо. Я не могу командовать вампирами.
И при этих словах я сразу пожалела, что их сказала. Это была неправда. Я однажды подняла вампира. Один раз. И мне хватило этого одного раза.
Очевидно, что-то на моем лице выразилось, потому что Жан-Клод тронул меня за щеку.
– Что случилось, ma petite? Что наполнило ваши глаза таким... ужасом?
Я открыла рот и солгала:
– Если бы я умела командовать вампирами, Серефина не уделала бы меня начисто два месяца назад.
На его лице выразилось сочувствие.
– Она мертва, ma petite, мертва воистину и окончательно – вашими стараниями.
Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба, шелковыми мягкими губами, придвинулся ближе, и мне стало легче.
От чего дико выросло чувство вины. Да, меня все еще преследовали кошмары о Серефине, и это была правда. Стоило произнести ее имя, и у меня сводило под ложечкой. Из всех вампиров, с которыми мне приходилось иметь дело, она ближе всех была к тому, чтобы мной завладеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55